Летняя Пасха

Преподобный Серафим Саровский – один из самых великих святых не только нашего Отечества, но и всей Вселенной.
 Значение преподобного Серафима для России возрастает с каждым днем. Возрождение нашего Отечества, воскрешение наших душ неразрывно связано с его именем. Недаром его так сильно почитал Государь Император Николай Второй, который сказал решающее слово в пользу его прославления. Недаром мощи преподобного явились нам снова, в переломный момент нашей истории. И не зря он воскреснет и призовет русский народ к покаянию. И опять в кульминационный момент нашего бытия…
 Я прибыл в Дивеево к началу торжеств - предстоял Крестный ход из Дивеево в Саров. Божественная Литургия еще не закончилась, а хоругвеносцы уже подготовились к шествию. Великолепные яркие хоругви, иконы заполонили переулок, идущий от колокольни, и часть улицы – образовалась как бы парчево-светло-фиолетовая река.
 Но вот ударил монастырский колокол, и на паперти Троицкого собора показалась темно-коричневая резная рака с мощами преподобного Серафима. Ее несли священники в зеленых облачениях. Крестный ход начался!
 Тротуары буквально запружены народом – и мал, и велик высыпали на улицу, - разве можно пропустить такое великое событие! Скоро город остался позади, мы идем среди русской природы – березы, сосны, ели, поля с копнами высохшего сена, деревушки...
 Погода великолепная: тихо, солнечно, в тени плюс тридцать два градуса. Лица у паломников радостные, счастливые, улыбающиеся, как будто они всю жизнь ждали этого часа и наконец дождались.
 Христо-о-ос воскресе из ме-ертвых,
 Смертию смерть попра-а-а-в
 И су-у-ущим во гробех живот дарова-а-ав! – раздается тысячеустое пение. Сбылись слова преподобного Серафима, который говорил, что «среди лета запоют Пасху».
 Мы поднялись на взгорок, и я оглянулся назад: людская река протянулась далеко-далеко, теряясь за поворотом дороги, – в нашем Крестном ходе участвуют наверняка не менее пятидесяти тысяч человек. Откуда они? Отовсюду – с Волги и Урала, с Вологодчины и Тамбовщины, с Камчатки и Байкала, с Енисея и Оби. Что привело их сюда? Православная вера! В этом праздничном шествии участвуют самые благочестивые люди России, ее цвет, опора, надежда и упование. Сюда прибыли те, кому небезразлична судьба России, кто молится о ее спасении, кто своими делами приближает ее воскрешение, кто жаждет увидеть ее снова Святой Русью.
Идет духовное воинство, и ад трепещет, идет духовная рать, перед которой бессильны пушки и автоматы, ракеты и танки, авианосцы и субмарины; перед которой бессилен сам сатана и его клевреты. Враги Христовы в таком шествии не участвуют, они бегут от него, они приходят в неописуемый ужас от одного упоминания о Крестном ходе, а бесы, опаляемые огнем соборной молитвы, мгновенно исчезают в преисподнюю.
 Вместе с нами идет и Небесное Воинство – Ангелы, Херувимы и Серафимы, Архистратиг Божий Михаил, Царь-мученик Николай, все новомученики и исповедники Российские, все святые, в Земле Российской просиявшие, и, конечно же, преподобный батюшка наш Серафим. С их помощью мы не идем, а летим, летим на крыльях Божией благодати.
 -Крестный ход – это Небесный полет! – сказала московская паломница Валентина Мясникова.
 Когда людской поток сделал поворот к селу Сатис, мы увидели встречный Крестный ход. Он шел из Нижнего Новгорода. Это были наши собратья по духу. Они остановились на той дороге, по которой шли, любезно пропуская нас. Наш Крестный ход тоже остановился. Священники поставили раку с мощами на землю и начали служить молебен.
 - Помилуй нас, Боже, по велицей милости Твоей, молим Ти ся: услыши и помилуй! – плывет над людским морем могучий голос диакона.
 - Честна пред Господом смерть преподобных его, - звучит прокимен, а вслед затем один из священников прочитал положенное Евангелие, и гласу Божию внимали оба Крестных хода.
Небо было совершенно чистое – одна голубизна. Вдруг в вышине, прямо над тем местом, где стояла рака с мощами преподобного Серафима, появилось светлое облако. Оно было в виде креста. Через некоторое время крест видоизменился, и мы все увидели образ преподобного Серафима Саровского, который благословлял народ. Паломники при виде такого явного чуда упали на колени. Прошла минута, другая, облако стало уменьшаться и уходить вверх – как будто через перевернутую воронку.
 Ободренные и вдохновленные чудом, мы продолжили наш Крестный ход, и время для нас остановилось.
 Я вышел на обочину дороги, чтобы посмотреть на участников шествия. Идут молодые и пожилые, идут мужчины и женщины, идут с иконами и свечами, идут с рюкзаками и легкими сумками. Идут инвалиды на костылях, не отставая от других паломников. Едут инвалиды на колясках, едут малыши на плечах пап и мам. Какие у всех прекрасные, одухотворенные лица! Какие у всех чистые, ясные, небесные глаза! Для меня нет лучшего зрелища, чем это шествие, - идет проснувшаяся Русь! Идет с молитвой и покаянием!
 Солнце палит, как на юге. Вижу: паломница в светлом платочке и длинной легкой юбке идет по раскаленному асфальту босиком, а туфли держит в руке. Спрашиваю:
 -Жжет ноги?
 -Еще как!
 -Так надень туфли.
 -Нет, лучше по горячему асфальту ступать, чем по огненным углям в аду.
 Го-о-осподи, Иисусе Христе,
 Сыне Бо-ожий,
 Поми-и-илуй нас! – поют паломники, и я присоединяюсь к ним.
 «Помилуй нас!» Не меня, грешного (или грешную), а нас. Мы молились не только за тех людей, которые участвовали в Крестном ходе, но и за весь русский народ. Это была соборная молитва, которая, как молния, достигала Небес и которая была угодна Господу Богу. Чем прилежнее мы пели, чем покаяннее звучали наши голоса, тем легче и веселее нам шагалось.
 Саров – закрытый город, но не для преподобного Серафима. Для него ворота города отворились, и он вошел в храм, который носит его имя и который стараниями строителей и художников вновь возродился к жизни.
 Ближе к вечеру, когда солнце ласкало землю косыми лучами, я ступил на Богородичную Канавку. Что это за такая Канавка, что все паломники, прибывающие в Дивеево, считают своим непременнейшим долгом пройти по ней? Чем она знаменита? Почему ей уделяется такое внимание?
 Богородичная Канавка – величайшая святыня не только Дивееского монастыря, но и всей Вселенской Православной Церкви.
 «Святая Канавка – это стопочки Божией Матери, - говорил преподобный Серафим. – Тут ее обошла Сама Царица Небесная! Эта Канавка до Небес высока! И когда придет антихрист, не возможет он перейти ее; она за сестер возопиет ко Господу и стеною до Небес станет и не впустит его. А кто в обители моей будет жить, того не оставлю; кто даже помогать будет ей, и те муки будут избавлены!».
 В безбожные годы, при большевиках, Канавка пришла в запустение, проще говоря, ее не стало, и отыскать-то ее стоило больших трудов. Лишь в 1997 году, через шесть лет после открытия обители, начались работы по возрождению Канавки. Завет преподобного Серафима строго выполнялся: Канавку рыли только сестры. Паломники лишь помогали им вытаскивать землю наружу. Они говорили:
 - Канавка Царицы Небесной засыпана нашими грехами. Очистим Канавку – спасем Россию.
 К концу июля 2003 года, то есть к началу юбилейных торжеств, Канавка была готова…
Я иду очень медленно, читаю молитву «Богородице Дево, радуйся…» Впереди и сзади меня идут православные христиане – мужчины, женщины, дети, монахи и монахини, священники, - они идут тоже очень медленно, никто не торопится и не обгоняет друг друга, это то место, где суета неуместна и неприлична, где все мирское отступает на задний план, где душа беседует с Небом, где присутствуют Ангелы, где Пресвятая Дева осеняет нас Своим омофором, где ощущается дыхание Рая и сердце тает от умиления.
 Богородице Дево, радуйся,
 Благодатная Марие, Господь с Тобою;
 Благословенна Ты в женах
 И благословен плод чрева Твоего,
 Яко Спаса родила еси душ наших.
 Вот я загнул пять пальцев, вот уже десять загнул – молитва течет, как ручеек по травке-муравке, среди камешков, кустов жимолости и шиповника. В молитву погружаешься, как в воды, они покрывают тебя с головой, и для тебя ничего уже не существует – ни утра, ни вечера, ни рек, ни озер, ни скрипок, ни гобоев, ни прозы, ни поэзии, ни друзей, ни врагов.
 Пятьдесят!
 А губы шепчут и шепчут молитву, и пальцы загибаются и загибаются.
 Сто!
 Святая Канавка идет по кругу – один поворот, другой, третий, остался последний отрезок пути, это как раз на пятьдесят молитовок. Кто-то шел слишком быстро, поэтому остановился, чтобы прочитать несколько десятков молитв, а потом продолжить путь.
 Впереди спина богомольца, еще одна и еще одна. Вот уже почти час мы потихонечку идем и идем и стали как единое целое, а ведет нас Царица Небесная.
 Сто пятьдесят!
 Канавка пошла вниз, я ступаю на последнюю плиточку, и душа моя не в здешних, а в Райских Обителях: «Кто Канавку с молитвой пройдет да полтораста «Богородиц» прочтет, тому все тут: и Афон, и Иерусалим, и Киев!» Прав, тысячу раз прав преподобный Серафим, когда говорил эти слова!
 Вместе с другими богомольцами я набираю в пакетик земельки с Канавки. Эта земелька особая, такой земельки нет ни в одной стране, ни на одном континенте, ее нельзя найти ни на Апеннинах, ни на Пиренеях, ни в пустыне Сахара, ни в американских прериях, ни на дне Красного моря, ни на вершине Гиндукуша, ни в кратере вулкана Этна, ни в пещерах Крыма. «Земля с Канавки дороже золота, она исцеляет», - сказал преподобный Серафим.
 Через день мощи святого отправились в обратный путь. Мне показалось, что в этом Крестном ходе будет участвовать гораздо меньше народу. К счастью, я ошибся: народу было намного-намного больше. В этот день жары не было, небо покрыли пышные белоснежные облака, дул приятный ветерок – лучших условий для Крестного хода и не придумаешь. Он длился пять часов, но для меня это была всего одна секунда – не успел оглянуться, а уже в Дивеево.
Справа, на обочине, я увидел инока средних лет. Он был босиком. Закатав брюки, он вскочил на велосипед и умчался вперед. Странно, подумал я, все идут пешком, а он на велосипеде. Мое недоумение рассеялось через несколько минут.
 -Христос воскресе! – неожиданно раздался громкий возглас. Он звучал как будто с небес. Я поднял глаза и высоко на березе увидел знакомого инока.
 -Воистину воскресе! – воскликнул я вместе с другими паломниками.
 Я поменял место в колонне и оказался около иконы Царя-мученика Николая. Это была громадная икона на носилках, которую несли шестеро здоровых мужчин. Ее написал Александр Родиков, иконописец из Сергиева Посада. Он, кстати, шагал рядом.
 - Закончил работу буквально месяц назад, - сказал Александр. – Предполагалось, что икона примет участие в Крестном ходе на Украину, в Киев, потом решили идти в Екатеринбург, а Господь управил по-иному.
 -Тяжелая ноша?
 -За двести килограммов.
 -Охотников нести хватает?
 -С избытком. Всегда очередь.
 -Из Сергиева Посада ребята?
 -Нет.
 -А откуда?
 -Из Сибири, Дальнего Востока, с Украины, из Грузии, с Балкан. Короче, со всего мира.
 -Долго икону писал?
 -Готовился долго. Постился, много молился. А написал быстро – за сорок дней.
 Нести такую ношу – дело непростое, поэтому руководит шествием отдельный человек. Он вроде дирижера. Носилки высоко, на плечах шестерых крепких парней. Дирижер в центре; положив руки на перекладину и подталкивая ношу, он громко восклицает:
 -Раз! Раз! Раз, два, три!
 Это, во-первых, дисциплинирует, а, во-вторых, помогает шагать в ногу, что чрезвычайно важно, - если кто-то начнет шагать не в ногу, это тут же отразится на всех остальных участниках ноши, она начнет качаться, и все почувствуют неудобство.
 - Раз! Раз! Раз, два, три!
 Шаг у ребят короткий, но прочный и уверенный, и носилки плывут, не шелохнувшись.
 Господи, Иисусе Христе,
 Сыне Божий. - громко, в отлаженном ритме поют ребята, потом делают паузу на несколько секунд и заканчивают:
 Помилуй нас!
 И тут же снова:
 Господи, Иисусе Христе,
 Сыне Божий.  
 Помилуй нас!
 Поют, вернее, не поют, а молятся не только трудники, но и все паломники, которые идут вокруг ноши.
 Господи, Иисусе Христе,
 Сыне Божий.
 Помилуй нас! – пою, а точнее, молюсь я вместе со всеми. И чем больше и громче я молюсь, тем мне больше и больше хочется молиться. Молитва проникает в мое сердце, в мою душу, она пронзает все мое существо, - такой молитвы нет у меня ни дома, ни в храме, ни в метро, ни в автобусе. Так я еще ни разу в жизни не молился! Я молюсь за все пятьдесят тысяч паломников, которые участвуют в Крестном ходе, а пятьдесят тысяч паломников молятся за меня. Молитва так глубока, искрення и захватывающа, что мне кажется, что я ступаю не по земле, а по Небу. Так бы и шагал и шагал до скончания моей земной жизни.
 -Тяжело нести икону? – спросил я одного из парней, когда он, уступив место своему другу, отошел в сторону.
 -Нет.
 -А почему?
 -Потому что Царь-мученик сам несет ее.
 Крестный ход – это квинтэссенция духовной жизни. Он нас очищает, просвещает, наставляет, окрыляет, вразумляет, исцеляет от физических и духовных недугов. Он дает такой духовный опыт, который невозможно приобрести ни в одном, даже самом престижном учебном заведении, в том числе и в академии.
 Меня привел в совершенное умиление один штрих Крестного хода – христиане (как участники нашего шествия, так и жители сел и деревень, через которые мы проходили) становились на колени – десять, двадцать, тридцать человек, один за другим, - и иконы, большие и маленькие, проходили над ними.
 Для чего это делается?
 Откуда пришел такой благочестивый обычай?
 Он мог родиться только в сердцах русских верующих, для которых преклонить колени перед образом Божией Матери или преподобного Серафима так же естественно, как утром умыть лицо. В этом обычае – весь русский человек с его смирением и неодолимой жаждой Небесного.
 -Пониже нагибайте головы! – то и дело командуют те, кто несет иконы.
 И богомольцы послушно пригибают свои головы пониже к земле.
 Вот самое лучшее занятие для русских людей в наши дни!
 Если бы все делали так! И в Дивеево, и в Костроме, и в Игарке, и в Находке! И безо всякой команды! Совершенно добровольно! Да пониже, пониже! Да поусерднее, поусерднее! Если бы люди прислушались к зову своего сердца! Если бы они смогли услышать стук в него, который не прекращается никогда – ни утром, ни днем, ни в глухую полночь. Тогда все наши проблемы решились бы в одну секунду, и русские стали бы самыми счастливыми людьми во Вселенной.
Честные мощи преподобного Серафима под звон янтарных колоколов при громадном стечении народа (как участников Крестного хода, так и жителей Дивеево) были торжественно внесены в обитель. Наблюдая, как течет народная река, я подумал:
 Есть реки, которые впадают в Северный Ледовитый океан.
 Есть реки, которые впадают в Атлантический океан.
 Есть реки, которые впадают в Тихий океан.
 А есть реки, которые впадают в океан, носящий имя Царствие Небесное.
 Имена преподобного Серафима Саровского и Царя-мученика Николая Второго уже целый век стоят рядом, и их никак не разлучить. Напротив, чем больше проходит времени, тем эта духовная связь становится все прочнее и прочнее.
 17 июля 1903 года на торжества в Саров прибыл Государь Император с Супругой и сопровождавшими лицами. Их приветствовал малиновый звон всех монастырских колоколов. Экипажи остановились – замолкли восторженные восклицания паломников, и звон колоколов прекратился. Митрополит Петербургский Антоний обратился к Его Величеству с кратким словом: «Гряди с миром, Государь, в святую обитель сию, и молитвами прославляемого угодника Божия да будет благословенно от Господа вхождение Твое». Снова раздался звон колоколов, и Августейшие особы направились в Успенский собор, где был отслужен молебен.
 На другой день, вечером, священнослужители и гости Крестным ходом прошли в Зосимо-Савватиевскую церковь, где стоял гроб с останками старца Серафима.
 «У всего собравшегося народа, у каждого человека, из какого бы слоя он ни был, было то настроение, которое, наверное, радовало Серафима; все были один другому близки, все были друг другу действительно други; иначе назвать это настроение как умиленным я не могу; и эта умиленность, эта ласковость царила над всем Саровом и над всеми под его сень пришедшими, - пишет князь Владимир Волконский и продолжает: -
 Государь свободно ходил всюду; по отношению к Нему народ был трогателен. Все, что Государю пришлось увидеть и почувствовать в Сарове, осталось у него глубоким и хорошим воспоминанием; он любил о нем говорить; я слышал от него фразу: «Когда вспоминаешь о Сарове, как-то тут захватывает» - и показывал на горло…»
 Одним словом, это было торжество из торжеств.
 «Такие великие дни не проходят напрасно! - восклицает один из очевидцев. - Здесь действует мановение десницы Всевышнего. Здесь виден перст Божий, указующий путь народам. Дни сии - достояние истории».
 Торжества, состоявшиеся в наши дни, по прошествии ста лет, также стали достоянием истории, эхо этих событий прокатилось по всему миру. Нынешний праздник был еще краше, еще торжественнее, еще масштабнее, еще величественнее, чем прежний. Царь-мученик Николай Второй снова участвовал в торжествах. Только теперь, вместе с преподобным Серафимом, в лоне Церкви Торжествующей. Их присутствие ощущал каждый паломник, который шел Крестным ходом, купался в святых источниках, молился в храме.
 К величайшему сожалению, большая часть русского народа, еще не обратившаяся к Господу Богу, не знает Царя-мученика Николая. А если не знает, то и не почитает. Она все еще пребывает в плену лжи и клеветы, которую большевики ушатами выливали на голову Государя, искажая его святой образ. Это хорошо продуманное сатанинское действо с успехом продолжается и сегодня. Статьи в газетах и журналах, книги, издающиеся массовым тиражом, кинофильмы, снятые как для телевидения, так и для «большого» экрана, - все направлено на то, чтобы русские люди так и не узнали истинный облик Помазанника Божия. Человека, который более других хотел видеть Русь великой и процветающей, пламенеющей верой и благочестивой. Он и только он сказал такие слова: «Нет такой жертвы, которую бы я не принес для спасения России». Для спасения любимого Отечества Он не пожалел и своей жизни.
 Духовная пропасть, существующая между Царем-мучеником и народом, очень глубока. Когда она уменьшится? Когда начнет засыпаться? Когда исчезнет совсем? Увы, этого мы не знаем. Лично мне ясно одно: нынешние торжества в Дивеево дали сильный толчок к упразднению этой пропасти. По молитвам преподобного Серафима паутина лжи, опутавшая облик Царя-мученика Николая, со временем исчезнет, и Он предстанет перед русским народом (той его частью, повторяю, которая живет вне Бога) таким, какой Он есть на самом деле, – в сиянии лучей Божественной славы.
 Когда Николай Второй был Царем, Он был ограничен в своих возможностях, Он не мог сделать того, чего хотел, так как был окружен трусами и предателями – Он отдавал приказ, а его не выполняли, Он делился с подчиненными прекрасной идеей, а они ее не понимали, Он доверял министру, а тот его обманывал. Теперь же, когда Николай Второй находится у Престола Божия, среди Ангелов и Архангелов, Херувимов и Серафимов, когда Он освобожден от земных пут, у Него гораздо больше возможностей помочь России. Омывшись очистительными слезами покаяния и осознав грех цареубийства, русский народ может смело просить у Царя-мученика иной, лучшей доли, и он получит ее. И таким образом Государь Император прославится самым надежным, самым высоким, самым прекрасным путем – в сердцах русских людей. Это произойдет, конечно, по молитвам преподобного Серафима.
 Центральным звеном праздника, его венцом явилась Божественная Литургия, которая состоялась в день памяти преподобного на площади Серафимо-Дивеевского монастыря. Ясный, солнечный, очень теплый день. Монастырь утопает в цветах: тонкий аромат витает в воздухе.
 Девять часов утра. В монастырь прибывает Святейший Патриарх Алексий. Он проходит к помосту, на котором сооружен и освящен престол и который служит сейчас церковным алтарем. Начинается праздничное торжественное богослужение. В нем участвуют представители многих Поместных Православных Церквей, в том числе Сербской, Греческой, Американской и других, гости ближнего и дальнего зарубежья, паломники со всех концов России – всего более тридцати тысяч человек.
 Вокруг Троицкого собора, а также внутри него – многочисленные аналои, на которых крест и Евангелие – священники принимают у паломников исповедь.
 - Со страхом Божиим и верою приступите, - возглашает диакон.
 По ступеням с помоста спускаются более пятидесяти архиереев и священников с чашами – причащать богомольцев. Святых Христовых Таин сподобились принять несколько тысяч человек. Среди них и я, грешный.
 -Мы с вами пережили летнюю Пасху, истинную спасительную Пасху, - сказал в заключение Святейший Патриарх Алексий. – О ней говорил сам преподобный Серафим, который все эти дни был с нами и любовь которого обильно изливалась на нас.
 Без сомнения, это было самое важное духовное событие в жизни России за последние восемьдесят шесть лет.
 Покаяние, которого так долго ждал от русского народа Господь Бог, началось. Перед Россией было два пути – путь жизни или путь смерти. Путь процветания и благоденствия или путь хаоса и агонии. Путь света или путь тьмы. Путь служения Богу или путь служения идолам. По молитвам преподобного Серафима, Царя-мученика Николая Второго и всех новомучеников российских наше Отечество выбрало путь жизни.