Рассказ русского офицера
Случилось это буквально через несколько минут после моего приезда в г. Брчко. За рулем новенького джипа, на котором мы отправились в Боснию из Белграда, сидел большой шутник и весельчак – Нико Божич. Он был очень доволен новой машиной и не уставал ее хвалить. В действительности, прорываясь по Пассавинскому сербскому коридору (аналог нашей дороги жизни на Ладоге), мы во многом были обязаны вездеходу Нико. При подъезде к зданию, где должно было состояться заседание Скупщины Республики Сербской, мы долго не могли припарковаться. Нико безуспешно пытался пристроить свой вездеход в узенькую щель меж двух легковушек прямо напротив входа в здание, но подпиравшие со всех сторон машины постоянно мешали, и Нико весело ругался на них. Мол, не разворотили нас по дороге «душманы», так сейчас свои раздолбят.
В этот день у меня предстоял довольно жесткий график. Я был единственным русским офицером, приглашенным на заседание сербского парламента и сумевшим на него добраться. Я ощущал всю тяжесть своего положения и великую меру ответственности за каждое слово, которое мне предстоит впервые произнести с такой высокой трибуны. Кровь, горе, потеря близких, дорогих людей – это то, что окружает боснийских сербов каждый день. С одной стороны, я представляю могучую «Руссию-Матэри», ее армию, на которую сербы с мольбой и надеждой взирают все эти долгие месяцы кровопролития. С другой стороны, я не Президент России и даже не ее Министр иностранных дел. Не в моей компетенции развернуть нашу дипломатию лицом к этим гордым, мужественным людям.
Сербские друзья, понимая щекотливость моего положения, успокаивали и уверяли меня – выступление русского десантника, даже если за ним не придут российские танки, авиация и средства ПВО, будет мощнейшим морально-психологическим фактором для осажденного со всех сторон мусульманами центра сербского сопротивления. По оперативной информации, мусульманские вооруженные формирования готовятся прорвать линию обороны на Пассавинском коридоре и перекрыть «дорогу жизни», связывающую сербско-православный анклав с Белградом. К городу стягиваются артиллерия и танки мусульманских войск, штурм города может начаться в любой момент. Чтобы поднять морально-боевой дух горожан, в осаждаемый Брчко прибыли депутаты Скупщины Республики Сербской. «Сербы ждут поддержки русских, и твое появление утроит наши моральные силы», – уверяли меня друзья.
До начала заседания Скупщины мне предстояло встретиться с генералом Симичем и заместителем Командующего Армией Республики Сербской генералом Миланом Гверо. Планировались также встречи с Президентом Республики Сербской – Радованом Караджичем и Председателем парламента Момчило Краишником. Дальше мой путь лежал на передовые позиции обороны и в расположение бригады сербского спецназа «Пантеры».
Кто мог подумать, что очень многое произойдет в первые же минуты и что моральный дух сербов мне удастся поднять, не произнеся ни слова. Войдя в здание, мы сразу же решили после опасного путешествия принять по чашечке кофе, а уж потом заняться всем остальным.
Понимая, что внимание ко мне было проявлено не как к определенной личности, а как офицеру российских ВДВ, скажу, что мое появление в зале вызвало настоящий фурор. Со всех сторон сербы встречали криками и приветствиями из раскинутых трех пальцев (православные сербы знак приветствия и победы изображают не двумя пальцами «виктория», а тремя перстами, которыми православные осеняют себя крестным знаменем).
Молодая стройная сербка поставила на мой столик горячий кофе и тут же на смешанном русско-сербском языке сказала, что у нее русско-сербское имя – Светлана. Вторую сербку Светлану я увидел чуть позже, в этот же день, и буду видеть ее всю свою оставшуюся жизнь.
Я только успел сделать небольшой глоток горячего дымящегося кофе, как здание буквально подпрыгнуло. Где-то со звоном посыпались витринные стекла, раздались женские крики и четкие мужские голоса, отдающие команды. В первый буквально момент я подумал, что на автостоянке рванул начиненный тротилом автомобиль. Легкий холодок пробежал по спине, когда увидел в окно, что воронка дымится как раз на том месте, куда мы чуть не припарковали наш джип. Гора покореженных автомобилей грудилась в стороне от воронки. Нико с криком, что не зря его род носит фамилию Божич, а родители нарекли его Нико - в честь святого Николая Чудотворца, бросился на улицу. Теплая волна облегчения прокатилась по всему телу, согревая очередным глотком кофе. На доли секунды возник глупый вопрос, от-чего это все сербы, казалось бы, привыкшие к ежедневным взрывам и стрельбе, бросились из зала на выход. Я сделал еще один глоток, но, кажется, уже не почувствовал приятного обжигающего вкуса и аромата кофе, который так ярко ощутил мгновение назад. Знакомый до боли звук резанул сознание – это не теракт – это начало артобстрела.
Не раз приходилось отмечать в экстремальных ситуациях сверхбыстродействие мозга. Не знаю, удастся ли когда-нибудь компьютерным гениям человечества подойти хотя бы близко к творению Создателя.
До того, как раздался второй взрыв, я успел многое не только вспомнить, но и осмыслить. Нет, весь жизненный путь не проматывался в глазах сплошной кинолентой, как часто об этом приходилось читать, но вспомнилось многое. Очень зримо представил жену Татьяну на кухне с большим животом. Кто же там, мой первенец: сын или доченька? Мне показалось, что именно сейчас малыш начал ворочаться в животе и звать тем самым папу прийти его потрогать и поговорить с ним. На мгновение стало жутко за малыша, за жену, за маму. Сумеет ли выносить, если с этим шелестяще-гудящим звуком приближается моя смерть? Как останется одна?! Переживет ли мать?! И еще многое-многое. Здесь же попытался себя одернуть – не имеешь права на панику! Сербам неведомы ни твои имя и фамилия, ни твои семейные ожидания, для них ты – русский, для них ты – символ России и ее Армии. И тут же внутри как бы включился «вычислитель» оценки ситуации: смотри, как ровненько положили первый снаряд. Значит, где-то поблизости находится наводчик-корректировщик. Накрывают навесной траекторией через многоэтажные дома. По звуку явно не мина. Обстрел скорее гаубичный. Тогда тем более без корректировщика на месте не обходятся, а если так, то после первого попадания почти в яблочко, второй или третий лягут в цель. Зал остеклен до самого потолка, стены с направления обстрела нет, так что всех нас тут и накроет. Сербы – вон какие молодцы, сразу поняли, что это не теракт, а артподготовка «муслимов», а я, как наивняк, сижу и радуюсь, что Божич машину на место теракта не загнал. Надо бежать! Куда?! Успокойся и еще раз все посчитай. Во-первых, сербы знают, куда бежать, где есть глухие стены и простенки, где выходы, где спуск в подвал, а ты знаешь? Нет. Во-вторых, если ты такой мудрый и все оценил правильно, то чего бежать-то, или ты не знаешь, что такое осколочно-фугасный? Стоит ли бежать? Там, на выходе, тоже не танковой броней перегородки обшиты. Неизвестно еще, куда он следующий бухнет. И вдруг спасительный выход – Бог есть, на все его воля! Только грешным делом оформился он в русское: «авось пронесет». В самый последний момент я все же ощутил приятное тепло кофе и необычайно яркий непередаваемый его аромат и вкус. Мне даже пришла в голову бредовая мысль о том, что у этого необычайного вкуса есть цвета. Да, цвета яркие, как в эмоциональном сне. Почему-то сразу пришло успокоение, и я продолжал пить кофе, думая лишь о том, чтобы не капнуть на камуфляж.
Когда после первой волны обстрела появилась небольшая пауза, за мною вернулись в зал сербские офицеры. Поднявшиеся из подвала-бомбоубежища сербы встретили меня с ликованием. После этого сербское телевидение рассказало о хладнокровии русского десантника, который под огнем мусульман спокойно допивал кофе, не желая оставлять им своего на поживу. «Сарафанное» же радио быстро разукрасило случившееся во все цвета и краски. Придав случившемуся некий сакрально-мистический характер, что, мол, один русский отвел беду от всего руководства Республики Сербской. Это уж, конечно, чисто народное изложение, но своим ударом мусульмане в действительности планировали обезглавить все политическое и военное руководство республики, собравшееся в этом зале на заседание Скупщины.
Вот так я попал в историю. Знали бы сербы, чего на самом деле стоило мне то «хладнокровие»! Но для сражающегося поднятие морального духа – это залог выживания в самые тяжелые минуты войны. Не случайно на всех участках сербско-хорватских и сербско-мусульманских боев, как у наших штрафбатовская «едрена-мать!» и флотская «полундра!», у сербов был боевой, устрашающий клич: «Муслимы, с нами русские!».
Вот такова история, связанная с чашкой кофе.
Е.Ю. Логинов