Найти дорогу к единству

Из ответов Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II на вопросы официального интернет-сайта Русской Зарубежной Церкви

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II ответил на вопросы официального интернет-сайта Русской Зарубежной Церкви.
- Ваше Святейшество! Как бы Вы оценили путь, пройденный Русской Зарубежной Церковью в ХХ веке? Какое значение придавали духовенство и верующие Московского Патриархата миссии и служению Русской Зарубежной Церкви в годы советской власти? Что значила Русская Зарубежная Церковь лично для Вас?
- Русская Зарубежная Церковь сохранила в своем изгнании духовные ценности отечественной православной традиции. Сохранила их неповрежденными, хотя, мы знаем, это было нелегко. Лишение Родины, потеря близких, невозможность общаться с теми, кто остался по другую сторону границы, неустроенность и нищета эмигрантского существования, порой неблагоприятное и иноверное окружение, в котором трудно жить по православным обычаям предков.
Духовные ценности Православия не только сохранялись, но и преумножались русской эмиграцией, лучшая часть которой воспринимала свое пребывание на Западе как посланную от Бога миссию. Благодаря этому членами Русской Зарубежной Церкви мы видим ныне многих священнослужителей и мирян, по плоти не имеющих русских корней, но любящих Россию, молящихся за нее.
 Духовная литература, издававшаяся Русской Зарубежной Церковью проникала в Россию, хотя и в ограниченных количествах, даже во времена «железного занавеса». И это была очень ценная помощь. А потом пришли иные времена, и созданное в Зарубежье наследие переиздали в России огромными тиражами – достаточно упомянуть «Закон Божий» протоиерея Серафима Слободского, по которому у нас учились и учатся в воскресных школах сотни тысяч, если не миллионы детей, а юноши по этой книге готовятся к поступлению в семинарию. Другие сочинения духовных писателей Зарубежной Церкви – архиепископа Аверкия (Таушева), протопресвитера Михаила Помазанского – входят в программу духовных учебных заведений Московского Патриархата.
 Коротко можно сказать так: мы воспринимали Русскую Церковь за границей как плоть от плоти нашего народа, как неотъемлемую часть Русской Церкви, трагически отделенную от нас вследствие страшных событий ХХ века: революции, гражданской войны, насилия богоборцев, повлекшего страдания и гибель миллионов людей. Мы всегда верили, что это разделение – временное, потому что вера у нас одна, святыни общие, и одно Отечество, где бы ни жили его чада.
 Конечно, были и горькие чувства порой от резких, порой оскорбительных суждений, которые иногда доносились из-за границы в адрес тех, кто боролся за сохранение Церкви в безбожном государстве. Нам было больно от этого, виделось непонимание – а то и нежелание понять – со стороны тех, кто все же находился не в таких тяжелых условиях. Конечно, бывало, что резкие заявления звучали и с нашей стороны. Думаю, не об этом теперь нам надо вспоминать, а, как учил апостол, забывая заднее, простираться вперед (Флп. 3. 13).
 Если говорить о моем личном отношении к Русской Зарубежной Церкви, тут все же приходится обратиться к воспоминаниям. Мои детство и юность прошли в Эстонии. Так что жизнь русской эмиграции, ее чаяния и проблемы, ее особое служение Церкви и России, ее крест, страдания, подвиг, но также немощи, нестроения и ошибки, – все это мне известно не понаслышке. В детские годы я прислуживал в алтаре у отца Александра Киселева, который оказал на мое духовное становление очень большое влияние. С ним и с моим отцом протоиереем Михаилом я еще мальчиком объезжал лагеря наших военнопленных в Эстонии. Отец служил, я пономарил и читал. Это были трагические, но незабываемые годы.
 И вот отец Александр для меня долгие годы составлял некую духовную связь с Зарубежной Церковью, потому что его образ всегда жил в моем сердце. А потом, много лет спустя, было большой радостью вновь встретить отца Александра и матушку Каллисту в Москве, оказать им гостеприимство в Донском монастыре, настоятелем которого я являюсь. Мы долгие часы говорили с этим достойнейшим русским пастырем о судьбах Церкви, о грядущем объединении Зарубежной Церкви с Церковью в Отечестве. Многое из того, о чем говорил отец Александр относительно Зарубежной Церкви, и хорошего, и тревожного, сейчас сбывается. Царствие Небесное этому замечательному русскому священнику.
 — Как Вы считаете, необходима ли каноническая оценка пути Русской Зарубежной Церкви? Кто правомочен дать такую оценку?
 — Исследовать детально и беспристрастно историю Русской Зарубежной Церкви, конечно, нужно и важно. Нужно анализировать ее и с канонической точки зрения. Но при этом важно сознавать, что к полному и окончательному единомыслию при оценке всех явлений и деятелей истории прийти трудно. Вся правда явится лишь на Божием суде.
 А пока мы видим, что на всякий аргумент одних историков другие находят свой контраргумент или иную интерпретацию исторических событий. Полного согласия в этом отношении нет ни в России, ни в Зарубежье.
 Можно спросить: а есть ли у нас окончательная и исчерпывающая оценка, например Синодального периода русской церковной истории? Или, скажем, деятельности Патриарха Никона?
 А судить с канонической стороны о пути русского Зарубежья ХХ века еще труднее: мало времени с тех пор прошло, еще далеко не все факты выявлены. Причем условия, в которых оказалась Церковь, условия жесточайшего гонения на Родине и вынужденного пребывания за ее пределами миллионов верующих, – были во многом беспрецедентными. Священномученик митрополит Кирилл в свое время предостерегал от попыток применения канонического буквализма. Он писал в 1929 году: «Церковная жизнь в последние годы слагается и совершается не по буквальному смыслу канонов». Поэтому, например, наша Церковь прославила в лике святых как тех, кто принимал действия Патриарха Сергия, так и тех, кто не только не одобрял их, но даже находился от него под прещениями – при условии засвидетельствованной святости их жизни, их подвига. Подобные примеры мы знаем и из древней церковной истории.
 Быть может, для самой Зарубежной Церкви теперь, когда кончился период безбожия в России, важно оглянуться назад и более полно осознать пройденный путь. Но по опыту Церкви в России должен отметить: такие процессы не происходят в одночасье.
 Что же касается отношений Зарубежья с Церковью в Отечестве, убежден, что теперь нам надо не судить друг друга или целые поколения наших отцов и предшественников, а в духе Христовой любви и совместной ответственности найти дорогу к единству и общему свидетельству.
 — Каково в настоящее время отношение Московского Патриархата к «Декларации» митрополита Сергия и к ее последствиям? Как Вы оцениваете нынешнее состояние церковно-государственных отношений?
 — Русская Православная Церковь неоднократно высказывалась по поводу Послания митрополита Сергия 1927 года, не раз говорил об этом и я – в те годы, когда для нас в России это было актуально, когда мы, наконец, смогли вслух сказать о наболевшем. Без конца повторять уже сказанное не хотелось бы. Достаточно коротко отметить: слава Богу, современная жизнь Церкви этим вынужденным документом отнюдь не определяется.
Позиция Московского Патриархата по взаимоотношениям с государственной властью нашла наиболее полное отражение в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви». А те дополнительные разъяснения, которые понадобились нашим зарубежным братьям, даны в документах, принятых комиссиями Московского Патриархата и Русской Зарубежной Церкви. Эти тексты теперь опубликованы.
 В практическом плане можно отметить, что тот подход Церкви к взаимоотношениям с государством, с обществом, который был сформулирован в «Основах социальной концепции», – его постепенно удается реализовать во все большей степени. Вера православная никогда не умирала в России, даже в годы государственного насильственного атеизма. А теперь страна на глазах как бы распрямляется, все более обращаясь к своим исконным православным традициям. И очень часто видим поддержку в этом отношении со стороны представителей государства, среди которых все больше верующих людей.
 — Как относится Московский Патриархат к «теории ветвей» и совместным молитвам с инославными? Возможен ли выход Московского Патриархата из Всемирного Совета Церквей? И действительно ли на сегодняшний день «Баламандское соглашение»?
 — Так называемую «теорию ветвей» Русская Православная Церковь никогда не принимала, и ныне безусловно ее отвергает, как противоречащую духу православного вероучения. Мы категорически не приемлем также возможность литургического сослужения с инославными. Что касается присутствия на богослужениях других конфессий, то оно допускается в случаях определенной целесообразности, как это было и в дореволюционной Русской Церкви, и в Зарубежной, по крайней мере, до 60-х годов прошлого века. И теперь, в частности, наши делегаты на ассамблее ВСЦ не обязаны участвовать в совместных молитвах.
 Все это, однако, не значит, что не следует встречаться, что надо избегать всякого общения с неправославными христианами. Существует множество вопросов, которые нужно решать вместе. Например, многие поддерживают нашу позицию в отношении абортов, пропаганды гомосексуализма, внедрения эвтаназии.
 Конечно, ушли в прошлое искренние надежды первых православных участников экуменического движения, среди которых были и видные представители Русской Зарубежной Церкви, что путем взаимного общения удастся легко привлечь к Церкви неправославных христиан. Многолетний опыт нашего участия в межхристианских контактах приводит к скорее неутешительным выводам. Либеральные ценности, взятые на вооружение рядом протестантских общин, заслонили собой христианское понимание нравственности, привели к попранию норм Священного Писания и Предания. Все это фактически привело к прекращению дальнейших контактов с этими общинами. Однако другие в нынешних условиях все большего натиска либерализма прислушиваются и с уважением относятся к нашей позиции, которую мы свидетельствуем ясно и твердо. И ради продолжения этого трудного свидетельства, ради того, чтобы взгляд Православной Церкви на происходящее в мире был услышан, мы в настоящее время считаем нужным присутствовать во Всемирном совете церквей. Мы добились пересмотра процедуры принятия решений в этом органе, и теперь никто не может утверждать что-либо от лица всего Совета, если Православная Церковь не согласна. Но при определенных условиях, если негативные тенденции будут нарастать, мы отнюдь не исключаем возможности выхода из ВСЦ.
 Что касается так называемого «Баламандского соглашения», то это – рабочий документ смешанной богословской комиссии, направленный, прежде всего, на предотвращение прозелитической деятельности униатов. Этому тексту никогда не придавалось догматического значения. К сожалению, документ так и не стал для католиков препятствием для насаждения унии и продолжения экспансии на восток.