Самодержавие и миссия России

России нужно вспомнить слова наших Императоров. «Где раз поднят русский флаг, там он спускаться не должен!» — произнес Николай I. «Неполезного мира не учиним!» — завещал Петр Великий.

Без всяких колебаний и военным и дипломатам нужно следовать словам самодержцев, помня о духовном предназначении России, ее истинном источнике и смысле земной силы…

Священномученик Иоанн Восторгов, обращаясь к России и русским людям, произносит свои знаменитые, никогда не устаревающие слова: «Стойте пред лицом Востока с его загадочной судьбою. Но стойте со Христом и с крестом, и тогда Восток, приняв Христа, встретится с нами, как с братьями, а не как со смертельными врагами и хищниками. И не в крови и брани, а в единении веры и любви будет тогда разрешение вопроса об отношениях России и Востока. Тогда исполнится мировое призвание России...

Недавно, в августе 2020 года, в преддверии 75-летия разгрома Квантунской армии японский премьер-министр Синдзо Абе подал в отставку. Одним из приоритетов его политики были острова Курильской гряды и заключение мирного договора с Россией после Второй мировой войны.

Япония, совершившая 75 лет назад страшные преступления, стремится отторгнуть у России важнейшие острова. Это грозит нам тяжелыми последствиями: претензии Японии на новые территориальные воды, нарушение военной безопасности наших «домашних» морей, открытие возможности для США, сателлитом которых является Япония, размещать свое вооружение и флот под самым нашим «носом», не говоря о морских ресурсах и рыбной ловле. Но главное последствие — нарушение статуса-кво, сложившегося в мировой политике в территориальном устройстве мира после Второй мировой войны. Это путь к хаосу и беспорядку, путь к дальнейшей агрессии иностранных держав против России, так как передача даже небольшой части Курил будет сигналом о нашей слабости.

В этой связи России нужно вспомнить слова наших Императоров. «Где раз поднят русский флаг, там он спускаться не должен!» — произнес Николай I. «Неполезного мира не учиним!» — завещал Петр Великий. Без всяких колебаний и военным и дипломатам нужно следовать словам самодержцев, помня о духовном предназначении России, ее истинном источнике и смысле земной силы…

О том, как Россия утверждалась и набирала силу на своих восточных окраинах, как мирно общалась со своим японским соседом, свидетельствует история двух российских эскадр у берегов Японских островов: эскадра генерал-губернатора Николая Николаевича Муравьева-Амурского (август 1859 года) и эскадра Цесаревича Николая Александровича (апрель 1891-го).



В 1850-х годах Япония, вынужденная открывать единичные порты для иностранцев, встречается с внушительной эскадрой генерал-губернатора Восточной Сибири Н. Н. Муравьева-Амурского. Эта встреча произвела сильное впечатление на японцев.

Генерал-губернатор был намерен обезопасить остров Сахалин и Дальний Восток от иностранного вторжения, установив границу с Японией по Лаперузову проливу. Он писал о своей цели: «Я сам вызвался на это дело потому в особенности, чтобы оно окончилось без промедления, покуда англичане не водворились в Японии и не вздумали еще захватить уголок на Сахалине. Для успешного исполнения этого поручения, а также для скорейшего установления границ с Китаем я намерен отправиться из Николаевска с эскадрою, по возможности многочисленной в Японию и в Печилийский залив».

Для описания визита нашей эскадры приведем фрагменты из повести современного приморского писателя А. М. Бачурина «Сказание о Муравьеве-Амурском», а также из дореволюционных номеров журнала Военно-морского флота «Морской сборник».

«В Эдо корабли приходят с востока, а уходят на запад», — пишет А. М. Бачурин. «Под флагом с двуглавым орлом русская эскадра входила в эдоскую гавань на парусах и машинах, в убранстве пестрых флажков, в парадном построении команд на палубах. Японской столице салютовали винтовой фрегат «Аскольд», корветы «Воевода», «Гридень», «Рында», «Новик», клиперы «Джигит», «Пластун», пароходо-корвет «Америка».

…На лицах испуг, полуоткрытые рты и вопросительные мины: с какой целью Россия прислала множество кораблей с вооруженными морскими чинами. Зачем пушечной стрельбой потревожили столицу страны восходящего солнца. … Гошкевич (русский консул), знавший нравы и обычаи восточных народов, обеспокоенным местным чиновникам ответствовал, что-де европейскими посольствами заведено салютовать с кораблей монарху и его стране в знак уважения и гостеприимства.

Пристань заполнилась любопытными обывателями столицы, на площади, согласно воинскому артикулу построился отряд русских молодцов в четыреста штыков, оркестр духовой музыки, караульная команда сибирских казаков».

Участник десанта и парада мичман А. Корнилов сообщал в записке, опубликованной им в «Морском сборнике»: «…Множество шлюпок, наполненные офицерами в полной форме, спешили наперегонки к берегу. Там у самой пристани ждали нас японские чиновники и батальон, составленный из экипажей всей эскадры. Вид трехсот лихих матросов наших под ружьем, молодые и веселые лица гардемаринов и юнкеров, составляющие знаменные ряды, красивые гвардейские мундиры батальонного командира и адъютанта, и оглушающие крики «рады стараться ваше сиятельство», все это должно было произвести на народ впечатление…».

«…Весь столичный берег в ожидании: каков из себя суровый хозяин Восточной Сибири, — продолжает «Сказание о Муравьеве-Амурском». — В темно-зеленом полукафтане с золотыми эполетами и коваными звездами, аксельбантами, орденами на бантах и аннинской лентой … в каске с позолоченной оправой, гербом и султаном из белых страусовых перьев и при высочайше пожалованной шпаге «За храбрость». Скорым шагом, печатая по деревянному настилу, отдал честь собранию всех родов русского оружия, поспешно направился к экипажу, за ним едва поспевала свита блестящих офицеров в парадных мундирах и при кортиках, следом мичман нес штандарт генерал-губернатора Восточной Сибири.

Народ с интересом рассматривал пришествие русских …Часто слышались слова: рококу, ро, сибэриа, казак».

Эндо (уполномоченный вести переговоры) дознавался: почему письмо русского царя одно, а кораблей множество. Ему объяснили, что это посольский этикет — дружественный визит флота.

Муравьев-Амурский, выражая желание императора Александра II о заключении с Японией договора, подобного Айгунскому трактату, предложил проект соглашения о государственной границе по проливу Лаперуза, изначально признавая, что Сахалин по первенству открытия и закрепления, принадлежит российскому Отечеству… Но японцы выразили намерение — разделить Сахалин по 50-й широте или все владения оставить неразделенными.

«— Не-ет! — закипел Муравьев-Амурский… — Ни-ког-да… Не упоминая обо всей Курильской гряде, Сахалин еще с царствования императрицы Екатерины II повинуется Российскому скипетру! Границе должно быть по Лаперузову проливу!» — описывает реакцию генерал-губернатора «Сказание».

Как известно, переговоры завершились ничем, но визит русской эскадры навсегда вошел в историю российско-японских отношений. Месяц шли переговоры, и месяц простояли военные корабли в Японии. На предложение уполномоченного Эндо «подписать хоть какой-то мир», граф Муравьев-Амурский мудро отвечал: «Наш государь Петр Великий завещал: неполезного мира не учини!»

Николай Николаевич заверил японцев, что прекращение переговоров не означает разрыва дружеских отношений России с Японией, и 24 августа 1859 года он отбыл на родину. Российско-японские переговоры о принадлежности Сахалина были продолжены уже в Петербурге, в императорской столице в 1862 и 1867 годах.

Представив Россию, ее мощь и силу, корабли соединенной эскадры разлучились: «Рында», «Новик» и «Пластун» ушли на Балтику, «Джигит» продолжил службу при консульстве в Хакодате, «Гридень» остался на зимовку в Эдо, «Аскольд» — самое грозное винтовое военное судно в сентябре взяло курс на Кронштадт.

А через 30 лет, пройдя несколько морей и океанов, к берегам Японии пришла посланница Великого Российского императора Александра III — Тихоокеанская эскадра, вооруженная бронепалубными крейсерами. За эти годы Россия преобразилась и достигла еще большего могущества.



В середине апреля 1891 года Наследник Российского престола Великий князь Николай Александрович Романов на флагманском крейсере «Память Азова» вместе с кораблями Тихоокеанской эскадры прибыл в Японию. В 2021 году мы будем отмечать 130-летие Восточного путешествия Цесаревича и этого события.

Военные корабли произвели ошеломляющее впечатление. Эмоции выплеснулись на страницы японской прессы, заняли умы зевак и простых горожан. Тем более, что японский императорский двор постарался сделать все для достойного приема наследника Российского престола. Япония впервые принимала гостя столь высокого уровня.

15 апреля на рейде Нагасаки стояли вооруженные современной артиллерией российские крейсера из брони и железа: флагман «Память Азова», «Владимир Мономах», «Адмирал Нахимов»; канонерские лодки: «Кореец», «Маньчжур» и «Бобр». 18 апреля Цесаревич не без удовлетворения записал в своем дневнике: «Снова погода поправилась, и день был чудесный. В 10 час. отслужили обедню; в это время вошел на рейд клипер «Джигит»; так что за исключением «Сивуча» вся Тихоокеанская эскадра в сборе!»

Эскадра стала символом военной мощи России, зримым воплощением «завещания» отца нашего военного флота Императора Петра Великого. И это видела не только Азия, где Россия на тот момент пользовалась большим авторитетом. Это видела и «владычица морей» Англия. Командир «Мономаха» В.Ф.Дубасов еще до прибытия в Японию отмечал: «Парадная встреча и соединение эскадр не лишены были некоторого блеска, который, кажется, очень неприятен англичанам…»

Наблюдая за грандиозной эскадрой, за ажиотажем среди японцев, описатель этого великого путешествия князь Э. Э. Ухтомский отмечает: «При развитии грамотности в «стране восходящего солнца» население хорошо освоилось в общих чертах с тем, что такое — необъятная Царева Россия. Приход могучей эскадры и встречи Великого князя усугубили образный взгляд на заморского великана, переросшего Китай. Быть может, до нас несколько однородное впечатление произвел на туземцев торжественный десант Муравьева (Н. Н. Муравьева-Амурского — авт.) ... Но парадный характер приветствий в ту пору и ныне глубоко отличен по существу! Тут уже проявляется не эмбрион русского могущества на Дальнем Востоке, а гордый расцвет силы и влияния…»

И мыслитель-князь стал рассуждать далее о важной проблеме, которая занимала и тревожила, наверное, в то время многие умы в Лондоне, Вашингтоне, Берлине, Париже. Об историософской и, скорее, духовной загадке: как из незначительного государства, из малого удела отпрыска рюриковичей — князя Даниила Московского — на берегах Москва-реки расширилась, распростерлась и выросла столь могущественная империя, пришедшая к берегам Океана?

«Как подобная вещь могла создаться из величины, безконечно малой, — какое незримое начало соткало эту титаническую государственную ткань?» — спрашивает на страницах своей книги князь Ухтомский.

И он находит ответ, что это незримое начало, «соткавшее титаническую государственную ткань» — Самодержавие и Промысл Божий.

Из рассуждений Ухтомского всякий рационалистический западный ум должен понять, что Самодержавие — это совсем не то, что европейские абсолютные или конституционные монархии. Как ничто лучше объясняет это различие высказывание первого помазанного на Московское царство правителя Иоанна Грозного в его письме бежавшему в Литву князю А.Курбскому: «Земля правится Божиим милосердием и Пречистыя Богородицы милостию, и всех Святых молитвами, и родителей наших благословением и последи Нами, Государями своими», — объяснил беглому стороннику либерализма Грозный.

«Где и когда, у кого из европейских правителей было больше или столько же смиренномудрия при оценке того, что они собою представляют?» — восклицает Ухтомский. «Из этой-то святыни убеждения зародилась незыблемая вера правивших нами и самих управляемых в то, что Русь есть источник и очаг непреоборимой мощи, которая лишь усугубляется от натиска врагов. … Мы дорожим лучшим из завещанного нам родною стариной: Самодержавием. Без него Азия не способна искренно полюбить Россию и безболезненно отождествиться с нею.

Без него Европе, шутя удалось бы расчленить и осилить нас, как это ей удалось относительно испытывающих горькую участь западных славян», — заключает свои рассуждения Ухтомский.



На эти вопросы последовал и духовный ответ — именно в Японии, где наиболее торжественно японским императорским двором готовился прием Цесаревича, где окрепла и процветала при содействии России Японская Православная Церковь, произошло страшное покушение бесноватого полицейского на 23-хлетнего Наследника Российского престола.

Страшный и вероломный удар сабли, обрушившийся на голову Николая Александровича в городе Оцу, предзнаменовал будущую грозу и трагедию. Блистательные эскадры Российского флота через 13 лет должны были пройти испытание в русско-японской войне…

И это испытание проявило неверие русского общества в основные свои начала — ни в Промысл Божий, ни в Самодержавие, ни в свое христианское призвание.

Об этом с горечью сказал в своей великолепной проповеди Русский Златоуст — священномученик Иоанн Восторгов в 1909 году во Владивостоке.

В День Священного Коронования Государя и Государыни на Царство им было произнесено в Успенском кафедральном соборе Владивостока слово «Россия и Восток», которое обличало и либеральное русское общество, поносившее прошедшую войну, наших военных, армию и Императора.

Святой проповедник силой богодухновенного слова напомнил, зачем России Океан и Владивосток, какового предназначение России, единственной из европейских стран стоящей один на один лицом к Востоку.

«В этом городе, который носит громкое и выразительное имя «Влади-восток», в нынешний глубокознаменательный день памяти Священного Коронования Царя, — события по всей глубине и значения и содержания, понятного только христианскому сердцу и особо вдумчивому уму, напоминающего о таинственной религиозно-мистической связи Царя и народа, освященной Духом Божиим и получающего высшее объяснение только при мысли о мировом значении и мировых задачах России… естественно говорить о значении России и Востока…»

Он обращается к материалистам, скептикам и маловерам: «Если Дальний Восток и Океан — наша конечная цель, и мы здесь ищем только государственной и экономической мощи как чего-то самодовлеющего, — то нечего и жалеть, что мы опозорены и брошены (неудача в войне — авт.). Тогда мы достойны своей судьбы.

Надо возвратиться к смыслу, к доброму смыслу наших предков: мы идем к Океану, чтобы через посредство государственной и экономической мощи нести Христа и Царство Христово, мы идем с христианской культурой в страны, области дракона-диавола, коснеющие в язычестве и неведении Христа. Но тогда идите с тем религиозно-нравственным началом русской государственности, о коем говорит Священное Коронование Царей на Царство; тогда идите в осенении идеального начала и боговластия в царстве русском, a не языческого народовластия… тогда идите с крестом и евангелием, с храмами и монастырями, с христианской верою и жизнью, как было встарь, а не одними железными дорогами, крепостями, войсками, торговыми предприятиями и воеводским правлением…»

Священномученик Иоанн, обращаясь к России и русским людям, произносит свои знаменитые, никогда не устаревающие слова: «Стойте пред лицом Востока с его загадочной судьбою. Но стойте со Христом и с крестом, и тогда Восток, приняв Христа, встретится с нами, как с братьями, а не как со смертельными врагами и хищниками. И не в крови и брани, а в единении веры и любви будет тогда разрешение вопроса об отношениях России и Востока. Тогда исполнится мировое призвание России и та глубинная идея русской христианской государственности, которая заключена в Священнодействии Коронования Царя на Царство».

Эти важные и великие слова должно помнить, рассуждая о претензиях Японии на Курилы, думая о Владивостоке, Камчатке, Сахалине, о наших стратегических перспективах и задачах. Ведь наше существование у Океана Великого основано не только на материальной силе, но, прежде всего, есть следствие Божьего призвания России, призвания духовного.