Второе обретение святых мощей преподобного Серафима Саровского, всея России чудотворца
Перечитывая сегодня, через двадцать лет, записи, которые были начаты прямо там, в Дивеево, в дни празднования второго обретения святых мощей преподобного Серафима, вспоминаешь то особое чувство, с которым мы тогда ехали на торжества и жили там. Мы готовы были к тому, что на наших глазах сейчас может произойти любое чудо. А вдруг воскреснет Батюшка Серафим, как он и предсказывал? Ведь все же его предсказания сбылись… И произойдет чудесное обращение всего мiра к Православию. А потом, может, и конец всему?..
Этого не произошло?
Да, такого, зримого, пока не произошло. Но чувство это было верное. Это было событие небесное - когда в нашу земную жизнь вошел своими святыми мощами преподобный Серафим, призвал нас к сугубой молитве, к покаянию, к стяжанию Духа Святого, духа мира.
Жизнь наша земная – это действительно чудо небесное. Небо живет с нами, ходящими по земле, все время, стараясь наши души подготовить к вечной радости с Воскресшим Христом. И незримые чудеса не менее важны, чем зримые.
1991 год – год в нашей истории важный. Год неоднозначный – впрочем, как и вся жизнь всегда.
С одной стороны, шло духовное возрождение. Освобождение от монополии коммунистической, безбожной идеологии, которая безоговорочно считалась единственно приемлемой для государства, для народа три четверти века. Как тогда говорилось, совершалось Второе Крещение Руси: батюшки крестили детей и взрослых не покладая рук... Люди стали приходить в храм.
С другой стороны шел распад страны. Распад армии, развал экономики, науки, общественных устоев. Нравственная, продовольственная, историко-культурная, информационная, оккультная, образовательная, психологическая, наркотическая война против народа.
Опять нужна была жертва для освобождения от духовного плена – как и семьдесят лет назад, в 1941 году?
Плата – высочайшая. Но выше духовного освобождения нет ничего. Так же, как душа человека всегда важнее тела.
Поэтому нужно ценить духовную свободу превыше всего. И прежде всего – веру православную.
И еще. Читаешь – и удивляешься: как будто сегодня написано. Ничего, по сути, за это время не изменилось в нашей жизни – словно растянутые на два десятилетия дни? А ведь мы жили ожиданием именно великих изменений, великого обновления всей нашей жизни...
А может, действительно растянутые, прибавленные – ради той задачи, которую поставил нам Господь. И нами еще не выполненной. А Господь, слава Богу, терпит, помогает, надеется на нас… И это, может быть, и есть главное чудо, великая милость Божия к нам. Ведь всё могло быть совсем иначе и в 1991 году, и в 1993-м, и в любой год и день из этих двадцати лет.
Это, может быть, очень много, гораздо больше, чем мы знаем, видим – то, что Господь все еще ждет, все еще не махнул на нас рукой, принимает и то, что было сделано за эти годы, словно бы закрывает глаза на несделанное, а то и испорченное нами.
Это – доверие к нам Бога. Господь хочет, как всегда, лучшего для нас – а не более скорого и более легкого, дает нам возможность стать лучше. Его явно кто-то об этом просит…
Кто?
Конечно же, Матерь Божия. Конечно же, русские и все святые. Он слышит, конечно же, и наши малые молитвы.
Сколько молитвенников прибавилось на Руси – и всё прибавляется! В том числе благодаря тем скорбям, которые не отходят от нас.
То дарованное нам двадцать лет назад с Небес чудо, та особая благодать – это ведь было для всего народа. А в народе люди стояли и стоят на разном расстоянии от храма. И Господь всё медлит, всё ждет: пусть еще кто-то войдет, пусть еще кто-то окрестится, покается, обвенчается, оживет душой…
И слава Богу!
Сколько вошло в храм за это время людей! И входит, и оживает… Сколько было отслужено Литургий, сколько крестных ходов прошло по Русской земле, сколько на ней построено, украшено храмов для прославления Его святого имени, сколько крестов вознеслось над ними в наши небеса, сколько новых крестиков надето старыми и новорожденными на груди, омытыми за это время в купели Крещения… Сколько пришло первый раз на Исповедь, ко Причащению, обвенчалось – уже и с седыми волосами… Сколько добрых книг напечатано, прочитано… Это чудо – это наша обычная жизнь все эти два десятилетия.
«На острие меча», - так назвал состояние страны двадцать лет назад насельник Троице-Сергиевой Лавры иеросхимонах Моисей (Боголюбов; +1992).
Можно ли жить на острие меча? Да еще два десятилетия?
По-человечески невозможно.
А мы живем.
Мы живем чудом. Силой Божией, милостью Божией.
Такова особенность России, Дома Богородицы, Четвертого Удела Божией Матери на земле. Чудо Божие – наша повседневная жизнь.
Мы живем, как говорил другой Лаврский старец, архимандрит Тихон (Агриков; в схиме Пантелеимон, +2000), в прибавленное время.
Да, такого массового прихода людей в Церковь, о котором мечталось, увы, не произошло. Да и не могло, видимо, произойти так быстро – после эпохи безбожия. Слишком быстрое духовное восхождение человека может быть и непрочным, перестройка души на Евангельский строй – дело многих, долгих трудов. Пример неустанного духовного труда тоже дал нам преподобный Серафим. «Он здесь, в Сарове, – говорил недавно Святейший Патриарх Кирилл, – явил великую силу духа человека, который стяжает подобие Бога, который все свои силы направляет на то, чтобы жить в Боге и с Богом…»
Враг рода человеческого тоже все эти годы не дремал, изо всех сил сопротивлялся духовному просвещению народа, христианскому воспитанию детей, противопоставляя ему свои соблазны, свою идеологию. Сегодня люди приносят, слава Богу, детей креститься в храм, но часто их потом не видишь здесь уже никогда. Несмотря на все теперешние возможности, нередко оказывается, что они ни разу не открывали Евангелие, далеки от духовной жизни, и главный вопрос, который задают перед великим Таинством, это: можно ли фотографировать?
А Господь всё медлит, всё зовет нас к Себе… Его оружие – терпение. И это тоже есть чудо Его любви.Всё Господь знает, всё видит: и добро, и зло каждого из нас. Не упуская ничего из вида, творит Свою милосердную спасительную волю.
А как же зло? А зла-то сколько за это время было…
Господь и про это знает. Но только для Него главное – добро. Он, как известно, ради десяти праведников готов помиловать город. И милует…
Мы ждали тогда чудес от Бога, мы смотрели на Него: сейчас Он повернет нашу жизнь, преобразит, стряхнет с нее всю ее шелуху, всю неправду, страна вернется на свой традиционный исторический путь…
А Бог смотрел на нас. Хотел, чтобы и мы трудились – уже и тогда воцерковленные.
Это – доверие к нам Бога. Господь хочет, как всегда, лучшего для нас – а не более скорого и более легкого, хочет от нас большего, дает нам возможность стать лучше. Хочет, чтобы и мы шли к Нему - а не только Он к нам.
Так бывает у женихов и невест, когда Господь в их жизнь вдруг вносит чудо любви (как в нашу жизнь внес чудо веры) – дает им это счастье, без их труда. А потом – раньше или позже, больше или меньше – отступает. Словно говорит: «А теперь трудитесь сами». Им предстоит долгий семейный подвиг… Море терпения, смирения, великий молитвенный, покаянный труд… Подготовка души в Царство Небесное.
Так детей учат ходить. Сначала поддерживают, а потом начинают отпускать: чтобы они окрепли, встали на ноги, пошли сами – хотя и под любящим родительским взором…
Мы все тогда были женихами и невестами! И малыми детьми…
Всё может Господь, но ждет от нас того, чтобы и мы шли к Нему – а не только Он к нам. Ждет все эти двадцать лет именно этого.
А Он не замедлит откликнуться – откликается! – на каждый наш шаг, даже на намерение идти. И дал нам в эти великие двадцать лет – да, великие, небывалые в русской истории, которая прежде всего – духовная, - так много, как прежде, может быть, и не бывало – кто это измерил?..
Оказалось, что нам предстоял путь неблизкий. И непростой. И еще, видимо, предстоит…
Ведь мы еще не пришли, мы только идем к тому, что великое совершается внутри: Царствие Божие внутрь вас есть (Лк. 17, 21). Потому, может, Господь не давал нам внешних результатов, которых бы нам хотелось видеть.
Господь не давал, не дает нам державного возрождения, потому что мы никак не поставим духовное на первое место в жизни – а именно такова, видимо, Божественная задача для России в эти годы.
Не к этому ли все эти годы призывал нас преподобный Серафим: Радость моя, стяжи дух мирен – и вокруг тебя тысячи спасутся?
Не в этом ли суть того небесного события, на которое мы взираем сегодня с расстояния двадцати лет?
2011 г.
Божественная поэзия русской истории, в которой нет ничего случайного, безсмысленного, безполезного, раскрывается ныне на наших глазах, в скорбях и радостях сегодняшнего дня.
Очевидно, в Небесной, Торжествующей Церкви преподобный Серафим имеет особое слово в определении окончательного Промысла Божия о судьбе России, а значит, и всего мiра. Недаром первое и второе обретение его святых мощей связаны с двумя важнейшими поворотными моментами в истории Отечества.
Нечаянная радость декабря 1990 года.
Неожиданное обретение святых мощей преподобного Серафима Саровского, которое произошло в конце 1990 года в Санкт-Петербурге, — это была радость, это было и предупреждение. Каждый православный человек знает, что духовником земли русской было предсказано: перед концом времен он воскреснет плотию и начнет проповедь вселенского покаяния.
Покаяние нам необходимо прежде всего в том, что мы перестали верить в главное событие человеческой истории — Воскресение Господа нашего Иисуса Христа, во всеобщее воскресение из мертвых.
То, что мы живем в особые, апокалиптические времена, то, что евангельские слова близ есть при дверех (Мк. 13, 29) относятся к нам, как ни к кому другому из живших на земле людей, это стали чувствовать даже и неверующие – уже на года считают, сколько осталось нам леса, топлива, воды, воздуха для жизни…
Верующие люди и подавно видят все признаки последних времен, об этом говорит духовенство, говорят старцы.
Очевидно, нам дается великая, всемилостивая возможность для спасения – войти в открытые двери храма теперь, в последний час, ибо Господь, по притче евангельской, и в одиннадцатый час примет тех, кто к Нему всем сердцем обратится – наравне с теми, кто был с Ним все время неотступно.
«Мы, на земле живущие, - говорил преподобный Серафим, - много заблудили от пути спасительного; прогневляем Господа и нехранением святых постов; ныне христиане разрешают на мясо и во святую четыредесятницу, и во всякий пост; среды и пятницы не сохраняют; а Церковь имеет правило: не хранящие святых постов и всего лета среды и пятницы много грешат. Но не до конца прогневается Господь, паки помилует. У нас вера Православная, Церковь, не имеющая никакого порока. Сих ради добродетелей Россия всегда будет славна, и врагам страшна и непреоборима, имущая веру и благочестие в щит и во броню правды: сих врата адова не одолеют».
Ныне мы можем сказать о том, сколь важно для судьбы нашей Родины и мiра было обретение мощей преподобного Серафима и поклонение им в граде святого апостола Петра (городу вскоре вернулось его имя), в Москве, на всем пути шествия их в Дивеево и, наконец, в самом Четвертом Уделе Божией Матери.
Для израненной нашей Родины, матушки России, те летние дни были самыми, пожалуй, целительными за всю ее последнюю историю.
Не в распрях, спорах, выборах с их напряженной, раскалывающей общество предвыборной борьбой, с крикливыми обещаниями, не в мнимых победах одних над другими — но в почитании истинно высокого, святого, родного оживает душа народа, созидается его теплое единство, собирается в нем новая духовная сила.
Значение того, что произошло в те дни, невозможно охватить нашим повседневным умом.
Но мы, милостью Божией, видели это совершенно необычайное движение народа. Видели еще в Москве эту безконечную вереницу людей, которые шли и шли к Богоявленскому патриаршему собору, что в Елохове. Поток людей к раке с мощами великого старца не прекращался ни днем, ни ночью. Люди, можно сказать, жили в соборе, напоминая Русь времен татарских и прочих нашествий, когда наши соотечественники находили в храмах, у икон пристанище и спасение. Русь, всю исхоженную богомольцами, стремившимися к ее святыням, которые она хранила в себе, которые и освятили ее, сделали Святой Русью.
Всероссийский крестный ход
7 февраля огромные толпы народа встречали раку со святыми мощами в Москве. Это был день иконы Божией Матери «Утоли моя печали», день памяти всех жертв гонений на Церковь Христову, установленный в 1918 году Поместным Собором под председательством святителя Тихона и только теперь возобновленный. Уже тогда грандиозное шествие от площади трех вокзалов, заполненной встречающими, по Новорязанской улице к Елоховскому собору, с трехцветными флагами, которых еще в нашей жизни вовсе не было, с портретами Царя, с песнопениями, говорило о том, что происходит в нашей жизни нечто небывалое. Но это было лишь начало…
С зимы до середины лета мощи стояли в Елоховском соборе для поклонения.
И вот 23 июля, под перезвон колоколов, в сопровождении Патриарха, архиереев и священников рака со святыми мощами преподобного Серафима выносится из собора, обносится вокруг него и устремляется в сторону центра. За ней — лавина заполнившего всю улицу народа, с пением молитв «Воскресение Христово видевше...», «Верую...», «Отче наш...», с иконами святого, с горящими свечами.
Рака со святыми мощами преподобного была установлена в микроавтобус с большими окнами. Ее путь — в Дивеево, через Богородск, Орехово-Зуево, Владимир, Боголюбово, Нижний Новгород, через леса и поля... Впереди на крыше автомобиля ехала икона, и саровский старец, стоя во весь рост, благословлял тысячи людей, выходивших к нему везде, где он ехал, благословлял всю нашу новую, нарождающуюся, оживающую Русь.
На ночь, на две рака с мощами останавливалась в местных соборах, и ночью и днем к ним шли и шли люди, совершались молебны, литургии, православные помазывались перед мощами освященным елеем, исповедовались и причащались Святых Христовых Таин.
На всем пути раку со святыми мощами сопровождал Святейший Патриарх Алексий II.
И затем — Арзамас.
Праздник народа
Когда я приехал в этот уютный русский город — из Москвы шесть с половиной часов поездом с Казанского вокзала, — радуясь: здесь нет нынешнего московского крикливого тленно-кооперативного духа, – святые мощи преподобного Серафима уже стояли в огромном Воскресенском соборе, построенном в честь победы в Отечественной войне 1812 года (внутри он напоминает триумфальную арку). Как сказал Патриарх, собор сохранился от бури, которая пронеслась над нашим Отечеством.
Соборная площадь была полна народа. И здесь, и потом в Дивееве была небывалая ярмарка русско-православной литературы, газет, икон, их продавали прямо с автобусов, на которых приехали книгопродавцы с паломниками.
– Отцу Серафиму! — так обращались на литургии, которую служил Патриарх, с просьбой передать свечи, и это было непривычно. Обычно мы говорим: «преподобному». Но здесь чувствовалась память о бывавшем в этом городе, близком батюшке Серафиме.
«Преподобный Серафим есть нам почти современник, родной и близкий по земному отечеству, по языку и всему обычаю, — писал в 1933 году, к столетию со дня преставления саровского чудотворца, протоиерей Сергий Булгаков. — То дивно и знаменательно, что в наше время оказалось возможно его явление, — как и сам он всегда назидал, остерегая от заблуждения, будто лишь в древние, отдаленные времена могли восставать угодники Божии. Не словом только, но собою самим убеждает он, что Бог во все времена являет благодать Свою хотящим принять ее подвигами веры и любви, усилием сердца и воли... Пред наступлением великих, никогда еще не бывших испытаний для веры послал Господь Родине нашей своего пророка, чтобы примером научить людей вере и молитве, явить для них в небе живущего Бога».
После Литургии прямо перед собором садимся на траве завтракать чем Бог послал. Местные подходят, угощают — кто яичками, кто огурцами, кто хлебом. Святая Русь! На Руси всегда чтили странников, которые брали по весне котомку с Евангелием, с сухарями, да и в путь — к преподобному Сергию в Посад, в Киев (язык до Киева доведет!), а то и на Афон или даже в Иерусалим. Потом приходили к себе в село и рассказывали: что видели, как их принимали, как там молятся, как служат, какие там монахи, и приносили святыни тех мест: кто иконку святого, освященную на его мощах, кто флакончик драгоценного мирра, кто водицы из святого источника, землицы...
Странников всегда и всюду принимали, кормили, ибо все это было общее Божье дело.
Рядом со мной перед собором — Михаил и Анна, крестьянская чета из мордовского села, Лидия из Сухуми, дети, звонко говорящие на украинском...
Вечером мы с Михаилом подошли к собору, где нас ждала Анна, чтобы взять вещи и идти на ночлег в общежитие сельхозтехникума — там разместились знакомые паломники-москвичи, — и увидели удивительную картину.
Уже стемнело, но к собору плыла река огоньков — поднималась по ступенькам к сияющему на фоне темно-синего неба белоснежному собору: люди, по большей части молодежь, шли к преподобному с зажженными свечами.
И мы уже не ушли. Зажгли свои свечи, еще раз прошли вместе со всеми, приложились к раке — и легли спать прямо в соборе, на деревянном полу.
Как и в Москве, в Елоховском, на полу здесь расположилось множество ночующих. Безногий дяденька, нашедший здесь пропитание, отстегнул свою каталку, сполз с нее, лег на бочок и, пожелав с улыбкой спокойной ночи, уснул рядом.
Всю ночь батюшки, не зная усталости, читали и читали акафист святому, и перед ракой стояли и стояли люди...
Откроешь глаза — и не удержишься, встанешь, снова подойдешь: ведь шаг — и ты на молитве в храме! Да на какой...
Старенький иеромонах Евстратий, закончив среди ночи акафист, сказал нам еще в тишине собора слово — о том, что христиане мы только по названию, потому что в нас есть злоба.
Если в нас есть злоба, неприязнь к людям, если мало в нас любви, то нам надо обращаться за помощью к преподобному Серафиму.Он имел великий дар любви к каждому человеку, каждого встречал словами: «Радость моя».
А ведь ему был дан и духовный дар видеть душу каждого человека со всеми ее немощами. Но любовь всё покрывает, всё лечит.
Больше всего в нашей жизни не хватает любви. Поэтому к нам и пришел старец Серафим — учить нас любить друг друга, радоваться друг другу. А для этого нам нужно стяжать дары Духа Святого — именно в этом он видел главную цель жизни христианина, именно этому служат все наши дела и подвиги, для этого мы молимся, обращаемся к Таинствам Церкви.
Здесь, в Арзамасе, на пресс-конференции Патриарх Алексий II сказал о преподобном:
– Он был носителем особой любви к людям. И любовь он черпал в радости Воскресения Христова. Воскресение Христово — основа нашей веры. Преподобный Серафим был носителем этой пасхальной радости в течение всей своей жизни. Он учил: «У нас нет дороги унывать. Христос победил всё».
Я убежден, что второе обретение мощей преподобного Серафима Саровского в наши дни, когда у нас нетерпимость, противостояние, озлобленность, как никогда, важно.
Тысячи людей встречали шествие святых мощей преподобного. С верой в его молитву, с верой в его предстательство, в то, что он умирит нашу жизнь…
Важнейшая задача сегодня – избавить наш народ от разрушительного зуда. Очень много было у нас разрушено в этом веке. Теперь кажется, что надо продолжать разрушать – на этот раз то, что привело к разрушениям. Но по-настоящему разрушению противоположно только строительство.
Надо возрождать русскую деревню. И одна из форм возрождения ее — возрождение монастырей, где был высокий уровень сельского хозяйствования…
Мы проснулись в Воскресенском соборе рано утром — он уже наполнялся людьми. Служба транслировалась на всю площадь, разносилась по старым улочкам этого доброго города. И снова на улицу выходила очередь к святым мощам преподобного Серафима. И все росла, росла, заполняла уже площадь зигзагом, и люди терпеливо шли и шли...
Чувствовалось, что это событие для всех горожан. И это ясно ощущалось, как чудо: то, что именно все — и те, кто, может, и в церковь-то вовсе не ходил — пришли. Пришли не просто посмотреть, но приложиться к мощам.
Что-то произошло... Что-то помимо всех последних слов и событий. Что-то таинственное, в самой душе народа. Это был не обычный интерес к событию, даже и самому незаурядному. И то, насколько он был больше обычного, — это могло быть только чудом.
Чувствовалось общенародное, общерусское нечто. С другой небывалой целью собравшиеся люди, чем прежде. Они перестали делиться на верующих и неверующих, они снова стали русскими людьми — и этим все сказано. То, что мы почти утеряли. То, что нам нужнее всего.
Народ здесь как бы притих перед святыней. Уже и речи быть не могло о каком-то пустом, на ходу брошенном слове по отношению к ней. Народ, видимо, почувствовал, что у него больше ничего, ничего нет — не на кого опереться. Те люди, которые только что были вроде бы хозяевами жизни, определяли ее смысл и мораль, оказались сами очень зыбкими в главных вопросах, никакой не опорой. Никто больше не защитит — только Бог. Какое богатство — эта оставленность всем мiрским! Какая милость Божия к нам — эта обретенная правда!
Оживает жизнь. Строится заново, вся — ее уклад, ее дух. Начинается новая страница нашей истории, начинается исцеление, народ соединяется вокруг единственно верного ядра, которое и собирало, и хранило, и подняло Русь вокруг веры православной.
Вера наша всегда, во всех испытаниях только и спасала Россию. Таков, можно сказать, основной закон русской истории, непреложный и для нашего дня. Ну а уж то, что враг рода человеческого мстит нам всякими скорбями за это, с трудом возвращающееся понимание, — так ведь ничего другого и нельзя было ожидать. Если бы этого не было, было бы подозрительно: а действительно ли у нас идет подлинное духовное выздоровление?
Да ведь со многими из нас было это чудо. Разве могли мы думать лет десять-двенадцать назад, что будем в храм ходить, креститься, класть земные поклоны, прикладываться к мощам? Да не поверили бы!
Но сила непреклонная нас вела — милость Божия. Мы знаем, как мы, безумные, ей, всеблагой, противились — а она нас терпеливо вела: скорбями, больницами, радостями, падениями… Как всю страну.
Рано утром по площади бабушка, сияя, вела внука лет восьми:
– Я-то, — говорит, — вечером прикладывалась, а его-то — вот сейчас.
Бабушки, милые наши бабушки, неутомимо будившие нас, тянувшие за руку, как бы мы ни упирались, сохранившие нам веру, сохранившие всё...
Днем перед службой омоновцы, которых власти поставили сюда охранять порядок, с удовольствием сфотографировались перед собором с ровесниками-казаками (ох, и красивая у казаков форма! с их голубыми башлыками за спиной).
Когда этот казачий отряд поднимался чинно по ступеням и входил в собор, то не иначе как остановившись по двое с непокрытой головой, перекрестившись, поклонившись. Так что женщина, стоявшая рядом со мной в толпе, сказала:
– Эх! Аж слезы в горле.
Но ярость противоположной силы велика.
4 июня 1988 года здесь, в Арзамасе, произошел взрыв на железной дороге, по милости Божией не ставший большей катастрофой. Все дома вокруг воронки были сметены. Мы видели эту пустоту, на которой стоит лишь памятник 91 человеку из искореженных остатков вагонов с циферблатом остановившихся часов.
На следующий день началось празднование 1000-летия Крещения Руси.
Священник Николай Булгаков
Фоторепортаж – с празднования
100-летия канонизации
преподобного Серафима Саровского
в 2003 году
Окончание в следующем номере