Cвятитель Тихон Задонский в годы учебы
Святитель Тихон Задонский обязан Новгородской семинарии обретением важнейших основ человеческого бытия: опыта богообщения, восприятия Промысла Божия, опыта духовного отцовства и дружбы, глубоким знанием богословия и педагогики, что помогло ему создать духовную педагогику для каждого русского человека. Мы же обязаны Новгородской семинарии воспитанием великого русского святого.
Тимофей Савельев был принят в Новгородскую архиерейскую церковную школу 26 марта 1738 г. Ему исполнилось тринадцать лет и скоро должно было исполниться четырнадцать. Однако поначалу он оказался на уровне 6-ти летних и 8-летних учеников, поскольку в первый год обучения был вынужден учить азбуку и навыкать чтению по часослову. Оказывается, в доме своего брата-дьячка он так и не был подготовлен к учению, брат не выполнил обещание, данное матушке — обучить Тимофея грамоте. Быть может, необходимость тяжелого труда не оставила ни Тимофею, ни его старшему брату времени и сил на обучение Тимофея даже азбуке.
Однако Тимофей был, по свидетельству школьной ведомости за 1738 г., «понятен», и вскоре он достигает успеха. В 1739–1740 гг. он начинает изучать латынь и входит в число четырех учеников из 300, о которых в ведомости указано «преизряден» (высшая оценка способностей). Он медленно и основательно осваивал материал, но затем достигал больших успехов. О своем великом усердии к учению он позднее рассказывал своим келейникам: «Но как в Новгороде вновь учреждена Семинария и потребны были в оную священно-церковно-служительские дети, то и меня повезла матушка в Новгород и, отдав в Семинарию, сама скоро скончалась там. А я начал продолжать учение на казенном коште и терпел великую нужду, по недостатку потребного к содержанию себя. И так бывало: когда получу казенный хлеб, то из оного половину оставлю для продовольствия себе, а другую половину продам: куплю свечу, с нею сяду за печку и читаю книжку. Но богатых отцов дети, соученики мои, играют или найдут отопки, то есть осметки лаптей, и начнут смеяться надо мною и оными махать на меня, говоря: “Величаем тя…”».
Мальчик-сирота продавал половину своего казенного хлеба, чтобы за печкой учить латинский учебник. Чтение это было явно не увлекательное, но без латинского языка глубоко познать учение Святых Отцов Церкви было невозможно. Позднее, Тимофей изучал и греческий язык.
В ведомости о учениках греческой школы за 1747 г. он стоит на 5 месте, на первом же месте стоял его друг Стефан Лаговский. Греческий язык Тимофей изучал с 1744 г., а с 1745 его учителем греческого стал Павел Иванов (Сопковский), под руководством Павла Сопковского Тимофей достигнет больших успехов в греческом языке, так что Сопковский, ставший уже иеромонахом Парфением, рекомендует Тимофея Савельева в 1750 г. в учителя греческого языка вместо себя, на свое место. Так Тимофей Савельев, в качестве учителя, получает впервые и фамилию: Соколовский. Эта фамилия была распространена в Киевской академии, где учились учителя Тимофея, а фамилия эта была дана ему, быть может, за какие-то черты его внешнего вида.
В Новгородской семинарии будущий святой обрел, таким образом не только знания и навыки, но и дружбу. Сначала Парфений (Сопковский) был учителем и покровителем, затем коллегой и другом. Вряд ли Тимофей часто посещал в каникулярное время (июль-август) брата-дьячка в селе Короцке, членам семьи брата не хватало пищи. Скорее всего, на каникулах он нередко оставался в Новгородском Антоновом монастыре при семинарии, в некоторые годы он вместе с любимыми учителями паломничал по монастырям вокруг Новгорода, проникаясь интересом к монашеской жизни.
После окончания семинарии в 1754 г. оставшись в ней учителем Тимофей Соколовский, по-видимому, в мае 1755 г. до позднего вечера засиделся в келлии своего другого соученика и друга Стефана Лаговского (будущего епископа Симона Рязанского), а выйдя уже ночью на крыльцо испытал поразительный опыт видения небесного света, так что именно в годы учительства в Новгородской семинарии он приобретает и опыт молитвы, опыт живого богообщения. Он сам позднее рассказывал об этом видении своему келейнику: «Во время пребывания в Новегороде, будучи бельцом и сотоварищем по семинарии и потом учителем с преосвященным Симоном Рязанским, — как он мне пересказывал, и слышал я от него многократно, — был он раз в квартире у Симона. Ночною порою, вышедши на крыльцо и стоя на оном, размышлял он (Тихон) о душеполезных материях; взглянув на небо, украшенное звездами, вдруг видит на восточной стороне, наподобие больших дверей, отверстые небеса, сияющие таким светом, что глаза у него померкли от того света; а оное-де отверстие продолжалось около четверти часа, потом помалу как бы двери затворились. Небесное отверстие это и в Воронежской епархии повседневно ему воображалось, так что беспрерывно побуждало его, оставив трудное, важное и опасное правление пастырской должности, идти, для лучшего и удобнейшего получения вечного блаженства, на жизнь уединенную».
Но как расценивать этот опыт? За советом он, вероятно, обращается к отцу Парфению (Сопковскому), и тот, уже став архимандритом и ректором семинарии, в ответ на недоумение дарит 6 марта 1756 г. Тимофею рукопись сочинений свт. Григория Паламы, где как раз и раскрывается тайна Божественного света. Вероятно, Парфений Сопковский стал для Тимофея чем-то вроде духовного отца, к которому можно было обратиться для исповеди и наставления.
В 1754–1758 гг. от архимандрита Парфения (Сопковского) Тимофей, вероятно, впервые узнает и богословскую систему Феофана Прокоповича, с ее акцентом не на схоластическое мышление, а на Священное Писание и учение о вере. Эти темы Слова Божия и живой веры станут впоследствии важнейшими темами его богословия и содержанием его жизни.
Став учителем, Тимофей продолжал участвовать в паломничествах по монастырям в каникулярное летнее время. Вместе с другими молодыми учителями и учениками семинарии он однажды посетил Александро-Свирский монастырь, где чудесно был спасен Богом: «Когда я еще учителем был, — вспоминал свт. Тихон уже в Задонске, — во время вакации (каникул — Ред.) просил нас, учителей, Александровского монастыря архимандрит к себе в гости; так мы и отправились к нему. По приезде в монастырь, я один из любопытства пошел на колокольню осмотреть положение места вокруг монастыря, подлинно прекрасное, и, не опробовав перил, оперся на них, а они вдруг и пали на землю, а меня будто кто назад толкнул, я к колоколам на пол затылком и упал полумертв, едва опомниться мог, и чрез великую нужду сошел с колокольни и мог дойти до архимандричьей келлии. Но они стали мне говорить: «Что ты лицом изменился, Тимофей Савельевич? Посмотри, братец, в зеркало, ты мертвому подобен». Я им сказал: «Пожалуйте чашку чаю, после вам скажу причину моего изменения». Напившись чаю, я повел их к колокольне, и смотрели на перила, кои вдребезги разбиты лежали. Я им сказал: “На сем месте и мне бы быть так разбиту”». Господь хранил своего избранника.
Архимандрит Парфений (Сопковский) совершит 10 апреля 1758 г. постриг двух друзей — Тимофея и Стефана Лаговского в монашество в семинарском Сретенском храме Антониева монастыря. Позднее именно Парфений (Сопковский) в сане епископа Смоленского на Пасху 15 апреля 1761?г. убедит архиепископа Димитрия Сеченова включить тогда уже архимандрита Тихона (Соколовского) в список кандидатов в епископы Кексгольмские. Снова Парфений прочит Тихона, своего любимого ученика, на свое место, когда-то он рекомендовал его на место учителя греческого языка, теперь рекомендует на место епископа Кексгольмского. Из 8 кандидатов жребий пал на Тихона: «в самый… день Пасхи в Петербурге первый синодальный член, митрополит Димитрий (Сеченов), метал жребий купно с Парфением, епископом Смоленским; седмь (семь) жребиев кандидатских было написано, а смоленский архиерей говорит митрополиту: «Прикажите написать жребий тверского ректора Тихона». Но
Сеченов сказал: «Он еще молод, время не ушло… Однако напиши», — сказал келейному. И мой жребий был осьмой (восьмой). До трех раз жребий метали, а все мой жребий вынимался; почему и сказал митрополит: «Ну, знать Богу так угодно — быть ему епископом; только я не туда мыслил было его». О чем митрополит после сам мне сказал: я-де намерение имел перевести тебя в Троицкую Лавру архимандритом же». Так епископ Парфений, друг и духовный отец святого, стал проводником воли Божий, ведшей святого к высшему пастырскому служению.
13 мая 1761 г. Тихон был посвящен в епископы в Петропавловском Соборе Санкт-Петербурга. В скоре епископ Парфений (Сопковский) преподносит ему, как новому епископу, подарок: «Чиновник архиерейского служения» 1760 г. издания. Впоследствии святитель Тихон возьмет эту книгу в Воронеж и там будет совершать по ней церковное богослужение. Еще в 1910 г. в Воронеже хранилась эта книга с дарственной надписью: «Сей чиновник посылаю Преосвященному Тихону, Епископу Кексгольмскому и Ладожскому и Новгородскаго Кафедральнаго Хотина монастыря Архимандриту. Парфений, Епископ Смоленский и Дорогобужский». Так любовь друзей и коллег по Новгородской семинарии сопровождала его в жизни.
В первый же год на Воронежской кафедре Синод посылает епископа Тихона совершить чин погребения Иоасафа (Миткевича), епископа Белгородского, скончавшегося 30 июня 1763 г. Воронежские епископы не раз отпевали Белгородских и наоборот по близости этих городов. Но здесь ученик отпевал учителя, коллега коллегу, друг друга. Погребение близкого человека, вероятно, заставило свт. Тихона почувствовать себя одиноким, не имеющим поддержки и сил для тяжелого епископского служения, остро почувствовать свою болезненность и тщету всего земного. Вернувшись с отпевания, он сразу, 7 августа 1763 г. пишет первое прошение об увольнении на покой по тяжелой болезни.
Таких прошений он подаст четыре (1763, 1765, 1766, 1767 гг.), но лишь последнее будет удовлетворено, под документами Синода в связи с увольнением свт. Тихона на покой будет стоять подпись архимандрита Новоспасского монастыря Симона (Лаговского): один друг Парфений (Сопковский) выдвинул его в епископы, второй друг Симон (Лаговский) благословил новую страницу его жизни: молитвенный и писательский подвиг в монастыре, в котором он явит образ Евангельского человека, воспринятый сердечно Ф. М. Достоевским как идеал русского человека.
Фундаментальное философское и богословское образование, полученное свт. Тихоном в Новгородской семинарии позволило ему на протяжении всей жизни чрезвычайно точно мыслить, избегая крайностей при синтезе многообразной литературы. Свт. Тихон соединяет в своем учении и идеи свтт. Василия Великого и Иоанна Златоуста, богословие Макария Египетского, блаженного Августина, учение свт. Петра Могилы, архиеп. Феофана (Прокоповича) и митр. Платона (Левшина). Глубокие идеи великих мыслителей он умеет переработать и превратить в доступное учение о глубокой духовной жизни для всех людей, даже простолюдинов. Но именно схоластическая выучка Новгородской семинарии дала ему нужную тонкость богословия, чтобы из сложного сделать простое, сохранив глубину и точность духовного опыта Церкви.
Но в этом помогло ему и знание латыни и греческого, в рукописях мы видим, как свт. Тихон вносит в свои сочинения свой собственный перевод текстов свт. Иоанна Златоуста и свт. Василия Великого на русский язык. Так он обогащает русскую духовную литературу мыслями великих Отцов Церкви, которые в то время на русский язык в полном объеме были еще не переведены.
Итак, свт. Тихон Задонский обязан своей alma mater обретением важнейших основ человеческого бытия: опыта богообщения, восприятия Промысла Божия, опыта духовного отцовства и дружбы, глубоким знаниям богословия и педагогики, что поможет ему создать духовную педагогику для каждого русского человека. Мы же обязаны Новгородской семинарии воспитанием великого русского святого.
Иеромонах ГАВРИИЛ (Мельников),
доктор богословия
доктор богословия