Ровно 60 лет тому назад, в ноябре 1944 года, завершилось великое противостояние Волховского фронта под командованием генерала К.А. Мерецкова и группы армий «Север», возглавляемой фельдмаршалом Вильгельмом фон Леебом. Ставкой в нем была судьба Ленинграда, сотни тысяч человеческих жизней. На острие этой схватки оказались наша 2-я Ударная и немецкая 18-я полевая армии…
Более полвека отделяют нас от исторически обоснованного исхода этой борьбы – на нашей земле нашли свою гибель и хваленая 18-я армия любимца Гитлера Георга фон Кюхлера, и вся погрязшая в военных преступлениях группа фашистских армий «Север».
ДУБ - ХРАНИТЕЛЬ ВОИНСКОЙ СЛАВЫ
В 1968 году «соколята» обнаружили в Мясном Бору удивительный памятник воинской славы – огромный дуб, на котором была сделана художественная надпись:
«Артиллерист-зенитчик погиб геройской смертью в борьбе с германским фашизмом за социалистическую Родину. Старший сержант Шумаков К.Л. 31 мая 1942 года».
Было установлено, что под этим дубом в тот день во время воздушного налета погиб старший сержант Шумаков Константин Лаврентьевич. Товарищи похоронили его здесь под деревом и сделали надпись, которая сохранилась до 1975 года.
Какими же высокими человеческими и солдатскими качествами обладал этот двадцатипятилетний парень, если его друзья в самое страшное время для воинов 2-й Ударной армии сумели сделать такую надпись!
К настоящему времени дуб упал, но часть ствола его с памятным текстом «соколята» сохранили для будущего Музея.
И это еще не все! Позже выяснилось, что эту историческую надпись на дубе сделал ножом не кто иной, как Евгений Викторович Вучетич. Да-да, будущий великий скульптор России, автор памятников-ансамблей в Сталинграде, в Берлине…
А тогда он был художественным редактором газеты «Отвага» 2-й Ударной армии.
Это ли не баллада о высоких человеческих судьбах?
НЕПРИКАЯННЫЕ ДУШИ
Не дано нам знать, почему так случается, но в местах, где пролито много человеческой крови, где год от года поисковики находят десятки тысяч непогребенных солдат, происходят события, не поддающиеся нашему разуму. Словно не находят себе покоя неприкаянные души людей, множеством способов давая нам знать о своем присутствии. Отсюда – невиданные явления Мясного Бора, которые подчас смущают, приводят в трепет сюда приходящих.
Вот что рассказала уроженка этих мест Валентина Ильинична Макарова:
– Само название «Мясной Бор» уже заранее как бы предвещало беду. Еще перед войной в связи с этим были всякие предсказания. Верить им не хотелось. Но вот что я пережила сама.
Во время оккупации немцы нас угнали в Кересть, не так далеко отсюда, а в 1945-м я вернулась в родные места. Когда подходила к Мясному Бору, меня начала охватывать паника, по спине полез холод. Шла, как в тумане. А когда этот дурман развеялся, я увидела, что стою посреди улицы, где жила до войны. Все дома разрушены. И кругом просто горы трупов. По одежде понятно, в какое время кого здесь убили. То есть кто-то из бойцов по-зимнему в шинели и шапке, а кто-то в летнем обмундировании. Словно неведомая сила привела меня сюда, потому что сама бы я не решилась дойти до своей улицы в этом ужасном месте. После этого мне стал иногда сниться черно-белый сон – наш добрый Мясной Бор превращается в большой черный рот, который поедает людей. А еще я несколько раз пыталась отсюда переехать, но всегда по каким-то таинственным причинам возвращалась обратно. Только вот сейчас меня увезла к себе дочь. Я постоянно хожу в церковь, заказываю молебен об усопших солдатах.
Слово отцу Анатолию, настоятелю храма иконы Божией Матери «Нечаянная Радость» в Новгороде:
– Не захороненные должным образом солдаты не могут обрести на том свете покой. Поэтому они и тревожат живых, чтобы те о них не забывали. Извлеченные искателями кости необходимо окропить святой водой, прочитать молитвы и обязательно перезахоронить на кладбище.
Руководитель группы «Поиск» Тамара Карпова:
– В мясноборских лесах всякое может привидеться. Я сама видела «солдат, идущих в атаку», но убеждена, что при работе в этой биоэнергетической аномальной зоне надо избавляться от любых сильных эмоций. И ничего не бояться.
КРОВЬЮ ОМЫТАЯ ПРАВДА
Наша человеческая натура такова, что если о чем-то узнаём понаслышке, то именно это довольно часто задерживается в сознании прочнее всего.
Стоит, к примеру, заговорить о 1942-м годе, Волховском фронте, 2-й Ударной армии, как в памяти многих тут же встанут будоражащие воображение картины: предательство генерала А.А. Власова, бессмысленная гибель его армии, кровавое месиво у новгородской деревушки с мистическим названием Мясной Бор…
Почти все это – правда. Остается лишь разобраться с этим «почти».
Осажденный Ленинград, где от голода, бомбежек и артобстрелов гибли сотни тысяч людей, был трагедией и болью всей нашей страны. Но и ее гордостью: город, несмотря ни на что, не сдавался. Едва держащиеся на ногах люди выбирались на рытье окопов, падая в обмороки, работали у станков; в цехах под огнем врага выпускали танки… А оторопевшие от удивления фашисты и весь мир слушали в эфире «Ленинградскую симфонию», музыку о несгибаемом человеческом духе…
И как не понять, что народ наш с глубоким волнением и надеждой воспринимал любую попытку советского командования выручить измученных ленинградцев, прорвать удушающую город блокаду или хотя бы удержать его… И такие попытки непрерывно предпринимались. Разумно взвешенные, отчаянные, безнадежные. Наступление по разблокированию города на Неве, предпринятое в январе 1942 года Волховским фронтом под командованием генерала К.А. Мерецкова и 54-й армией Ленинградского фронта под командованием И.И. Федюнинского («Любанская операция» - удар по сходящимся направлениям), была попыткой отчаянной, но не безнадежной. В то время как командующий группой армий «Север» Вильгельм фон Лееб уже докладывал Гитлеру, что «Петерс-бург будет взят в течение двух ближайших недель», 2-я Ударная армия под командованием генерала Н.К. Клыкова 7 января 1942 года от деревни Мясной Бор (!) стремительно, через леса и болота, преодолевая яростное сопротивление 18-й армии генерала Георга фон Кюхлера, рванула на Любань, на встречу с 54-й армией. Взгляните, уважаемый читатель, на карту: за 10 дней 2-я Ударная продвинулась на север на 75 км и лишь 3 км не дошла до Любани. И хотя 54-я имела, увы, меньший успех, возникла реальная угроза окружения всей группы армий «Север»! Вместо того, чтобы вступать в эти дни в Ленинград, фельдмаршал фон Лееб был отстранен Гитлером от командования и вчистую уволен в отставку. И «уволила» его героическая 2-я Ударная армия. Спасли положение фашистских войск лишь чрезвычайные меры: из Франции и Югославии сюда были срочно переброшены 7 дивизий и одна бригада, 4 дивизии были сняты с Ленинградского фронта, из-за этого кольцо удавки уже никогда не удастся затянуть столь плотно), по распоряжению рейхсфюрера Геринга на выручку группе «Север» были выделены 250 бомбардировщиков… Такой мощи наше командование ничего не могло противопоставить – немцы подтягивали подкрепления по путям сухим и удобным, а наши резервы (если бы они даже были!) должны были бы пробиваться через болотисто-лесистую местность. Наступление 2-й Ударной, как говорят в таких случаях, «захлебнулось», а когда уже новый командующий 18-й генерал Линдеман («упертого» Кюхлера фюрер назначил на место снятого фон Лееба и наскоро присвоил ему фельдмаршальское звание) силами 38-го и 39-го армейских корпусов подсек 2-ю Ударную у того же злополучного Мясного Бора, начался последний этап ее драмы. Но она еще долго останется вилами, упертыми в бок 18-й… Только держащие эти «вилы», по колено упираясь в болотные топи, страдали от острого недостатка боеприпасов, от голода, от ран и болезней – ведь снабжение армии фактически с этого времени прекратилось.
А когда был получен запоздалый приказ «на прорыв», началась подлинная, кровавая трагедия 2-й Ударной. Ее измученные в боях бойцы – когда уже давно был израсходован последний сухарь, выкопаны и съедены вместе со сбруей трупы павших еще зимой лошадей, выщипан мох и ободрана кора с деревьев – словно живые скелеты, пытаются прорываться через узкую горловину Мясного Бора. «Мы находились в огненном аду, – вспоминает вырвавшийся из него офицер 2-й Ударной Федор Горбов. – Выкарабкивались по пояс в кровавой болотной жиже…»
Эта земля так и останется насквозь пропитанной кровью. Здесь нет и метра, на котором не отдал бы свою жизнь советский солдат. И все же мы говорим: слава 2-й Ударной! Склоним низко головы перед памятью тех, кто пал на узком перешейке трагического Мясного Бора. К моменту своей гибели они уже выполнили свой священный солдатский долг: спасли Ленинград, а с ним сотни тысяч человеческих жизней.
В истории ничто, как известно, не проходит бесследно. Подобно тому, как 6-я германская армия, триумфально вступавшая в 1940-м в Париж, нашла потом свою гибель на берегах Волги, а в благодарность за это во французской столице появилась «площадь Сталинграда», получили своё и 18-я армия Линдемана (бывшая «кюхлеровская»), и вся гитлеровская группа армий «Север». В ноябре 1944 года она будет уничтожена все тем же многострадальным Волховским фронтом вместе со Вторым Прибалтийским. А «благодарные» прибалты начнут нынче устраивать парады недобитых латышских, эстонских и литовских эсэсовцев, которые когда-то воевали против нас бок о бок вместе с погрязшими в преступлениях фашистами…
А как же быть с генералом А.А. Власовым? К героическому подвигу 2-й Ударной, равно как и к ее трагедии, он не имел фактически никакого отношения, ибо был назначен Сталиным ее командующим (вместо тяжело больного Н.К. Клыкова) лишь 15 апреля 1942 года, когда окруженная армия уже находилась в агонии. Все остальное – смятение советского генерала, смертельно боящегося оказаться «козлом отпущения», и его примитивное стремление спасти свою жизнь «ценою предательства» – обывательские вздохи об участи «раскаявшегося большевика», о его якобы сознательной борьбе против сталинизма за «новую, свободную Россию», словом, чуть ли не за нас за всех (см. об этом нашу публикацию в № 9 – 2001 г.)…
Многие годы в районе трагедии 2-й Ударной армии работают поисковики. Постоянно сообщают о найденных все новых и новых останках непогребенных солдат, которые удается обнаружить в узкой горловине «Долины смерти»; насквозь простреливаемая противником, она сжималась порой до 800 и менее метров.
И главная боль для нас, для потомков: почти все они, с великим трудом разысканные, до сих пор остаются «пропавшими без вести», неизвестными бойцами войны. «Русь Державная» уже подробно писала о том, как и почему в рядах армии возникали эти «пропавшие» (см. ст. в № 5 – 2001 г.). И теперь при останках редко-редко удается найти «смертные медальоны», а тем более прочитать вложенные в них листки (если таковые там обнаруживались). Беда в том, сообщим сегодняшним нашим читателям, что эта «опознавательная» задумка для РККА оказалась крайне неудачной. Начиная с названия, от которого шарахались многие, особенно молодые, бойцы. Окопники предпочитали хранить в медальонах моточек ниток с иголкой или щепотку табаку на последнюю в жизни закрутку. И кончая самим «техническим исполнением» этой развинчивающейся эбонитовой трубочки: не имея надежной прокладки, она, увы, плохо предохраняла от влаги, главного врага любой сделанной на бумажке записи. К слову сказать, эта проблема у нашего противника была решена куда как просто: у каждого солдата на шее висел «опознавательный медальон», овальный, из алюминиевого сплава со штрихами, обозначающими линию разлома между двумя рядами одинаковых цифр. Попал ли солдат в госпиталь – без сознания, без документов или убит (алюминиевая пластинка при этом чаще всего уцелеет) – стоит запросить штаб, и по коду сразу же выдадут все данные о военнослужащем. А попадет такой медальон в руки противника, т.е. к нам, цифры ему ни о чем не скажут. Наши же «трубочки», оказавшись в руках фашистов (не важно – с убитых или взятых в плен), работали, увы, на лживую геббельсовскую пропаганду: мол, такой-то добровольно сдался в плен доблестным германским войскам и призывает к тому же своих товарищей по окопу. А кроме того передает привет своим родителям (Ф.И.О., адрес) – ведь в «смертном медальоне» нашего бойца все это было записано! Кончилось все это тем, что сами медальоны в РККА были и вовсе запрещены. «Красноармейские книжки», находившиеся при каждом военнослужащем, никакой медальон заменить, разумеется, не могли: в боевой обстановке они легко приходили в негодность, а у разведчиков и всех прочих, идущих на всякие особые задания, они и вовсе изымались. В случае невозвращения они автоматически пополняли ряды «пропавших без вести».
Да, дело поиска непогребенных солдат – дело благородное, христианское. Надо, чтобы обрели покой и души усопших, и наши собственные.
…Ровно через год многострадальный и героический Волховский фронт прорвет блокаду измученного города на Неве. Ему не иначе как по воле Небесных Сил суждено было вписать одну из самых ярких страниц в истории Великой Отечественной войны.
Не напрасными оказались принесенные жертвы.
В.ИВАНОВ
Редакция "Руси Державной" сердечно благодарит ветерана Волховского фронта Веру Александровну Потанину и директора Новгородского Народного музея АО "Акрон" Веру Ивановну Мишину, предоставивших материалы , которые частично использованы в данной публикации. Окончание темы – в следующем номере.