А.Н. Печерский:
– Дорогой владыка! Сейчас, по-видимому, наступило такое время, когда очень многие люди задумываются о процессах, которые происходят в обществе. Сегодня я нахожусь под глубоким впечатлением от поездки в Нижний Тагил, большое Вам спасибо за это. С местными батюшками мы как раз говорили о том, что происходит в стране, что происходит с душами наших детей, что происходит в обществе и что происходит с русским человеком сегодня. Хотелось бы с Вашей помощью, с Вашим благословением порассуждать вместе на эту тему.
Владыка Кирилл:
– Я думаю, что в связи с последними событиями происходит переосмысление этого краткого отрывка исторического пути, который мы прошли в последнее время и за который каждый для себя по-своему отвечает. Люди себя ощущают причастными к России, к исторической Руси, к историческим корням, мы сами сегодня себя таковыми ощущаем, насколько мы соответствуем сопричастности нашему национальному русскому бытию.
Думаю, что эти изменения, которые происходят сейчас, то напряжение, которое возникло в связи с известными событиями на Украине, и в Киеве, и в Крыму, они каждого из нас немножечко трезвят и заставляют задуматься о том, насколько мы сейчас сами являемся русскими.
А.Н. Печерский:
– Сегодня один священник задал мне такой вопрос: «На что все-таки мы можем ориентироваться, на какие средства массовой информации, на чей авторитет мы можем опираться, чтобы разобраться в хитросплетениях событий, которые происходят сегодня?». Как я это понимаю, я ответил так: у меня был хороший знакомый, генерал-полковник Владимир Шебаршин. К сожалению, его уже нет в живых. Чтобы проанализировать ту или иную ситуацию, он использовал самые различные средства массовой информации, сравнивал их и делал свои выводы. Если мы берем информацию из одного источника, то у нас получается однобокая информация. С духовной точки зрения, на что человеку в наше время можно опираться, на чей авторитет полагаться? Сложнейший вопрос, как мне кажется.
Владыка Кирилл:
– Согласен с Вами в том, что мы берем информацию из совершенно разных источников. Мы с Вами люди прежнего поколения, мы привыкли читать между строк, а не только то, что написано на первой полосе газеты, пытаемся вникнуть в ситуацию, исходя из разных нюансов, которые сегодня так или иначе из различных средств массовой информации мы можем для себя почерпнуть. Я думаю, что настоящего положения дел мы не знаем, может быть, нам и не надо его знать. Нам надо знать только тот минимум информации, который может не повредить нашей душе, который должен нас ориентировать по жизни. Что касается нашего взгляда, я привык ориентироваться на авторитет Церкви, для меня слово Патриарха – закон. Наше священноначалие определяет те задачи, которые должны стоять перед нами. Может быть, у наших братьев есть другая точка зрения, но я думаю так.
А.Н. Печерский:
– Святейший Патриарх в своем обращении к новоизбранному местоблюстителю владыке Онуфрию подчеркнул, что самый главный вопрос для нас – это сохранение единства нашей Церкви, потому что это единственная скрепа, которая остается в обществе и за которую мы можем держаться. Прежде всего мы православные христиане.
Владыка Кирилл:
– Для нас сейчас очень важно не только единство Церкви, но и через это единство нации. Может быть, мы из разных национальностей, которые культивируются в жизни нашей большой многонациональной страны, все-таки подойдем к тому, что действительно являем собой настоящую великую нацию, создавшую когда-то огромную страну, наследниками которой в какой-то степени сегодня мы являемся. То, что мы сегодня переживаем, должно нас к этому побудить. Если люди там выходят и не боятся. У каждого же есть своя маленькая жизнь и свои маленькие проблемы, но люди выходят с детьми и защищают свои святыни. У них что, нет своего дома? Или они не боятся за свою жизнь и здоровье? Но у них есть понимание важности момента и понимание того, что главное и что второстепенное. Для них сегодня главное – это защитить свою веру, защитить свою Церковь. Если люди выходят на улицы и говорят: «Мы русские, мы с Россией», – значит, у них внутри есть нечто, что гораздо больше, чем паспорт или какая-то внешняя принадлежность к той или иной государственной или общественной системе. У нас она тоже должна быть.
Когда я все это увидел, для меня стала важной наша ответственность за то, насколько мы сами русские, насколько мы сами храним, соответствуем принципу единства и близости друг к другу, ответственности друг за друга.
А.Н. Печерский:
– Недавно мы беседовали с Валерием Николаевичем Ганичевым по вопросу об Украине, и он вспомнил, как во время торжеств в Дивеево он шел рядом с украинским священником и поскольку больше никто, кроме Ганичева на украинской мове не мог изъясняться, священник с ним поделился, что когда он ехал в Россию на празднование, ему сказали его собратья: «Что ты едешь москальских святых прославлять?» Тогда он задал им вопрос: «А Иисус Христос какой национальности?» Тогда они замолчали, им нечего было ответить. Об этом сейчас многие забывают – те, кто волнения затевают.
Владыка Кирилл:
– Эта очередная волна сумасшествия, а первая прошла в конце 80-х – начале 90-х, мы помним все это достаточно хорошо. Если у кого память еще свежа. Я помню одну записку, брошенную в храм, к сожалению, я ее потерял в связи с переездами: «Даже если сам Иисус Христос был против нашего языка, то такой Бог нам не нужен». Это сумасбродство, которое было присуще людям, оторванным от религиозной традиции, которые сейчас вдруг себя осознали наследниками той или иной национальной веры, сегодня это проявляется вот таким образом.
А.Н. Печерский:
– Я вспоминаю 90-е годы, у нас в стране (я часто сталкивался с этим при различных контактах, прежде всего с политиками) слова патриот и державник было чуть ли не ругательным словом.
Владыка Кирилл:
– Было ругательным словом.
А.Н. Печерский:
– Сейчас я увидел, что в высказываниях власть предержащих это слово обретает такое значение, которое изначально в него заложено. Наверное не случайно, по промыслу Божиему возникла в Госдуме межфракционная группа депутатов в защиту христианских ценностей. Люди там самые разные: из «Единой России», КПРФ, из «Спаведливой России», но они объединены именно церковным и православным восприятием нашей жизни. Я верю, что таких людей у них становится больше. Может быть, мы доживем до тех времен, когда у нас что-то изменится к лучшему.
Владыка Кирилл:
– Они еще объединены ответственностью за страну, и когда они видят, к чему могут привести так называемые шалости тех или иных лиц, то их как людей ответственных, это обязывает как-то организоваться и предпринять меры, которые могли бы защитить нормальных людей от каких-то кощунственных поползновений. Потому что религиозный мотив в жизни действует очень часто и очень много, только мы это не всегда замечаем. Очень многие поступают так или иначе, исходя из своих религиозных взглядов или, наоборот, исходя из безрелигиозных взглядов. Для человека религиозного нормально уважать веру другого человека. Для человека антирелигиозного все насмешка, все предмет для поругания, в том числе и любовь к родине, которая в какой-то степени имеет религиозное начало, религиозный смысл. Кто не является гражданином своей родины, тот не может быть гражданином Небесного Отечества.
А.Н. Печерский:
– Я вспоминаю разговор с Александром Порфирьевичем Торшиным, первым заместителем Председателя Совета Федерации, когда он сказал мне: «Кто это придумал, что Церковь отделена от государства? Мы с тобой – Церковь, а кто нас от государства отделял?» Мне понравилось, что люди такого высокого государственного уровня начали так рассуждать.Владыка Кирилл:
– С отделением или неотделением Церкви все об этом сейчас забывают, потому что мы живем в общем мире и надо понимать, что ни та, ни другая сторона не должна вмешиваться в дела друг друга; с другой стороны, мы должны помогать друг другу решать общие задачи. Было бы странно, если бы сегодня государство вмешивалось в дела Церкви, назначало бы епископов и священников на те или иные посты или требовало бы от Церкви, как осуществлять ей свою богослужебную и каноническую деятельность.
В то же время церковный человек, сознавая себя таковым, может влиять на жизнь государства так или иначе, если он имеет эти возможности. Вырабатывать те или иные законы или создавать такие междепутатские группы, о который вы сейчас только что говорили. Мы уже немножко забыли об этом принципе.
А.Н. Печерский:
– Мы сегодня в Нижнем Тагиле много говорили как раз на эту тему – о том, как нам сохранить наших детей. Это действительно проблема. Дети даже в православных семьях все равно растут в безрелигиозной среде. Влияние окружающего мира намного сильнее, чем влияние родителей. Какой Вы можете дать совет тому отцу или матери современного ребенка?
Владыка Кирилл:
– Какой я могу дать совет? Я уже сказал, чтобы родители больше занимались воспитанием своих детей и не отдавали бы их в детский садик и так далее. Но это же жизнь, люди работают, все зависят друг от друга. Отец и мать работают и максимум своего времени они тратят на то, чтобы прокормить своих детей, содержать их, а по факту получается, что их воспитывает либо улица, либо что-то еще, что не является семейным воспитанием. Но в любом случае давить на детей нельзя. Ребенка можно заставить ходить в церковь, пока он маленький, а потом у него возникнет такой внутренний протест, и когда он у него иссякнет, неизвестно.
К нашему разговору присоединяется Сергей Вячеславович Перевезенцев, сопредседатель Союза писателей России, доктор исторических наук:
– В каждом конкретном случае нужен очень индивидуальный подход, мудрость родителей, если они способны со своими детьми общаться на равных, особенно если идет разговор о детях подросткового возраста. Все то, что помогает человеку и способствует всему хорошему, что есть в нем, – развивает вера, Церковь (наши православные традиции не подразумевают неучастие в Церкви, потому что вера в православные традиции жива только в церковной семье). Самосвятия, самочиния никоем образом быть не должно. Это не русская традиция, а именно русская традиция помогла нам создать, освоить эту огромною землю, создать наше огромное государство и вырасти нашему когда-то небольшому племени в огромный, культурный, мощный народ.
В основе всего лежит конечно любовь. Если эта любовь передается ребенку, если ребенок вырастает в любви, то даже несмотря на какие-то подростковые протесты, конфликты, на стремление самого себя выразить, во многом в пику своим родителям, но если любовь есть, то все потихонечку сложится. Пройдут сложные периоды, перипетии будут преодолены. Только в том случае, если в основе всего в первую очередь лежит любовь.
Если любви нет, как ни заставляй, как ни требуй, как ни грози самыми страшными карами ребенку ли, взрослому ли, еще кому-то, ничего не получится, потому что все мы тянемся к чему-то высшему, в основе чего лежит любовь, тянемся туда, где нас любят, где мы нужны, где человек может оказаться нужным другим людям, и возникает та взаимная тяга, взаимная необходимость любовного участия в жизни друг друга и многих людей, поэтому мой совет очень простой – любите своих детей, не мучьте их, не учите их насильно. Просто любите по-настоящему.
Моя покойная бабушка, царствие ей небесное, ничего особенного не окончивала, рано вышла замуж, рано родила детей, а потом дети рано женились, нарожали внуков и все на бабушку свалилось. Она нас, нескольких внуков, растила в небольшом подмосковном поселке, и именно эта бабушкина любовь к нам из нас сделала настоящих людей. Мама и папа мотались по стране, зарабатывали на жизнь. Я, наверное, до пяти лет жил у бабушки, потому что родители искали себе место, применение… Бабушкина любовь осветила мою жизнь изначально, и то, что было в меня заложено, помогло лично мне потом в жизни, по сути дела обустроило всю мою дальнейшую жизнь. Я с пеленок знал это чувство, я не понимал этого, может быть, я только сейчас это понимаю.
Единственный совет: учитесь любить, не бойтесь трудиться, чтобы научиться любить, потому что любовь – это в любом случае труд, усилие, заставить себя сделать что-то для другого человека. Вот тогда потихонечку все получится. Жизнь – вроде бы штука быстрая, но неспешная... Все получится.
А.Н. Печерский:
– Владыка, меня очень беспокоит вопрос, на который я не нахожу ответа. Как мне кажется, в последнее время слово все больше и больше обесценивается. Постараюсь объяснить, что я имею ввиду. Очень многие люди научились красноречиво выражать свои мысли или мысли, которые они хотели бы донести до посторонних, грамотно стали рассуждать о вере, православии, политике, ученые, бывшие атеисты. Многие люди говорят очень красивые слова, но за ними часто, к сожалению, ничего не стоит. Люди чувствуют это и не верят им. Как мне кажется, есть немалый процент людей, которые приходят в храм, умеют перекрестить лоб, поставить свечку, но духовное развитие у них далеко не уходит, а остается на начальном зачаточном уровне, когда они в 90-е гг. пошли на волне освободившейся Церкви креститься. Может быть, именно поэтому у нас такие происходят нестроения в обществе. Люди видят обесцененные слова и не верят им. Как вы считаете, присутствует ли такой феномен у нас? Вторая часть этого же вопроса. Я знаю немало людей и, наверное, сам я к ним принадлежу, которые в силу своей деятельности призваны или занимается просвещением людей, вести их к чему-то хорошему, а сами не являются примером этого же самого поведения. Я знаю массу таких примеров. Как мне кажется, к сожалению, не каждый достоин того поста, который он занимает и, наверное, не имеет права поучать других, сам не будучи достойным.
Владыка Кирилл:
– Мы перестали отвечать за свое слово, у нас нет ответственности за него. Уже становится системой: человек пообещал, не сделал. Проходит какое-то время, он снова обещает и снова не делает, и все к этому привыкли. Есть привычка к тому, что есть просто разговор, может быть, красивый, но никто не ставит знак равенства между словами «сказал» и «сделал». Это во всем. Меня в современной жизни поражает другая вещь: огромное количество мужчин только и делают, что рассуждают, рассуждают, рассуждают и только считают, что они что-то делают. Поговорили, всех осудили, и все на этом заканчивается.
С.В. Перевезенцев:
– Особенно хорошо это видно, когда смотришь телевизор, бесконечные ток-шоу по разным каналам, где одни и те же люди переходят с одного канала на другой, и в этом состоит их жизнь и работа. Они говорят, осуждают, обсуждают, хвалят и так далее.Владыка Кирилл:
– Истина. Это еще один знак нашего времени. Раньше кто сплетничал? Сидели бабушки на скамеечках, щелкали семечки и перемывали косточки каждому. А сейчас виртуальная скамейка – интернет. Сидят здоровые мужики и молодые парни, их гораздо больше, чем представителей женского сословия, начинают друг про друга сплетничать. Это тоже определенный дух времени. Ни вы, ни я не сможем это изменить. Попробуйте сейчас перекрыть это средство общения. Сейчас если у человека элементарно кончается зарядка в телефоне , то он впадает мгновенно в депрессию, потому что связи нет, потерялись контакты. Упал телефон в воду, жизнь закончилась. Хотя сейчас есть новая система, все фиксируется и все можно восстановить.
Мужчина перестал быть мужчиной, поэтому что требовать? Мужчина был: слово – дело. А сегодня? Почему он перестал быть мужчиной? Потому что женщина перестала заниматься домом. Замкнутый круг, в котором мы сегодня живем и который нам не порвать. Мы должны как-то это учитывать.
В Церковь ходят абсолютно разные люди, и мне лично, может быть это грех, но мне все равно, кто как крестится, умеет он ставить свечку или не умеет, знает он, куда ее ставить или нет. Они приходят, они ставят, их привело в храм. У нас много, особенно у меня, очень много претензий к нашим молодым церковным людям, которые приходят в семинарию учиться или вообще в Церковь.
Я вспоминаю замечательного святой жизни человека владыку митрополита Иоанна Венланда, который говорил, что коль скоро человек пришел в храм в это время, то он уже достоин особого внимания. Когда к нему приходили молодые люди просить священный сан, а он был в Ярославле архиереем с 1967 по 1984 годы, ему говорили, что тот или иной кандидат в священники не готов, он говорил: «Да что вы, он пришел в Церковь в такое время, то его уже надо рукополагать!». В наше время, когда дети или кто-то другой приходит в храм, не на улицу, не на дискотеку, не в подворотню со шприцом в руках, то уже надо радоваться. Сегодня все дозволено: иди, куда хочешь, смотри, что хочешь. Так называемая абсолютная свобода, на самом деле она – мнимая. Он может выбрать любую сферу увлечения. Сейчас взрослые люди пропадают. На исповедь приходят жены, матери, даже дети, у которых близкие – игроманы. Взрослые уходят в игру, теряют все, сидят ночами, играют.
Проблем много, но если человек пришел, слава Богу, что пришел. Вот когда мои родственники приходят в храм без платочка или в брюках, тогда для меня это проблема, потому что я не так воспитывал. Когда люди с улицы приходят, слава Богу, что пришли. Может быть, что-то останется в их жизни, в их душах.
А.Н. Печерский:
– Я сейчас вспоминаю, когда привозили Пояс Пресвятой Богородицы, примерно также было и когда Дары волхвов привозили, но тогда просто количество людей, посетивших святыню, было намного больше. Я стоял одну ночь у Пояса, помогая, объясняя людям. Не я один, было еще несколько человек. Я видел тысячи человек и сделал интересные наблюдения. Очень много людей, которые наверняка вообще в храм не ходят, но к этой святыне они шли очень осознанно. Ко мне подошел один мужчина и задал странный вопрос. Я стоял в стихаре и уже потом понял, что, наверное, он принял меня за священника. Он говорит: «Отец, положи руку на лоб». Я положил на всякий случай, не знал, для чего он это просит. Это потом, поразмышляв, я понял, что он просто не знает таких слов: «Батюшка, благослови». Для меня это как символ возрождающейся души. Таких людей много, и каждый по-своему идет к Богу.
Наш разговор продолжает писатель Виктор Николаев:
– Я думаю, что воспитанием нужно заниматься не тогда, когда ребенку уже три или четыре года, а с того момента, когда молодые люди только решили пожениться. Дело в том, что люди, которые женились и венчались, уже прекращают жить для себя. Они начинают жить для своего потомства, для своих детей, и все их личные взаимоотношения должны строиться таким образом, чтобы они являлись образцом. Именно с того момента, когда происходит зачатие ребенка, уже это доказано и научно и мистически, ребенок начинает чувствовать маму, папу, и если у них плохие взаимоотношения, то ребенок даже там под сердцем у матери, пинает ее в сердечко, он реально переживает. Если возникает у матери чудовищное желание аборта, уже было очень много научных доказательств, ребенок кричит, но этот крик мы не слышим, но он реально чувствует, что сейчас его убьют. Эти вещи надо знать и доводить до наших детей, будущих мам и пап, чтобы они не совершали таких поступков: сделаем аборт, поживем, а потом посмотрим. Потом уже бывает поздно, потому что все, что можно было совершить отрицательного и ужасного, уже сделано и совершено. Взаимоотношения молодых родителей должны строиться именно таким образом, чтобы ребенок чувствовал это повсеместное постоянное тепло. Допустим, сегодня в общении друг с другом мы говорим: не дай Бог потерять работу. Мы боимся, что у нас урежут пенсию, повысятся цены на бензин, на продукты. Мы живем в постоянном страхе. А почему? Потому что мы потеряли страх Божий, это ощущение страха Божьего ушло на второй план. Остался страх частной жизни, страх в чем-то даже животный. Мы испытываем материальный страх. Когда у человека нет страха Божьего, он практически не ставит во главу угла, для чего вообще и благодаря чему он живет, тогда появляются и эти отрицательные взаимоотношения в семье. Я это знаю, допустим, по своей внучке. Мы каждый вечер читаем Евангелие, она сама его приносит, с удовольствием его читает, с запинками, своим детским голосишком, но это настолько красивый голос, так приятно слышать эту девочку, которой всего восемь лет. У нее уже рассуждения в какой-то степени зрелой матушки. Это зачатие духовности. Насколько можем в нее влить, мы влили, чтобы оно помогло ей в дальнейшем в жизни. Пусть она не будет матушкой, пусть у нее сложится своя светская жизнь, но мне кажется, что если в ребенка заложены евангельские принципы в начале порожка жизненного, то евангельские задатки уже никогда не отойдут на второй план, и в нужный час, тяжелый жизненный, они выведут ее на нужный путь. Как это произошло, допустим, у нас.
Мы очень плохо знаем свою родословную: дедушка, прадедушка – максимум. А когда начинаем пристальнее смотреть в свое прошлое, видим, что наши старики мимо храма не ходили. Пусть мы были в свое время некрещеные, но если в роду есть крещеная кровь, то это все равно будет передаваться. В нужный час эта крещеная кровь святая все равно скажется благодатно и даст положительные результаты. Как это произошло лично со мной.
А.Н. Печерский:
– Да, владыка, у меня тоже в жизни именно так сложилось. Я как-то маме задал вопрос: «О Церкви, о Боге у нас в семье разговоров не было, а я почему-то стал верующим». Она говорит: «Сынок, твой прадед по линии отца отец Михаил был священником на Украине».
Сегодня мне было очень радостно – я впервые выступал перед священнической аудиторией, и это очень ответственно для меня. Мне понравился сам дух и настоящая заинтересованность в том, чтобы мы находили общий ответ на волнующие нас вопросы. Это вселяет оптимизм. Благодаря этой встрече, я понял, что есть люди, священники, которые постоянно общаются с людьми, и люди верят им. Конечно, если нас не оставляет Церковь, то и Господь нас тоже не оставит.
Владыка Кирилл:
– Конечно. Священник тоже не может постоянно отдавать. Он тоже должен питаться, насыщаться. Любой нормальный священник ищет себе духовный источник. Он ходит к старцам, в монастыри, общается с какими-то людьми. В Москве это не так заметно, потому что там широкий круг общения у людей, а в промышленных, рабочих городах, как, например, в Нижнем Тагиле, этого нет. Есть священник, есть приход, а нужно же еще что-то, хочется, чтобы кто-то что-то новое рассказал, интересное, не только посмотреть телеканал «Союз», но и в живую пообщаться. Это нужно. Кроме того, это повод и самим собраться.
На самом деле сегодня огромное количество технических возможностей, и при всем этом страшная нехватка личного общения человеческого. Она свойственна всем и везде. Приехали – и радость, пообщались, поговорили. Может быть, у вас подряд встречи с разными людьми, а для них это всегда событие. Когда приезжает интересный человек, что-то расскажет, что-то заронит в душу. Например, о том, что сейчас сказал Виктор Николаевич по поводу христианской крови, о родстве, которое передается, я никогда не задумывался.
С.В. Перевезенцев:
– Этому есть фактическое доказательство, потому что у нас 80% населения называют себя православными, не будучи даже крещеными. Но я неоднократно встречал людей, которые и в церковь не ходят и не крещены, но говорят: «У нас, у православных, вот так положено. Не столько для церковной традиции. У меня свой пост, но у нас православных, положено соблюдать посты».
В. Николаев:
– Сколько прошло времени, пока мы жили при социализме, так называемом коммунизме. Как только это все разрушилось, слова «Слава КПСС» мы забыли сразу, а «Слава Богу» звучало всегда и при КПСС, и тем более сейчас. Это полезно собираться и тихо, спокойно говорить, а как бывает приятно с хорошим человеком помолчать! Просто помолчать. Мне иногда звонят люди, причем очень известные. Например, актер Саша Михайлов мне звонит и говорит: Виктор, давай минутку помолчим. Вы знаете, насколько приятно с такими людьми помолчать. Это молчание не менее полезно, чем разговор. В это время говорят души. Люди друг друга понимают. Есть такая фраза «понимаем друг друга с полуслова, с полувзгляда». Это как понимают близкие, родственники. Мама понимает дочь. Или, например, дочери стало тяжело, она просто прижалась к матери… Когда мы читаем вечером Евангелие, Маришка придет, прижмется к нам и сидит. Я говорю: «Мариша, почему ты так садишься?» Она смущается и говорит: «Потому что тепленько». Понимаете, потому что тепленько ребенку. Она своей маленькой душенькой чувствует тепло своего рода и вот это тепленько надо, чтобы было, в каждой семье, во взаимоотношениях. Эта тепленькая любовь переросла в очень серьезные чувства в дальнейшем, и чтобы желание прижаться к тебе у дочери, у внучки было всегда, у дочери, у внучки, не зависимо от возраста и насколько бы далеко она от тебя ни была. Даже разговор по телефону с отцом, который далеко от меня, это уже тепленько. Ему тепленько и мне. Это тепло мы должны хранить и беречь.
С.В. Перевезенцев:
– Для настоящей любви иногда и слов никаких не надо, и обесцениваться нечему. Потому что то чувство, та интуитивная близость, ощущение радости, добра, которое рождается в настоящей любви, когда тепленько, и, кстати, я подумал, не знаю, владыка согласится или нет, ведь один из самых больших монашеских подвигов – молчание.
Владыка Кирилл:
– Это выражено еще и народной мудростью: слово серебро, а молчание – золото. Должен отметить еще один момент. Обратите внимание, когда мы приходим на богослужение, помолились вместе со всеми, праздник, благодать. А когда Вы один приходите в храм, когда нет службы, когда вы останавливаетесь просто послушать эту тишину. Насколько это состояние забирает.
С.В. Перевезенцев:
– Мы обычно на исповедь ходим пораньше, перед службой к своему батюшке. Мы в свой храм приходим, и наш батюшка обычно говорит: «У нас хорошо, у нас храм деревенский, хоть и в центре Москвы». Мы очень любим ходить именно в этот храм. Обычно приходишь, батюшка служит проскомидию, никого нет. Стоишь, ждешь в этой тишине, свет не горит, только у него там, где он готовит все это. Это ощущение молчаливого присутствия, да еще когда готовишься к исповеди, ощущение той радости и очень открывающегося перед тобой неизвестного мира присутствует в храме именно когда ты один стоишь.
Владыка Кирилл:
– Обратите внимание, что все старые храмы маленькие. Наверняка были возможности сделать их большими, но даже самый большой храм Успенский Кремлевский или Успенский собор города Владимира XII века, в принципе, если у кого-то хорошее зрение, если ты стоишь у амвона, ты видишь глаза того, кто стоит на паперти. Такое ощущение, что все близко, все рядом.
В. Николаев:
– Между поездками, как только появляется возможность, служу алтарником в нашем Георгиевском храме. Я люблю приходить туда минут за 20 до начала службы, захожу в алтарь, и знаете, эта целебная тишина чем оборачивается для меня, у меня в алтаре никогда не бывает приступов, несмотря на мой тяжелый диагноз. Это место на самом деле мистически целебное. Могу выйти на улицу, смена погоды может в какой-то степени замутить и серьезно на мне отразиться, а погода на алтарь не влияла никогда. Я всегда чувствовал себя там хорошо.
А.Н. Печерский:
– Я очень хорошо Вас понимаю. Мой любимый храм – в моем селе Троицком, где я венчался и после венчания отец Геннадий Сандаков познакомил меня с художником Борисом Журавским, который создал оформление «Руси Державной». А потом батюшка Геннадий освятил станок № 13 в типографии «Правда», и после этого водосвятного молебна и началась «Русь Державная». Я свой сельский приход никогда ни на что не променяю.
На такой лирической ноте и закончился наш добрый, очень теплый и, несомненно, поучительный для всех нас разговор.
Беседу вел Андрей Печерский