Рождественский рассказ
Надвигалась гроза, и я ускорил шаг. Тропинка привела меня к пещере. В ней было светло. «Как это так, — подумал я, — костра нет, горящих факелов нет, а светло». Вдруг раздалось негромкое блеяние, я увидел полдюжины овец, они хрумкали душистое сено. В нескольких шагах от них стояли две козы. Одна из них, с большими, дугой, рогами, увидев меня, перестала жевать жвачку и вопросительно посмотрела на меня, мол, кто ты такой? «Меня зовут Кеша, — сказал я. — Я укрылся от непогоды». Коза перевела глаза в сторону и продолжила свое занятие. В противоположной стороне пещеры, на охапке соломы, лежал осел. Он о чем-то думал и забавно шевелил длинными ушами. «Интересно, о чем он думает? Наверно, вспоминает свой сон».
Я подошел к яслям, которые находились в самом центре пещеры. В них лежал Младенец. Он был очень красивый. От Него исходило лучезарное сияние. Раздалось дивное пение, такого пения я ни разу не слышал. Оглянувшись, я никого не увидел. «Кто же поет? — подумал я. — Наверно, Ангелы». Рядом с яслями на перевернутой корзине сидела необыкновенной красоты Женщина. Она с любовью и необыкновенной нежностью смотрела на Младенца. Неподалеку, опершись о деревянную, с глубокими зазубринами лестницу, стоял седовласый старец; у него была густая широкая борода и умные, много повидавшие глаза.
Я по-прежнему любовался Младенцем и не заметил, как в пещеру вошли три человека. Они были в помятой дорожной одежде; у них были усталые лица; видимо, они совершили долгий утомительный путь. Они приблизились к яслям, в которых лежал Младенец, и поклонились Ему.
Один из путников, самый старший, с сильно загорелым лицом и большими, похожими на морские раковины, ушами, протянул Младенцу небольшую коробочку.
— Я принес Тебе дар, — сказал он негромким учтивым голосом. — Это золото высшей пробы.
Другой путник, помоложе, в бордовом кафтане искусной ручной работы, поставил на ясли изящную шкатулку.
— Это ладан, — сказал он. — Аромат восхитительный.
Третий путник, тонкий, гибкий, сильный, подпоясанный голубым кушаком, подарил хрустальный флакончик.
— Это смирна, — сказал он. — Самая лучшая в мире.
«Какие они молодцы! — подумал я. — И какие прекрасные дары принесли Младенцу! А что же я подарю Ему? Будет нехорошо, если я уйду отсюда, так ничего и не подарив».
Некоторое время я пребывал в раздумье. Потом посмотрел на Младенца, а Он на меня. Его взгляд меня ободрил.
— Мне всего одиннадцать лет, и я, к сожалению, ничего не имею, — сказал я, поборов робость. — У меня нет ни изумрудов, ни алмазов, ни жемчуга, нет ожерелий и дорогих одежд. Но... — я совсем осмелел, — я знаю, что подарю. Я подарю Тебе мое дыхание, мою волю, мой ум, мое сердце, мою любовь, одним словом, всего себя. Я буду любить Тебя сильно-сильно, и никто не отнимет у меня этой любви. Я отсеку свою греховную волю и буду жить в Твоем полном послушании. Я буду творить только добрые дела и посвящать их Тебе.
Младенец улыбнулся, и в пещере стало еще светлее.
— Благодарю тебя, Мой мальчик! — сказал Он. — И еще раз благодарю! Ты обещал Мне свою любовь, а Я обещаю тебе Свою! Ты будешь купаться в волнах Моей любви, как люди купаются в море. И ни один волосок не упадет с твоей головы.
В этот момент я проснулся. Стояла тихая ясная морозная ночь. За окном, в темном небе, я увидел яркую звезду. Она была такая красивая, что от нее невозможно было отвести глаз. Ее серебристые лучи освещали сияющую заснеженную землю. На душе у меня было так радостно, как будто я побывал на Небе.
Николай КОКУХИН