К 90-летию явления иконы Божией Матери «Державная»
 |
| Этот образ Матери Божией Державной находится в редакции нашей газеты. Икона впервые замироточила в 2000 году накануне прославления святых Царственных мучеников. Недавно вновь открылось мироточение на левой стороне иконы рядом с портретом Государя Николая II, который изображен в короне со скипетром и державой. |
22 июня 1941 года началась Великая Отечественная. А ровно через месяц 22 июля в день памяти иконы Божией Матери Казанской начались врздушные налеты на нашу столицу.
Все, кто не выезжал из Москвы, знают, как жили москвичи в то страшное время. Все предприятия и учреждения еще работали, выдавались продовольственные пайки, но покоя люди уже не знали. Как наступало 10-11 часов вечера, начинались бомбежки и продолжались до 3-4 часов утра. Радио на улицах, не умолкая, вещало о разных методах борьбы с бомбами — зажигательными, фугасными и т.д. Началась эвакуация населения…
Сразу же ввели обязательное затемнение окон в домах, а также и на всех видах транспорта. Город был на военном положении, и патрули, расхаживающие по улице в ночное время, имели право стрелять в окно, где замечалась полоска света. Люди укрывались в бомбоубежищах, в подвалах, в метро.
С самых первых дней мы с матерью стали под вечер брать иконы и, спрятав их под пальто у себя на груди, обходили вокруг нашего дома. Потом мы стали обходить уже весь наш квартал и даже, ради прогулки, заходили в дома наших друзей, где нас поджидали с радостью. Иногда ходила я одна.
В августе, приблизительно около Успеньева дня, мы с матерью вздумали поехать в Томилино по Казанской ж/д к нашему духовнику о. Димитрию Крючкову. Кажется, еще кто-то был с нами, не помню. Старушка жена о. Димитрия, доблестная уважаемая Анастасия Семеновна, угощая нас чаем, сообщила в разговоре, что встретила на рынке Евдокию Ивановну. На мой вопрос, кто это такая, Анастасия Семеновна сказала, что это та самая девица, которой Матерь Божия поручила найти Ее икону, именуемую «Державной». Я этой истории не знала, хотя икону эту видела один раз и удостоилась к ней приложиться. В 1927 году, когда я пела в Церкви Свв. Кира и Иоанна на Солянке 23, батюшка о. архимандрит Серафим (в Mipy Сергей Михайлович Битюков) 24 певчих, и меня в том числе водил к этой иконе. Она находилась тогда в селе Коломенском.
По приезде домой, к вечеру, я отправилась, по своему обыкновению, обходить с иконами свой квартал и по дороге зашла к своей приятельнице С, которая жила в Афанасьевском переулке. Мы почти каждый день с ней виделись, и поэтому я сейчас же сообщила ей о поездке в Томилино и об Евдокии Ивановне. Сусанна живо меня перебила и сказала: «Верно, сердилась, что до сих пор не обошли Крестным ходом вокруг Кремля?» Я ничего не поняла и спросила, что это значит. «А как же! — отвечала С, — ведь Божья Матерь сказала еще, что надо с этой Ее иконой обойти Крестным ходом вокруг Кремля. Святейший Патриарх Тихон собирался это сделать, но не успел, потому что почти постоянно был под домашним арестом, а теперь уже столько лет прошло».
Я ничего этого не знала, так как мы переехали в Москву только в 1934 году. Слышала я только, что есть такая икона, подробностей не знала и мало этим интересовалась. Вероятно, на другой день, в своей вечерней прогулке, я зашла к Надежде Александровне Строгановой, жившей неподалеку. Надежда Александровна была мне близка как духовная мать, и с ней я виделась почти ежедневно. «Мы были у о. Димитрия, — говорю я, — и Анастасия Семеновна рассказывала, что видела ту самую Евдокию Ивановну, которая нашла икону Державной Божией Матери. Потом я была у Сусанны, и, представьте себе, она мне сказала, что, оказывается, надо еще было с этой иконой обойти вокруг Кремля, а этого так и не сделали». — «Что же вы, теперь собираетесь обойти?» — спросила вдруг Надежда Александровна. Я опешила. Я ничего не думала, я просто рассказывала подряд, где я была и что все говорят. Вернувшись домой, я тоже об этом не думала, а зажила обычной жизнью того времени с доставанием пайков, с завешиванием окон и прочее.
В следующее же свидание с Сусанной я только передала ей странные слова Надежды Александровны, как Сусанна воскликнула: «Кто ж пойдет?» Она была такая горячая, стремительная, всегда готова в бой. И я тут же перешла на реальную почву: «Хоть бы Лидия Владиславна пришла», — подумала я о Л. В. Жилеховской, часто у нас бывавшей, очень активной особе и близкой к нашему священнику. Лидия Владиславна не замедлила явиться на другой день или через день, и я уже довольно складно рассказала о том, что получилось из отдельно сказанных слов разных людей. Выслушав, она ничего особенно не расспрашивала и прямо объявила: «Я тоже пойду». После этого мы уже по-деловому начали обсуждать всё и решили, что прежде всего следует сообщить о. Димитрию, а дальше, если удастся, дойти до о. Серафима и просить его благословения. Лидия Владиславна вызвалась всё это сделать.
Прошло с неделю. Наконец, торжествующая, явилась Лидия Владиславна и сказала, что о. Серафим всё уже знает и благословляет. По-видимому, он был очень доволен. «Благословляю ваш Крестный ход, — сказал он, — и народу собирайте побольше».
Хотела идти Надежда Александровна и говорила, что если не сможет, то пришлет нам «целый иконостас».
Решили долго не откладывать и идти в ближайшие дни, так как затишье могло быстро кончиться и мы не смогли бы никуда пойти. Когда мы остановились на одном дне, удобном всем нам, то решили посмотреть в календаре, какое же это будет число? Это оказалось 4 сентября (ст. стиля), память иконы Божией Матери Неопалимой Купины и св. Иоасафа Белгородского.
Каждый из нас приготовил сумку, которую [предстояло] нести на груди, и в нее были уложены иконы. Надежда Александровна пойти не смогла, потому что у нее был тяжело болен муж, и принесла нам действительно целый иконостас, где были: икона Державной Божией Матери, большой крест с мощами, икона Великой Княгини Московской Евфросинии и разных святых земли Русской. У нас тоже были иконы преподобного Серафима, преподобного Сергия, Неопалимой Купины. У Лидиии Владиславны было тоже много разных святынь.
Наступил день 4 сентября… Погода все это время была теплая, серенькая, как и подобает в конце лета и самом начале осени. Но что же случилось в этот день! Как будто все силы ада ополчились на нас, чтобы помешать нашему хождению! Ветер гнул прямо к земле, мелкий дождь со снегом колол лицо. Помолившись Богу, мы отправились в путь трое: моя мать, Лидия Владиславна и я. У всех были зонты в руках, а на груди — иконы. Мы пустили маму вперед, чтобы наблюдать за ней и в случае чего поддержать, а сами, отступя, шли позади нее. Пошли мы по Воздвиженке и, дойдя до Боровицких ворот, свернули налево. Мы с Лидией Владиславной все время пели молитвы всем русским святым и Божией Матери. Никто не разговаривал. Думаю, что мы не сказали ни одного слова. Я теперь особенно умиляюсь и ценю, что с нами отправилась мать, такая слабенькая и плохонькая.
Прошли по Красной площади, миновали Мавзолей. По случаю такой отчаянной погоды встречных почти не было. Мы спустились вниз, к Зарядью, и потом пошли по набережной дальше, пока не возвратились к тому месту, откуда начали свой обход.
Погода немного утихомирилась, и мы благополучно возвратились домой.
Весело и уютно мы сидели за столом и рассказывали друг другу свои впечатления. Мы с Лидией Владиславной вспомнили, что мы пели, а мать неожиданно для нас сказала: «А я всё время только пела «С нами Бог, разумейте языцы и покаряйтеся, яко с нами Бог». Ни о чем мы не думали тогда, только необыкновенная радость была, как на Пасху. Не хотелось расставаться с Лидией Владиславной, и она еле ушла от нас.