Дата, от которой всегда вздрагивает русское сердце.
В тот день Россия встала между жизнью и смертью.
Что же произошло в те июньские дни?
Что, разве мы не знали о том, что Гитлер собирается на нас напасть? Знали.
Что, разве мы не готовились к войне? Готовились.
Что, у нас не было достаточно сильной армии, не было вооружения, не было танков, самолетов? Что, мы были намного слабее фашистской Германии с ее союзниками и вассалами?
Не настолько уж и слабее. А в чем-то и сильнее. И к тому же мы были у себя дома, дома и стены помогают.
Что, разве весь наш народ не чувствовал приближения войны?
Моя мама, которой в начале войны было двадцать шесть лет (7 июля 1941 года они с папой расписались), рассказывала:
– Было чувство, как перед бурей. Вот она надвигается, надвигается… И даже так чувствовалось: «Уж скорей бы, что ли…» Потом, конечно, поняли, что лучше бы не скорей…
Или, может быть, наш народ не хотел защищать свою Родину, ждал «освободителей» – немцев?
Кто-то действительно ждал, в начале войны – точно. Кто-то встречал немцев хлебом-солью на Украине, кто-то готовился так встречать в Ленинграде (пользуюсь не только опубликованными свидетельствами, но и устными рассказами участников и очевидцев тех событий, в том числе уже покойных, которых слышал сам). Были и изменники, и предатели...
Но наш народ в 1941 году, всего лишь через двадцать три года после переворота, не перестал быть русским, а русский народ не может не защищать свою Родину, генетика не та.
Или, может, у страны не было в тот момент волевого, ответственного, патриотически мыслящего руководства, была измена с его стороны?
Ответ на этот вопрос дала сама война, дала Победа.
До сих пор кто-то повторяет легенду, которая полвека назад стала
официальной, о том, что якобы во всем виноват И.В.Сталин – в трагедии 1941 года видит злую волю, тиранию, несовершенство, ошибку одного человека. Но и тут непонятно: почему он вдруг сделал то, чего вроде бы не должен был делать, даже исходя из внутренней логики того характера, который нам рисовали? Почему оказался настолько наивен как политик, что «поверил Гитлеру» (есть такая формулировка)?Но это – фантастическое предположение. Он, трезвый реалист, прагматик, как любят говорить даже его недоброжелатели (скажем, рассуждая о причинах улучшения отношения советского правительства к Церкви во время войны), мог поверить Гитлеру?
Меньше всего такое можно отнести к Сталину, каким мы его знаем.
Кому, когда он верил слепо, когда и в чем был наивен? Даже если он очень не хотел ждать от Гитлера такой глупости – войны с Россией (и, конечно, не собирался и сам делать не меньшей глупости – нападать на Германию) – все равно он, как свидетельствуют исторические факты, давно имел в виду абсолютную реальность наихудшего варианта. Потому, например, сделал всё, чтобы 13 апреля 1941 года заключить пакт о нейтралитете с Японией.
Поверил ли он Гитлеру в 1939 году, когда был заключен Пакт о ненападении с Германией? Адмирал флота СССР Н.Г.Кузнецов вспоминал:
«Сталин (по словам очевидцев, в частности В.П.Пронина, сидевшего на приеме между Сталиным и Риббентропом) прямо заявил, что, «кажется, удалось нам провести немцев». Похоже, что он сам собирался обмануть, а не быть обманутым». («Правда», 20.7.1991г.)
И ничего другого и предположить невозможно.
+ + +
В 1999 году мне довелось причащать и соборовать в известном «доме на набережной» Георгия Александровича Эгнаташвили, ныне покойного, сына земляка и друга детства Сталина. Он рассказал мне тогда о своих встречах с митрополитом Николаем (Ярушевичем), о котором у него остались самые теплые воспоминания. С митрополитом Николаем, в ту пору Киевским и Галицким, Экзархом Украины, ему довелось общаться в качестве начальника охраны Н.М.Шверника, когда тот возглавлял комиссию по расследованию преступлений гитлеровцев на нашей территории, в которую входил владыка.
Георгий Александрович рассказал тогда о том, как в ночь с 6 на 7 мая 1940 года Сталин был в гостях у его отца в Заречье (это четыре километра от Кунцева).
«…Сталин вышел, огляделся кругом, осмотрел дом – хотел знать, в каких условиях живет мой отец, не шикарничает ли он.
Дом был простой – обычный маленький дачный дом…
Сталин вступил на лестницу и сказал (по-грузински):
– Да будет счастлива моя нога в этом доме.
Я спросил разрешения и снял со Сталина шинель. И мне стало стыдно: моя шинель была лучше, чем у него. Моя – на шелковой, а его – на простой, сатиновой подкладке.
Он взял шинель из моих рук и сам повесил.
За столом сидело семь человек: Сталин, слева от него – этот старик, Берия и я, справа от Сталина – отец, Лилия Германовна (вторая жена моего отца, по происхождению немка из Берлина) и мой зять Гиви Ратишвили, муж моей старшей сестры.
Когда сели за стол, Сталин оглядел всех, повернулся к отцу и сказал:
– Саша, что-то, видимо, твоей жене не понравилось мое посещение, она очень грустная.
Отец ответил:
– Сосо, она грустная совсем по другой причине. Она боится, что Америка начнет с нами воевать.
А это было в то время, когда мы имели договор с Гитлером о ненападении, а дочь Лилии Германовны жила в Америке. Она отправила ее к сестре в Германию в 1924 году, а в 33-м году, когда Гитлер пришел к власти и начал преследовать евреев, муж дочки, который был евреем, его звали Зигхен (не знаю, имя или фамилия), взял жену и через Данию уехал в Америку. Вот она и безпокоилась, что разгорится война, сначала наша с Англией, потом Америка поможет Англии, и, таким образом, дочь окажется в изоляции.
Сталин поднял маленькую рюмочку (он пил вино маленькими рюмочками) с грузинским атенским вином и, не вставая, обратился к отцу:
– Как твою супругу звать?
Отец напомнил.
И Сталин начал (привожу слово в слово):
– Уважаемая Лилия Германовна! Не безпокойтесь. Не волнуйтесь. Воевать мы будем…
И замолк. Держит рюмочку в правой руке. Замолк примерно на восемь минут. Мы молчим. Кто мог перебить его? Держит и думает. Потом лицо изменилось, стало решительным. Резким движением передал рюмку в левую руку, поднял правый указательный палец резко вверх и резким движением опустил вниз, сопровождая словами:
– Воевать мы будем с Германией. Англия и Америка будут нашими союзниками. За ваше здоровье.
Видимо, Сталин, когда восемь минут молчал, раздумывал, можно ли сказать то, о чем он сказал, так как сестра жены отца – в Германии, рядом с Гитлером фактически, в одном городе, не передаст ли эта немка какими-либо путями его слова Гитлеру? Видимо, восьми минут Сталину хватило, чтобы решить этот каверзный вопрос.
Надо удивляться той стойкости, которую он проявлял, организовывая такую тройку: Великобритания, Америка и СССР. Он не реагировал на немецкие провокации. Наши военачальники требовали ответить ударом на нацеленный на нас удар. Если бы он ответил, то блок был бы: Германия, Англия и Америка, а мы – на другой стороне. А он стерпел, имел такое мужество – ради этой большой цели. И это его терпение сумело перевернуть соотношение сил…»
+ + +
Воспоминания главного маршала авиации Александра Евгеньевича Голованова (1904 – 1975) не были пропущены в печать при жизни автора, не согласившегося внести в них исправления и сокращения. Главная причина была – слишком много и хорошо сказано о Сталине. Хотя с Верховным Главнокомандующим всю войну постоянно общался он, а не его цензоры. Лишь почти через три десятилетия после кончины их автора воспоминания маршала Голованова под названием «Дальняя бомбардировочная…» вышли в свет «в истинном виде и в полном объеме. Все авторские оценки и детали восстановлены по рукописи» (М., 2004 г., 630 стр.).
А.Е.Голованов имел дворянские корни, его предки служили в Семеновском полку. Он был, вероятно, верующим человеком. Об этом может сказать то, что Александр Евгеньевич праздновал не день своего рождения, а день именин – 12 сентября, память святого благоверного князя Александра Невского.
О чем думал Голованов, едва не репрессированный в 1937 году (избежал ареста, уехав из Иркутска в Москву, сам написал письмо в ЦКК – и был восстановлен в партии), после первой встречи с И.В.Сталиным в январе 1941 года?
«Я пытался разобраться в своих противоречивых чувствах к Сталину, – пишет он. – В моем воображении он был воистину стальным человеком, без души и сердца, который не останавливался ни перед чем, проводил политику индустриализации и коллективизации. И меня окрыляло радостное чувство, что наша страна скоро догонит и перегонит передовые капиталистические страны по техническому оснащению и производству многих видов продукции. Вместе с тем мне казалось, что, сметая с нашего пути всё мешающее и сопротивляющееся, Сталин не замечает, как при этом страдает много и таких людей, в верности которых нельзя было сомневаться…
Нити всех бед, как я тогда считал, тянулись к Сталину… Сейчас же я увидел человека, который совсем не соответствовал моему представлению о нем. Наоборот, мне показалось, что это человек, с которым можно говорить, который интересуется твоим мнением, а
главное, думает о том же, о чем думаешь и ты, и сам помогает некоторым, вроде меня, выйти из, казалось бы, безвыходного положения, сам подсказывает тебе мысли, которые ты ищешь и не можешь найти. Больше всего меня поразила его осведомленность в вопросах авиации. Понял я и то, что его мысли сосредоточены на неминуемой грядущей войне с фашистской Германией, что пакт пактом, а мы готовимся к обороне… Все это было для меня открытием».В том же январе 1941 года И.В.Сталин сказал Голованову:
«– Вам, как и всякому военному, нужно твердо знать, для чего, для каких операций вы будете готовить кадры, поэтому я хочу вам кое-что сказать.
Он подошел к карте. Я последовал за ним.
– Вот видите, сколько тут наших противников, – указывая на западную часть карты, сказал Сталин. – Но нужно знать, кто из них на сегодня опаснее и с кем нам в первую очередь придется воевать. Обстановка такова, что ни Франция, ни Англия с нами сейчас воевать не будут. С нами будет воевать Германия, и это нужно твердо помнить. Поэтому всю подготовку вам следует сосредоточить на изучении военно-промышленных объектов и крупных баз, расположенных в Германии, – это будут главные объекты для вас. Это основная задача, которая сейчас перед вами ставится.
Уверенный, спокойный тон Сталина как бы подчеркивал, что будет именно так, а не иначе. О договоре, заключенном с Германией, не было сказано ни слова…
За несколько посещений Кремля я увидел, какая огромная и интенсивная работа ведется партией и правительством по перевооружению нашей армии под прямым и непосредственным руководством Сталина и с какой быстротой претворяются в жизнь все решения Кремля».
+ + +
Перед войной Голованов служил в Смоленске, приехал в Минск представиться командующему Западным Особым военным округом генералу армии Д.Г.Павлову. Тот предложил подчинить полк непосредственно ему.
«Я доложил, что таких вопросов не решаю.
– А мы сейчас позвоним товарищу Сталину. – Он снял трубку и заказал Москву.
Через несколько минут он уже разговаривал со Сталиным. Не успел он сказать, что звонит по поводу подчинения Голованова, который сейчас находится у него, как по его ответам я понял, что Сталин задает ему встречные вопросы.
– Нет, товарищ Сталин, это неправда! Я только что вернулся с оборонительных рубежей. Никакого сосредоточения немецких войск на границе нет, а моя разведка работает хорошо. Я еще раз проверю, но считаю это просто провокацией. Хорошо, товарищ Сталин… А как насчет Голованова? Ясно.
Он положил трубку.
– Не в духе Хозяин. Какая-то сволочь пытается ему доказать, что немцы сосредоточивают войска на нашей границе.
Я выжидательно молчал.
– Не хочет Хозяин подчинить вас мне. Своих, говорит, дел у вас много. А зря.
На этом мы и расстались. Кто из нас мог тогда подумать, что не пройдет и двух недель, как Гитлер обрушит свои главные силы как раз на тот участок, где во главе руководства войсками стоит Павлов?»
+ + +
Клеветники России ныне нервничают. Они еще не отдохнули от перепевов на все лады старых песен о том, как преступно Сталин в 41-м году не подготовил страну к войне, но уже спешат «на всякий случай» (вина перед своей страной, слабость ее обороноспособности – это вроде теперь уже не в моде) начать новую песню (авось чему-нибудь да поверят) – о том, наоборот, что Сталин собирался напасть на Гитлера, да Гитлер «благородно» его упредил.
Ложь, конечно. И то, и другое – ложь. Вся история войны и ту, и другую опровергает.
Немцы собирались воевать отнюдь не с большевизмом, а за русскую территорию, за наши природные богатства.
Эта война планировалась не как превентивно-оборонительная, а как хищнически-захватническая. Не освобождающая, а порабощающая и истребляющая народы нашей страны.
Об этом говорили сами немцы. «Вам, русским, война не нужна, у вас много лишней земли и богатств, а мы должны воевать, чтобы отнять у вас землю, иначе Германия дольше существовать не может», – говорил на допросе один пленный летчик.
«Объезжая в марте этого года в качестве члена Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию немецких злодеяний недавно освобожденные древние русские города Гжатск, Вязьму, Сычёвку, Ржев, – говорил митрополит Николай (Ярушевич) 9 мая 1943 года на Всеславянском митинге в Москве, – я лично обозревал страшные следы фашистской злобы, с ужасом видел горы трупов замученных немцами неповинных людей и обращенные в груды кирпича и пепла города, систематически и намеренно разрушенные со всем хранившимся в них культурным наследством, с их больницами, школами…
Весь пропитанный ложью, обманом, лицемерием, разрывающий в клочки торжественно подписанные международные договоры, фашизм написал на своем знамени насквозь лживый лозунг «крестового похода в защиту веры» и до конца открыл свое подлинное лицо за эти два года кровавой войны. Если нет меры его злодеяниям в отношении мирных людей, мирных очагов в сожженных им городах и деревнях, в отношении веками накопленных культурных ценностей народов, то в полной мере это можно сказать и о его сатанинской борьбе с Церковью, с христианством.
Дорогие братья-славяне! Все вы хорошо теперь знаете, что Гитлер – злейший враг христианства! Сотни храмов – русских, украинских – по мере освобождения доблестной Красной Армией нашей земли мы находим ограбленными, оскверненными немецкими захватчиками. Гитлеровцы превратили их в конюшни, в уборные, в дома терпимости, в места пьяных оргий, в застенки, где держали и пытали арестованных русских людей и пленных бойцов, где расстреливали в алтарях и у подножия иконостасов. Многие сотни храмов взорваны и превращены в груды пепла. В городе Сычёвке, Смоленской области, подверглись разрушению все семь церквей, в городе Ржеве – 15 церквей, и только одна случайно уцелела. Множество разоренных церквей, издевательства над нашими священнослужителями, длинный список расстрелянных священников и церковных работников – все эти злодеяния, вопиющие к небу об отмщении, ярче любых слов говорят о подлинном отношении фашизма к религии…
Фашисты показали себя заклятыми врагами Церкви. В глазах верующего русского народа они – исчадие ада, как воплотившие в себе всё самое порочное, жестокое, злое, что когда-либо существовало в истории мiра!»
+ + +
Когда мы стремимся как можно в большей степени приблизиться к тому, что происходило в нашей истории на самом деле, лучше всего безпристрастно вглядываться, без предубеждения вслушиваться в ее документы (разумеется, не фальшивые).
3 июля 1941 года И.В.Сталин выступил по радио с обращением к народу. Там были слова, которые тоже говорят о том, почему мы не планировали нападать на Германию:
«Что выиграла и что проиграла фашистская Германия, вероломно разорвав пакт и совершив нападение на СССР? Она добилась этим некоторого выигрышного положения для своих войск в течение короткого срока, но она проиграла политически, разоблачив себя в глазах всего мира, как кровавого агрессора. Не может быть сомнения, что этот непродолжительный военный выигрыш для Германии является лишь эпизодом, а громадный политический выигрыш для СССР является серьезным и длительным фактором, на основе которого должны развернуться решительные военные успехи Красной Армии в войне с фашистской Германией».
Если бы Сталин начал войну хоть на день раньше, даже уверенный в том, что завтра на нас нападет Гитлер, то это была бы уже другая война, у нее был бы другой дух. Она не могла бы быть столь очистительной для души народа, спасительной, благословленной... То была бы не «священная война», как мы запели сразу, 22 июня, уже нельзя было бы ясно сказать в тот день: «наше дело правое». Нельзя было бы обратиться к народу искренне и прямо: «братья и сестры» (обращение, которое объединило нас в один народ и сразу изменило нашу военную, да и всю идеологическую доктрину). Не было бы «Василия Теркина» и песни про синий платочек…
Мы не напали даже превентивно (по-настоящему превентивно) – и недруги сочинили легенду о том, что собирались напасть.
Думал ли обо всем этом Сталин? Мы не знаем. Видимо, обдумывал разные варианты – ему их предлагали. Одно мы знаем точно, знает весь мiр, навсегда запомнила человеческая история: 22 июня 1941 года на нас напала Германия, а не мы на нее.
+ + +
Недавно мне рассказывала Слава Александровна Шапошникова, невестка знаменитого маршала, о том, как в начале войны Сталин спросил его:
– Борис Михайлович, вы умный человек, почему мы отступаем?
Шапошников ответил:
– Потому что весь комсостав сидит.
Сталин велел написать список: кто именно. И они с Марией Александровной, супругой маршала, всю ночь вспоминали, писали. И Борис Михайлович подал его Сталину.
К.К.Рокоссовский пришел к Шапошниковым, вернувшись из лагеря, с вывернутыми руками, с выбитыми зубами, в их особняк на улице Воровского (ныне – Поварская), еще до этого списка.
Сын одного из освобожденных военных, генерала, потом сказал:
– Мой отец вернулся из заключения благодаря Борису Михайловичу.
+ + +
Шапошниковы говорили про власть: «они» (Мария Александровна была дочерью священника). Тем не менее Борис Михайлович усердно трудился на высших командных постах Красной Армии, сражался не за «них», разумеется, а за Родину.
Так же – и наш народ.
Это мысль теоретическая: якобы мы отступали в 1941 году, потому что народ не хотел воевать за большевиков. Народ не столь идеологичен, он думает проще. Для него начальство – это одно, а Родина – другое. Народ воевал не за большевиков, а за свою землю, за Россию: и солдаты, и офицеры, и маршалы.
Борис Михайлович молился в войну с земным поклоном (это мы знаем от его сына, генерал-лейтенанта Игоря Борисовича, который молился теми же словами):
– Господи, спаси Россию и русский народ.
«Я спросила Василевского, – вспоминала С.А.Шапошникова, – почему Сталин его одного называл по имени-отчеству?
– Потому что он его уважал, – ответил Александр Михайлович. – Потому что Борис Михайлович не скрывал свою веру. Все знали, что он носит ладанку. И Сталин знал…»
В этой ладанке были нательный крест, старый семейный финифтевый образок святителя Николая (Борис Михайлович был из донских казаков) и пояс с 90-м псалмом «Живый в помощи Вышняго…»
+ + +
Да, много причин катастрофы 1941 года можно называть. Так много написано об этом дне!.. Так много передумано и сказано: и правды, и неправды. С вопросом: почему?
Может, и Сталина в тот роковой момент просто враг попутал, дьявол? И он делал не то, что нужно? Дьявол-то, конечно, в тот день не дремал – иначе бы немцы не ринулись через нашу границу.
Но главный все же – Бог, всегда. Его святая воля. А у Бога недоразумений, случайностей не бывает. Тем более в таких событиях.
Не забудем и того, что Господь сподобил Сталина быть победителем в этой войне. Ведь Он мог просто отвергнуть его с самого начала войны – но этого не произошло. И в день Троицы 1945 года сподобил его принимать Парад Победы.
Можно не сомневаться в одном (и факты истории, и вся логика событий, и свидетельства очевидцев это подтверждают): Сталин делал всё, чтобы 22 июня 1941 года было другим. Но против рожна, против Промысла Божия не попрешь. То, что было предсказано святыми задолго до этого, действительно случилось.
Самый точный и окончательный ответ на вопрос о том, почему это произошло, дал погибший ровно за сто лет до этого Михаил Юрьевич Лермонтов. Он ответил тогда на другой, не менее горький для русского сердца вопрос о том, почему в 1812 году Наполеон вступил в Москву (в отличие от Гитлера):
Когда б на то не Божья воля,
Не отдали б Москвы.
И точнее ответа нет.
Для неверующего взгляда действительно непонятно: почему именно так развивались исторические события? Надо же как-то это объяснить. Как?
И тогда во всем виноваты какие-то действия людей, их характеры, стечение обстоятельств, слепой случай. Кто угодно и что угодно, только не Тот, Кто творит историю, Чей Промысл управляет всей жизнью, каждым человеком – Господь Бог.
Раз ни Бога, ни дьявола нет, значит, всё дело в тех, кто принимает решения в стране, и, конечно же, в первом человеке государства. Он тогда занимает место либо Бога, либо дьявола. Но он – всего лишь человек…
Так же и когда без Бога пытаются объяснить сотворение мiра и всего живого, чтобы как-то свести концы с концами, хватаются за фантастическую теорию эволюции.
Может быть множество материальных соображений, с цифрами и фактами, о том, что нам мешало и что благоприятствовало в ходе войны, какие силы были у нас, какие у объединенной немцами Европы… Но это не будет окончательным ответом на вопрос, почему был именно таков ход событий.
Что-то происходило еще, самое важное для Бога – и здесь, на земле, в людях, в их мыслях и чувствах, и на небе.
Вспомним 1612 год. Преподобный Сергий Радонежский явился тогда архиепископу Арсению, который томился в осажденной Москве, и сказал ему: «Ваши и наши молитвы услышаны: предстательством Богоматери суд Божий об Отечестве нашем преложен на милость, и завтра же Москва будет в руках осаждающих, а Россия спасена».
Вот так усилия наших ополченцев, их молитва, их пост, их горячее желание освобождения столицы и России от врагов здесь, на земле, соединились с молитвами Матери Божией и русских святых – и произошло то историческое событие, 400-летие которого мы будем торжественно отмечать в грядущем году.
Реальная история непременно включает в себя духовную составляющую, это главная ее часть.
Духовная история России, мiра говорит о том, что главное происходящее в жизни людей – это невидимая брань дьявола и его слуг с Богом и безплотными силами небесными. Борьба за душу каждого человека, борьба в душе каждого из нас.
Главное, что определяет качество человека и всего народа, определяет суть происходящего, – наше отношение к Богу, Творцу.Господь смотрит на наши усилия, Он слышит наши молитвы, ничто не ускользает от Его взора: ни одна покаянная слеза, ни одна зажженная свечка, ни одно доброе дело или даже желание его сделать. А дальше Он решает, по Своему непостижимому для нас Промыслу: что принять, в какие паруса направить ветер или вовсе не направлять – и чем всё это закончится. За Ним – последнее слово.
При тех же самых обстоятельствах, при том же самом внешнем раскладе всех сил результат мог быть иным, даже противоположным – и в 1941 году, и в 1945-м.
Из Евангелия мы знаем: Ирод хотел убить Господа – но не смог: Шедше рцыте лису тому, – сказал Господь, – се изгоню бесы, и исцеления творю днесь и утре, и в третий скончаю (Лк. 13, 32).
Пилат хотел отпустить Господа: Не обретаю в Нем вины (Ин. 19, 6), – а все-таки отдал на распятие.
Почему?
Господь сказал Пилату: Не имаши власти ни единыя на Мне, аще не бы ти дано свыше (Ин. 19, 11).
Так же – и Гитлер в 1941 году со всеми его «успехами».
Тот период русской истории, в который здесь шла борьба с верой (а до этого немало людей отошло от Бога добровольно), не мог не закончиться – в лучшем случае – здесь, в земной жизни – потрясением.
Грешит не один человек в государстве (как уверяет нас безбожная теория «культа личности»). Грешат – в разной степени – все люди без исключения, один Господь без греха. Каждый из нас влияет на свою судьбу, на судьбу Отечества.
Промысл Божий печется о каждом человеке. Господь, ангелы направляют нас на доброе. Совесть нам тихо говорит, что делать нам по-Божьи. Но все мы, люди, – увы, грешные. И, кроме того, в каждом грехе участвует невидимый враг – так святые отцы говорят. Из совокупных грехов всех людей и составляются людские бедствия: революции, войны… Не видя нашего покаяния в грехах, Господь вынужден врачевать наши души скорбями, смиряя нашу гордыню, обращая нас к Богу, к мыслям о спасении. Вот главное, что происходит в истории.
Обращение нашего народа к молитве, к Церкви во время Великой Отечественной войны, к своим вековым корням – это было дело Промысла Божия, для того Священная война и была попущена Богом.
И Сталин прекрасно знал о предстоящем нападении Германии и готовился к войне, и страну готовил. И разведчики доносили, и военные наши знали, и народ чувствовал и готовился, и силы собрал, – но было попущено Богом совершиться тому, что было за много лет предсказано нашими святыми, – и это совершилось.
1941 год пришел к нам не по недоразумению или злому характеру вождя. Он пришел к нам вместе с призраком коммунизма, а потом приехал в запломбированном вагоне из Германии. Это было уже и после революции подтверждено святыми отцами: что наказаны за угар революции мы будем немцами.
Была воля Божия дойти гитлеровцам до Москвы, была воля Божия взять в блокаду Ленинград, «колыбель революции» – как некогда Иерусалим, где распяли Господа, – и этого ничто не могло отменить. А все человеческие усилия, все горячие молитвы наших святых – на небе и на земле, – всего нашего народа, да и не только нашего, – избавили страну, народ от худшего.
Почему было такое роковое стечение всех обстоятельств – всё, кажется, против нас? – это если смотреть с земной точки зрения. А с духовной, главной, – всё как раз было за нас. И прежде всего – Христос Спаситель, и Его Пречистая Мать, и все святые Русской земли.
22 июня 1941 года на церковном календаре – это было второе воскресенье после Троицы, когда нашей Церковью празднуется память Всех святых, в земле Российской просиявших (всех: то есть явленных и неявленных, канонизированных и не канонизированных – значит, и всех новомучеников и исповедников Российских, только что совершивших тогда и еще совершавших свой подвиг, всех русских воинов, за всю историю нашу живот свой на поле брани положивших – и тех, к которым прямо в тот же день, с четырех утра, стали прибавляться новые, только что павшие воины, души которых уже принимали Ангелы).
Русские святые умолили Господа принять эту величайшую жертву.
Матерью Божией для нас была вымолена не погибель, а жертва.
По молитвам русских святых Господь сподобил наш народ взять этот тяжелейший крест, который нам суждено было понести, который – Бог помог, Матерь Божия заступила – мы смогли понести. Потому и закончилась война на Пасху 1945 года – ибо за Крестом следует Воскресение.
+ + +
Но разве нельзя жить без Бога и делать хорошие дела, жить жизнью чистой, честной, справедливой?
Можно. Но гордыня всё перечеркивает, всё самое лучшее выедает, как ржавчина, отравляет, как радиация. А жизнь без Бога, с представлением о том, что всё хорошее – не от Него, а само по себе, наше собственное, – это гордыня. Величайший грех неблагодарности. На грехе добрую (как говорят, «нормальную») жизнь не построишь.
Таково историческое задание для России, возложенное на нее Богом: проповедовать мiру евангельскую правду либо святой жизнью, либо – отступая от нее – скорбями.
Вот важнейший урок 22 июня 1941 года на все времена. Важнейший ответ этого дня на все наши вопросы.
+ + +
Но 22 июня 1941 года – это урок не только для нас. Это и предупреждение всем врагам России, настоящим и будущим.
Не обманывайтесь мнимой слабостью России, как бы ей ни было трудно, как бы ни казалось, что ей уже не жить, что она – «колосс на глиняных ногах». Это чрезвычайно опасно для вас – опаснее, чем для России.
Россия – это ловушка для дьявола, для его слуг.
Уже очень многим в истории казалось, что победа над ней близка, уже одержана, некоторые даже победно входили в Москву, в Кремль, садились на трон русских царей!
И что же?
И ничего. Россия выходила победительницей. Как говорил святой праведный Федор Ушаков, адмирал флота Российского, «эти бури обратятся в славу России». И обратились.
Только русских святых на небесах стало больше.
Там уже – несметная небесная рать – нам, немощным, помогающая…
Так что будьте осторожны. Не связывайтесь с Россией. Уж очень много ваших предков осталось лежать в русской земле. Зачем и вам к ним присоединяться? Не прельщайтесь ни русской территорией, ни русскими богатствами, ни русской добротой и наивностью. Оставайтесь дома. Берегите себя.
Священник Николай Булгаков
Фото из журнала «Лайф»
предоставлены автором статьи