Протоиерей Василий Ермаков, настоятель храма преподобного Серафима Саровского на Серафимовском кладбище Санкт-Петербурга, отошедший ко Господу 3 февраля 2007 года на 80?м году жизни, был одним из самых известных и авторитетных петербургских священнослужителей последних десятилетий.
«Его авторитет был общепризнанным как в Санкт-Петербургской епархии, так и за ее пределами. В разные годы, в том числе в трудное советское время, тысячи людей нашли дорогу в Церковь именно благодаря отцу Василию. Зная о несомненных духовных дарах отца Василия, за советом и поддержкой к нему приезжали не только из самых разных уголков России, но и из многих стран мира.
Как истинный пастырь, он служил людям своим проникновенным словом, в котором требовательность покаянной дисциплины сочеталась с безграничной любовью и милостью ко всем страждущим. Как верный сын своей многострадальной Родины, он всегда смело высказывался по самым злободневным вопросам современной жизни России и ее трагической истории», — сообщает Издательский отдел Санкт-Петербургской епархии.
Наш автор Вячеслав Шалагинов был последним журналистом, которому о. Василий дал интервью. Материал предназначался к 25 февраля — дню тезоименитства Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II.
Маленькое деревянное здание храма на Серафимовском кладбище, что на окраине Санкт-Петербурга, во время служб всегда переполнено. Не сумевшая протиснуться в Церковь большая толпа желающих через ретранслятор внимает проникновенному слову ведущих службу священников. Не секрет, что столь высокой популярности кладбищенская Церковь обязана протоиерею о. Василию Ермакову, 25 лет являющемуся настоятелем данного храма. Со всей России едут сюда паломники, чтобы прослушать проникновенные проведеди о. Василия, лицезреть этого замечательного духовного пастыря и по возможности пообщаться с ним хотя бы несколько секунд, поделиться наболевшим, стряхнуть груз греховной усталости. Так было и в пятницу 19 января этого года на праздник Святого Богоявления. После окончания службы полутысячная толпа страждущих ждала народного батюшку на узкой дорожке среди могил при переходе из Церкви в трапезную. Седенький священник с проникновенной улыбкой в старенькой потертой душегрейке поверх рясы медленно шел сквозь напирающие валы страждущих, смотрел в глаза своим духовным чадам, уделяя каждому лепту внимания и доброты душевной. И, несмотря на крепчающий морозец, никуда не спешил — жал протягиваемые руки, похлопывал по продрогшим спинам, никому не отказывая в пастырском благословении. И утешал, утешал, по-детски радуясь забрезжившему на мгновение в глазах у матери ребенка-инвалида или у пришедшего с покаянием горького пропойцы лучику надежды. Нужен, ой как нужен этот долгожданный свет в конце туннеля погрязшему в нищете и бесправии русскому народу! Дорожка протяженностью полторы сотни метров заняла у батюшки почти час времени. И каждый пришедший ощутил на себе частицу внимания, ободрения и поддержки в печали и болезни со стороны этого далеко не молодого человека в священническом одеянии.
Целых полчаса внимания со стороны о. Василия было уделено и нашей газете. Ниже мы приводим интервью с о. Василием Ермаковым, в котором он рассказывает о своем знакомстве с Алешей Ридигером (нынешним Патриархом Московским и всея Руси Алексием II) в военном сорок третьем в оккупированном немцами Таллине.
— Так получилось, что нашего Святейшего Патриарха Алексия II я знаю с сорок третьего года.
Перед войной я вместе с родителями и сестрой Лидией проживал в маленьком городе Болхове, что на Орловщине. С 9 октября сорок первого года мы стали находиться под немецкой оккупацией. Вскоре после прихода немцы стали гонять нас, молодежь от 14 лет и старше, на работы под конвоем с 9 утра до 5 вечера. В сорок втором я начал посещать открытый оккупантами храм и впервые ощутил на себе Благодать Божию, хотя еще многого не понимал из Евангелия. В те скорбные для меня мальчишки дни священник с нашей улицы о. Василий Веревкин заприметил, что я регулярно посещаю Церковь, и позвал меня в алтарь…
16 июля сорок третьего года отступающие немцы устроили на молодежь Болхова облаву, куда попали и мы с сестрой. В эту же облаву попала и вся семья священника Василия Веревкина. Нас под конвоем погнали на Запад. В сентябре сорок третьего после долгих скитаний мы оказались в Эстонии, в Палдисском концентрационном лагере. Вот в этот наш лагерь для духовного подкрепления узников из России и приехал православный священник о. Михаил Ридигер, отец нынешнего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, со своим псаломщиком, нынешним митрополитом Таллинским и всей Эстонии Кордилием. С этого момента в лагере стали совершаться регулярные богослужения, которые очень сильно поддержали духовно нас, русских людей, находящихся в изгнании. Жизнь в неволе была голодная и холодная. Поэтому заботами о. Михаила была организована русская помощь от населения Таллина. Дали кто что смог — тряпочки, хлебные корочки, кой?какие продукты. Во время служб о. Михаила его поддерживал замечательный хор из лагерных певчих. Знаю, что в том хоре были бывшие певчие, угнанные из Красного Села, Петергофа, Гатчины. Я этих людей до сих пор хорошо помню. Это все были люди церковные, певшие в православных храмах еще до войны. Именно на примере этого хора я тогда впервые увидел всю духовную мощь русского человека, о которой и не подозревал, проживая в своем Болхове…
В конце концов стараниями и заботами о. Михаила 14 октября сорок третьего года был отпущен на волю наш болховский батюшка о. Василий Веревкин с семьей. Пользуясь случаем, о. Василий забрал из лагеря меня с сестрой и нашего болховского соседа по улице Виталия Солодова, сказав немцам, что мы все его родные дети. А про само родство руководство лагеря, слава Богу, никого из нас не стало расспрашивать.
Помню, как приехали мы в Таллин в солнечный день и поселились на квартире Марии Федоровны Малаховой, духовной дочери о. Михаила Ридигера. Бросив свой мешок, я сразу же пошел к причастию в храм Симеона и Анны и поблагодарил Господа Бога за то, что Пречистая его Матерь нас освободила — накрыла в тот День Покрова своим омофором, который я явственно ощущал в течение всей своей жизни.
В той же Симеоновской церкви в конце октября сорок третьего я впервые и встретил юношу Алешу Ридигера, который жил неподалеку. Потом меня к ним домой пригласила Алешина мама. Так мы сошлись более близко. Конечно, эта встреча наложила большой отпечаток на всю мою дальнейшую жизнь. Будучи на два года младше, Алеша был гораздо образованнее и продвинутее меня в вопросах веры и религии. Мы вместе с ним помогали в алтаре, звонили в храме, были задействованы на службе. Затем вместе с Алешей Ридигером мы стали иподиаконами у Нарвского владыки Павла, будущего архиепископа Таллинского и всея Эстонии. Так наш духовный рост (вместе с Алешей Ридигером) продолжался до конца войны. В сорок пятом я был призван в Краснознаменный Балтийский флот и, будучи доходягой, назначен чернорабочим в штаб этого флота. Но я не забывал Церковь. Каждый раз по субботам и воскресеньям ко всенощной я звонил в большой колокол в Таллинском Соборе Александра Невского и вместе с Алешей Ридигером прислуживал за богослужениями. Так продолжалось до конца войны.
9 мая сорок пятого года — в День Победы мы с Алешей с радостью пошли в Александро-Невский Собор и благодарили Бога за победу русского оружия.
Та встреча в Таллине в конце октября сорок третьего года определила всю мою дальнейшую жизнь. Вместе с Алешей Ридигером я пошел тернистым путем по дороге веры.
Бог судил мне пройти с Его Святейшеством 55 лет. Я прекрасно знал его семью. После войны Господь нас соединил в учебе. Сначала в семинарии, а позже и в академии мы сидели с ним за одним столом. Его Святейшество всегда честно исполнял и исполняет свой долг. Храни Его Господь в духовном и телесном здравии!