Продолжение. Начало в №№ 11-12 2006, 1, 6, 7, 11 2007, 1 2008
Был бы гвардии он завтра ж капитан.
- Того не надобно: пусть в армии послужит.
Изрядно сказано! Пускай его потужит…
Княжнин
(Пушкинский эпиграф к "Капитанской дочке")
"Матушка была еще мною брюхата, как я был записан в Семеновский (гвардейский! - В.Н.) полк сержантом. По милости майора гвардии князя Б., близкого нашего родственника" … А вот реакция на это отца главного героя повести Петруши Гринева: "Записан! А мне какое дело, что он записан… Нет, пускай послужит он в армии да потянет лямку. Да понюхает пороху. Да будет солдат, а не шаматон".Подобным же образом начинал свою ратную службу и наш великий Суворов. Хотя отец его был генерал-аншефом (соответствовало фельдмаршалу!) и сенатором, юный Саша в 12-летнем возрасте был зачислен простым мушкетером в Семеновский полк, в котором в 1742 году начал действительную службу капралом. Лишь через 6 лет, получив первый офицерский чин, как раз и был назначен "тянуть лямку", как пушкинский Петруша, в Ингерманландский пехотный полк, а потом были и Семилетняя война - с Кунерсдорфом, взятием Берлина, служба в Астраханском (опять-таки пехотном!) полку… И уже светили молодому офицеру Туртукай, Кинбурн, Фокшаны, Рымник и Измаил, походы Итальянский, Швейцарский. Так уж получилось, что полководец Александр Суворов не служил в гвардии! Он сам со своими чудо-богатырями был гвардией, ни разу не отступавшей, ни разу не побежденной.
Задумывались ли когда мы с вами, читатели, над таким вопросом: почему воину за подвиг в бою вручают награду лично, персонально, а вот представляют к гвардейскому званию только совокупно с коллективом, с той боевой единицей, в рядах которой отличился в сражении - с полком, с бригадой, с дивизией?
А все очень просто: награду на грудь дают за свершенное индивидуально, а гвардейское звание - за отвагу с о б о р н у ю. И все это очень по-русски - отличились всем миром в делах ратных, так и быть этому миру воинством особым, гвардейским. И фронтовики не раз говорили, как радовались они чести оказаться не просто рядовым, а "гвардии рядовым", не лейтенантом, а "гвардии лейтенантом". Даже генерал не вправе обращаться к ним как-либо иначе. А твой ярко алеющий знак на правой стороне груди - это свидетельство принадлежности твоей к особому б р а т с т в у. Он как бы скреплял те "узы товарищества", о которых столь проникновенно писал Гоголь.
В России гвардия была создана Петром в составе Преображенского и Семеновского потешных войск, но официально получивших это звание лишь в 1700 году, когда своей беспримерной стойкостью и самопожертвованием в течение трех часов под ураганным шведским огнем удерживали переправу через Нарву, спасая тем самым всю Русскую армию. В октябре 1702 года рожденная в боях русская гвардия отличилась во взятии Нотебурга (Орешка), через год разбила войска Карла XII у дер. Калинкиной, а уже в 1704-м сквиталась за поражение под Нарвой… Потом пошли Полтава, Выборг, Штеттин, Очаков, Хотин. Даже в неудачном для нас Аустерлицком сражении упорная оборона этих двух прославленных полков обеспечила отход русско-австрийских войск и сорвала план Наполеона по их окружению…
Создав гвардию, Петр I дал ей чуть ли не единственную, но важную привилегию: первой идти в бой, "не щадить живота своего, защищая Отечество". Но была еще и такая, уже неофициальная привилегия для гвардейцев: из гвардии не могли изгнать за чрезмерную гордость и дерзость, за бретерство и дуэлянтство, за лихость в общении с "Бахусом"… Непременно изгоняли лишь за поступки, порочащие честь и достоинство гвардейца, - трусость в бою, невозвращение долга, растрату казенных денег.
А вообще-то правители с гвардией не очень и церемонились: активно привлекали ее к свершению дворцовых переворотов, решительно бросали в бой порой не ради военной необходимости, а для поддержания "державного престижа". "Гвардию - в огонь!" - красиво скомандовал Бонапарт при Бородине, но тут же отменил свой приказ из-за прорыва казаков в тыл его армии; во время Первой мировой наши командиры бездарно погубили полки наших лейб-гвардейцев в Мазурских болотах; необдуманно двигали их на подавление всяких "смут", усмирение "инородцев". Зато когда правительству и впрямь понадобились в 1917 году верные войска для спасения Империи, их попросту не оказалось.
Известно, что советская гвардия родилась в 1941 году, когда генерал армии Г.К.Жуков в августе месяце стремительным ударом сокрушил гитлеровские войска на Ельнинским выступе, угрожающе нависшем на Московском направлении. Удар этот, нанесенный 100-й, 127-й, 153-й и 163-й стрелковыми дивизиями (командиры - И.Н.Руссиянов, А.З.Акименко, Н.А.Гаген, П.Ф.Московитин), оказался столь ошеломляющим, что жители Ельни и прилегающих к ней смоленских деревень еще долго вспоминали, как панически, теряя людей и технику, бежали от жуковцев доселе еще не битые немецкие части. Здесь, в частности, словно оплеуха самому Гитлеру, был полностью уничтожен отборный, лично им пестуемый полк "Фюрер" дивизии СС "Дас райх". Немецкие потери в этой ограниченной операции в пять раз превысили все потери вермахта в войне против Польши! Таково было первое поражение немцев во всей Второй мировой войне! Даже весьма скупой на похвалы Сталин сказал тогда: "Молодцы! Это именно то, что нам теперь так нужно". За этой фразой последовало то, что стало вдохновляющим примером для всей Красной Армии. Отличившиеся в тех исторических боях дивизии стали соответственно 1-й, 2-й, 3-й и 4-й гвардейскими. То же звание получили вскоре прославленная танковая бригада М.Е.Катукова, героическая дивизия И.В.Панфилова, отважный конный корпус П.А.Белова и многие другие.
Впоследствии Г.К.Жуков писал по этому поводу: "Все равнялись на "первогвардейцев", в рядах Красной Армии выросла новая, поистине народная гвардия. Она впитала в себя традиции всех наших народов".
Признак массового героизма, проявленный теми "ельнинскими" дивизиями, был у нас тогда на Смоленщине, что называется, на виду и на слуху. Их сразу, представителей новой элиты Вооруженных Сил наших, узнавали по красивым знакам с волнистой надписью "Гвардия", по какой-то особой подтянутости, лихости, что ли. Они и пилотки не так носили, а с особым шиком. Даже каски у них были надеты молодцевато, набекрень малость. И были они как-то по-особому оптимистично настроенными, легкими на благие дела. Бывало, не успеют остановиться в нашем доме на Старой Смоленской на ночлег, как кто-то уже распоряжается: "Сгоняйте-ка, братцы, в лесок ближайший за дровишками, а то у хозяйки своих-то маловато, замерзнет с ребятками!" И все кругом вертится - один нам хлеб, другой сахар сует… Словом, это было нечто особо сплоченное, обнадеживающее.
В 1989 году мне довелось быть председателем участковой избирательной комиссии по выборам народных депутатов. В списках не могущих идти проголосовать по Б.Бронной вижу вдруг яркую, очень знакомую мне фамилию: Белобородов Афанасий Павлантьевич. Ни с кем не спутаешь! Генерал армии, в прошлом командир прославленной под Москвой на Истринском направлении 78-й стрелковой дивизии, ставшей вскоре 9-й гвардейской. Конечно же, с урной пойду сам.
Застал почетного избирателя своего в глубоком кресле, но с лицом просветленным, приветливым. Обратился к нему по-военному: "Здравия желаю, товарищ гвардии генерал армии!" А когда, представившись, добавил, что являюсь офицером-ракетчиком запаса, то установившийся контакт был тут же подкреплен распоряжением… подать нам чаю. Никаких отговорок о занятости в комиссии гвардеец и слышать не захотел.
Так состоялось у меня это импровизированное интервью. А когда я, заговорив об операции Витебской, за которую мой собеседник получил Звезду Героя, да о Кенигсбергской (о боевом пути прославленного генерала нашего писал когда-то в военной печати), то Афанасий Павлантьевич и вовсе забыл о своем недомогании.
- То-то, смотрю, мне самого председателя комиссии прислали !
- Для гвардейского генерала армии, дважды Героя, главней не нашлось, - отшутился я , чем уже совсем его развеселил.
И постепенно, после беседы об операциях на 1-м Прибалтийском фронте, о делах дальневосточных и порт-артурских, в которых довелось участвовать полководцу, когда зашла речь о гвардии, я спросил:
- Вот вы в представлении Армии - типичный советский гвардеец. В нелегкое время командовали двумя гвардейскими корпусами - 5-м и 2-м… Скажите, а для нашей гвардии были какие-то привилегии?
- Была первая и главная, как во времена петровские - идти в бой на самом трудном участке. Но были, понятно, и другие: в части снабжения, экипировки. Старались все-таки поднимать престиж гвардии - чтоб и внешний вид был и выправка подходящая. Особую заботу старались проявлять о семьях гвардейцев. Если уж приходит на нашего бойца с его родины просьба о помощи, то гвардейская подпись под письмом для местных властей ох как много тогда значила! А вообще-то, - улыбнулся генерал, - выручала наша самодеятельность. Попробуй-ка мне старшинская братия не приодень гвардейцев как следует, это в других частях обмундируют бойцов так, что глаза не смотрели бы. А я заводил у себя швейные мастерские - чтоб каждому шили форму индивидуально или по крайней мере подгоняли прилично. А то оденут, бывало, пополнение как попало - вот и ходят как чучела. Между прочим, давно я заметил: форсисто выглядевший боец и воевал лучше - шик гвардейский поддерживал!
- Известно, что если бойцы шли в разведку, то обязаны были сдавать свои награды старшине. А распространялось ли это на "гвардейский знак"?
- Интересный вопрос, - прищурился генерал . - Это целая история у нас была. В одном из полков после присвоения дивизии гвардейского звания, снаряжая на задание полковую разведку, старшина по привычке потребовал от бойцов сдавать и гвардейские знаки. А те ни в какую. Нашлись даже знатоки - на "регламент" самого Петра I стали ссылаться: мол, "токмо враг смертию в бою звания сего лишить его может". А тут и особист дивизионный ко мне пожаловал - не положено!
- А кем, спрашиваю я. Кто "не положил"? - "Да мало ли что, отвечает, в плен чего доброго попадет. Раструбит Геббельс…" Тут уж задело меня:
- Гвардейцы в плен не сдаются! А если уж убитого захватят, то пусть знают, что вот какова она, русская гвардия - умирают, но не сдаются.
И тут меня осенило. "А вообще-то ты прав, - говорю "особисту", - мало ли что может случиться. Сходи-ка ты сам с ними в разведку. Присмотри там…" Аж с лица спал мой "энкавэдэшник". Стал что-то лепетать о срочном задании Особого отдела, о недописанном донесении, которое ждет не дождется начальство.
Так и заключили мы негласное соглашение: он оставляет в покое моих гвардейцев, а я не тревожу его.
- А немцы вас как-то отличали на фронте?
- Да еще как! Не успеем, бывало, занять позиции, а у них уже трещат в эфире: "Ди гарде! Руссише гарде-дивизион".
- Выходит, у них разведка тоже была неплохо поставлена?
- Да какая там разведка! В любой бинокль видели, как у наших на груди гвардейские знаки сверкают. А мы и не скрывали их - пусть знают, с кем дело имеют.
- Ну а с немецкими "гвардейцами" приходилось сталкиваться? - задал я мой последний вопрос.
- Многие считают,что это были эсэсовские части. Но это не совсем так. То были просто как бы "партийные соединения", сколачиваемые не по боевому, а по "арийскому" принципу. А вот такие полки (потом дивизии), как "Великая Германия", "Викинг" (танковая), "Дас райх", были и впрямь из вояк отборных. С "Викингом" мы сталкивались. Скажу прямо: не мед это - дрались они бешено, скорей, правда, от отчаяния, чем по идее. Ну и оставили мы от них "рожки да ножки".
…Вскоре Афанасия Павлантьевича не стало. На его похоронах среди двух Звезд Героя Советского Союза, многочисленных орденов и медалей несли на подушечке и знак с волнистой надписью на алом эмалевом Знамени - "Гвардия"…
Гвардия не сдается.
Валентин НИКОЛАЕВ