Он имел дар прозорливости и глубокой молитвы

Архиепископ Вениамин (Новицкий) — выдающийся деятель Русской Церкви

В 2015 году Господь сподобил нас побывать на месте упокоения архиепископа Вениамина (Новицкого) в Свято-Введенском соборе города Чебоксары. Тогда мы ничего не знали об этом выдающемся деятеле нашей Церкви, но, стоя у надгробной плиты, испытали сильное желание молитвенно почтить незнакомого нам Архиерея. С благоговением приложились ко кресту и краю плиты, под которой покоился он.

По возвращении в Москву, позвонили митрополиту Владивостокскому и Приморскому Вениамину (Пушкарю) и рассказали об этом. С удивлением узнали, что архиепископ, оказывается, был его наставником, покровителем, направил на учебу и поддерживал во время учебы в Московских духовных школах.

Господь так устроил, что в дальнейшем специалист по истории Русской Церкви Владислава Романова по благословению митрополита Вениамина (Пушкаря) начала изучать духовный путь архиепископа Вениамина (Новицкого) и значение трудов этого выдающегося архипастыря в истории Русской Церкви.



В конце августа 1956 года через всю Сибирь шел поезд из Хабаровска в сердце России, Москву. Он вез скромного человека пятидесяти пяти лет, который был молчалив, внутренне сосредоточен и почти ни с кем не общался. Видно было, что лишь недавно начала отрастать его борода. Опытный взгляд мог определить, что человек возвращается из магаданских лагерей, и что он — священник. В сумерках человек часто стоял у окна несущегося поезда, смотрел на мелькавшие поселения, поля и таежные просторы Сибири и тихо молился. Проехав через всю Сибирь, он не увидел ни одного купола церкви, ни одного сияющего креста. Возникал вопрос: где ты, Святая Русь, жива ли? Негромкий ответ приходил свыше и рассеивал всякие сомнения — жива! В Москве человек направился в Чистый переулок, «в распоряжение Московской патриархии».

Это был епископ Вениамин (Новицкий) — в прошлом архимандрит Свято-Успенской Почаевской лавры, с 1941 по 1943 год епископ Полтавский и Лубенский. В 1944 году он был арестован НКВД и провел 12 лет на Колыме. Позади был период исповедничества — служения Церкви во время немецкой оккупации на Украине, а потом лагерей.

Магистр богословия, опытный педагог, пастырь, организатор хоров и архимандрит Свято-Успенской Почаевской лавры, в 1941 году он был достойно хиротонисан в епископы Русской Православной Церкви. Через несколько месяцев началось наступление немцев, и образовался церковный националистический раскол на Украине. Владыке с братьями-епископами пришлось ожесточенно бороться с расколом. Оккупанты стремились использовать все религиозные группы в тактических целях, желали, чтобы Церковь была их помощницей, благословляла Гитлера, дальнейшее наступление вермахта. Но это значило благословлять уничтожение России, Украины и Белоруссии, уничтожение восточных славян и самой Православной Церкви. Потому, несмотря на все преступления богоборческой советской власти, Гитлера благословляли лишь раскольники-националисты в надежде, что он сделает Украину фашистским независимым государством по примеру Хорватии.

Многие православные священники и архиереи в эти годы были убиты украинскими националистами и сторонниками украинской автокефалии — то есть прародителями нынешнего преступного украинского раскола. Владыка Вениамин был одной из значимых фигур в борьбе с расколом.

Во время пребывания на Колыме заключенный пастырь много раз испытывал угрозу жизни, но Господь хранил его. Однажды он чуть не погиб от тяжелой травмы. Осенью золотодобычу проводили в сопках. Заключенным приходилось взрывать слой вечной мерзлоты, откалывать куски породы и грузить в вагонетки. Никто из работающих не понял, каким образом произошло ЧП — одна из груженых вагонеток с силой ударила стоящего рядом епископа Вениамина. Она повредила ему позвоночник. Когда пострадавшего доставили в больницу, окружавшие услышали скептические и безнадежные слова санитара-фельдшера. Владыка был между жизнью и смертью…

За несколько лет до этого события братия Почаевской лавры, ничего не зная о судьбе епископа Вениамина и считая, что он мученически погиб в киевской тюрьме во время следствия, уже отпела его. Но апостол Павел говорил о себе и об испытаниях юной Церкви, постоянно пребывающей среди угроз: «Нас почитают умершими, но вот, мы живы…». Владыка чудом выжил, поправился и был принят на работу санитаром в больницу Северного Управления Колымских лагерей. В больнице он порой совершал исповедь умиравших, используя вместо епитрахили больничное полотенце.

Позже, в 1960-х годах, будучи архиепископом Иркутским и Читинским, он рекомендовал своей пастве читать 118 псалом и не культивировать в душе зло. Это был опыт его жизни, опыт исповедничества, опыт сопротивления злу, опыт внутренней борьбы за свою душу в условиях ада Колымы — там он постоянно читал 118 псалом.

После 1954 года из лагерей стали по амнистии освобождаться осужденные по политической 58 статье. Русская Церковь вошла в недлительный период духовного расцвета. Она обрела большое число пастырей-исповедников. Значительная часть епископата в те годы — глубоко верующие консервативные люди, освободившиеся из лагерей или приехавшие из-за рубежа (Маньчжурия, Европа) или оставшиеся служить за границей под омофором РПЦ. Одним из них был архиепископ Вениамин. В 1956–1958 годах он возглавлял Омско-Тюменскую епархию, в 1958–1973 годах — обширную Иркутско-Читинскую, которая тогда простиралась до Тихого океана, в 1973–1976 годов — Чебоксарско-Чувашскую.

В 1940–1950-х годах верующим возвращались из музеев атеизма мощи святых угодников Божиих, реставрировались храмы. Появились светлые надежды на возможность церковной жизни и возрождение. Но враг опять воздвиг свою пяту на Церковь. В конце 1950-х годов начались новые хрущевские гонения и всевозможные притеснения. По всей стране, пользуясь надуманными предлогами, стали закрывать храмы, монастыри, семинарии; в многотиражных газетах размещались статьи с публичным отречением некоторых представителей духовенства от Христа. Все это наносило удары по Церкви и здоровью архиереев. Владыка Вениамин перенес не один инфаркт, когда отрекались от веры некоторые из его священников Иркутско-Читинской епархии, а власти требовали закрытия церквей.

В те годы возбуждались уголовные дела против непослушных архиереев. Поводом становились надуманные «экономические преступления». Владыке Вениамину, например, вопреки желанию местных органов удалось сохранить производство свечей в Иркутске для многих епархий Сибири и Урала. В ответ против него было сфабриковано так называемое «вазелиновое дело». Якобы представители епархии для производства свечей скупали краденный вазелин. Но, к счастью, это липовое дело не привело ни к уголовному осуждению Владыки Вениамина, ни устранению его с кафедры. Хотя другие архиереи — Иов (Кресович) и Андрей (Сухенко) — были осуждены по уголовным статьям на три и восемь лет из-за надуманных «экономических злоупотреблений».

В этот период физическим нападениям прямо в храме подвергался митрополит Нестор (Анисимов), и даже Святейший Патриарх Алексий (Симанский) претерпел покушение на жизнь. Столь велика была ненависть врага рода человеческого к Церкви.

Но владыка Вениамин, прошедший всей своей жизнью школу борьбы за сохранение веры, вновь оказался в эпицентре борьбы. Его активная и деятельная натура не могла спокойно воспринимать, как уничтожается церковное достояние. В июле 1965 года группа архиереев Русской Православной Церкви подписала «Заявление» на имя Патриарха Московского и всея Руси Алексия, в котором предлагалось пересмотреть решения Архиерейского Собора от 18 июля 1961 года, касающиеся приходского управления. Это обращение подписал и владыка Вениамин.

Советское правительство навязало Русской церкви реформу управления приходами. По этому положению и архиерей, и настоятель храма теряли всякую власть на приходе, она переходила к специально подобранным государством мирянам-прихожанам. Например, в 1962 году уполномоченный по делам РПЦ в Иркутской области А. Веселков рапортовал в Москву в Совет по делам религий о том, что лишь в нескольких церквях он не может заменить церковный актив «нужными людьми» и, как следствие, фактически всем продолжают руководить настоятели.

Это «Заявление» не прошло даром для его организаторов. Автор обращения архиепископ Калужский Ермоген (Голубев) оказался на покое и вынужден был до конца жизни проживать в белорусском монастыре Жировичи. Владыку Вениамина Господь хранил. На Иркутской кафедре он пробыл дольше, чем Н. Хрущев оставался генсеком и дольше, чем занимали свои должности все уполномоченные по делам религии, сменявшиеся при нем.

Архиепископ Вениамин (Новицкий) постоянно занимался поиском кандидатов в священство. Еще в Свято-Успенской Почаевской лавре и во время войны, на Полтавской кафедре, он активно организовывал пастырские курсы и рукополагал их выпускников. Его задачей было восполнение числа священников, убитых богоборцами. И это было непросто в условиях, когда безбожное государство препятствовало получению людьми духовного сана и духовного образования.

Совершая пастырские поездки по городам Сибири, он просил настоятелей храмов и соборов присылать к нему кандидатов в священство, которых он направил бы на обучение в семинарии. Так в 1959 году к нему был направлен 20-летний прихожанин единственного во Владивостоке храма в честь святителя Николая Чудотворца Борис Пушкарь — будущий митрополит Владивостокский и Приморский Вениамин.

В 1967 году владыка Вениамин сам выезжал в Москву для отбора из семинарии и академии образованного духовенства. Ездил он с этими целями на Западную Украину. Уполномоченный по делам РПЦ Иркутской области А. Веселков отмечал в своих докладных записках: «Наблюдая деятельность архиепископов Вениамина (Иркутского) и Павла (Новосибирского) в вопросах подбора кандидатур на всякие священнические должности, я сделал вывод, что они очень неразборчивы в людях. Им достаточно того, что они верующие…» Сегодня, читая это, можно только улыбнуться.

В итоге, в Иркутской епархии было больше чем где-либо в России молодых священников в возрасте до 40 лет. Часто владыка рукополагал хорошо образованных людей, которым отказывали в хиротонии в других епархиях, из-за наличия высшего образования, например, или столичной прописки (власти хотели, чтобы священниками и «церковниками» были лишь малограмотные и темные люди — так им проще было бы бороться с религией).

Историк Иркутской епархии священник Степан Бажков сообщает, что во многом благодаря светлой личности архиепископа Вениамина и его позиции во время «хрущевских гонений» немало священников во многом именно ему были обязаны возможностью начать церковное служение.

При всей высоте положения, которую Владыка Вениамин занимал в церковной иерархии Русской Церкви (в 1970-х годах он был одним их старейших архиереев по хиротонии, на заседаниях Синода занимал одно из первых мест) он запомнился всем как скромный, смиренный человек. «Вел себя просто, не гордился ничем, держался как простой монах», — рассказывает протодиакон Владимир Лукоянов из Чебоксар.

Все, кто знал Владыку Вениамина, отмечают его монашескую строгость к себе. Архиепископ сторонился роскоши, ограничивал себя в пище, почти никогда не употреблял вина. Даже на праздничный стол ставились домашний квас, компот и фруктовые напитки.

Владыка Вениамин был талантливым проповедником и ценителем богослужений, прекрасного хорового пения и церковной музыки. Его службы и проповеди были глубоко духовными и воздействовали на сердца людей. Он рассказывал прихожанам о том, что помогало ему переносить жизненные трудности. Пример архиерея-исповедника, пережившего самые страшные гонения и лишения, был для паствы бесценным.

«Проповеди были у него насыщенные, они продолжались, бывало, по 40 минут, — вспоминает игумен Виталий (Гришин). — И стояла тишина такая, что муха могла пролететь, и было слышно. Настолько это были богатые, содержательные проповеди, что их записывали на магнитофон, их слушали потом дома. Каждый раз в них было что-то новое, что-то интересное, и все с большим интересом: и в алтаре священнослужители, и в храме верующие очень внимательно слушали».

Лия Горелова из Иркутска вспоминала о своем общении с Владыкой: «В Иркутск я приехала в возрасте 27 лет с шестилетним сыном Василием к родной сестре. Уехала от мужа, не задумываясь о своем будущем. Ничего не понимала, воспитанная в духе атеизма и безбожия. В Знаменский Собор зашла больше из любопытства. Поставила свечку и обратила внимание на Архиепископа Вениамина. Я была очарована: казалось, что вошла в иной мир. Проповедь меня сразила. Таких слов я никогда не слышала прежде. С тех пор стала ходить в собор с сыном.

Владыка всех приглашал в свои покои для беседы. У меня с мамой и сестрами тогда складывались сложные взаимоотношения. Они считали меня «фанатиком» и всячески препятствовали моему стремлению к Богу.

Я со слезами пошла на прием к Владыке с сыном. Он ласково встретил нас. Я была удивлена, как он сказал о моей маме: «Она католичка, как кастрюля на плите, вся прокопченная, никогда не чищенная, не мытая, так и душа не молящаяся, без причастия. Будем молиться! А тебе, раба Божия Лия, за все твои слезы и страдания Господь пошлет тихую и мирную жизнь. Потом он положил руку на голову сына и трижды сказал: «Вася, не пей, Вася, не пей, Вася, не пей!»

Много он беседовал с нами. Целый час уделил моему воспитанию и благословил читать «Апостолов». Мне стало легко и радостно. Домой я летела, как на крыльях. Стала читать послания Апостолов, и мне стало гораздо легче.

Я часто вспоминаю, как он провидел мое будущее, мою спокойную жизнь. А я думала, что никогда из этого «хаоса» не вырвусь. Теперь живу тихо и мирно. Сын мой работает, имеет семью и проводит добрую трезвую жизнь.

Еще вспоминаю, как он любил нас, своих прихожан. С какой нежной любовью он смотрел на нас с амвона и говорил: «Пророки вы все мои, пророки! Любите друг друга, не будьте равнодушны, общайтесь!» Часто повторял: «Не культивируйте в себе зло. Читайте чаще псалом 118». Каждого прихожанина благословлял с искренней любовью, от него исходили свет и тепло».

По воспоминаниям очевидцев, архиепископ Вениамин не хотел покидать Иркутскую кафедру, но 31 мая 1973 года он был назначен архиепископом Чебоксарским и Чувашским. В Чувашии паства и священники тоже очень полюбили владыку. Преставился архиерей на праздник Покрова Пресвятой Богородицы 14 октября 1976 года на 77-ом году жизни. Был погребен в Свято-Введенском соборе Чебоксар. При жизни владыка имел много духовных даров, среди которых дар прозорливости и глубокой слезной молитвы.

При подготовке материала использованы статьи священника Степана Бажкова (г. Иркутск) и З. Паршагиной (г. Чебоксары)

Романова Владислава Николаевна,
Центр церковно-государственных отношений «Берег Рус»