Детская ГоЛГОФА

 Икона Вифлеемских младенцев была задумана нами как дар от детей Петербурга детям Беслана. Этот образ не только утешал бы скорбящий город, но и стал бы осмыслением произошедшей трагедии, символическим знамением духовной победы, одержанной детьми мужественного горского народа. И кто кроме Пречистой Матери может утешить неутешаемую материнскую скорбь и умирить боль отцовских сердец Своим словом: «Я с вами, и никто против вас»? Именно там, в эпицентре человеческой боли, должны прозвучать эти слова. Потому второй даримой детям Беслана иконой стал образ Пресвятой Богородицы «Аз есмь с вами, и никтоже на вы».
 В это же время один благочестивый человек привез из Иерусалима две частички мощей свв. мучеников младенцев Вифлеемских и подарил их нам – в храм св. Иоанна Богослова (Леушинское подворье) Мы восприняли это как особое знамение и решили вложить святыню в икону свв. младенцев, убиенных за Христа в Вифлееме 2000 лет назад.
 Написал икону Вифлеемских младенцев иконописец Михаил Осипенко в кратчайший срок, к сороковому дню. Поразительно, как сюжет иконы, списанной с находящегося в Вифлееме древнего образа, заставляет осмыслить и Бесланскую трагедию. Тут и младенцы, изображенные в виде юных отроков в белых одеждах, которые, кроме основного значения чистоты, заставляют вспомнить праздничную школьную форму; тут и плачущие, стенающие матери Вифлеема, каким-то особым горским жестом протягивающие руки к небу, тут и иродовы воины с черными смуглыми лицами, кровожадно мучащие младенцев… А в традиционных иконописных горках видятся горы Кавказа. В иконе – ковчежец с частицей мощей святых мучеников младенцев Вифлеемских, приношение для Беслана из Святого града Иерусалима.

 Архиепископ Тихвинский Константин пожелал лично освятить образ.
 К собравшимся обратился глава Осетинской диаспоры в С.-Петербурге Валерий Хазбикерович Фриев. Родом из Беслана, он сам учился в разрушенной школе. Его слова не могли не вызвать слез: «Осетины древнейший народ, но мы навечно – с Россией. Навечно? – это мало! Пока есть Россия, с ней будет Осетия. Россия – у нас в сердце».
 Пожертвования пожелали сделать сотни людей. Всю ночь перед отъездом на икону записывали имена младенцев, отроков, отроковиц и юношей – петербургских детей, даром от которых стал этот образ. Один мальчик лет 12-ти выложил 130 рублей – все, что скопил за долгое время. Другой принес пожертвование пятаками – тоже, очевидно, из «своей» личной копилки… Последнее пожертвование принесли, по сути, ночью накануне отъезда, записали: «от младенца Георгия…». Всего на обороте иконы было начертано свыше 500 имен – мелкий почерк покрыл фактически все пространство иконной доски.
 Свою поддержку этому дару выразили заместитель полномочного представителя Президента РФ в Петербурге М.В. Моцак, Союз художников Санкт-Петербурга, художественный руководитель Мариинского театра В.А.Гергиев, ректор Академии художеств А.Чаркин, православные писатели Петербурга.
 Дар из двух икон был дополнен третьей иконой св. Георгия Победоносца, которую преподнесли своей Родине представители Осетинской диаспоры С.-Петербурга.

 Когда иконы в Георгиевском храме г. Беслана были раскрыты, случилось нечто необыкновенное. В храме наше внимание обратила на себя одна осетинка – вся в черном, в глубоком трауре, по ее лику чувствовалась глубокая молитва и воцерковленность. Увидев икону Божией Матери «Аз есмь с вами, и никтоже на вы», она воскликнула: «Я же говорила, что привезут именно эту икону!». А затем пояснила: «Когда сообщили, что у нас будет икона Вифлеемских младенцев из Петербурга, я вдруг поняла, что должна быть еще одна икона – либо св.Александра Невского, либо –икона Божией Матери «Аз есмь с вами, и никтоже на вы». Я спросил, как ее зовут, и она ответила: «Таисия». Ее зовут так же, как и великую старицу, настоятельницу знаменитого Леушинского монастыря. Это имя столь дорого всем прихожанам Леушинского подворья. Так таинственно выразилось через эту женщину неслучайность происходившего …
 Ночь иконы пребывали в храме, а на следующий день присутствовали на поминальном всенощном бдении, которое совершил епископ Ставропольский и Владикавказский Феофан в храме св. вмц. Варвары Успенского монастыря в г. Беслане.

 В 40-й день памяти трагедии, на заупокойной Божественной Литургии в кафедральном соборе Северной Осетии в честь Георгия Победоносца во Владикавказе, иконы встречал епископ Ставропольский и Владикавказский Феофан. В присутствии президента Осетии Александра Дзасохова он принял иконы из Петербурга, освятил и поизнес замечательную проповедь о подобии подвига Бесланских и Вифлеемских младенцев. Обращаясь к своей пастве, стоявшей в черных платках, в слезах, со словом утешения, владыка произнес: «Поверьте мне, все младенцы, убитые в этой школе, находятся в раю. Все они святые, все они у Престола Божия». И это слово владыки, сказанное на Литургии, было необыкновенно весомо, убедительно, и ободрило плакавших матерей. Иконы из Петербурга стали и осмыслением трагедии, и утешением. Подойдя к иконе Божией Матери «Аз есмь с вами, и никтоже на вы», Владыка Феофан сказал: «Это настолько важная и нужная нам икона. Этим образом сама Матерь Божия защищает и Беслан и всю Осетию». Президент Осетии был глубоко растроган, а его супруга Фариза Дзасохова сказала, что «это самый ценный подарок, который можно было принести Осетии в эти дни».
 Владыка Феофан благословил поместить иконы, дар детей Петербурга, в три храма: Вифлеемских младенцев – в Успенский монастырь в Беслане, икону Божией Матери «Аз есмь с вами и никтоже на вы» - в городской собор Беслана во имя Георгия Победоносца, а икону св.Георгия – в кафедральный собор во Владикавказе, главный храм Осетии.
 Почитание св.Георгия Победоносца в Осетии представляет собой уникальное явление. Его можно сравнить только с почитанием свт. Николая Чудотворца в России. Наверное, не было часа, чтобы мы не слышали имя св. Великомученика, которого здесь называют Уастырджи (Георгий). Любое дело, дорога, событие, даже застолье начинается с его имени. Было ощущение его физического присутствия каждый день и каждый час в Осетии. Здесь не возможно не стать особым почитателем св.Георгия Победоносца. Ему же посвящено большинство храмов.
 В тот же день две иконы были принесены на кладбище в Беслан, перед ними отслужили литию, затем иконы пронесли по всему кладбищу возле детских могилок. Вифлеемские младенцы-мученики частицей своих мощей посетили мучеников бесланских. Кладбище все в цветах, крестах, фотографиях детей. Обилием цветов и игрушек оно напоминало детскую площадку.

 С волнением, тревогой, чувством своего недостоинства мы подходили к школе. На ней нет живого места, все изрешечено пулями, она разгромлена как будто Рейхстаг в 45-м. Невозможно ходить без слез. Трудно общаться друг с другом, нападает какая-то немота. Мы бродили по пустым коридорам, классам – все расстреляно: стены, окна, потолки обрушившиеся… И все утопает в цветах. Много-много игрушек. И среди всего этого следы крови, следы трагедии… Много школьной одежды, школьники снимали ее – стояла неимоверная жара… В классах разбросаны тетради, учебники, сочинения. В кабинете литературы - портреты писателей. На полу – скорбный портрет Достоевского, простреленный в лицо. Федор Михайлович, писавший о «слезинке невинно замученного ребенка», оказался среди моря детских слез, он удостоился сам пострадать с теми детьми, которым сострадал в своих книгах, романах, во всей своей жизни.
 Я взял этот портрет, чтобы сохранить его. В одном из классов мы увидели несколько матросских безкозырок – готовился какой-то школьный парад. Вглядываясь в одну из этих безкозырок, белую, с лентами морскими, столь удивительную в горах Кавказа, мы вспомнили о Цесаревиче Алексие, его фотографиях на «Штандарте» в такой же безкозырке. И вдруг как бы объединился подвиг нашего Царственного мученика отрока Алексия и этих бесланских мучеников, ставших жертвой за всю нашу землю. И я взял тоже эту безкозырку как святыню с детской Голгофы Кавказа и всея Руси.

 Слушая рассказы матерей, жителей Беслана, мы часто плакали, и дерзну сказать – вернулись оттуда другими, как будто ранеными в сердце.
 Женщины, находившиеся в зале, больше всего удивлялись, что между бандитами были тоже женщины, шахидки. Как же они могли издеваться над детьми? Одна, пробывшая там три дня, сказала: «Мне кажется, в аду легче, чем то, что было там».
 По словам священника Бесланской церкви о. Сергия, в храм в тяжелом душевном состоянии пришел московский психолог, оказывавший психологическую помощь, сказав, что сам нуждается в «психологической помощи».
 Ветеран войны, прошедший Сталинград, седой горец в летах, немало видевший на своем веку, сказал: «Сталинградская битва по сравнению с этой школой, с этими тремя днями – легкий урок».
 Сейчас вся школа в цветах, в венках. Спортзал как будто расцвел человеческой болью. Все слезы, вся кровь, пролитая здесь, взошли, процвели цветами. Они везде, и снаружи вся школа опоясана венками. С одной стороны – руины, переживание трагедии, а с другой – ощущение какого-то таинственного праздника, торжества.
 Учитель физкультуры Александр Цаголев в этом спортзале многие годы занимался с детьми. В этом спортзале он провел три самых страшных дня своей жизни. На вопрос, как вели себя дети, ответил: «Может быть не при взрослых надо говорить, но дети себя вели куда более героически, чем старшие».
 Там мы поняли, откуда взялась цифра: 350 человек. Высокие государственные чиновники говорили нам, что сами были в этом убеждены. Может быть, они не хотели верить, что трагедия имеет такой масштаб. Но сама цифра взялась из простого расчета: в спортзал, казалось, невозможно набить больше людей – он небольшой. Но бандиты загнали туда 1200 человек. Люди сидели друг на друге. Дети буквально ложились на взрослых. Одна женщина рассказывала, что на ней спало одновременно 5 детей, и у нее сердце останавливалось от тяжести. Стояла страшная духота. И у всех самой главной потребностью была хотя бы капелька воды.
 Одна из заложниц поведала: если бы не ее дочь, она бы умерла. Девочка вышла, а когда вернулась, не отвечала на вопросы матери, пока не приблизилась к ней. Потом девочка поцеловала ее в уста, и мать ощутила в устах своих воду. Девочка еще несколько раз выходила и этими поцелуями спасла свою мать. «Она меня спасла, - сказала женщина, - а я ее не смогла спасти».
 Слыша множество таких рассказов о маленьких бесланских страдальцах, мы вновь и вновь убеждались: они не только жертвы. Это – великие подвижники, это – мученики, свидетели Веры.

 Бандиты замечали на них крестики – и требовали снять, срывали. Но никто демонстративно не бросил крестик. Наоборот, дети их старательно прятали – в руках, в устах, куда-то под маечку. А ведь мучители заставляли детей молиться Аллаху, и если кто-то отказывался снимать крест, ему простреливали руки и ноги – во образ Распятия. Некоторые дети остались живыми, но с прострелянными руками, как живые мученики.
 Трагедия обернулась победой Православной веры. Как ни парадоксально звучит, но, может, никто так много не сделал для утверждения Православия, как эти бандиты, которые пытались осквернить христианство, поглумиться над ним.
 Осетия всегда была оплотом и форпостом России на Кавказе. В средние века христианский, северный Кавказ был насильственно мусульманизирован. Но осетины - единственный горский народ, сохранивший верность Православию в окружении агрессивного мира. Верность Христу воплотилась и в верности России. В 1874 г. Осетия по своей воле вошла в состав России. Осетины не участвовали в Кавказской войне в 19 веке, не пошли на сделки с фашистами, хотя считались у них особой чисто арийской расой. Осетины не поддались центробежным искушениям в период перестройки и никогда не ставили вопрос о выходе из состава России.
 За что же растерзаны младенцы, отроки и отроковицы в Беслане? Только за то, что они христианские младенцы, стало быть – пострадали за Христа. И это делает их не просто жертвами трагедии, но и исповедниками Христовыми, подобно тому, как Вифлеемские младенцы стали первыми мучениками за Христа. Дети Беслана свидетельствуют: если за Христа убивают, значит, жив Господь. В этом смысле их действительно нужно назвать жертвами, но не трагедии, а чистыми жертвами Богу.
 Потрясают немыслимые страдания, которые пришлось претерпеть этим детям. Новые ироды, прежде чем пролить кровь, подвергли их страшному трехдневному мучению. Внешне бессмысленные, непонятные издевательства выдают ритуальный характер этого детоубийства. Мы должны сознавать эту трагедию как Голгофу. А если это Голгофа – то это наша победа. Это наши герои, наши мученики.

 В Беслане сейчас совершается множество крещений. Каждый день приходило креститься по 40 человек. И так не один месяц.
 Отец Сергий из Георгиевского храма в Беслане рассказал как через несколько дней после трагедии к нему подошел азербайджанец:
 – Батюшка, как можно стать христианином?
 – А почему Вы решили им стать?
 – Потому что мне стыдно быть мусульманином. Я никогда не слышал, чтобы христиане убивали детей. И раз мусульмане убивают детей, я не хочу быть мусульманином.
 – Подумайте, – ответил отец Сергий, – Вы вернетесь в Баку, будете жить в мусульманской среде…
 – Нет. Я решил. Я хочу всей семьей принять христианство и мы будем христианами, где бы мы ни жили.
 Отец Сергий его покрестил. Вахид стал Вадимом.
 Много детей погибло некрещеными и родители спрашивали, можно ли их отпеть. Они пострадали за Христа, и священники, с благословения архиерея, отпевали их, ибо они крещены своей кровью.
 У одной из могилок молодая осетинка, мать, не в силах сдержать своей скорби, плакала настолько безудержно, громко, что было слышно на все кладбище. Мы подошли, подарили ей иконку, сказали слова утешения и спросили, кто погиб. Она ответила: «Сын. Его отец – мусульманин, и он запрещал его крестить, хотя сын верил именно в Христа. Но отец даже дал имя ему: Ислам, и он остался некрещеным. Когда это случилось, я надеялась: может быть, имя его спасет, хотя бы Ислама эти исламисты пощадят. Но они убили его выстрелом в спину. И тогда я сказала мужу: даже это имя не спасло нашего сына… Скажите, можно ли его отпеть?» – неожиданно закончила она. Местные священники рассудили: если он верил в Христа, желал покреститься, его можно отпеть, он тоже мученик. Сам владыка Феофан пропел на его могилке по просьбе рыдающей матери «вечную память».
 Так Ислам стал христианским мучеником. Можно ли было такое представить себе, подумать: отрок-мученик Ислам?
 И еще один образ: сами исламисты расстреливали в этом отроке ислам. Конечно, мы слышим, что ислам – мирная религия, но все-таки мы не можем игнорировать, что эти бандиты кричали: Аллах акбар. Так они прославляли Аллаха. Так они проявляли свой символ веры. Об этом нельзя не задуматься. Мне кажется, мусульмане должны первыми дать этому явлению оценку, но несомненно одно – бесланская трагедия стала торжеством веры Христовой.

 В Беслане совершилось множество чудес. Отец Сергий рассказал: как только стало известно о трагедии, он стал на молитву. Вместе с прихожанами они все три дня фактически безпрерывно, даже ночью, служили молебны и читали акафисты Божией Матери. Совершили настоящий неусыпающий акафист.
 И случилось необъяснимое – чудо. В школе были его прихожане, дети из воскресной школы. Среди них есть раненные, но нет ни одного погибшего. Тех, за кого молились, Господь сохранил даже в этой страшной ситуации, где трудно отделить одних от других, где люди представляли сплошную человеческую массу.
 Когда началась бойня, одна мать, прибежала, как к последнему рубежу надежды – в церковь и просила: «Молитесь за моих детей – они там, в школе. Я ничем не могу им помочь». Отец Сергий с ней молился, служили молебен, а когда она пришла домой, то увидела на кровати своих детей, живых, вырвавшихся из этого ада.
 Бандиты готовились взорвать всех. Они заходили в последний день 3-го сентября в спортивный зал и кричали: «Никто из вас отсюда живым не уйдет. Молитесь – вы все пойдете к Богу». Может, таким образом Господь даже чрез их уста призывал к молитве. Все часовые механизмы взрывных устройств они установили на ночь с 3-го на 4-е. Все, кто там был, должны были в ту ночь убить. Для себя бандиты оборудовали бункер в подвале, и должны были сразу после взрыва, в суматохе переодетыми рассредоточится и исчезнуть.

 Жертвы, конечно, страшные. Но главную цель бандитов – развязать кровавую войну по всему Кавказу, уничтожив заложников – Кто-то не дал осуществить. Переосмысляя это, вспомним, что буквально в 300-х метрах от школы находится Свято-Успенский Аланский монастырь, первый возобновленный монастырь в Осетии. Поражаешься – буквально в считанных шагах находится монастырский храм вмц. Варвары. Во время боя за школу, пули летали над обителью. Владыка Феофан благословил отцов молиться в стенах обители, помогать молитвой. И в монастыре тоже шла непрерывная молитва.
 Монастырь основан в честь главной святыни Кавказа – Моздокской иконы Божией Матери. Этот древний чудотворный образ, список с Иверской иконы, хранился высоко в горах. На Успение, 28 августа, совершается праздник этой иконы Божией Матери. За три дня до трагедии в монастыре совершалось престольное прославление этого образа. Был крестный ход в горы, в часовню Марьям-Кау, что означает «Удел Божией Матери», где икона и пребывала более 600 лет.
 И в этом году во время молебна на горе Марьям-Кау пред Моздокской иконой произошло чудо мироточения. От левого глаза Божией Матери истекло миро как чистая слеза Богородицы. Кто мог тогда понять, о ком плачет Матерь Божия?
 Только тут мы поняли строчку из песни, составленной в Петербурге еще в первые дни после трагедии вместе с певицой Татьяной Баскаковой: «Твоей слезой злой замысел разрушен». Когда мы это написали, то сами удивились – вроде бы такого не было. Но когда нам рассказали о чуде, мы поняли: Матерь Божия не оставила это место. Попущением взрыва, неожиданного штурма, был разрушен злой замысел бандитов. Они первые подорвались на своей бомбе. А большинство людей спаслось. И большинство детей спаслось.
 Господь призвал к Себе этих новых мучеников, новых маленьких страдальцев, обличая наши грехи, показывая, что чаша Его долготерпения преисполнена нашими грехами. И эти страшные события – удар колокола к нашему покаянию, к нашему очищению. Мы должны стать другими, да и невозможно не стать другим, особенно побывав там.

 В одном из классов мы увидели разбросанные стихи. И когда собрали, оказалось, что это стихи ученицы 6-го класса Зиты Лекоевой. Стихи удивительно проникновенные. Стихотворение «Осень», оказалось пророческим:
«Я иду не спеша по аллее,
Под ногами листва шелестит.
Осень, добрая, нежная фея,
На волшебных сандалиях летит.

Вдруг заплачет красавица-осень,
Зарыдает дождем проливным.
Она тихо уйдет и не спросит,
Передав нас в объятия зимы».
 Как таинственно звучат строки о плаче осени! Мы сподобились увидеть их исполнение.
 40-й день начался солнечным утром. Осень на Кавказе всегда теплая, ходят в рубашках. Но к 2-м часам, когда все шли на кладбище, небо вдруг покрылось облаками, потом пошел дождь, к вечеру он перешел в снежок.
 На другой день вся Осетия была уже покрыта снегом. Все были поражены, никто не помнит ничего подобного, ни один старожил. Снег на Покров. Это снежное знамение явил Сам Господь, Сама Пречистая Матерь Божия. Все было покрыто как бы неким саваном, снежный покров стал и знаком чистоты этих невинных детей, чистой жертвы, вознесенной к Богу. Когда мы читали последние строки: «Вдруг заплачет красавица-осень, / зарыдает дождем проливным. / Она тихо уйдет и не спросит, / передав нас в объятия зимы», мы не могли удержаться от слез. Казалось, девочка написала эти стихи уже после, именно в этот 40-й день…

 Трагедия необычайно сблизила Россию и Осетию, настолько близкими, родными показались нам эти люди! В общении не было никакого барьера, хотя казалось бы, должен был быть: все-таки перед нами были горцы со своей психологией, своей культурой, национальными традициями. Должна была возникнуть какая-то дистанция. Но оказалось, что достаточно подойти, спросить, и следовали рассказ, исповедь, излияние сердец. Мы были там как будто в большой родной семье.
 На Кавказе говорят: брат – тот, кто посетил тебя в скорби. Осетины сказали: вы наши братья, потому что посетили нас в самую скорбную минуту нашей жизни и нашей истории.
 За поминальные столы сели сотни людей. Нас поразила эта солидарность, дружба осетин – они и в радости, и в горе всегда вместе. Поминальные столы вмещали до двухсот-трехсот человек.
 Осетинское застолье – это особая тема. Первый тост там всегда за Великого Бога. Даже в советское время, будь ты верующий или неверующий, коммунист или нет – все равно, этот обычай не был нарушен, и первый тост поднимали за Великого Бога. Второй тост – всегда за Георгия Победоносца. Третий – за Матерь Божию. Далее тосты за народ, за землю.
 На одном из застолий мне предложили произнести тост, и я поднял его за многострадальную Осетию: «Ваша земля, ваш народ нас поразил. Позвольте поднять тост за процветание вашей Осетии, вашего народа…». И вдруг один осетин встал и сказал: «Батюшка, Вы меня простите, но в нашей земле худшего тоста нельзя было произнести». Я чуть не поседел в этот момент: «Но почему?». «Потому что Вы сказали: ваша Осетия. А мы говорим: наша Россия и мы просим Вас говорить: наша Осетия». В этот момент я понял, что значит для осетин Россия. Они сказали: мы не мечемся между НАТО и еще чем-то, мы избрали свою судьбу.
 Осетины – удивительно верный и благородный народ, преданный России, близкий нам и по вере, и по духу, и по душе, и по сердцу. И эта трагедия, это страдание, нас совершенно соединили.
 По нашей просьбе владыка Феофан освятил в этой школе еще одну икону. Михаил Осипенко написал вторую икону Вифлеемских младенцев – точную копию с той, которую мы оставили в Беслане, но уже для Петербурга. И мы попросили освятить эту икону в благословение детям Петербурга на этой детской Голгофе. Владыка Феофан совершил освящение прямо в спортивном зале. «Пусть эта икона будет благословением детям Петербурга», - сказал Владыка Феофан, возвращая освященный образ петербургской делегации. В этой иконе – вторая частичка мощей свв. мучеников Вифлеемских, и икона стала для нас связью с этой Детской Голгофой, благословением, знамением молитв этих детей и о наших детях. Она будет храниться в нашем храме Леушинского подворья.

 Встал вопрос, что будет на месте школы. Предлагали сквер, монумент… Но владыка Феофан сразу заявил, что здесь должен быть храм. И эти три иконы из Петербурга окончательно перевесили чашу весов.
 В Петербурге, есть Спас-на-крови; в Екатеринбурге – Царский храм на крови. И на этой детской крови в Беслане должен быть построен храм, самый красивый – в утешение матерям, в наше всенародное покаяние, в прославление подвига детей-мучеников. Там нужен необыкновенно красивый пасхальный храм.

 Мы все стали современниками нового избиения младенцев за Христа, новой Детской Голгофы. Епископ Ставропольский и Владикавказский Феофан в слове на 40-й день трагедии сказал, что невинноубиенные дети в школе Беслана являются мучениками за Христа, и что они, безусловно, святые. Россия пережила великую, ужасную трагедию. Но одновременно она приобрела и новых молитвенников.
 Бандиты ставили цель развязать войну на Кавказе, мучая детей, они терзали тело самой России. Но дети в Беслане приняли удар на себя, и их жертвой предотвращена новая всекавказская война. В самом прямом смысле дети приняли страдание за всю Русскую землю, за всех нас. Они разбудили от духовной спячки политиков и весь народ.
 Невозможно представить страдания матерей и отцов. Но жертва, принесенная в Беслане, должна стать залогом духовного обновления. Христианские мученики первых веков заложили на два последующих тысячелетия основу всей Европейской культуры. Дети, умученные в Беслане, станут драгоценным камнем в основание мира и процветания Кавказа.