Когда слышу смех ребенка,
то ощущаю твой голос,
Когда смотрю в небо, вижу твои очи;
Тогда, прикасаясь,
ветер милует меня твоей рукой,
Тогда падающий дождь льет твои слезы…
Майя Шешлия, 8.06.2004
На веками умытой кровью и наполненной костьми тысяч убиенных за Веру земле Косово есть место, где время как будто останавливается; настолько тут всё исполнено святой тишиной и благодатью.
Это – возведенная в стародавние времена и совершенная по своим формам церковь Благовещения Пресвятой Богородицы в монастыре Грачаница.
В одноименном селе, которое окружает дивный храм, живет известная здесь семья Поповичей. На протяжении веков их предки по мужской линии были в обители священниками. Семейное предание хранит скупое упоминание об одном из них, протоиерее Стефане Поповиче, тайно отравленном турками-османами, поработившими Сербию.
Говорят, история повторяется. Несколько лет тому назад в селе Грачаница был убит сербский юноша из того самого рода священнослужителей. Убит единоверцами тех, кто столетия назад посягнул на жизнь его христолюбивого предка.
Юношу звали Димитрий Попович, и было ему от роду семнадцать лет. Жил он в тихом сербском селе, что с незапамятных времен привольно раскинулось на пологом плоскогорье Балканской гряды с крытыми черепицей домами, плодородными садами и виноградниками. Село свое Димитрий, или Мита, как его называли, очень любил и не раз говорил, что никогда отсюда не уедет.
Выстрел в спину
В косовское село Грачаница, что в восьми километрах от издревле сербского, но теперь уже полностью албанского города Приштина, вместе со своим пятнадцатилетним сыном я добрался из Белграда в канун старого, или, как говорят здесь, сербского нового года. Маленьким сербам мы привезли письма и подарки от учеников средних школ подмосковного Сергиева Посада. На десять дней пока распределялись в сербских селах дары из России, нашим домом стала отапливаемая старенькими электрообогревателями гостиница женского монастыря.
У сложенной из блоков местного камня входной арки в обитель уже более десяти лет несут караульную службу натовские солдаты из международного миротворческого контингента.За массивной стеной, обнесенной колючей проволокой, высится старинный храм необыкновенной красоты. Это Благовещенская церковь, возведенная в первой четверти четырнадцатого века сербским властителем, королем Милутином.
На протяжении истории у здешних господарей существовал обычай строить храмы и обители, как вклад за свою душу перед Вседержителем. Людская молва гласит, что монастырь Грачаница стал для Милутина, почти сорок лет правящего страной, сороковой, по счету, и, последней за дужбиной. Этот поистине бесценный шедевр сербской средневековой архитектуры сегодня охраняется Юнеско.
Вокруг обители, на пологом плоскогорье Балканской гряды, привольно раскинулось большое село с крытыми черепицей домами, садами и виноградниками. Ещё недавно вся земля вокруг была сербской. С февраля 2008 года, после самопровозглашения Косово своим государством, сербы, проживающие тут испокон веков, окончательно стали изгоями.
Лет шесть назад, во время своего очередного приезда в Грачаницу, я услышал о трагической гибели юного жителя села: он был расстрелян из проезжающей автомашины с косовскими номерами. Ни имени погибшего серба, ни подробностей происшедшего я тогда не знал. И лишь теперь мне удалось близко познакомиться с родными того юноши и словно прикоснуться к их глубокому человеческому горю, которое тяжело перенести, и невозможно забыть.
В ту, последнюю в своей жизни, июньскую ночь 2004 года юный Попович вместе с тремя приятелями долго гулял по родному селу, радуясь окончанию учебного года и наступлению каникул. Он успел завершить второй курс Медицинской школы в Грачанице, куда учебное заведение было переведено из Приштины.
Перед тем как разойтись по домам, ребята решили подкрепиться в маленьком придорожном кафе. Выбрав по бутерброду, они приготовились начать трапезу. Димитрий задержался у прилавка и, вынул деньги, чтобы расплатиться за всех. Смерть подкралась неожиданно на тихо подъехавшей белой «ауди».
Выбежавший из авто албанец, практически в упор, сквозь оконное стекло, из автомата АК-47 выпустил в стоящего к нему спиною серба четыре пули. Одна из них попала Димитрию в затылок, и это было, как говорят врачи, несовместимо с жизнью. Парень умер мгновенно, с хлебом в левой и деньгами в правой руках.
Сделав своё черное дело, убийца быстро сел в машину, где на водительском кресле его ждал подельник, и бандиты «растворились» в ночи. И хотя через дорогу от места трагедии находилось здание международной полиции, блюстители западной демократии отреагировали на случившееся с немалой задержкой. Их блокпосты на въезде и выезде из села накануне были зачем-то сняты, и, преступников удалось настичь только в Приштине. В их машине было найдено спрятанное оружие.
Возмущение сербов было настольно велико, что дело «замять» албанской стороне не удалось; обоим злодеям дали срок. Правда, сам убийца, двадцатитрехлетний албанец Альберт Красниче, после полугодовой отсидки в косовской тюрьме сумел сбежать и, по слухам, укрыться в Германии.
Отпевали Димитрия в древней церкви Благовещения, где с истертых веками фресок на него молитвенно взирали святые. После панихиды по убиенному епископ Рашко-Призренский Артемий сказал:
- Сейчас неделя святых. Это Господь пожелал на этот праздник причислить к лику святых и нашего Димитрия отсюда, из Грачаницы.
Йоргованка
Дом Поповичей я нашел на окраине села, в десяти минутах ходьбы от задних ворот монастыря. Дорогу мне показала молодая сербка, торгующая газетами и скромной снедью в крошечной лавке.
На входной незапертой двери небольшого, но добротного кирпичного строения ещё висело отпечатанное на сербском объявление о кончине Димитрия и его похоронах. Я осторожно постучал, навстречу вышел пожилой седовласый мужчина и сразу пригласил войти.
В скромно убранной гостиной на диване сидели двое: кареглазая с заметной проседью в темных волосах, среднего возраста женщина и молодой брюнет лет тридцати, по-видимому, её сын. Представившись, я объяснил хозяевам причину своего визита, сказав, что хотел бы побольше узнать о жизни их погибшего сына, чтобы написать о нём в России.
На глазах женщины навернулись слезы, она протянула мне руку и сказала:
- Меня зовут Йоргованка. По-русски это «сирень». Я мама Миты. И, кивнув головой в сторону мужчин, добавила:
- Знакомьтесь, это мой муж Драголюб и старший сын Срждан, или Серёжа. У нас есть ещё второй сынок – Сладжан, но он отъехал по делам. До сих пор мы не можем оправиться от нашего несчастья. Спасибо вам, что пришли.
Мне предложили сесть и вскоре принесли маленький альбом с прижизненными фотографиями совсем юного, стройного и симпатичного паренька с обоятельной улыбкой. Особенно тронули за душу те снимки, на которых были изображены вместе: Мита, так его называли домашние, и его любимая девушка Майя, в крещении Мария.
В дальнем углу комнаты я увидел рабочий стол Димитрия: там до сих пор всё оставлено так, как было в тот последний день.
Над столом, под иконою, два цветных фотопортрета: Миты и его двоюродной сестры Сандры. За год до смерти брата семнадцатилетняя девушка погибла в автокатастрофе.
Две молодые жизни из одной семьи…
Митино детство
По словам Йоргованки, её младшенький появился на свет седьмого ноября тысяча девятьсот восемьдесят шестого, как раз на повечерие праздника святого Димитрия Солунского в родильном доме Приштины, где семья тогда жила. Счастливые родители сразу решили, что назовут младенца именем почитаемого ими святого воина-мученика и в назначенный срок крестили сына в городской церкви святителя Николая.
Чадо росло настоящим «живчиком», непоседой, но ему, младшему из трех братьев, взрослые тогда многое прощали. По словам матери, Мита рано стал отличаться самостоятельностью и любил, при случае, помочь старшим. Их поручения выполнял с радостью, ему можно было доверять.
В своей семье из трех братьев он был самым младшим и с раннего детства отличался трогательной преданностью к своим близким, не мог говорить неправду и боялся обидеть другого. Все постоянно ощущали человеческую доброту Миты и его необыкновенную чуткость. Его любили за веселый нрав, добрую шутку и обаятельную улыбку, которая, казалось, сразу передавалась окружающим. К парню тянулись и взрослые, и дети.
Когда Димитрий пошел в основную школу, то, бывало, конечно, испытывал сложности с учебой, не всё давалось сразу, в арифметике и в письме. Но он, по свидетельству родных, никогда не хотел, чтобы ему помогали. Ещё мальчишка не мог говорить неправду и боялся обидеть другого. Драться не любил.
Но отбиваться от многочисленных и более старших по возрасту обидчиков, в основном албанских детей, все же приходилось. Те нередко подстерегали Миту или кого-нибудь из его товарищей у школьной калитки, чтобы отнять деньги или сладости.
Поэтому весь первый год мальца водила на занятия его бабушка Славойка. Завидев её, «рэкетиры» всегда обращались в бегство.
Однажды на уроке веронауки учитель рассказал детям о знаменитой Косовской битве. Затаив дыхание, маленький Попович слушал повествование о том, как шестьсот лет назад, ранним утром двадцать восьмого июня 1389 года, святой князь Лазарь, собрав войско, вышел на Косово поле, чтобы сразиться с турецкими полчищами, желавшими поработить его землю.
Ночью перед битвой князю явилась Богородица и предупредила о том, что он погибнет, если будет сражаться с турками, погибнут и его приближенные. Но зато они приобретут Царствие Небесное. А если предводитель сербов откажется от боя и пропустит врагов в глубь родной земли, то останется вместе со своим войском в живых, будет богат и обласкан завоевателями. Только вот Горнего мира ему и его верным слугам уже не видать.
Святой князь поведал приближенным о своем видении, и все единодушно выбрали битву и возможную смерть, но не добровольное рабство и позор. Выбрали Небесное Царствие.
Это предание взволновало Миту. Ещё ему запомнились слова учителя о подвиге молодого сербского витязя Милоша Обилича, который в самом начале боя вместе с двумя верными друзьями пожертвовал своей жизнью ради ближних, ради своего народа.
Родную Приштину Димитрий очень любил. Здесь он начал заниматься футболом и баскетболом; свои тренировки ребята проводили на стадионе Лесной школы на улице Миладина Поповича. Родители Миты трудились на городской элекстростанции «Обилич»; Йоргованка – служащей, а её Драголюб – машинным мастером.
В селе Грачаница им удалось построить дом; в него перешли жить родители Йоргованки: дед Чедомир и уже известная нам бабушка Славойка.
Война
Не думали старики, что на их головы, головы их детей и внуков могут с неба снова посыпаться, как это было в Сербии во вторую мировую, бомбы, а вокруг будет содрогаться земля от взрывов, рушиться дома и гибнуть люди.
Двадцать четвертого марта 1999 года начались американские и натовские бомбардировки сербской земли. По словам Йоргованки, всё Косово, особенно Приштину, стали бомбить днем и ночью. Были разрушены городская почта и аэропорт, железнодорожная станция и автовокзал. Бомбы падали и на жилые дома. Было очень страшно.
Своих мальчишек, отпущенных школой на досрочные каникулы, она отправила в Грачаницу, как говорится, от греха подальше.
Натовские бомбардировки 1999 года застали Поповичей в городе Приштина; там у митиных родителей была работа, а у их сыновей школа. Все оставить и переехать, спасаясь от авиаударов, в соседнюю Грачаницу. Здесь у дедушки и бабушки Димитрия был новый, еще недостроенный дом.
Но беда не обошла их село стороной. До сих пор сербы помнят, как однажды ночная тишина вдруг сменилась воем сирены ПВО, а над самыми куполами древнего храма со змеиным шипением летели «томагавки», и сильные взрывы гремели окрест. Кругом слышались испуганные крики односельчан, искавших убежище. От зарева пожаров было светло, как днем. В ушах стоял рев реактивных турбин атакующих самолетов. Не верилось, что этот ад здесь устроил просвещенный, цивилизованный мир.
Через неделю этого ужаса Йоргованка, взяв двенадцатилетнего Миту, вместе со своей сестрой, тоже Йоргованкой, и двумя детьми: Сандрой и Далибором уезжает в центральную Сербию, в городок Горни Милановац. Там было тихо. Путь семейства не был безопасным; натовские самолеты, случалось, расстреливали колонны беженцев и мирный транспорт. Еще беглецы боялись попасть в руки боевиков албанской мафии, именующей себя Армией освобождения Косово.
В Горни Милановец съехалось тогда немало народу со всей Сербии, включая Белград. Димитрий встретил здесь немало своих друзей и знакомых; с ними он теперь устраивает соревнования по футболу, борьбе и бегу, а также речные заплывы. Но чувство тревоги не покидало его. Мать вспоминала, как сын тосковал по родному Косово и переживал, что не может туда уехать.
Только через два с половиной месяца американцы наконец прекратили бомбежки и ракетные обстрелы с условием немедленного вывода сербской армии и полиции из Косово. Теперь защищать мирных жителей в крае стало некому. Рискуя жизнью, Поповичи сумели тогда заехать лишь на несколько минут в их приштинскую квартиру, чтобы забрать с собой в Грачаницу наиболее ценное из вещей. В городе пылали сербские дома и свирепствовали толпы албанских экстремистов. Сербов и всех неалбанцев убивали или изгоняли из своих жилищ, люди не редко бесследно исчезали. Не щадили даже священников. Так, к примеру, бандитами были похищены монахи Харитон и Стефан вместе со школьным учителем. Их обезображенные тела позже найдут в заброшенном колодце.
Насилие разлилось кровью по Косово.
Русские
Свет надежды блеснул для сербов тогда только раз – 11июня 1999года, когда все они с нетерпением ждали колонну российских десантников, вышедшую из Боснии. Там, в шахтерском поселке Углевик стояла их миротворческая бригада. Опередив заокеанских и натовских военных, русские первыми ворвались в Приштину и заняли оборону за городом, в международном аэропорту Слатина.
Йоргеванка помнит, как ее земляки тогда ликовали и надеялись на то, что «русы» сумеют защитить их. Несмотря на позднюю ночь, сербы из близлежащих сел выходили на дорогу, по которой ехали их русские братья, и бросали перед ними букеты душистых цветов, старались поцеловать грозную броню «бэтээров». С быстротой молнии повсюду разнеслась весть о том, что русские не пропустили к «взлетке» подъехавшего к аэропорту надменного английского генерала вместе с его транспортерами, грузовиками и джипами. Не знали сербы, что из «высоких» кабинетов в Москве незамедлительно последуют гневные окрики и угрозы в адрес боевых отцов-командиров российской «десантуры». Не видели сербы, как сжимаются в бессилии могучие кулаки россиян и как на косовскую землю падает скупая солдатская слеза.
И, наполняя все вокруг громким гулом авиационных двигателей, каждый день и час, один за другим начали заходить на посадку тяжело груженные «боинги», прилетевшие из-за океана, и ощерившиеся пулеметами и ракетами боевые геликоптеры. По Косово нескончаемым потоком поползли чужеземные танки и вездеходы, похожие на огромных зловещих жуков.
Косовский край, словно большой пирог, в одночасье был поделен непрошеными гостями по количеству влиятельных «едоков»: американцев, англичан, немцев, французов и итальянцев. По мнению сербов, русские были просто унижены; им «высочайше» позволили лишь присутствовать, словно на чужом пиру, в местах, занятых английским и французским контингентом. Позволили те, кто только что бомбил сербские города и села, не считаясь ни с какими законами и правами. Но даже в этом, можно сказать, подчиненном положении российские миротворцы, как могли, помогали своим косовским братьям.
Поповичи всегда будут помнить, как в Грачаницу впервые приехали российские офицеры; их увидеть собралось, наверное, полсела. Все сидели за большим столом в трапезной монастыря, и владыка Артемий с сестрами, буквально светился от радости.
И мы вместе пили тогда вино за Веру Православную, за Сербию, за Россию. Пили по-русски – «залпом», скажет мне потом Иоргованка. Кроме обители, русские станут самыми желанными гостями в сельской школе «Краль Милутин».
(Окончание в следующем номере)
Виталий ИЛЮШКИН
Фото автора