Беседа с монахиней Евфимией (Аксаментовой), многолетней келейницей архимандрита Кирилла (Павлова)
— Дорогая матушка Евфимия!
20 февраля исполняется 5 лет со дня упокоения нашего любимого архимандрита Кирилла (Павлова).
В течение многих последних лет его жизни, когда он находился в резиденции Святейшего Патриарха в Переделкино, мы постоянно встречались с вами. Вы несли тогда ответственное послушание — ухаживали за больным батюшкой, окружали его своей заботой и любовью.
К столетию со дня рождения отца Кирилла я выпустил книгу своих воспоминаний и бесед, которые за многие годы нашего с ним общения публиковались в нашей газете «Русь Державная».
Мне стало известно, что вы подготовили книгу своих воспоминаний об отце Кирилле. Хотел бы просить вас поделиться с нашими читателями своими наиболее яркими воспоминаниями.
— Должна признаться, что я не предполагала, что возьмусь за книжку, что она выйдет… Я приступила к работе над текстом по просьбе митрополита Лонгина осенью 2020 года… Однако, мне казалось, что все мои воспоминания слишком сокровенны и просты, чтобы делиться ими: я не вела со старцем разговоров о судьбах Отечества или о предметах высокодуховных… Мне не нужны были от него ни чудеса, ни пророчества, ни прозорливые советы… Каждый день из более чем 20 лет, что я знала этого выдающегося человека, — я любовалась его нравственным обликом. Я видела чудо преображения повседневности, которое происходило всякий раз, когда эта повседневность озарялась присутствием отца Кирилла… Батюшка воплощал в каждом слове своем, в каждом движении, в каждом жесте Евангельский идеал — что может быть важнее этого! У нас, монахов, все глубинные интересы сосредоточены на возделывании своего внутреннего человека, а батюшка был образцовым монахом. На него можно было только смотреть — и учиться, как в древних Патериках. Вот вы говорите «самые яркие воспоминания»… А их, ярких, и нет… Есть тихие и кроткие, каким был и сам старец. И книга — об этом. О Переделкинском периоде его жизни, о мучительной болезни тоже. И еще — нужно было сказать доброе слово и о тех, кто много лет преданно и самозабвенно помогал старцу — ведь не я же одна ухаживала за ним. Я старалась упомянуть дорогих для батюшки людей…
— Похоронили батюшку 23 февраля в День защитника Отечества. Думаю, что эта дата промыслительная. Воин Христов и ветеран Великой Отечественной объединились в одном человеке. Вспоминаю, как на первой встрече с ним в Троице-Сергиевой Лавре отец Кирилл сказал мне: «Сейчас надо Россию защищать и нашу Православную Церковь». Это его благословение с тех пор я и стараюсь выполнять.
Мне часто задают один и тот же вопрос: отец Кирилл (Павлов) и защитник дома Павлова в Сталинграде — одно лицо или это два разных человека? Какое ваше мнение по этому вопросу?
— Достаточно подробно я говорю об этом в своем тексте, в книге… Здесь же скажу только, что для меня никогда это не было принципиально важным — он это или не он. Но когда начались подобные разговоры, я предпочла занять позицию самого старца. А старец отказывался от этой «геройской биографии»… Можно, конечно, предположить, что от батюшки в свое время потребовали не разглашать каких-то подробностей — ведь мы понимаем в какое время все происходило, или что батюшка по смирению отказывался от своего героического прошлого. Но к чему все эти предположения, когда есть записи рассказов старца о том периоде, и из этих рассказов вполне очевидно, что войска, в которых служил батюшка, держали Сталинград в кольце, пока в самом городе билась армия Чуйкова, сражался и знаменитый автоматчик Павлов… Просто хронология совсем другая, вот и все. Батюшка вошел уже в опустошенный город, поразивший его какой-то лютой, воистину мертвой, страшной тишиной…
Но то, что он трепетно любил свою Родину, и, уже будучи именитым духовником, не переставал переживать о судьбе страны, о людях, которые тяжко страдают, скорбел о недостаточной религиозности русского народа — это несомненно. И это всем известно.
— Почти на каждой нашей встрече батюшка спрашивал меня: «Читаешь ли ты Евангелие, Андрей?» Вам, несомненно, выпало счастье — молиться вместе с ним. И чтение Евангелия, наверное, тоже входило в ваше молитвенное правило.
— Старец любил иной раз поделиться своими размышлениями над тем или иным отрывком из Евангелия или Посланий апостолов. А иногда в безмолвии подолгу размышлял над каким-нибудь местом в Евангелии... Однажды — я специально проследила — он читал отрывок о Преображении Господнем у Матфея несколько дней подряд: читал, перечитывал, плакал, снова перечитывал… А иной раз с воодушевлением звал скорее подойти к нему и зачитывал вслух, например, отрывок, из Евангелия от Луки, где Господь говорит с Симоном: Симон, я имею нечто сказать тебе… «Ты только посмотри, — восклицал старец, — какой кроткий наш Господь, какой деликатный!» ... Он любовался образом Христа Спасителя в самых, казалось бы, незначительных местах евангельского повествования. Он был, как хорошо сказал кто-то из московского духовенства, человеком, влюбленным в Евангелие... — Отца Кирилла посещало огромное количество людей. Среди них были иерархи нашей Церкви, священнослужители, известные общественные деятели.
Могли бы вы назвать хотя бы некоторые их имена?
— Думаю, абсолютно всех посетителей я не видела. А кто-то приезжал лишь в Лавру или навещал старца в больницах. Но часто видела у батюшки замечательного владыку Онуфрия, блаженнейшего всея Украины — человека, которого отец
Кирилл горячо любил и уважал. Блаженнейший не забывал старца и в годы его болезни, регулярно навещал, хотя батюшка практически уже не говорил... Они были действительно близкими по духу — жизнелюбцы, просты в общении, смиренны и исполнены сердечной радости...
Я уж и не говорю о Святейшем патриархе Алексии, который любил и уважал батюшку, а в годы его болезни посещал келью страдальца... Также и Святейший патриарх Кирилл — выказывал всяческое почтение тяжелобольному батюшке, справлялся о его самочувствии и поддержал вл. Феогноста в намерении похоронить отца Кирилла на территории Лавры.
Были, конечно, и разные знаменитости, политики, бизнесмены, люди искусства... Все они превращались у порога кельи отца Кирилла из знаменитостей в простых, страдающих, нуждающихся в духовной помощи людей... Иные — в лепечущих младенцев, которые стыдились того, что не знали даже «Отче наш», но обласканные любовью старца, уходили от него с надеждой в сердце, окрыленными… Но были и такие, кто причинял батюшке страдания — он глубоко переживал, когда сталкивался с безразличием к вере, с воспаленным самомнением, с губительной внутренней злобой или изощренным лукавством... Многие из них уже скончались.
Но мне представляется важным отметить, что совсем простые, незначительные в глазах мира люди были старцу ближе и дороже. Старец и сам — выходец из простой крестьянской среды, и любил людей со смиренным сердцем, простых…
— Как мы, люди, знавшие этого человека лично, можем сохранить его память для грядущих поколений?
— Ох, дорогой Андрей Николаевич… Я и сама то и дело возвращаюсь к подобным мыслям и переживаниям. И признаюсь, не нахожу исчерпывающего ответа-решения… Многие, кто могут писать, — пишут воспоминания. И это хорошо. Документальный фильм «Сталинградское Евангелие Ивана Павлова» — очень достойная режиссерская и исследовательская работа Владимира Шуванникова, которую он проделал по просьбе митрополита Феогноста, тогдашнего наместника Лавры... На сайте Лавры то и дело публикуются проповеди старца, и это очень похвально...
А мне вот мечтается где-то организовать некое музейное пространство, чтобы хранить там многие реликвии, что остались в частности у меня, связанные с батюшкой. Быть может, проводить экскурсии — рассказывать людям о той поре… Ведь все мы скоро покинем эту землю, и о таких вещах необходимо позаботиться, вы правы… Возможно, в скором времени, в Крестовоздвиженском Иерусалимском монастыре, где я сегодня насельница, у нас будет сооружен новый корпус, где мы создадим такое мемориальное пространство. У нас с матушкой Игуменьей есть мечта, чтобы в этом пространстве было собрано все о тех людях, что духовно поднимали наше Отечество, наш народ — это, конечно, и Святейший Патриарх Алексий II, и архимандрит Кирилл, и схиигумен Савва (Остапенко) — духовник нашей настоятельницы. Реликвии и памятные вещи у нас есть, и работа уже идет… Ведь в частных руках все так и останется частным достоянием, а в музей всегда будут приходить люди: и послушать, и помолиться, и вспомнить, и узнать новое, и поплакать о своем… Быть может, найдутся нам и новые помощники в этом деле благодаря «Руси Державной»… Спасибо вам, Андрей Николаевич, за то, что с нежностью и любовью помните старца… Отец Кирилл и сам относился к вам с большой человеческой симпатией и теплотой, радовался, что есть люди, небезразличные к судьбе Отечества, совестливые! Я желаю, чтобы ваше дело продолжало жить — пусть потихоньку, пусть без того блеска, который сегодня считается показателем качества… Но это те крупицы добра, за которые нам не будет стыдно, когда мы предстанем пред лицом Создателя… Благодарю вас!
Беседовал Андрей ПЕЧЕРСКИЙ