Его стихи переведены на многие языки мира, его песни можно услышать в эфире, его исторические драмы идут в Москве идругих городах страны.
«Историческая газета», созданная А.А. Парпарой и благославленная великим историком академиком Борисом Александровичем Рыбаковым, выходила с 1996 по 2008 годы. Наряду с такими изданиями как «Русский вестник» и «Русь Державная», она в переломные 90-е годы выполняла подвижническую культурно-просветительную миссию.
Это издание в трудный для страны период напомнило многим о достоинстве исторической России. Публикуя статьи, эссе и материалы о героях прошлого и настоящего, газета вселяла у читателей веру в мудрость наших предков и вливала новые силы для отстаивания национальных интересов и собственного достоинства. По многочисленным письмам мы узнавали о том, что публикации наши объединяли думающих соотечественников в любви к Отечеству.
Недавно Анатолий Анатольевич завершил свой многолетний труд «Державные строители России». С этого события мы и начнём нашу беседу.
– Анатолий Анатольевич, каким образом у Вас зародился интерес к изучению истории?
– С 1941 по 1946 я жил на Смоленщине. Понятно, что война лишила меня мирного детства. Я научился читать только в первом классе. И сразу полюбил книгу, хотя системного чтения я не знал. Как всякий нормальный школьник, а потом и гражданин, я знал отечественную историю через художественные произведения. И, естественно, что основательно не ведал, по какой многострадальной дороге прошла изначально любимая мной матушка-Россия. И только к 35-и годам я стал что-то осмысливать всерьёз. А вот когда я пришёл к мысли о том, чтобы издавать «Историческую газету», то уже сама История стала помогать мне, учить меня обострённому вниманию к судьбам её героев и злодеев, заставила оценить тот могутный ратный и жертвенный путь, которым прошла Русь-Россия от дохристианских лет до сегодняшнего дня.
– Есть ли что-либо необычное в анналах нашей истории по сравнению с европейскими?
– Знаете, что особенно меня поразило при глубинном изучении нашей истории? Тот факт, что не было у нас ни одного князя, ни одного царя-императора, не было ни одного великого полководца, пожелавшего подчинить себе мир. Россия не воспитала ни Александра Македонского, ни Чингисхана, ни Наполеона. Наше государство шло путём справедливости, путём Христа. Вера православная укрепила наш народ, ибо учение Христа – милосердие и правда. И счастье наше в том, что Россия – это государство, которое при всех обступающих её ныне проблемах идёт именно так, а не иначе. Потому-то я решил осмыслить исторический путь моего народа, потому-то книга моя и называется «Державные строители России». Свои беседы о национальной истории я начал с изучения трагического периода жизни России, с раздробленности её после жестокого нашествия монгольских войск хана Батыя, внука Чингисхана.
– Анатолий Анатольевич, кто они – герои Вашей книги?
– Героев много. Но особо я выделил руководителей русской земли, начиная с князя Александра Невского, митрополита Алексия и заканчивая Иваном Великим. Почему я начал с Александра Ярославича? Потому что он – сын владетеля небольшого владимирского княжества, оказался благоразумным политиком. Замыслы Александра Невского, размах его деяний явно превышали размеры этого русского княжества и были рассчитаны крупномасштабно. Он, человек глубокого ума, иной эпохи, знал пределы своей деятельности и соизмерял планы с возможностями своего времени. Но шаги его были великаньи. Он не только разгромил захватчиков – шведских агрессоров, но и победил в битве на Чудском озере непобедимое воинство – псов-рыцарей Тевтонского ордена. А через несколько лет (1245 г.) дал отпор мощному набегу литовцев и, не довольствуясь этим, разгромил на их земле крупный отряд близ озера Усвята. Это были первые и важные для национального сознания победы русского оружия после нашествия жестокого Батыя.
Трудный выбор стоял перед Александром Невским. Западный враг отнимал не только веру, но и жизнь. Восточный враг не покушался на веру предков, но требовал беспрекословного подчинения, а с признавшими его власть был милостив. Северной Руси предстояло выбрать свою особую дорогу. В своих воззрениях князь следовал советам Русской Церкви, которая установила особые отношения с Золотой Ордой. Основатель монгольской империи Чингисхан относился к православию не только терпимо, но и уважительно, не требовал, в отличие от католической церкви, перемены веры. Александр Ярославович, находясь долгое время в улусе Джучи (будущая Золотая Орда) подружился с наследником Батыя, старшим сыном его Сартаком, который склонялся к принятию православия. И принял не без влияния бесед с Александром. Из ставки Невский уезжал получив ярлык на великое княжение Владимирское. Батый поставил во главе богатой русской земли выдающегося деятеля, полководца, который пользовался авторитетом в Северо-Восточной Руси.
Въехав в стольный Владимир при всеобщем одобрении, Александр Ярославич первым делом «люди распуженыа собра в дома своя», а потом стал в своём княжестве восстанавливать разрушенные и испоганенные церкви, строить новые дома и селения, т. е. налаживать жизнь. Таким – державным – строителем он и остался в памяти народа.
– Сколько «державных строителей» вошло в Вашу книгу? Кто они?
– Последний сын Александра Невского Даниил был первым князем малоизвестного городка Москва. Прав был Митрополит Филарет, Патриарший Экзарх всея Беларуси, который однажды сказал: «Уже много десятилетий историки упрямо утверждают, что основа могущества Москвы была заложена при Иване Калите. Но в действительности она была заложена Даниилом Александровичем!… И если вдуматься, если быть объективным – перенесение митрополитом Петром своей кафедры в Москву в какой-то мере обусловлено деятельностью благоверного князя Даниила». Понимая веление времени, Даниил Московский расширял пределы Кремля, готовя Москву к новому предназначению – роли стольного города. В 1296 году был выстроен и Богоявленский монастырь. Именно в нём служил одним из первых игуменов Стефан, брат Сергия Радонежского, который дружил с Алексием, будущим митрополитом всея Руси.
Уже тогда заложено было великое переплетение державных судеб.
Юрий Даниилович Московский, бесшабашный воин, антигерой многих историков, но человек знающий, что такое личное мужество и что такое интересы своей страны, а не интересы конкретной личности. Именно он своим явным заступничеством не дал погубить будущего Святителя Руси, митрополита Петра. И страшно себе представить, как бы повернулась история нашего Отечества, если бы победило в этой неправде вмешательство Михаила Ярославича Тверского на стороне близкого ему епископа. Он же первым из московских правителей получил ярлык на великое княжение Владимирское.
Его брат Иван Даниилович после гибели брата в Орде стал князем Москвы. Брат Первосвятитель земли русской Пётр посоветовал Ивану I построить собор Успения Пресвятой Богородицы в Москве не хуже храма во Владимире. 4 августа 1326 года был заложен будущий соборный храм всей России, как символ единения державы российской. Конечно не случайно, а по Божьему промыслу, у митрополита появилась благая мысль поставить Москву выше Владимира, который наследовал место Киева.
Судьба назначила Ивана, четвёртого сына Даниила Московского, великим князем, основателем знаменитой державы. Она же в двенадцатилетнем возрасте (в 1300 г.) промыслительно сделала его крёстным отцом сына московского боярина Фёдора Бяконта, который, повзрослев, примет постриг в Богоявленском монастыре Москвы. В год смерти Калиты он станет митрополичьим наместником, а через четырнадцать лет – митрополитом Алексием.
Именно он будет духовником внука Ивана I Дмитрия Донского. Именно он подвигнет молодого полководца на борьбу за независимость Руси. А благословит на это святое дело Сергий Радонежский, сподвижник Алексия и второй великий вдохновитель русского государства. Иван Калита, желая сильной родовой власти, сделал всё возможное для того, чтобы титул великого князя перешёл к его сыновьям, а от них – внукам и правнукам. Его княжение и последующие годы были живительным отдыхом для истомлённой Русской земли. В общей сложности четыре десятка лет была «тишина велия».
Симеон Иванович получил от отца в наследство не только наиболее весомую часть московского княжества, но и славу рачительного хозяина, твёрдую руку управителя, умных бояр, воспитанных Иваном Калитой, уважение духовной власти и благодарность за десятилетия тишины от жителей. По примеру своего отца он знал, какими золотыми ключами открываются сердца хана Узбека и его приближённых.
При княжении Симеона Русь не испытала никаких потрясений: ни татарских нашествий, ни внутренней смуты. Великий князь Московский обладал весомым авторитетом не только в Северо–Восточной, но и в Юго-Западной Руси. Есть свидетельства того, что даже литовские князья просили у него разрешения жениться на родовитых русских красавицах из других княжеств. Что там соседи–литовцы, – сам византийский император Иоанн Кантакузин называл его в послании: «Благороднейший великий князь всея Руси, любезный сродник моего царского величества, кир Симеон». Ещё уважительнее именовал его вселенский патриарх: «Любезнейший сродник высочайшего и святого самодержца моего».
«Христолюбивый, кроткий, тихий и милостивый» – так уважительно писал летописец о великом князе Московском Иване Ивановиче Красном (1353–1359), родившемся 30 марта 1326 года. Великое княжение ему досталось после его брата великого князя Симеона Гордого, который скончался вместе с двумя своими сыновьями (четверо других детей умерли ещё совсем юными) от чёрной смерти. Не обладая сильным характером Симеона, великий князь Иван II умел терпением и незлобивостью своей свести противоборство к мирному разрешению. Так полтора года длился новгородский конфликт, но перемирие было заключено взаимно уважительное. Сумел он в итоге замириться и со своим соперником на право обладания великокняжеским титулом Суздальским князем Константином Васильевичем.
Скончался Иван Красный 13 ноября 1359 года в возрасте Иисуса Христа, разделив московский удел между двумя малолетними сыновьями Дмитрием и Иваном. И оставил, сиротливым, само Московское княжество. Но, к счастью, как пишет историк Николай Устрялов, «ещё не совсем погибли плоды Иоанна Даниловича: умные бояре, воспитанные в его школе, руководили сыном, следуя указанию великого и мудрого святителя, митрополита Алексея, который духовною властью смирял крамольников тем успешнее, что сам он пользовался особенной милостью хана».
Юный Дмитрий год от года мужал, находясь под добрым и внимательным оком митрополита и ближних бояр. В период с 1363 по 1380 год не было ни одного года, чтобы великий князь Московский и Владимирский со своим войском не участвовал в том или ином походе, в том или ином сражении. Все эти войны, нашествия, нестроения только доказывали глубокую жизненность русского народа и доверившихся его поддержке иных народов, а также мудрую прозорливость его первостроителей, начальников Дома Калиты. Победа на поле Куликовом была, быть может, самой великой от времени Александра Невского до эпохи Ивана Великого, ибо она была нравственной. Народ поверил в то, что русский Бог воистину Велик. Кстати, на Куликовскую битву Церковь дала своих иноков, потому что воевала не с Тохтомышем, а с Мамаем, который не был из рода чингизитов. (Он был гурген, т. е. женатый на потомице Чингисхана).
В мае 1389 Дмитрий Донской, умирая, передал старшему сыну Василию великое княжество Владимирское, (то есть впервые в истории дома Калиты произошло присоединение целого княжества к территории Москвы – А.П.). И ещё очень важное событие произошло после ухода Дмитрия Донского. В столице Золотой Орды Сарае была узаконена православная Церковь, был создан целый большой округ. То есть благодаря заботам митрополита Алексия появилась царская епархия.
Василий Дмитриевич был посажен (впервые в истории взаимоотношений Орды и Москвы) во Владимире на великокняжеский стол ханским послом Шахматом. Он понимал, что получил в свои руки не только Московское великое княжество, но и великие трудности внутри московской земли и за пределами её. Обстоятельства его княжения с самого начала оказались сложнейшими и могли бы разрушить создаваемое с такими трагическими усилиями Московское государство, чей статус среди других русских княжеств – попечительский – стал признанным. Но этого не произошло.
У Василия Дмитриевича рано проявились незаурядные дипломатические способности: умел, когда необходимо и отступить с достоинством, умел, когда обстоятельства изменялись, и наступать с пользой для своей земли. К сожалению, его княжество окружали крупные и сильные государства Золотая Орда и Великое княжество Литовское и Русское и потому возможности для действий были сужены обстоятельствами времени. Но и в этой обстановке молодой князь держал ухо востро. Вспомним, что именно при нём были присоединены к Московскому княжеству Нижний Новгород, Суздаль, Муром, Ростов, часть черниговских уделов – Таруса, Козельск, Перемышль, а также некоторые новгородские земли – Бежецк, Вологда. Были по-братски улажены многолетние споры с великим княжеством Рязанским ещё в 1403 г. Через восемь лет семья Великого князя Московского породнилась с Мануилом Палеологом: княгиня Анна была выдана за Ивана, сына византийского императора, которому Василий Дмитриевич посылал серебро для борьбы с турецким завоевателем Баязетом.
Историк Назаревский так писал о духовной жизни москвичей тех лет: «Несмотря на то, что татары Тохтамыша пожгли массу рукописей и книг, кои с разных сторон «были спроважены в Москву, сохранения ради, и были намётаны в церквах до тропа (стропа или свода)», русская письменность в это княжение поднялась опять, благодаря трудам Киприана, Фотия, а также Епифания Премудрого, Кирилла Белозёрского и друг. Многия рукописи данной эпохи обильно украшены прекрасными миниатюрами, орнаментом или узорочьем, заглавными буквами или заставками. Здесь искусные мастера рукописного дела проявляли немало самобытного русского творчества. В это время в Москве, кроме пергамента, продолжали писать на бумаге хлопчатой и тряпичной. Равным образом русское зодчество и живопись в Москве продолжали успешно развиваться». В это время творили великие мастера художники-иконописцы: Игнатий, Даниил Чёрный, Кнашъ, Феофан Гречин, Симеон Черный, старец Прохор из Городца». Можно уверенно сказать, что при Василии Дмитриевиче как для жителей Великого княжества Московского, так и для роста будущего государства жизнь была благотворной.
О правлении его сына Василия Тёмного можно сказать плотно: если объединить мнения многих историков в одно объективно целое, то характеристика личности Василия Васильевича будет примерно таковой. «Начал худо; не умел повелевать, как отец и дед его повелевали; терял честь и Державу, но оставил Государство Московское сильнейшим прежнего: ибо рука Божия, как бы вопреки малодушному Князю, явно влекла оное к величию, благословив доброе начало Калиты и Донского». И таковое мнение будет вполне справедливым. Особенно, если вспомнить, как он отстоял веру наших предков, не давая сменить её на латинскую веру, стоит сказать особо. Одно это мужественное стояние за православие без компромиссов можно поставить в неоценимую заслугу великого московского князя перед Русской Православной Церковью и Родиной.
О первом государе русском Иване Великом я бы сказал кратко: Слишком крупная фигура была для того времени, чтобы современники смогли разобраться в ней. Но мы-то можем отметить два (с моей точки зрения) несомненных качества, которые отличают его в ряду выдающихся личностей русской истории: он берёг людей и любил побеждать не мощью полков, хотя его армия была одной из лучших в Европе по умению биться и по оснащённости своей, а силой разума, полководческого предвидения; он ценил свободу: это при нём выросло несколько поколений, не знавших опустошительных набегов и унизительности плена. Народ дал ему любовно не одно имя, как обычно, а сразу три: Иван Грозный – для врагов, Иван Правосуд – для своих, Иван Великий – от дел его. Прав выдающийся поэт Алексей Константинович Толстой – великая гора был царь Иван. Настолько великая, что даже мы, дальние потомки, видим её отчётливо и склоняем свои головы уважительно.
– На основе своих изучений, Вы можете сказать о том, какое значение имела Церковь в истории нашего государства?
– Если бы не русская Церковь и её мужество в отстаивании интересов веры в России, то нашей государственности не было бы. Было бы множество удельных князьков, воевавших друг с другом. И мы были бы уничтожены немецкими племенами, которые были самые агрессивные или литовскими, как это произошло с пруссами. Многие народы, жившие на территории современных Белоруссии и Литвы, были уничтожены немцами. Россия сохранилась только благодаря тому, что у нас была сильная и благородная вера во Христа: Православие. На территории бывшей Киевской Руси не было патриарха, был митрополит – его назначала греческая Церковь. Когда Киевская Русь была уничтожена, на её территорию пришли польско-литовские племена, часть из них была язычниками, часть – христианами. Народ бы рассыпался, государство бы рухнуло и сегодняшней России, и русского народа как такового, не было бы, если бы не Церковь. Церковь – это мощные скрепы. Церковь Божия – это рука Божия над нами. Будем помнить это!
– Анатолий Анатольевич, почему Вы создали Фонд имени М.Ю. Лермонтова? Каково, на Ваш взгляд, значение этого поэта для мировой литературы? Какие произведения Лермонтова мы можем взять за образец поведения человека?
– Во-первых, «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова». Не говоря уже о «Бородине». Мне кажется, в этой части своего творчества Лермонтов был ближе к народу. Может быть его воспитание, отсутствие матери, которую он боготворил, (мы видим это в стихотворении «По небу полуночи ангел летел»), жестокая судьба отца и сына, (ведь ему не разрешали встречаться с отцом), повлияли на душевный мир поэта. Так сложилось, что Пушкину мать не додала любви, отсюда его тяготение к женщинам постарше. Лермонтовское раннее увлечение женщинами, которому бабушка потворствовала, тоже сказалось в ранней молодости на характере его отношения к женщинам. Но не ко всем. Евангелие нам говорит: «Невозможно не прийти соблазнам, но горе тому, через кого они приходят». Для нас важен тот Лермонтов, который написал стихи о молитве, который был близок к народу. Важен его роман «Герой нашего времени», который нам и ныне близок. Сегодня Лермонтов более современен, нежели был современен в середине XIX в. потому что горькая судьба Печорина учит нас, как смирять себя для того, чтобы быть полезными людям.
Это поразительно, что четырнадцатилетний Лермонтов смело подражал Пушкину, Байрону, а у него всё равно выходило по-лермонтовски. Недаром Аристотель говорил, что подражание не считается плохим качеством, ибо подражающий хорошему становится хорошим. Очень важно то, кому ты подражаешь. Вот Лермонтову уже можно подражать полностью. И для нас Лермонтов стоит в ряду величайших поэтов.
– Вы немалую часть жизни отдали созданию исторической трилогии о Великом стоянии на Угре, о Смутном времени, о нашествии Наполеона. Работаете и теперь над драмой, действующими лицами которой будут Сталин и Гитлер. А есть ли у наших современников интерес к исторической драме?
– Человеческий интерес к драматургическим произведениям так же глубок и необходим людям, как во времена Софокла и Еврипида, ибо человечеству предстоят великие задачи: спасение субкультуры, очищение земной атмосферы, решение проблемы продовольствия. Эти задачи должны быть обеспечены духовной валютой – подвигами героев. Народ, не имеющий достойных примеров перед глазами, может оказаться бездеятельным мещанином, иваном, не помнящим родства, а в итоге прахом для удобрения другим народам, по верному замечанию Петра Столыпина.
В своей тетралогии я рассказываю о четырёх великих нашествиях на Русь, когда под угрозу становилось не только физическое существование государства, но и сам русский язык, а как Вы знаете, без языка нации не бывает. Первый период – очищение от золотоордынского ига, второй период, это, естественно, 1612 год – завершение смуты, когда была экспансия Швеции и Польши и угроза потерять самостоятельность государства, третий период – о наполеоновском нашествии, когда орды двунадесяти языков обрушились на нас и четвёртый период – гитлеровское нашествие. Нам с вами грозит пятое нашествие. И моя тетралогия – это моё предупреждение своим соотечественникам всерьёз понимать происходящее с нами и видеть грозовые тучи. Они не случайно собираются над Землёй.
– Возвращаясь к разговору о Церкви, изменилось ли её влияние на жизнь нашего государства?
– Церковь приняла в себя Божий мир и стала свидетелем Божьего мира. Человек, знающий церковно-славянский язык, знающий молитвы, внимающий проповедям священников находится в этой атмосфере. Знание Евангелия, даже части Его на протяжении тысячелетия русской истории переходили от деда к внуку, и таким образом вырастала историческая грамотность. Вот почему один человек сбивается с пути, а другой нет. В нём сильна эта историческая грамотность, генетическая память. И она может проявиться через поколения. Без Церкви мы были бы как многие африканские племена, которые растворились, и многие племена, не имевшие письменности, те же половцы. Церковь – это письменность, Церковь – это история, это нравственный мир. И во всём этом мы живём, благодаря Церкви. На протяжении истории, мы знаем, какие были нападки на Церковь, выбросы её из людских сердец. Но Церковь остаётся.
Я, к сожалению, не воцерковлённый человек. Моё военное детство на Смоленщине, голодная молодость, служба на флоте, работа в Метрострое, отсутствие христианской среды – сильно повлияли на последующую мою жизнь. Но сын мой рано пришёл к Церкви. Почему он мне в свои 12 лет сказал: «Отец, я хочу, чтоб ты меня крестил»? В школу, где бы он мог услышать о Православии, он не ходил, обучался по ускоренной программе дома. Значит, книги, которые у меня были, подтолкнули его на этот путь. Он прошёл через любовь к математике и медицине, через труды святителя Луки Войно-Ясенецкого, которые мы начинали публиковать в «Исторической газете», издаваемой мною более 12 лет, и теперь уже сам занимается благой деятельностью. То есть мои занятия историей и поэзией, моя библиотека, и церковная часть её, послужили (я так думаю!) для него трамплином, чтобы утвердиться на собственном пути служения Церкви. Если бы я в 12 лет знал, что такое Церковь, я бы гораздо раньше сформировался как верующий историк и писатель.
– Вы всегда, даже в самые тревожные годы, были уверены, что у России есть будущее.
– Раз у нас есть такие молодые люди, как мой сын, и мои многочисленные молодые друзья, то у России есть будущее. Я жил в советское время, жил в переворотное и сейчас живу во время великих тревог… Но я верю в будущность России. Пока нас окормляет Православие мы, как народ, бессмертны.
Беседу вела Ирина УШАКОВА