Памятник русско-болгарской дружбы

3 марта болгарский народ отметил свой национальный праздник – день освобождения от османского ига. 3 марта (19 февраля по старому стилю) 1878 года в пригороде Константинополя Сан-Стефано был подписан мирный договор между Российской империей и Турцией, поставившей точку в двухлетней войне. Русская армия и болгарское ополчение полностью разгромили турецкие войска, и едва не взяли Константинополь, чему помешали дипломатические игры западных держав. И хотя Сан-Стефанский договор впоследствии был дезавуирован Берлинским трактатом, именно 3 марта стало национальным праздником болгарского народа, как день обретения независимости и становления болгарской нации.

В этом году исполнилось 140 лет со дня окончания Русско-турецкой войны 1877-1878 годов и подписания Сан-Стефанского мирного договора. Традиционно одним из важнейших центров торжеств является храм-памятник павшим воинам на Шипке, посвященный Рождеству Христову. Непосредственное отношение к созданию этого величественного храма имеет в том числе и Русский Свято-Пантелеимонов монастырь на Афоне.

Под наименованием «Шипка» подразумевается знаменитый Шипкинский перевал через Балканы, разделяющий Болгарию как бы на две части – северную и южную. Оборона Шипки – один из самых драматических и героических эпизодов войны, когда русские воины и болгарские ополченцы сдерживали основные турецкие силы, не давая им перейти через перевал из южной Болгарии на помощь войскам, бившимися с русской армией в северной Болгарии. Еще Шипкой называется маленький город у подножия хребта, а также – наивысший его пик, достигающий 1523 метров. На этой вершине установлен мемориал «Памятник свободы», посвященный павшим за освобождение Болгарии во время обороны перевала Шипка в русско-турецкой войне 1877-78 годов.

Монумент находится на пике Шипка и представляет собой каменную башню в виде усеченной пирамиды высотой 31,5 м. К нему ведут 890 ступеней. Недалеко от памятника находится историческая скалистая вершина «Орлиное гнездо», где произошли самые драматические сражения.


Храм-памятник Рождества Христова на самом деле является монастырем. Его архитектурный комплекс состоит из самого храма, монастырского корпуса, гостиницы для паломников, приюта и Духовной семинарии. Монастырь Рождества Христова расположен на южной стороне Шипкинского перевала. Внутри храма и на стенах открытых галерей установлены 34 мраморные плиты с названиями войсковых частей и именами русских военных и болгарских ополченцев, павших при обороне Шипки и в боях у городов Казанлык и Стара Загора. Останки героев покоятся в саркофагах в крипте храма. Монастырь имел статус экстерриториальности; его клир подчинялся Святейшему Синоду Русской Церкви.

Идея храма, его замысел принадлежит Ольге Николаевне Скобелевой, матери прославленного генерала Скобелева и графу Николаю Павловичу Игнатьеву, выдающемуся русскому дипломату, являвшемуся в то время министром внутренних дел Российской Империи. Николай Павлович Игнатьев с 1864 по 1877 г. нес службу Русского посла в Константинополе; именно он был составителем Сан-Стефанского договора и представлял Российскую империю во время проведения мирных переговоров, поставив подпись на итоговом документе. Почтить память павших воинов, завоевавших эту победу, он считал своим долгом, а потому взял на себя непосредственную реализацию идеи создания мемориала.

Строительство храма в память павшим русским воинам всенародным делом. В сентябре 1879 года Святейший Синод Русской Церкви благословил провести повсеместный сбор доброхотных пожертвований на сооружение православной церкви на Шейновском поле, у подножия Балкан, для поминовения воинов, павших в войне с Турцией 1877–1878 годов. В первые же восемь месяцев пожертвования составили свыше 200 тысяч рублей. В апреле 1880 года был создан комитет по сооружению храма, который возглавил граф Игнатьев. Комитет развернул широкую кампанию по сбору пожертвований. Русское общество живо откликнулось на призыв. В результате комитет получил не только значительную финансовую помощь, но и иконы, и различные предметы, необходимые для богослужения. 22 января 1881 года состоялось заседание комитета, на котором обсуждались конкретные вопросы строительства храма. Так как последние бои русских войск с турками в окрестностях деревни Шипки прошли в дни праздника Рождества Христова, генерал Н. П. Игнатьев предложил возвести храм в честь Рождества Христова, северный придел храма посвятить Святителю Николаю Чудотворцу, южный – святому Александру Невскому. Для увековечения памяти наиболее прославившихся в войне героев в храме должны были быть иконы тезоименитых им святых.

В 1881 году управляющий генеральным консульством в Македонии Н.А. Скрябин прислал в Пантелеимонов монастырь подписной лист вместе с воззванием для сбора пожертвований в афонских монастырях на сооружение храма у подножия Балкан для вечного поминовения православных воинов, павших в войну 1877–1878 годов. Прежде всех на этот призыв откликнулись Русский Пантелеимонов монастырь и Болгарский монастырь Зограф. Приснопамятные старцы Пантелеимонова монастыря иеросхимонах Иероним (Соломенцев) и схиархимандрит Мкарий (Сушкин) посчитали священным долгом русских афонцев вложить лепту в создание памятного храма. Русский монастырь по просьбе графа Игнатьева помогал организации сбора на Святой Горе. Греческие монастыри не вдруг согласились жертвовать, было несколько совещаний в Протате: одни желали, другие опасались турецкого правительства. Напоследок порешили сделать пожертвование от Протата, а затем приняли такое решение и монастыри.

С возобновлением строительства в 1898 г. Игнатьев обратился к Игумену Пантелеимонова монастыря схиархимандриту Андрею (Веревкину) с предложением написать иконы для иконостаса возводимого храма. «У меня душа не лежит к новейшему иконописанию многих пресловутых художников, – пишет Николай Павлович отцу Андрею, –ум за разум у многих зашел, и облики на иконах не православные, хотя и удовлетворяющие светским художественным воззрениям».

15 апреля 1899 г. Игнатьев пишет из Петербурга на Афон и делает уже от комитета, от строителей храма Рождества Христова на Шипке официальное предложение изготовить святые иконы для иконостаса в сооружаемом храме:

«Желаю дать предпочтение иконописцам св. обители Вашей пред всеми знаменитыми художниками, в твердой уверенности, что работа будет исполнена добросовестно, и что православный характер иконописи будет выдержан удовлетворительнее на Афоне, нежели светскими живописцами. Иконы должны быть готовы через год, т. е. к осени 1900 года, когда предполагается окончание внутренней отделки. Благоволите сообразить, придерживаясь точных размеров (означенных на чертеже) икон, и обращаться за нужными дополнительными сведениями в Петербург в Комитет по постройке храма на Шипке, в котором товарищ обер-прокурора Св. Синода Саблер состоит моим вице-председателем и заместителем в случае моего отлучения. Благоволите также сообщить мне лично, доверительно, какой расход потребуется для сооружения икон, во что обойдется комитету вся работа, и когда, в каком размере следует произвести уплату. Посылаю при сем, для Вашего руководства, чертеж иконостаса с обозначением по масштабу тех именно икон, которые будут распределены в трех приделах. В верхнем ярусе предполагается поместить лики святых, соименных главным боевым начальникам <…> Могу Вам заранее сказать, что иконы должны быть писаны по-афонски, на кипарисном дереве и по восточным образцам, как у Вас».

Несколько раз Игумен Андрей высказывал в письма графу Игнатьеву опасения, что работа монастырских иконописцев может не удовлетворить светскому вкусу. Так например, он пишет: «…Хотя иконописание у нас и продолжается, но живописцы наши не очень-то практичны и искусны и художественно выполнить заказ не могут, как самоучки, но могут написать так, как обыкновенно здесь у нас пишутся иконы. Если благоугодно будет Вашему Сиятельству, чтобы иконы для строящегося храма на Шипке были написаны на Афоне, то благоволите прислать размеры икон и подробное объяснение: сколько и каких икон нужно будет написать, и какие святые на какой иконе должны писаться и мы, при Божией помощи постараемся исполнить Ваше желание…». Так же и в другом письме отец Андрей вновь пытался уклониться от поручения, ответственность за которое необходимо будет нести перед историей: «При обсуждении предстоящей работы одно только возникло у нас опасение, о чем мы и прежде доводили до сведения Вашего Сиятельства, что иконы, будучи написаны нашими домашними иконописцами, быть может, не удовлетворят своему назначению, – по крайней мере по взгляду г.г. профессоров и художников, то чтобы не навлечь нам и на Ваше Сиятельство неприятности, и на себя неудовольствия».

Необходимо отметить, что к этому времени в Пантелеимоновом монастыре уже сформировалась своя особенная школа иконописания, у истоков которой стояли монастырские иконописцы иеросхимонах Василий (Селезнев) и схиархидиакон Лукиан (Роев). Отец Василий (Селезнев) имел академическое художественное образование и обладал всеми навыками живописца. Однако при написании икон по благословению старцев Иеронима и Макария он следовал Византийским иконописным образцам. Таким образом постепенно сформировался самобытный стиль, отличный от так называемого «академического» письма. Монастырские отцы были готовы сделать эту работу бесплатно, но и от вознаграждения, в случае если бы оно ожидалось, не отказывались. «Что же касается уплаты за эту нашу работу, то мы предоставим это на волю Комитета по совершенном исполнении поручения и когда будут поставлены иконы на место, тогда сам Комитет, Вами председательствуемый, чем найдет возможным вознаградить нас, тем мы и будем довольны».

Таким образом, для отцов важно было не вознаграждение за работу, а качественно и без нарекания выполнить заказ. Поэтому после этого монастырские отцы задали дополнительные вопросы Игнатьеву и членам комитета.

В исполнении заказа для Шипкинского храма участвовало более 150 монастырских иконописцев, работу которых возглавил иеромонах Павел, заведовавший иконописной мастерской с 1898 года.

Игнатьев считал, что он несет «нравственную ответственность пред Государем, Россиею и Болгариею». Он был твердо убежден, что с Божиею помощью афонские иконописцы выйдут с «полным успехом из этого художественного испытания, и возлюбленная нами обитель покроется новою славою в России и славянском мире».

Иконы были написаны в срок и отправлены в Россию.

Перед отправкой икон на Шипку Игнатьев очень хотел вновь посетить Афон. «Душевным утешением была бы мне возможность побывать пред тем на Афоне, в св. обители Вашей. Не знаю, позволят ли мне обстоятельства получить высочайшее разрешение на эту поездку. Но извещу Вас своевременно, если желание мое сбудется». Но поездка так и не состоялась «по нездоровью и слабости сил». Обитель согласна была отправить иконы в апреле месяце прямо на Шипку под присмотром монастырских отцов и сдать их находящемуся там строителю храма архитектору Смирнову или же г. Померанцеву, как о том просил Игнатьев. В ноябре месяце 1900 года Игнатьев пообещал обители, что Константинопольское посольство окажет содействие в отправке икон, но посольство ни как не отреагировало на это и о. Андрей попросил Игнатьева сделать распоряжение по сему делу. «Относительно же вознаграждения за написание в обители нашей св. икон просим Вас не беспокоиться, ибо мы желаем их принести в дар шипкинскому храму, который построен в память Русско-турецкой войны, и в это время обитель наша подвергалась крайней опасности, что конечно Вам известно, но как Господь нас сохранил, посему мы и считаем священным долгом принести написанные нами св. иконы без всякого вознаграждения, а в дар и благословение от наше св. обители».

Граф Игнатьев представил снимки икон Императору. Вот, как он рассказывает об этом в письме отцу Андрею: «Государь рассматривал со вниманием Ваши фотографии, одобрил состав иконостаса и рисунки и выразил высочайшее удовольствие, что иконы были заказаны мною в обители св. Пантелеимона. Я таким образом исполнил то, что обещал Вам, выставив труды Ваши не только пред г. членами комитета, но даже пред Государем Императором. Кипарисный ящичек, в котором находились фотографии, всем понравился».
6 апреля 1901 года обитель сообщила, что иконы в настоящее время отправляются в 15 ящиках в сопровождении монаха о. Алексия и иеромонаха отца Павла.

Всего 83 иконы.

О получении икон о. архимандрит Андрей покорнейше просил выдать монаху Алексию надлежащую расписку.

В ответ граф Игнатьев написал в обитель, что он обращался с просьбою в Императорское Посольство о том, чтобы оно оказало свое содействие в отправке св. икон на Шипку и в особенности чтобы оградить их от таможен турецкой и Болгарской, а равно указать и путь, по которому они должны быть препровождаемы.

7 июля 1901 года обитель информирует Игнатьева о сдаче отвезенных на Шипку икон и о получении расписки: «Вслед за получением письма Вашего Сиятельства от 30 апреля сего года нами было получено из Константинопольского Посольства уведомление, что оно получило распоряжение о том, чтобы оказать нам содействие в отправлении приготовленных в обители нашей икон для Шипкинского храма. Вследствие чего нами были отправлены чрез Константинополь св. иконы в 15 ящиках в сопровождении иеромонаха Павла и монаха Алексия, которые доставили иконы в Болгарию на Шипку <…> Посему считаем нашим непременным долгом почтительнейше довести до сведения Вашего Сиятельства, что св. иконы для Шипкинского храма в количестве 83 нами доставлены на место и строителем приняты в исправном виде».

В сентябре 1902 года строительство было завершено. Храм был построен в стиле древнерусских церквей XVII века. Главный четырехугольник венчают пять куполов, позолоченных червонным золотом, и десять крестов, обложенных медью и покрытых золотом. Высота храма — 46,94 м, колокольни — 53,34 м. На колокольне 12 колоколов. Самый большой из них весит около 722 пудов и является личным подарком святого царя-мученика Николая II. На нем изображены святой благоверный князь Александр Невский, Святитель Николай Чудотворец, святая мученица Александра и святая равноапостольная Мария Магдалина. Снаружи храм украшен поливными изразцами. Пол и солея со ступенями сделаны из серого гранита. Резной иконостас, сооруженный из липового дерева и покрытый позолотой, выполнен по проекту профессора А. Н. Померанцева. Все 83 иконы, расположенные на нем, написаны на Афоне, в Русском Пантелеимоновом монастыре, на кипарисных досках и принесены в дар храму от игумена и братии этой обители.

Освящение храма состоялось в воскресный день, 15 сентября 1902 года, в присутствии 10 тысяч болгар. На торжество прибыла делегация из России. В ее составе были великий князь Николай Николаевич (младший), военный министр А. Н. Куропаткин, участники войны М. И. Драгомиров, Н. Г. Столетов и Н. П. Игнатьев. В почетном карауле выстроились представители русских и болгарских войск, сражавшихся на Шипке. Чин освящения храма совершили митрополит Старазагорский Мефодий и протопресвитер русского военного духовенства Александр Желобовский в сослужении русских и болгарских священников, среди которых были и участники Русско-турецкой Освободительной войны. Торжественным было шествие крестного хода: впереди несли хоругви, затем шли певчие в парадных кафтанах, болгарские и русские священники. Старец-митрополит, поддерживаемый под руки священниками, нес покрытый золотой пеленой ковчежец с частицами святых мощей, предназначенных для нового храма. За ним, также поддерживаемый под руки священниками, протопресвитер нес покрытый золотой пеленой антиминс. Далее следовали делегации.

После литургии митрополит Мефодий и протопресвитер Александр Желобовский обратились к присутствовавшим в храме со словом. Затем была устроена праздничная трапеза, за которой присутствовал дух братского единства, любви и уважения. В память этого торжественного события молящимся раздавались позолоченные крестики и медали. В тот день во всех городах и селах Болгарии совершались панихиды, а затем — благодарственные молебны, произносились речи, в которых отдавалась дань признательности героям-освободителям.

На следующий день на Шипке были устроены маневры, воспроизводившие сражения Освободительной войны. У подножия горы, где стояла знаменитая стальная батарея, у места, увековеченного памятником, был поставлен зеленый шатер с крестами. Участники маневров расположились на позициях, занимавшихся русскими войсками в день боев. Реконструкция сражений стала традицией праздничных торжеств, являясь до сих пор неотъемлемой их частью.

Затем священники совершили панихиду. Когда запели «Со святыми упокой», все присутствовавшие опустились на колени. Когда протодиакон возгласил «вечную память» воинам, на поле брани живот свой положившим, и всем «на сем месте погребенным», все снова стали на колени. В это время раздался воинский салют и пелась «Вечная память».

Монастырь Рождества Христова с храмом-памятником русским воинам и болгарским ополченцам, павшим в борьба за освобождение православного болгарского народа от османского ига – самый, пожалуй, значимый и священный памятник русско-болгарской дружбы.
(В сокращении)