Необыкновенная духовная сила, мудрость и бесконечная любовь к людям – это те бесценные дары, которыми наделил Господь отца Валериана Кречетова и которыми батюшка щедро делится со всеми. Его проповеди читают и слушают по всему миру.В декабре прошлого года отец Валериан стал лауреатом Международной премии Андрея Первозванного «За веру и верность» – «за подвижническое служение Русской Православной Церкви и самоотверженный труд в деле нравственного просвещения подрастающего поколения на основе непреходящих ценностей Православия». Это – подтверждение огромного духовного авторитета батюшки Валериана, награда за его мужество и любовь. Действительно, ведь ему не нужно ничего, кроме одного – чтобы мы спаслись, чтобы обрели вечную радость с Богом, вошли в ту дверь, которая открыта для каждого из нас Господом нашим Иисусом Христом.
Для всех людей – и для тех, кто давно живет в Церкви, и для тех, кто еще находится в поисках истины – в беседах, проповедях, интервью батюшки Валериана найдется совет, наставление, утешение. Предлагаем и вам разделить эту огромную радость общения с «пастырем добрым».
– Отец Валериан, в первые дни Великой Отечественной войны Сталин делает обращение к советскому народу. И начинает словами, странными для советского генералиссимуса.
– Ну Иосиф Виссарионович ведь учился в семинарии. Он все-таки ее кончил. И вырос он в очень религиозной грузинской среде. При этом то, что происходило, – происходило непостижимыми путями Промысла Божия. И свидетельство самого Иосифа Виссарионовича, который вспомнил обращение «Братья и сестры», говорит о том, что, видимо, не только он один этими корнями питался. Та мораль, то отношение к жизни, то самопожертвование, которые были у русского солдата, – всё это было заложено еще в царской России.
– Но ведь в советское время, в годы гражданской войны во многом лучшая часть общества, офицерский состав были или расстреляны, или находились в лагерях. Кто пошел в 41-м году в армию? Разве могла оставаться хоть какая-то христианская вера в душах тех людей?
– Вы знаете, кто может сказать, что происходило в душах людей? Ведь во время войны почти у всех в карманчиках были или молитвы, или кресты, или ладанки. То есть все шли с благословением и с молитвой.
– У советских солдат такое вот в те годы???
– Ну конечно! Это же известно, есть свидетельства. Мне рассказывали случай, когда люди из спецотдела, которые проверяли вещи у тех, кто уходил в разведку, в одном из рюкзаков нашли иерейский крест. То есть это был священник.
– Кстати, вы заговорили о священниках. Духовенство православное как-то принимало участие в боевых действиях?
– Конечно. Во-первых, я лично знал отца Александра. Он жил здесь, в Лайково, – старичок, который во время войны около 30, по-моему, офицеров спрятал, закрыв их в алтаре.
– Спас?
– Спас. Еще об одном поступке, который совершил священник, я слышал от отца Тихона (Агрикова). Он сам прошел войну, так же, как отец Кирилл, в миру Иван Павлов. И вот он рассказывал, что в одном фашистском концлагере находились наши военнопленные, и среди них были комиссар и священник. И вот произошел такой случай, когда кто-то, не выдержав издевательств, убил эсэсовца. Кто – неизвестно. Выстроили весь наличный состав лагеря и сказали: если никто не признается, то каждого десятого – десятого еще! – расстреливать. И все молчат. И тогда начинают расстреливать. А они стояли рядом – комиссар и священник. И священник посмотрел – видит, что он девятый, а тот десятый, и отступил назад, то есть встал на его место. Представляете, на его место встал! И его тут же расстреляли. Это так воздействовало на комиссара, что потом, когда через некоторое время этот лагерь освободили наши войска, он сказал: «Он меня заменил в моем строю, я заменю его в его строю». Когда он стал священником, я не знаю, этого отец Тихон мне не сказал.
– Комиссар?
– Комиссар.
– Отец Валериан, мне священник Владимир Вигилянский, которого, кстати, вы в советское время тайно венчали, рассказывал, что у него есть фотография очень любопытная. Стоит молодой семинарист, сразу в первые годы после окончания войны – поступает, видимо, в семинарию духовную, – а на нем военная гимнастерка. И вот этот семинарист оказался будущим известным старцем Кириллом Павловым. Что известно об отце Кирилле?
– Ну, отец Кирилл – слава Богу, Господь его ради нас грешных здесь сохраняет – жив. А вообще момент этот очень интересный, потому что то, что Господь приоткрыл частично, мы знаем. Ну, может, не все знают, но все-таки знают. А что сокрыто – это уже тайна путей Промысла Божия. В Москве была Блаженная Матрёнушка. А в Сталинграде был нынешний отец Кирилл – Иван Павлов.
– Вы говорите, что даже вот эти священнослужители, которые брали в руки оружие в годы Отечественной войны, – они шли защищать веру. Но о какой защите веры можно было в те годы говорить, когда, на минуточку, 37-й год – год кровавых репрессий. Всего четыре года прошло. Тысячи священнослужителей были расстреляны при советской власти, остальные сосланы в лагеря. И, казалось бы, фашисты ведь не трогали храмы, о какой защите идет речь?
– Не совсем так. Иосиф Виссарионович, кстати, в 39-м году отменил преследование духовенства – есть указ его.
– В 39-м?
– В 39-м было отменено преследование, еще за два года до войны. Поэтому то, что он сделал будто бы только во время войны, – это не совсем так.
– Какое участие Церковь принимала в годы войны?
– Самое активное участие принимала. Во-первых, самое главное, что она молилась, она наставляла тех, кто на фронт шел. Как моя мама, Царство ей Небесное, моему отцу, который был участником Отечественной войны, написала: «Где бы ты ни был, что бы с тобой ни было, я тебя найду, если ты будешь жив. Иди и выполняй свой долг, не думай о нас, Господь о нас позаботится». Вот какие были жены и матери!
– Ваш отец вернулся?
– Да, он вернулся, стал священником потом. В 49 лет пошел в семинарию и 30 с лишним лет прослужил. А до этого прошел еще Кемь и Соловки. Но у него не было озлобленности. Когда он был в тюрьме, ему явилась умершая мама, урожденная Мария Арсеньевна Морозова. И он говорит ей:
– Мама, я собираюсь жениться.
(Папа и моя мама переписывались, когда папа был в тюрьме. А у него была 58-я статья. Вот какие были невесты! Да…)
И спросил её:
– Ты благословишь меня?
И она ответила:
– Благословляю. И на войну.
А это был 31-й год. Уже там было известно, что через 10 лет будет война. Это факт. Во время войны мы оказались в оккупации, и мама наша, рискуя собой и нами, давала знаки партизанам, – вывешивала белье, когда немцы были, чтобы те не приходили.
– Для чего? Опять же – советское время…
– В советское время люди были царские. Вот, например, я лично знал, причащал и хоронил Игоря Борисовича Шапошникова, сына Бориса Михайловича Шапошникова, начальника Генерального штаба нашей армии, – учителя Жукова, кстати. Так вот, Борис Михайлович каждый день клал земные поклоны с молитвой: «Господи, спаси мою Родину, народ русский!»
– Генерал?
– Маршал.
– Маршал советский?
– Советский маршал, да.
У нас была прихожанка, Клавдия Васильевна, Царство ей Небесное, которая в Барвихе в правительственном санатории работала уборщицей – наш храм же недалеко тут от Барвихи. И вот она мне сама рассказывала, как проходила однажды, и Семен Михайлович Буденный сидел. Он говорит:
– Клавдия Васильевна, что это у вас такое?
А у нее крестик выскочил.
– Да это крестик.
– Ну-ка покажи.
Она подошла. У неё медный крестик такой. Он раскрывает китель:
– А у меня – вот какой!
А на нем – золотой крест.
– У Буденного?
– У Буденного, да. Она говорит:
– Семен Михайлович, вы что, верующий?
Он говорит:
– Ну а как же?
– Да вы ж партийный!
– Это на бумаге.
Это личные слова, переданные вот этой старушкой.
Есть еще один пример, который рассказала очевидица. Она была в одной деревне в Смоленской губернии, когда шел карательный рейд и сжигали дома, а жителей расстреливали – партизанская война была. А сжигали всё. И в этой деревне находилась одна раба Божия, у которой был больной ребенок. Он, как зайчик, – бывают убогие такие. Ну, и все побежали спасаться куда-то, и она с ним. А он же ковыляет. Ей говорят: «Да брось его, оставь. Ну, пристрелят – все равно не жилец, мол». Ну, как же мать оставит свое дитя. И вот она приковыляла с ним. Только приковыляла, нагрянули фашисты. Стоят автоматчики перед ними, и вдруг выползает этот ребенок. Выполз и, ковыляя, пошел вдоль строя, причем, приближаясь к автоматчикам. Потом повернулся, дошел до конца, и опять пошел назад, и опять почти под дула. Те стали отступать. Команды нет, они не стреляют. И вот та женщина, которая была среди жителей деревни, говорит: «Что было потом, я не помню – то ли он сказал что-то или сделал знак какой-то, но они опустили дула, сели и уехали». И вся деревня осталась в живых благодаря этому ребенку, который был как бы «не жилец» на этом свете.
– Ребенок, который как бы не понимал…
– Как бы не понимал. Ну, это у нас – наше понимание. Убогие – это значит, у Бога. Господь на его сердце положил, и он собой как бы заслонил их. Он ведь шел под дулом автоматов. И этот факт рассказывала женщина, которая была среди бывших в той деревне детей.
– Отец Валериан, спасибо, что вы нашли время для нашей программы, и от лица зрителей позвольте и вас поздравить с праздником Дня Победы.
– Спаси, Господи! Для меня это особенно памятно, потому что я, помню, был тогда еще ребенком и шел из школы, и радостно объявили: «Победа! Мы победили!»
Беседовал Александр Егорцев
3-й канал ТВ