[Нам пишут]
«Русь Державная»!
Здоровья вам всем, успехов в труде и долгих лет жизни.
Когда началась война, мне было 2 годика, а братику несколько месяцев. Папу, Крячкова Федора Михайловича, и двух братьев его взяли на фронт ранней весной 1942 года. Все они попали в разные места. Когда папу забрали, мама меня научила молитве «Отче наш…» и сказала мне: «Чтобы папу нашего не убили, читай перед сном эту молитву». Она и я читали каждую ночь, наверно, и бабушка Марфа — мать папы и еще двух сыновей — читала… Но старший брат Григорий пропал без вести под Сталинградом, средний Алексей попал в вагон, который загнали в тупик и морозом отморозило пальцы ног; потом в госпитале ему отрезали ногу, на этом война для него закончилась. А папа продолжал воевать, был дважды ранен, но остался жив.
Первый раз он приехал в отпуск из-за ранения в правую руку чуть выше кисти. А было это так. Во время войны мы жили в Дагестанской ССР на рыбзаводе «Брянск» в большом бараке. Наша комната была крайняя, и если ехали или шли люди из села Брянск, особенно летом, и проходили мимо, то заходили попить водички. Вечерами у нас обычно собирались женщины, чаще в воскресные дни, до самой ночи разговаривали, плакали, пели, смеялись — все было. И вот в один из таких летних вечеров все разошлись, бабушка легла спать, дочь ее ушла на улицу, ей было в то время 23 года. В 5 часов утра вставала и на работу до 8-9 часов вечера возила рыбу в тачках по вымосткам с судна на завод. И вот мы сидим с мамой на приступках, полная луна светит, хоть иголки собирай, кругом нас пески, в 150-200 метрах мазанка стариков, наша летняя кухня да сараи для скота. Мама мне и говорит: «Лида, как ты думаешь, когда наш папа домой придет?» Я подумала и говорю: «Сегодня». Она мне говорит: «Если бы ты сказала завтра, я бы тебе поверила, а сегодня — нет». Но я упрямо твержу: «Сегодня». И пошли спать, помолились и легли. А сказала она так потому, что до села Брянск 7 км, до села Чечень 7 км, до г. Кизляр 60 км. Откуда ему прийти ночью в двенадцатом часу, ведь по степям бегают голодные волки. Домой папа возвратился летом.
…О войне папа не любил рассказывать. «Не говоришь о ней, и все равно она часто снится — что воюешь. Просыпаешься в поту, еле успокаиваешься, хотя понимаешь, что дома». Один раз вспоминал, как однажды стоило окопаться, так на них такой огонь обрушился, что целую неделю лопатку нельзя было высунуть из траншеи.
А сейчас так обидно, когда подумаешь, какой ценой наши народы победили врага? Сплоченность наша победила, а теперь отошли от нас многие. Ладно уж — так захотели, но хотя бы жили в мире, не подставляли подножки, а помогали друг другу в беде, напастях, несчастьях, жили так, как нам говорит Господь — в кротости, смирении, терпении и в любви друг к другу нелицемерной.
Очень жаль, что после приезда папы я перестала читать молитву «Отче наш…». Я не знала, что ее нужно всегда читать. Но вот папа вернулся, и я успокоилась. Теперь только понимаю, как я много потеряла в жизни своей, время не вернешь, поэтому людям молящимся — особенно монахам, инокам дает Господь прозорливость, дар исцеления людей, таким, как Феодосий Кавказский и Серафим Саровский, которые стали святыми.
Прошу вас поместить в газете мое имя — Лидия, чтобы читатели помолились обо мне, грешной, т. к. я болею, и врачи отказались от меня.
Храни вас всех Господь. Простите меня Христа ради.