Святая Земля и Святая Русь – непостижимая, неразрушимая, вековечная связь у них. Россия выстояла в веках, в неимоверных страданиях только от того, что более всех приняла в своё сердце Христа.
Сияние Святой Земли насильственно пригашалось, общение с ней искусственно прерывалось, но любовь к ней от этого только крепла. Всё падало и рушилось: деньги, оружие, идеологии, кумиры, всё безследно распылялось в пространстве и времени, а наши безсмертные души улетали к центру спасения мира – в Иерусалим, ко Гробу Господню, туда, где живёт вечность.
В Святой Земле ощущаешь, что никаких двух тысячелетий со дня Боговоплощения не прошло. Всё было и происходит сейчас, при нас. Сегодня засияла Вифлеемская звезда, на свет которой шли простые пастухи и учёные волхвы, сегодня Симеон Богоприимец и пророчица Анна встретили Его у врат храма, сегодня Он погружался в струи иорданские и «Дух Святый в виде голубине» сходил на Него. Сегодня и всегда Он идёт по дорогам Палестины, учит, исцеляет, насыщает хлебом земным и небесным, утишает бурю, сегодня восходит из-за нас, из-за наших грехов на Крест, «спасения нашего ради», сегодня «воскресе из мертвых и смертию смерть поправ», сегодня, оставив упование на Своё возвращение, возносится к Отцу Небесному…
Как же нам не стремиться в Святую Землю!
Прикосновение к вечности
Слава Тебе, Господи, опять я в Святой Земле, слава Тебе! Дай Бог паки и паки ходить по улицам Иерусалима и улочкам Вифлеема, стоять на Фаворе, погружаться в Иордан, восходить на Сорокадневную гору… Дай Бог вновь посетить все навсегда любимые места Палестины. И оживает во мне радостное и благодарное чувство – я в Святой Земле! Сердце счастливо, грудь вдыхает животворный воздух спасения.
Жизнь моя пошла на закат, и никуда мне уже больше не хочется, только на родину, в Вятку, и сюда, в Святые пределы, по которым прошли стопы Его.
Сижу в прохладном дворике монастыря Герасима Иорданского, слышу, как попугай вперемешку с арабскими и греческими словами кричит по-русски: «Слава Богу! Слава Богу!», это, сказала монахиня, его русские паломники обучили, сижу и думаю: жил я только в детстве и старости, остальное – суета сует. Солнечное счастье открытия Божьего мира вскоре, по мере взросления, затенилось заботами дня. И вот – как и не жил, а было только детство, да этот приход на Святую Землю.
Да, так. Разве что-то значат наши дела, какие-то свершения по сравнению с безмерной величиной прихода в мир Христа? И что такое любые страдания по сравнению с Его Крестным подвигом?Попугай кричит: «Бай-бай, бай-бай! – И после паузы: - Слава Богу, слава Богу».
Давно, в детском блокноте, записал я от деда слышанный им в его детстве духовный стих: «Наша жизнь словно вскрик, словно птицы полёт и быстрее стрелы улетает вперёд. И не думает ни о чём человек, что он скоро умрёт и что мал его век». Были в нём строка: «Наша жизнь словно сон, но не вечно же спать!», тогда не понятная. Жизнь прожил и понял - всё просто: у Бога нет смерти. День кончины – это день рождения в жизнь вечную, так что смысл земной жизни – однажды проснуться в жизни вечной со спокойной душой.
И это осознание – главный подарок Святой Земли. А она – уже навсегда - основа моей жизни. Она для меня – синоним Святой Руси. И это я записываю во взрослом блокноте, во время краткого пребывания на том месте, где ночевало Святое семейство, уходящее от царя Ирода в Египет.
Воспоминание
Утром, конечно, помчался ко Гробу. Уже и Порог Судных врат, перед которым ещё можно было заступиться за осуждённого, но никто не заступился за Христа, теперь тут Александровское подворье, оно наше, и отделывается.
В храме впервые через десять лет поднялся на место, где был в прошлом веке на схождении Благодатного огня. Как попал? Господь привёл, другим не объяснить. Толпой армян, в которую затёрло, вынесло на второй ярус. Да, тут стоял, тут, на полу, спали монашки, которых армянские стражи хотели выкинуть. И за меня схватились. Но опять же Господь. Будто ангел-хранитель за меня спросил армянку, имя узнал потом, Манану о судьбе одного писателя, который для армян, как для нас Пушкин. А я его знал. Манана меня зауважала и защитила. От выброса. И монахинь защитила по моей просьбе. Ибо они ждали огня уже сутки и заслужили милость Его получить. Да, вот тут стоял. Внизу полицейские лупили сильно напирающих и арабов, и армян, и коптов, да и греков. Крики, музыка, барабаны были превосходительны. Давка превышала утреннюю давку в опоздавшем автобусе раз в десять. «И сюда придёт огонь?» - потрясённо думал не я один. Тогда же видел, и уже рассказывал, и повторю: видел, как по крыше кувуклии ходил солнечный луч. То есть или вся земля наша колебалась в небесной тверди, или солнце качалось в небеси.
Потом ещё и ещё бывал на схождении огня и уже не удивлялся ничему. Тем более знал уже, что арабы скандируют хором то, с чем я очень согласен: «Наша вера правая, вера православная!». И уже приветствовал их: «Аль Масих кам!». То есть то же, что греческое «Христос Анести!» То есть то же, что наше: «Христос Воскресе!». Воистину, воистину, воистину.
Владимир КРУПИН