Охота на фазана

Приморью и Приамурью 160 лет. В ноябре 1860 года был подписан Пекинский договор, по которому они вошли в состав России.

Документ подписал замечательный дипломат и государственный деятель генерал Николай Павлович Игнатьев, происходивший из старинного дворянского рода и близкий к Царской семье.

В том же году, когда Игнатьев вел сложные переговоры с Китаем, русские моряки основали Владивосток, и Россия окончательно стала Тихоокеанской державой.

Читателям «Руси Державной» хорошо знакомо имя Игоря Анатольевича Романова, доктора социологических наук, главного автора рубрики «Русь у Океана Великого». Сегодня он выступает в жанре «Записок охотника», и это, в первую очередь, поэтический рассказ о нашей родной русской земле, рассказ человека, влюбленного в Русь, в волнующие красоты Приморья.

Бог дал русскому народу такие просторы, красоту и богатства, и нам заповедано хранить и возделывать этот дивный Божественный сад!

Охота на фазана — дело, на первый взгляд, совершенно простое. Идешь с ружьем по скошенному полю — солнце на пожухлых осенних травах, облака слабые, белые в синем небе, ветер душистый, напитанный ароматами октябрьских лугов… И вот, свист и хлопанье крыльев, фазаны, яркие как павлины, взлетают из травы, совсем недалеко от охотника. Много фазанов. Стреляй, да ходи по полю — собирай в сумку или мешок добычу, красивых петухов… Но это лишь в воображении, мечтах и фантазиях.

Сезон охоты на фазана у нас в Приморье открывается в октябре и длится до конца ноября. Бывает, что птицы много и к ней можно подойти очень близко. Однако в этом году картина была иной. То ли фазанов стало меньше, то ли они были уже напуганы охотниками. Но в начале ноября, чтобы поднять птицу из травы, нужно было немало потрудиться, немало походить по полям.

Сейчас, конечно, охотники стали намного лучше экипированы, имеют прекрасное оружие и выбираются на охоту как спецназовцы — хорошо оснащенными и вооруженными группами на такой технике, что по любому болоту и топям можно проехать. И все же бродить в осенней тиши по полям с простой и старенькой двустволкой как-то приятней, ближе к жизни и природе.

Наше русское Приморье — дивные просторы, окаймленные вдали сопками. Куда бы вы ни посмотрели — обязательно вдали будут синие сопки. Даже если вокруг вас бескрайние поля — все равно за ними сизые и голубоватые контуры далеких сопок уссурийской тайги.

…Утро. Солнце бордовое чуть выходит из-за сопок, пробуждает желтые, еще бесснежные ноябрьские поля. Тепло, как в середине сентября. Озера на зорьке еще даже не тронуты льдом. Низко витает, парит над водой туман. Чудесные места юго-западного Приморья. Всего километров тридцать до границы с Китаем. Старые русские села — Пуциловка, Корсаковка, Борисовка, Кроуновка, Корфовка… По общероссийским меркам — эти села вовсе не такие старые — всего-то немногим более ста лет. Но ведь всё наше Приморье и Приамурье в этом году отмечают 160 лет. Юбилейная дата — 2 ноября (по старому стилю) 1860 года был подписан Пекинский договор. И в соответствии с этим договором Приморье и Приамурье вошли в состав России. И граница с Китаем была определена недалеко от тех мест, где я сейчас шел с ружьем 12-го калибра, надеясь добыть длиннохвостого фазана. Иду по краю кукурузного поля, не заходя на него, чтобы не топтать пусть даже брошенный, неубранный урожай. Вдоль полей — каналы, которые образуют большую ирригационную систему, оставшуюся еще с советских времен. В Приморье гидромелиорация когда-то была очень развита. Помимо различных и хорошо известных в России культур, широко выращивали рис. Сеть больших и малых каналов, насосных станций, шлюзов охватывала огромные просторы края, в основном в его западной части вблизи озера Ханка. Рис растет в воде, которая подается по каналам из Ханки и осенью сбрасывается обратно в озеро. Специалистов-гидромелиораторов готовили в Приморском сельскохозяйственном институте и Уссурийском гидромелиоративном техникуме. Сейчас эти специалисты нужны уже не так как прежде. Рисовые поля — чеки — теперь частично заброшены, частично их обрабатывают и собирают с них урожай китайцы. Китайские и корейские компании уверенно осваивают Приморье, выращивая здесь не только рис, но и кукурузу, сою и, конечно, огурцы, помидоры и арбузы…

Пройдя по скошенным лугам, вдоль неубранных полей не встретил ни одной птицы. Перебрался через несколько каналов и небольшую речку. С ружьем за спиной, по стволам поваленных в наводнение деревьев, преодолевал водные преграды. И ни одного фазана не увидел даже издали. Однако никакой досады не было. Свежее и нехолодное утро в начале ноября. Подувший, было, ветер стих. Кругом все опустело. Давно улетели утки, которые, будь я здесь еще в октябре, непременно взлетали бы с небольших озер и затонов. А сейчас тишина, луговые просторы и сопки на горизонте. Родные, милые пейзажи. С детства бывали здесь в походах, ходили с отцом на охоту. Еще в школьные годы мы с одноклассниками жили летом в селе Корсаковка, помогали совхозу и трудились на полях. Лагерь труда и отдыха — так называлось то место, куда на две летних недели традиционно и почти обязательно отправляли нас, шестиклассников простой уссурийской школы. Мы здорово трудились, пропалывая тяпками полуторакилометровые грядки с молодой капустой на совхозных полях. И, конечно, прекрасно отдыхали. Полдник с компотом и печеньем, настольный теннис во дворе лагеря и купание в Шуфане и его притоках. Шуфан — это старое китайское название реки Борисовка. Сегодня мне предстояло побывать на берегу этой реки детства. И впечатлений от встречи со своим счастливым детством у меня было не меньше, чем от самой фазаньей охоты.

Пока мой первый проход по полям ничего не дал. Ни один фазан не показался. Лишь где-то вдали, ближе к сопкам, были слышны редкие ружейные выстрелы охотников. Патроны в моем патронташе, застегнутом поверх старой брезентовой штормовки, далеко не новые. Хоть и хранились они безупречно, все равно захотелось проверить их. Уже возле машины, собираясь отъезжать в другое место, прицелился в верхушку старой ивы и, сняв ружье с предохранителя, нажал на спусковой крючок. Грохот двенадцатого калибра взорвал тишину живописных окрестностей, напоминающих альпийские луга. И тут же из кустов на берегу небольшой протоки со свистом и испуганным криком резко вылетел небольшой петух. Далековато. Не стал стрелять, но воодушевившись отправился за этим фазаном. Тут уже и протока была преодолена значительно быстрее, чем прежде. И шаг стал бодрее и шире. На несколько секунд останавливаюсь, напряженно вслушиваясь в тишину. Показалось где-то в стороне как будто кто-то тихонько то ли квакнул, то ли крякнул… Показалось. Все же иду уверенно с ружьем в руках в густой в тростник, из которого мне померещились какие-то звуки. Едва прошел шагов двадцать, как из тростника с шумом вылетели петух с курицей. Опять далековато. Пуганые фазаны. Видать, охотников стало много. Не успеваю думать об этом. И не успев толком прицелиться, стреляю с одного и следом со второго ствола. Стремительно переламываю ружье, вынимаю дымящиеся гильзы, вставляю новые патроны… Как будто бы я окружен фазанами и с ними предстоит вести бой. Но фазанов нет. С азартом походив впустую еще какое-то время и успокоившись, отправился к машине. Недалеко от автомобиля над ветками ив взмахнула крыльями большая птица. Красивая, похожая на орла, крупная птица с темными крыльями и белым хвостом. Размах крыльев впечатлил. Птица летела неспешно, с достоинством, и ее можно было хорошо разглядеть. Удивительно. Это же орлан-белохвост. Обычно эти красивые птицы обитают в нашем Приморье поближе к морю, но встречаются и в этих местах, недалеко от границы с Китаем. Орлан-белохвост величаво улетел в сторону сопок, за которыми тянется наша государственная граница.

Солнце разлилось яркими лучами в синем небе. Около одиннадцати утра. Пригретые солнцем пожухлые луговые травы наполнили прозрачный воздух дивными ароматами. Еще не застывшая земля приморского ноября благоухала, радуясь солнцу и его обильным горячим лучам. Пройдет всего-то дней двадцать, и приморская земля, сопки и вся тайга укроются ярко-белым, ослепительным снегом.

Сейчас, перекусив в машине хлебом и жареными карасями, запив горячим чаем из термоса, отправляюсь в новое место.

По дороге увидел припаркованный к обочине синий запыленный джип с охотниками. Один из охотников, человек лет пятидесяти в полевой армейской форме, без головного убора, с новой «пятизарядкой» на плече, шел с поля, возвращаясь к дороге.

— Ну, как, есть что-нибудь? — спрашиваю его в приоткрытое окно машины, притормозив у края пыльной гравийки.

— Вообще ничего. Вроде бы здесь соя рассыпана, а их нет. Что-то мало в этом году фазана, — отвечает раздосадованный охотник.

Проезжаю Корсаковку и сворачиваю к Шуфану, то есть к реке Борисовке. По разбитым грунтовым дорогам пробираюсь в укромное место под прибрежными ивами. Оставляю машину и, зарядив ружье, начинаю прочесывать низины, тростниковые заросли, заброшенные и заросшие поля. Иду по пожухлой траве вдоль реки, вниз по течению. Река чистая, прозрачная с шумными галечными перекатами, каменистыми косами и затонами. На вершинах раскидистых ив кое-где встречаются обломки стволов больших деревьев, доски и какой-то мусор. Всё это несла во время затяжных дождей и тайфунов большая вода, заливая даже поверх высоких деревьев широкую долину, по которой я шел сейчас с ружьем в поисках фазанов.

Однако охота в этих местах, в среднем течении реки Шуфан, похоже была сегодня менее популярна, чем рыбалка. Рыбаки со спиннингами стояли по обоим берегам реки. Похоже, ловили на блесну щуку. В ноябре в холодной воде бодрая щука жадно хватает наживку и улов порой бывает очень обильным. Рыбаки собрались у глубокого затона под скалистой сопкой, делая время от времени забросы.

В этих местах мне удалось поднять одну курицу, которая, как и предыдущие фазаны, была очень осторожной и взлетела метрах в сорока от меня. Стрельба по взлетевшей птице не принесла результата.

Новое место, куда я отправился в этот день, находилось недалеко от села Кугуки. Село крепкое, основано в 1896 году выходцами из полтавской губернии. Названо по фамилии одного из основателей села Саввы Кугука. Рядом с селом Кугуки в советское время создали большое водохранилище для полива полей. Сейчас водохранилище превратилось в большое живописное озеро, за которым до самой китайской границы тянутся широкие плоскогорья, именуемые Борисовским плато.

Не доезжая Кугуков, оставил машину среди полей и пошел в сторону видневшихся километрах в пяти от меня сопок. Надеялся, что на границе полей и сопок, поросших дубняком, могут прятаться фазаны. Поля, низины и даже неглубокие топи. Травы, высушенные южным приморским солнцем и постоянными в этих местах ветрами, источали ароматы, напомнившие Грецию и наш Крым. Сладковато-терпкое, с привкусом мяты и сушеного чернослива благоухание родной земли наполняет сердце особой радостью…

Ближе к сопкам поля заканчиваются, начинаются залитые водой топкие низины. Ступаю по кочкам, держась пробитых в тростнике звериных троп. Из тайги, которая пока открывается лишь небольшими дубняками на склонах Борисовского плато, звери в сумерках и по ночам выходят на поля. Среди полей много воды в низинах, каналах и небольших озерах. Видно, что звериная жизнь в этих местах активная. Но с виду, в полевой тишине и безмолвии ветра, кажется, что всё здесь как будто вымерло, что никто не живет в этих полях и лесах. Однако, если приглядеться к следам, внимательно прислушаться, осторожно походить по тайге, обнаружится, что кругом полным-полно диких живых существ, которые видят вас и внимательно наблюдают за вашим поведением... Среди высокого тростника, у самых подножий таежных сопок обнаруживаю довольно крупные звериные следы, наполненные болотистой водой. Следы похожи по размеру и нечеткому контуру на тигриные. Рассказывали, что в этих местах одно время повадилась тигрица таскать телят и коров из хозяйства здешних предпринимателей.

Тайга начинается незаметно и как-то внезапно. Спрыгнул с чавкающей и хлюпающей кочки на твердую землю и уже оказываюсь в тайге, среди крепких дубов. Пожухлые, ржавого цвета листья еще висят на дубовых ветвях. На склонах встречаются крупные каменные валуны. Под ногами приятная каменистая твердь. Виноградные лианы оплетают старые деревья. Уже не видны темно-синие терпкие виноградины — поздняя осень в тайге. Хотя ярко пылают кусты калины с красными плодами, посладевшими от ночных заморозков. Гроздья лимонника среди еловых веток повяли и высохли. Хотя и сейчас засохшие и ставшие темно-бордовыми ягоды можно жевать, чтобы обрести силы и бодрость.

Пройдя немного выше по таежному склону, туда, где алеют праздничные листья клена, оказываюсь в колючих зарослях элеутерококка. Красные листья приморских кленов порой не опадают и среди снегов, пылая на ветвях октябрьскими красками даже в суровых январских пейзажах...

Не встретил желанную птицу, но восторгом и вместе с тем глубоким умиротворением наполняет душу встреча с осенней тайгой. Тайга у самого ее краешка, на склонах сопок, которые издали кажутся какими-то сказочными, даже призрачными в чуть поблекшей ноябрьской синеве приморских горизонтов. Здесь, в этих местах, среди таежных зарослей редко встретишь человека. Однако этой осенью приморцы стремились в тайгу чаще, чем в прежние годы. Они шли туда, где густой кедровник, в отроги Сихотэ-Алиня. Нынешней осенью у нас обильный урожай кедрового ореха. И уже в конце сентября народ ринулся на промысел. В глухой тайге на старых вековых кедрах встречаются смолянистые шишки размером чуть ли ни с ананас. Белая смола каплями застыла на них, ветви кедра гнутся под тяжестью. Живописная картина, в которую порой врываются люди, желающие вынести из уссурийской тайги всё, что только можно вынести и продать.

…Солнце уплывало к западу и было уже не таким ярким и обильным, когда я выбрался из таежного дубняка со склонов сопок и, преодолев топкую низину, зашагал среди полей по плотной грунтовой дороге к своей машине.

Сейчас около четырех вечера и до темноты есть еще почти три часа. Проехав Кугуки, затем Линевичи — село, названное в честь боевого генерала Николая Петровича Линевича, командовавшего Русской армией после генерала Куропаткина в Русско-японскую, останавливаюсь в широкой речной долине среди озер и стариц Суйфуна. Вдали, рядом с селом Линевичи, — купола Рождество-Богородицкого монастыря. Еще до появления здесь в 1903 году женского монастыря, люди ясно слышали на месте будущей обители звон незримых колоколов… Сияют купола над приморской землей. Радуется всё наше русское Приморье, осененное благодатью Божией. Радуется вся Русь от восточных окраин до западных пределов под Покровом Пресвятой Богородицы…

В этих местах, километрах в десяти от монастыря, удалось сейчас несколько раз выйти на фазанов, подымая их из травы. Яркие петухи с шумом вырывались из густой пожелтевшей травы, переливаясь красками на фоне красно-оранжевого заката над старыми маньчжурскими сопками Русского Приморья. Всё же удалось подстрелить пару этих красивых птиц. И уже в темноте при свете фар и уличных фонарей возвратился домой. Чудесный насыщенный день фазаньей охоты.

Через две недели, уже в завершение сезона охоты на фазана, довелось еще раз выбраться с ружьем на дикие приморские просторы. В тот день всё уже было укрыто снегом. И фазаны куда-то попрятались. Их не было в полях и на пологих травянистых склонах, хотя на снегу обнаруживалось множество фазаньих следов — строчки, протоптанные куриными лапами, росчерки фазаньих крыльев на рыхлом снегу…

Немало побродив по снегу, изрядно устав, всё же отправился к небольшой реке, в места, знакомые мне с детства. Еще на подходе к узкой извилистой речушке, протекавшей среди густых кустов лещины и шиповника, зарослей тростника и кривых низкорослых ив, увидел вдалеке нескольких перелетевших на другой берег фазанов. Эта картина взбодрила, сил прибавилось и стремительным шагом по сверкающему на солнце снегу приближаюсь к реке. Прозрачная вода по мелким камням среди проталин. Надо перебраться через эту, хоть и небольшую, но местами глубокую речку. Нашел узкое место, наступая на валежник и едва замочив ноги, перепрыгнул на другой берег. Со склона небольшой сопки разглядел вдали нескольких фазанов, перелетавших с одного на другое место. Птица собралась у реки, и поэтому нужно идти вдоль берегов. Идти по кустам, по глубокому снегу, держась русла. Быстро добрался до того места, где летали фазаны и обнаружил чьи-то следы, ведущие к воде. Возможно, это какой-то охотник, который также как и я сейчас ходил несколько дней назад вдоль берега. Всего несколько шагов по старым следам — и внезапный шум, хлопанье крыльев, разлетающийся с веток снег… Примерно пять или шесть фазанов поднялись всего метрах в пятнадцати передо мной. Успел уверенно прицелиться в одного. Выстрел — птица резко падает в кусты… На ослепительно-белом снегу красивый крупный петух, в сине-зеленых, красных, охровых и коричневых красках.

Солнце обильными лучами на белых снегах уссурийских сопок. Просторы, на фоне которых становятся скучными швейцарские или южно-германские курортные места. Здесь шире, вольнее. Здесь русский берег Тихого океана и до самых океанских волн, до берегов Кореи возле озера Хасан, вдоль границы с Китаем, тянутся живописные сопки, плоскогорья, долины небольших рек и суровая уссурийская тайга. Здесь наша Родина — Россия. Здесь полная ярких впечатлений, вдохновляющая и наполняющая красками нашей дальневосточной жизни охота на красивую сказочную птицу. Охота на фазана.