Второе солнце

18 декабря 2015 г. в Симбирск доставили чудотворную Локотскую икону Пресвятой Богородицы «Умиление». Торжественная встреча святыни состоялась в храме Трех святителей города Ульяновска. Во встрече приняли участие митрополит Симбирский и Новоспасский Анастасий, благочинный Симбирского округа протоиерей Николай Косых и клирики Симбирской епархии. Чудотворная икона посетит Симбирскую, Мелекесскую и Барышскую епархии.

Появление Локотской иконы Божией Матери связано с именем иеромонаха Мелетия (Дёмина). О нем пойдет речь в этом материале.


В домике, где прошли последние годы батюшки, сейчас живет его келейница Мария Ивановна Кузьмина. Вот некоторые из ее рассказов.


Когда о. Мелетий жил в Ржеве, был такой случай. У одной вдовы очень болел ее сын Анатолий. Много было затрачено средств на лечение, но ничто не помогало.

И вот Господь послал им Свою великую милость. Видит мама Анатолия сон. Указаны ей во сне улица и номер дома. Какой-то голос ей говорит: «Вот там ты можешь получить исцеление своему сыну» и было названо имя Матвея Ивановича. Почувствовав, что сон непростой, вдова нашла эту улицу и дом и там рассказала все батюшке. Увидев в случившемся Промысел Божий, о. Мелетий пошел к ним в дом.

Собрались на молитву родственники, и, когда о. Мелетий служил молебен, случилось чудо. У них дома в кадке был большой цветок, и на виду у всех он мгновенно расцвел в зимнее время несколькими белыми цветами. Все удивились и растрогались до слез.

После молебна о. Мелетий всю ночь до рассвета беседовал с Божьими людьми, а болящий Анатолий лег на постель и уснул. Долго спал, а проснулся совершенно здоровым и сказал:
– Мама, теперь можешь убрать все лекарства, они мне уже не нужны.


Мы тогда жили еще в селе Столбово. Однажды мы все трое молились: прочли утренние молитвы и каноны – покаянный ко Господу нашему Иисусу Христу и канон Матери Божией. Потом о. Мелетий говорит:

– Теперь уходите готовить пищу, а я закончу правило.

И начал читать канон Ангелу Хранителю. У нас в Столбово место для молитвы было завешено большой матерчатой шторой. Батюшка пел ирмосы канона. И вдруг открывается край шторы, батюшка поет 5-й ирмос канона:
«Утренююще вопием Ти: Господи, спаси ны;

Ты бо еси Бог наш, разве Тебе иного не вемы».

А мы с матушкой Анной смотрим и видим чудо: большое круглое солнце, оно нас не опаляет, а в середине этого солнышка поет наш батюшка. И матушка Анна громко-громко запела:



Как-то, хлопоча по хозяйству, Мария Ивановна стала мысленно жаловаться на свою судьбу: «Всю жизнь я только и делаю, что за всеми ухаживаю. С самого раннего детства – в семье, потом у родственников, которые дали кров, потом в тюрьме, в армии, и вот сейчас. Господи, как же мне трудно жить!» С такими мыслями она вошла в комнату, где, стоя к ней спиной, молился о. Мелетий. Неожиданно для нее, не поворачиваясь, он кулаком сильно ударил по столу и сказал, отвечая на ее мысленный ропот:

– А вот так и надо жить, так и надо, чтобы всем угождать и за всеми ухаживать! А что толку, если ты за кем-то одним ухаживаешь? Он тебя полюбит за это и скажет: «Какая же ты хорошая!» А ты и вправду в это поверишь и подумаешь, что лучше всех!

«Вы по-мирски рассуждаете, а надо – по-духовному!»

У о. Мелетия умирала келейница Анна. Ее две родные сестры жили в Магадане распутной жизнью. Красились, завивали волосы, встречались с мужчинами, не обременяя себя серьезными семейными отношениями. Однажды, мучаясь сомнениями, одна духовная дочь не выдержала и задала о. Мелетию вопрос:

– Батюшка, почему твоя келейница так тяжело страдает? У нее злокачественная опухоль мозга. Она девственница, с малых лет поет на клиросе, была даже регентом. Теперь верой и правдой служит тебе. Разве справедливо, что она так мучается?

– Она страдает за грехи сестер. Господь, видя ее благочестивую жизнь, за ее страдания может избавить сестер от ада. Поэтому она несет крест за себя и за них.

Господь понес грехи за весь мир. А праведник может понести грехи своего рода и вымолить весь род.
Какое ей утешение будет в раю, если она увидит, как ее любимые сестры мучаются в аду? Вы все по-мирски рассуждаете, а надо – по-духовному!


Шофер, помогавший о. Мелетию, боялся доносов соседей, а потому приезжал ночью и старался все побыстрее выгрузить из машины, чтобы сразу уехать. Так он поступил и когда привез лес на дрова, и бревна надо было как можно быстрее занести во двор. Мария Ивановна вместе с батюшкой стала их таскать. Первое же бревно, даже не самое большое, показалось Марии Ивановне неподъемным. От тяжести в глазах потемнело, руки свело судорогою. Она подумала: «Мне тяжело, а каково батюшке? Он ведь комель несет, самую тяжелую часть. Умру, но остальные бревна сама понесу со стороны комля. Предложу это батюшке. Да разве он согласится, чтобы я несла самую тяжелую часть?»

Но неожиданно для нее батюшка согласился. Отказываться от своих слов Марии Ивановне было невыносимо стыдно, в голове только промелькнула мысль: «Видно, пришел мой конец, ну что ж, на все воля Божия». Но бревно, казавшееся неподъемным, оказалось гораздо легче первого. Она решила, что это случайность. И только когда перенесли все бревна, Мария Ивановна изумилась, почему же эти неподъемные бревна оказались легкими?


Мироточение в доме Виктора Владимировича Ремизова и Натальи Николаевны Мурашкиной началось после случая, связанного с отцом Мелетием. Виктор Владимирович не был лично знаком с батюшкой. Однажды Наталье Николаевне приснился сон: о. Мелетий собрал всех своих оставшихся в живых духовных чад, кого-то поддержал, кому-то сделал внушение. Дошла очередь и до нее. Батюшка и говорит: «Хотя Виктора с вами сейчас нет, но он среди вас. Пока я не могу за него молиться такой же молитвой, как за вас, но так как вы полюбили его, он должен сделать следующее: поехать в Петербург, в Иоанновский монастырь, где покоятся мощи святого Иоанна Кронштадтского, исповедоваться там и причаститься».

Причем батюшка сказал буквально следующее: «Пусть исповедуется там, это я буду его исповедовать, и причастится – это я его причащу. И с этого времени буду молиться о нем как о своем духовном чаде». Из-за круговорота мирских дел они смогли попасть в этот монастырь только спустя полтора года, и почти сразу после возвращения началось мироточение икон.


В глубокой старости, когда иеромонаху Мелетию было уже за девяносто, многие его духовные чада, обеспокоенные болезнью и возрастом старца, скорбели, что батюшка скоро умрет. Но о. Мелетий успокаивал их, утверждая, что проживет, как предсказывал дорогой батюшка Иоанн Кронштадтский, более ста лет. Так оно и вышло.

Жил он как отшельник, даже соседи, жившие в домах рядом, видели его очень редко. По воспоминаниям очевидцев, внешность о. Мелетия была необычной: его волосы и густая борода были не седыми, а ослепительно белыми. Старец был крайне немногословен. И уже сам его благообразный облик, спокойствие и духовная сила поневоле внушали благоговение и не позволяли обращаться к нему с пустыми и праздными вопросами. Никому и в голову не приходило расспрашивать батюшку, что за гости приезжали к нему сегодня ночью. Только экзотические фрукты и подарки, которые раздавал батюшка, позволяли предполагать, что гости были издалека.

О своей смерти о. Мелетий узнал заранее. В 1981 году, на сто третьем году жизни, он сказал, что к нему приходил дорогой батюшка Иоанн Кронштадтский, и теперь ему надо готовиться к уходу. Перед смертью о. Мелетий сказал загадочные слова:

– Скоро в нашем Локте будет второе солнце (имелась ввиду Локотская икона Божией Матери «Умиление»).
Он предсказал, что тысячи людей поедут в Локоть.

– Батюшка, и из-за границы приедут? – по-детски переспросила Наташа.

– И из-за границы приедут, – ответил о. Мелетий.

– И из Америки приедут? – снова не поверила она.

В те годы Америка казалась немыслимо далекой, враждебной страной. И представить себе, что американцы будут ходить по их захолустью, утопая в непролазной грязи, где Наташа не раз теряла свои сапожки, – поверить в такое было невозможно. Но старец подтвердил:

– И из Америки приедут.

Похоронили о. Мелетия в сапогах, подаренных ему о. Иоанном Кронштадтским.


Благодать на могиле о. Мелетия привлекает не только сотни православных паломников, но порой и чернокнижников. Зимой 2004 года келейнице батюшки Марии Ивановне Кузьминой сообщили, что могила о. Мелетия разорена: кто-то поджег крест и устроил погром. Расстроенная Мария Ивановна пожаловалась соседке на хулиганов, для которых нет ничего святого.

– Не греши на людей, я знаю, как это было, – ответила соседка, рассказав следующее.

У ее хорошей знакомой рядом с могилой о. Мелетия похоронен близкий человек. Придя на кладбище, она увидела, что к могиле о. Мелетия направляются две посетительницы. Одну женщину она узнала. Узнала и удивилась. Многие в поселке старались держаться от этой женщины подальше, зная, что она занимается черной магией и слывет колдуньей.

– Это надо же! – подумала она с возмущением. – Я-то считала, что только православные ходят к батюшке помолиться, а эти зачем пришли? Как же батюшка Мелетий такое допускает?

Как раз в это время первая посетительница открыла калитку, собираясь ступить внутрь ограды. Но тут случилось невероятное. С шипением, будто гейзер, из-под земли вырвался громадный огненный столб, достигающий вершин лип. Непрошенные гости с воплями ужаса кинулись в разные стороны. Внутри ограды все заполыхало. Цветы, венки – сгорело все. Крест на могиле обуглился, края металлокерамического портрета сплавились и почернели.