К 130-летию со дня рождения Сергея Есенина
Нынешний 2025 год — год Есенинский. Сергей Есенин, при всём академизме и хрестоматийности его творчества, поистине народный поэт. За минувшее столетие в нашей стране не раз менялся политический строй, реформировалась система образования и сменялись культурные векторы. А Есенин всегда оставался в народной памяти — от первого стихотворения «Берёза» в школьном учебнике, от впервые услышанных песен, созданных на стихи Есенина тоже народным любимцем — гениальным композитором Григорием Пономаренко… И так — до «тихого пристанища» человек русской культуры и любящий Россию понимает и воспринимает Родину, родину...
От редакции
Крест поэта
Поэт и слово — всё равно что роща и птицы. Глуха роща без птиц, неинтересна. Поэт без слова — улей без пчёл. А слово — история. Слово — философия, натура народа. Нет плохих народов. Нет народов неискренних, неталантливых. Сергей Есенин искренен искренностью своего народа, талантлив его талантливостью.
Есенину хотелось видеть князя-объединителя, хозяина видеть хотелось, заступника России искал поэт в революции и вождя, а нашёл?.. Нам ли «поправлять» и «наставлять» Есенина?
Бунин — истаивал, мучимый верностью России, народу её, а Есенин — не выплыл, не вышагнул, не поднялся из слёз, из крови: белая вьюга помешала ему, белые яблони свели ладошки над ним.
С первого взрыва первого храма началось русское сползание во тьму, в междоусобицу и кровь. Все войны, последовавшие за этим взрывом, — навязанные нам войны оголтелыми «революционерами» планеты, жульём рынка… Все многомиллионные обелиски над братскими могилами — бессрочный укор нам. Выбили русский народ и растащили его по зарубежьям…
С годами свет русской природы и свет русской души слились в моём воображении в единый образ — в образ великого национального поэта, в образ Сергея Есенина. Я согласился радостно: он обязан был явиться золотоволосым, с грустной синевою очей, чуткий, статный, умный — пророк и врачеватель. Цветок, срезанный разбойным ножом палачей…
Есенин взял родной народ у разрушенного храма и через расстрелы, геноцид, предательство демагогов-вождей ввёл его в храм. Мы, русские, лечились есенинской душою, есенинской красотою и нежностью много десятков лет, строя, воюя, сидя у тюремного костра… Есенин неповторим!
Пил Есенин? Пил. Запоем слёзы русские пил. Пил запоем русскую нищету и «погиб» не от водки, а от русской крови, пущенной из сердца русского народа троцкистами и ленинцами; что те, зачинатели, что эти, их ниспровергатели, одинаковые: жестокие, бездарные и чужие…
Есенин же, уверяю, пил гораздо реже и меньше тех и этих, кто выслеживал его, брал на карандаш, подсчитывал рюмки поэта… Где они, счётчики его жизни, его поступков и тостов? Пыль. Смахнуло их время…
В шестнадцать лет он вышел из дому и через четырнадцать лет вошёл в бессмертие. Четырнадцать лет. У нас теперь иной — четырнадцать лет пишет одну скучную поэму, а то и дольше. А тут — сотни стихов, десятки поэм. Рассказы. Статьи.
Четырнадцать лет! Ушёл. Объехал многие города и сёла России, мира. Вернулся. Оставил тома и тома. Нигде ни разу не солгал. Никому не уступил права говорить за себя. Никому. Великий. Русский. Гениальный.
Конечно, есенинская русская струна запределья, словно — из скифского доязычества, способного слиться с вечным и грозным вселенским пространством, космосом необъятным, да, да, она, есенинская струна, разгадывая и проникая в тайны звёзднотекучие, звучит:
И в голове моей проходят роем думы:
Что родина?
Ужели это сны?
Ведь я почти для всех здесь пилигрим угрюмый
Бог весть с какой далёкой стороны.
Или:
Я нежно болен воспоминаньем детства,
Апрельских вечеров мне снится хмарь и сырь,
Как будто бы на корточки погреться
Присел наш клён перед костром зари.
Есенин — тёплая стёжка в июле. Есенин — дорога, знакомая и милая с детства. Есенин — русская изба с шепчущей божницей. Есенин — русский облик Земли, вздох русский за краями вселенной, русская синева, оберегающая нас, поэтов, от засухи души, от рыжего стального песка Гоби, шумящего надо всеми погибшими ручьями, реками и морями…
«Мне очень грустно сейчас, что история переживает тяжёлую эпоху умерщвления личности как живого, ведь идёт совершенно не тот социализм, о котором я думал, а определённый и нарочитый, как какой-нибудь остров Елены, без славы и без мечтаний. Тесно в нём живут, тесно строящему мост в мир невидимый, ибо рубят и взрывают эти мосты из-под ног трудящихся поколений. Конечно, кому откроется, тот увидит тогда эти уже покрытые плесенью мосты, но всегда ведь бывает жаль, что если выстроен дом, а в нём не живут, челнок выдолблен, а в нём не плавают».
Так Сергей Есенин думал в 1920 году, а мы и сегодня ещё не стыдимся «социализировать» в поэте то, что в нём стонало, а не аплодировало, то, что в нём противилось, а не поддакивало антирусскому разбою:
Неужели ты не видишь?
Не поймёшь,
Что такого равенства не надо?
Ваше равенство — обман и ложь.
Под Сергиевым Посадом, в деревне моей — белый снег. Лес — белый, берёзовый. И равнина — белая. Не саван ли белый — над Россией? Нет, нет. То — белый лунный свет над нами, снег белый, воскрешающий русские души, веет и сеется по холмам брошенным. Нет, нет — то звёзды, белотрепетные, серебром звенят над могилами русских. Встаньте, крылатые ратники!
И — конница, конница белая, лавинная, и впереди — Россия, Россия, Россия… Сохрани нас, Господи!
Новый с поля придёт поэт,
В новом лес огласится свисте.
С белой равнины придёт новый поэт — с белого поля. А с грозного Куликова поля — новый маршал придёт, Георгий Победоносец явится. И белый лебединый ветер ослепит недругов России. Мчись, вьюга, мчись, белая птица моя!..
Жизнь усложнилась. Время усложнилось. Усложнилось и всё великое наследие поэта. Оно, через десятилетия, видится крупнее, неопровержимее. Сергей Есенин — война за Александра Пушкина, за вечную прелесть и отвагу русского языка, за несравненную память русского человека.
О красном вечере задумалась дорога,
Кусты рябин туманней глубины.
Это — такое родное, такое неодолимое, это — только на нашей бессмертной земле.
Это — Россия, зовущая, туманновластная, единственная!..
Валентин СОРОКИН
Из книги «Крест поэта»
Из книги «Крест поэта»
«Мы помним — Есенина отстоял народ»
Четверть века назад вышло Академическое издание собрания сочинений Сергея Есенина, подготовленное ИМЛИ РАН имени А. М. Горького. С именем Юрия Прокушева связано возвращение Есенина к своему читателю, к своему народу. О преданном служении великому русскому поэту, о многолетних исследовательских трудах Юрий Прокушев рассказал в беседе Анатолию Парпаре в 2001 году.
— Юрий Львович, Ваша первая лекция о Есенине состоялась 9 октября 1955 года в Рязани, а через три недели в Литературном музее Москвы Вы выступили со своим «Словом о Есенине». Отсюда идёт Ваше почти полувековое служение гению России. А ещё через три месяца в альманахе «Литературная Рязань» Вы опубликовали первую свою работу объёмом в 3 п. л. о поэте «Сергей Есенин. Литературные заметки и публикация новых материалов». Уже в этом начальном труде Вами было опубликовано впервые в есениноведении более сорока документальных источников, а также издано и основательно прокомментировано тридцать два автографа Есенина. А когда же Вы впервые встретились с поэтом? И с какого времени ведёт отсчёт Ваше увлечение всерьёз есениноведением?
— В 1940 году в клубе МГУ на Моховой я услышал впервые стихи Есенина из уст талантливого актёра Владимира Яхонтова. Прочитанное им стихотворение «Собаке Качалова» произвело на меня неизгладимое впечатление. Я был зачарован строками: «Дай, Джим, на счастье лапу мне, // Такую лапу не видал я сроду». И мне захотелось познакомиться с другими стихами такого сердечного, милосердного поэта. А потом… Как Вы знаете, в 1951 году я защитил диссертацию по Маяковскому. Именно он и изучение творчества Блока позволили мне разглядеть в Есенине величайшего эпического поэта…
После 1953 года заведующая рукописным отделом ИМЛИ Антоненкова негласно дала мне возможность работать со всем есенинским архивом и даже разрешила снимать копии и фотокопии. Потом я работал в Ленинской библиотеке, в рукописном отделе. И передо мной после прочтения писем Есенина к своим друзьям (в частности, к Панфилову, другу юности) открылся необыкновенно светлый духовный мир молодого поэта. К тому же ещё в 1949 году талантливый литературовед К. Н. Ломунов познакомил меня с женой Сергея Александровича — Софьей Андреевной Толстой-Есениной, и она разрешила мне работать в её архиве Есенина и публиковать из него материалы в моих исследованиях о поэте.
— А когда Вы стали непосредственно участвовать в издании собрания сочинений поэта?
— Здесь же, в ИМЛИ. В 1958 году по решению ЦК КПСС стало готовиться первое научное издание Есенина. Была создана специальная группа, которую возглавил литературовед Зелинский. Мы с Екатериной Александровной, сестрой поэта, работали над первым томом. Пятитомное собрание сочинений Есенина вышло гигантским по тем (и особенно по нашим) временам полумиллионным тиражом.
Я участвовал во всех последующих пяти изданиях собрания сочинений. Запомнилась более всего работа над шеститомником поэта, который готовился ИМЛИ и самым престижным тогда издательством «Художественная литература» в преддверии 90-летия Сергея Есенина.
— Когда у Вас появились впервые мысли об Академическом издании?
— Тридцать три года назад я работал в архивах ленинградского Института русской литературы, которым руководил тогда известный учёный Василий Базанов. Ему-то я и поведал свою задумку. Было решено образовать редколлегию академического издания, в которую вошли исследователи творчества Есенина и поэты Василий Фёдоров, Михаил Исаковский… Возглавил её Михаил Шолохов. К сожалению, серьёзной научной базы ещё не было. Идея опередила время.
— Но всё-таки наступает тот решительный час, когда идея получает своё жизненное основание, когда количество строительных камней, брошенных вроде бы бесполезно в воду, начинает превращаться в преграду для стремительного течения времени и возникает плотина. Что послужило опорной точкой для реализации Вашего проекта?
— Такими активными действиями стали решение учёного совета ИМЛИ об издании к столетию С. А. Есенина Академического собрания сочинений, всемерно поддержанное руководством Института во главе с Ф. Ф. Кузнецовым, и совместное обсуждение 18 октября 1989 года научной есенинской группой, созданной в нашем Институте, с членами текстологической комиссии разработанных мною предложений по композиции и составу томов будущего издания, после которого было принято опорное решение: «Одобрить предложенную Ю. Л. Прокушевым концепцию построения 8-томного собрания сочинений Есенина».
Сам русский народ, который родил своего поэта, благословил его на деятельность, отстоял его творчество от гонителей и хранит в душе своей, теперь уже навечно, как великую реликвию, слово золотой есенинской поэзии.
Публикуется в сокращении