Институт Русского Афона подготовил и краткое жизнеописание старца, составленное по его афонским письмам, хранящимся в архиве Русского Пантелеимонова монастыря, и публикациям в журналах «Хлеб Небесный», «Православный паломник» и «Свободное слово Карпатской Руси».
В январе 1970 года, в журнале «Свободное слово Карпатской Руси» (США) появился некролог, извещавший: «13 октября 1969 года на о.Кодьяк (Аляска) скончался старец архимандрит Герасим (Щмальц). И далее: «Монах милостию Божией о.Герасим был одним из последних представителей нашего старого русского иночества, прямой и твердый исповедник веры православной, он шел по стопам своего славного предшественника старца Германа Аляскинского. У обоих старцев много общего и по условиям жизни и по послушанию. Он нежно любил Россию и с большой душевной теплотой вспоминал о ней. В одном из своих писем он пишет: «В эти три дня я видел и бабочек, русских бабочек, таких видел и в России. И это одно обрадовало меня».
50 лет нес о. Герасим свое послушание в далекой и холодной Аляске в бедности и всякой нужде, терпя холод, а порой и голод. За водой, например, ему приходилось ходить далеко. Кроткий и смиренный старец всё терпеливо переносил. В своем письме, по этому поводу, он писал: «Конечно, в мои годы, я мог нести только одно ведро. Когда я нес воду, мне вспоминались наши подвижники, носившие воду за 3-4 версты, и я призывал их на помощь». Обладая незаурядным литературным талантом, он вел огромную переписку с соотечественниками в рассеянии. Достаточно сказать, что только в библиотеке конгресса (США) хранится более 600 его писем.
Родился о.Герасим (в миру – Михаил Александрович Шмальц) в г. Алексин Тульской губернии 9 ноября (28 окт. по ст.с.) 1888 года в глубоко верующей, благочестивой семье. Архимандрит Герасим вспоминал: «Я начал думать о монашестве с 8-ми лет и полюбил этот путь. В одном из своих писем он вспоминает родную тетку, богатую и верующую женщину, много помогавшую афонским монахам. В знак благодарности они присылали ей иконы и книги, которые маленький Миша любил читать. В 1906 году, когда ему не исполнилось 18 лет, он поступает послушником в Свято-Тихоновскую пустынь близ Калуги. Первоначальные послушания проходил на кухне, в больнице при монастырской гостинице, келейником настоятеля архимандрита Лаврентия. В конце августа 1911 года, получив благословение, выехал на Св.гору Афон, где решил остаться навсегда, и уже поступил в число братии Св.Андреевского общежительного скита близ Кареи. В одном из своих писем он пишет: «Я всю свою жизнь мечтал удалиться на Афон в пустыню. В Покров праздник в 1911 году я покинул Россию и уехал на Афон по бурному Черному морю. Помню престольный праздник в обители Св.вмч. Пантелеимона. Афон, мой безценный Афон!!! Но, Боже мой, как чудесно было на Афоне в… Пасхальную ночь. Той святой Пасхи трудно забыть…О какая там дивная служба в Великую пятницу. Пасха была 25 марта и там уже цвели розы, белоснежные лилии». В 1958 году в письме архивисту библиотеки Конгресса в Вашингтоне Михаилу Зиновьевичу Винокурову он пишет: «Как бы я желал быть там во дни Святого Великого Поста. Дивные соборы, параклисы там прекрасные. Я лобызал Иверскую икону Божией Матери. Помню как варили ладан в Андреевском Скиту, во дни Великого Поста, то благоухание разносилось по всем коридорам. Тесто его разливали на мраморные плиты. Восемь месяцев прожил он в Андреевском Скиту. Святую гору он покинул накануне Афонского нестроения, т.н. «имя божнической смуты». Он мечтал еще посетить Афон после возвращения из Америки, но последующие потрясения отрезали молодого миссионера от Родины.
Вернувшись с Афона некоторое время служил в Покровском храме г. Тулы и готовился к миссионерской деятельности в Америке, куда был направлен из Петрограда в составе русской миссии в 1915 году.24 Апреля 1915 года, в день кончины священномученника Герасима Великопермского принял монашеский постриг с именем Герасим в обители прп.Тихона Задонского (штат Пенсильвания), а 12/25 октября того же года был рукоположен во иеромонаха. В 1916 году был направлен в Ситку на Аляске как пастырь-миссионер, затем назначен настоятелем храма Рождества Богородицы на острове Афогнак, где прослужил 18 лет. Богослужение в своей церкви о.Герасим служил по - славянски, а проповедовал по – русски. Но в других селениях, где по-русски никто не знает, возгласы приходилось делать на английском, а проповедовать при помощи переводчика. В своей статье «Как живут на Аляске» за 1927 год в журнале «Хлеб Небесный», он сетует, что «русский язык еще слышен, но уже не в каждом селении. Его забывают дети русских отцов и алеуток-матерей… Американизация идет вовсю; русское все вытравляется. Так началось с самого того дня, когда над Аляской взвился американский флаг за 7 миллионов долларов…
…Зимой у нас все как бы замирает. Только в святки люди веселятся, вспоминая старые русские обычаи.
Пройдут святки - и снова все погружается в тишину» (Хлеб Небесный 1927 г.№ 9).
В мае 1927 года он впервые посетил о.Еловый, названный преподобным Германом «Новым Валаамом». А с 1935 года он перебирается на «Новый Валаам» на постоянное жительство. Здесь о. Герасим проведет почти 30 лет своей подвижнической жизни, в небольшом домике, построенном для него алеутами. Здесь, на месте подвигов Германа он обрел и сохранил мощи преподобного Валаамского инока.. Обретенные косточки омыл – по афонской традиции - в проточной воде близлежащего святого источника, водою которого пользовался святой Герман. Гроб, в котором почивал прах Преподобного, отец Герасим поставил в часовне в честь Калужской иконы Божией Матери, которую сам построил. В одном из писем к владыке Тихону (Троицкому) он дает описание часовни. «Все просто, как в скромной келье прп. Германа. Впрочем, я хочу устроить подобие греческого параклиса: маленькую молельню без иконостаса, только с завесой. Посмотрим, получится ли». Постоянный автор Xaрбинского журнал «Хлеб небесный» о.Герасим вспоминает, службы в маленьких свтогорских параклисах. «…нигде нет на земле таких чудных маленьких церковок, «параклисов» как на Св. горе Афон. Я прожил на Афоне 7 месяцев и часто молился в параклисах… Нигде так я не молился, как в них… И теперь, когда уже прошло 22 года,.. они мне вспоминаются, и не могу забыть того, что переживала моя душа там. И вот когда дают мне добрые люди на помин душ умерших, то я их отсылаю на Св.Афон и прошу отслужить литургию в параклисе… Я любил там и причащаться. Нет ни толкотни, ни суеты и точно в раю у Бога тихо и радостно там… Дивная, святая Гора Афон, невозможно тебя забыть тому, кто хоть один раз посетил тебя... Не могу забыть также и простых, добрых, ласковых иноков, насельников Св.Горы… Скорблю душой за то, что греки закрыли Св.Гору для славян, и там русское монашество умирает. Это скорбное явление, не христианское. Как же тогда, они там и молитву Иисусову творят» («Хлеб небесный» 1935 год № 10).
Время, в которое он служил в приходском селении Узеньки (первоначальное название – Узенькое) на острое Еловом, было временем неопределенного канонического устройства русского Православия в Америке. «Теперь здесь много разных архиереев и законных и незаконных. Любви только нет истинной, любви Христовой». «И неужели так трудно жить в любви между собою? Пишет он в одном из афонских писем 1929 года. «Вот живу я на Аляске 13 лет и все эти годы, я как только мог, старался жить в любви со своей паствой. Иной раз поступишь с кем-нибудь строго и станет так тяжело на душе, что не выдержишь, и пойдешь, и скажешь слово утешения, и снова на душе станет тихо и спокойно, что даже слезы сами льются из глаз от радости, что Господь помог утешить скорбящего».
Здесь почти на краю земли, куда забросила его монашеская судьба, он чаще всего вспоминает родные тульские пределы, родной Алексин на Оке, Свято-Тихоновскую пустынь, где начинал иноческий свой путь, и несравненный Афон. «Я каждый день вспоминаю о своей дорогой обители Тихоновой пустыни», – пишет он в журнале «Х.Н.»:
Узнав, что в далеком Харбине есть Святая обитель иноков (Казанско-Богородичный мужской монастырь) настоятелем которой являлся и главный редактор и издатель журнала архимандрит Ювеналий (Килин), «сердце мое возрадовалось», – пишет о.Герасим, что «еще есть на чужбине дорогое, родное, которое я возлюбил с раннего детства».
Единственный, кто разделил с ним его уединение на Еловом был, близкий ему по духу, афонский монах Макарий. Но сырой и холодный климат вынудил о.Макария покинуть «Новый Валаам».
В 1963 года на о.Еловый пришла весть о кончине иеросхимонаха Никона (Штрадмана), приезжавшего к о.Герасиму в 1929 году с далекого Афона за помощью. Иеросхимонах Никон родился в 1875 году. Крестным отцом его был Государь Александр Второй. Полковник, награжденный золотым оружием за храбрость. Адъютант Вел.Кн.Андрея Владимировича. (В эмиграции, постригся в монахи в Сербии, и вскоре отбыл на Афон, где впоследствии принял схиму). Афонский скит, в котором подвизался о.Никон, стал совсем бедным, неожиданно подох и мул, на котором привозили муку и продукты. Все иноки были стары и слабы. Старцы решили послать о. Никона по русским церквам собрать деньги на покупку мула и ремонт келий. В скиту стало известно, что где-то далеко на Аляске, есть богатый монастырь, который якобы помогает своим бедным меньшим братьям, монастырям на Афоне. Таким образом, этот «богатый монастырь на Аляске» стал конечный целью о.Никона. А подвизался в «богатом» монастыре один монах – о.Герасим. Настоятель благословил и дал полномочную грамоту, что он не самозванец, а уполномочен собирать на скит деньги. Денег у скита никаких не было, и о.Никон отправился в это длинное путешествие, рассчитывая только на Божью помощь и свои связи. Ему предстояло проехать с Афона на Аляску добрых 10 000 миль, считая обратный путь, не имея ни гроша в кармане. Но о.Никон глубоко верил, что Господь ему поможет. И не был посрамлен в своем уповании. Проезжая через всю Америку на Аляску, он останавливался в городах, где знал, что имеются русские церкви, и нигде ему не отказывали устраивать сборы на скит. Так он достиг далекой Аляски и о.Еловый. Монастырь «Новый Валаам» оказался совсем небогатым и никому не мог помогать, а подвизался там только один инок - о.Герасим. Но у гостеприимного о.Герасима карульский отшельник прожил почти целый месяц, обретя близкого себе по духу афонского старца. Вернувшись через год на Афон, он подводит итог своим переживаниям: «…Теперь я чувствую себя больше монахом, чем когда выехал в путешествие. Меня совсем перестало тянуть в мирскую жизнь».
В архиве РПМА сохранилась подборка писем архимандрита Герасима и ответы монастыря. (К сожалению, какая-то часть афонских писем о.Герасима не сохранилась). Читать их очень поучительно. Здесь его исповедь. Его любящее сердце было раскрыто для многих. И хотя он стал широко известен в эмиграции, но мало кто откликнулся на его призывы о помощи... Он умер один, без учеников и последователей в канун Покрова Пресвятой Богородицы на руках своего помощника Евгения Санберг на о.Кодьяке. Последние перед праведной кончиной дни, разбитый параличем, он вынужден был покинуть тихое свое убежище от мира сего на о.Еловом.
Первое письмо на Афон с Аляски (Афоньяк) датировано 29 мартом 1929 года. Адресат у всех писем один – игумен Русского Свято-Пантелеимонова монастыря о.архимандрит Мисаил (Сапегин). Обращаясь к нему о.Герасим пишет: «Я здесь за Вашими святыми молитвами жив и здоров. Прошлое лето, по назначению владыки занимал приход в Ванкувере (Канада). Но жители Аляски из нескольких селений просили владыку вернуть меня к ним обратно. Я согласился на просьбы людей и вот теперь снова живу на старом месте». И далее о.Герасим дает характеристику прихожан Ванкуверского прихода. «Русские люди, проживающие в Канаде, все почти беженцы. Живут ужасно недружно и все за что-то ссорятся. Жить среди них очень и очень тяжело. Почти все они люди интеллигентные, но в деле веры православной они не лучше моих алеутов. Даже один генерал спросил меня: «А что такое сан игумена? Он что тоже архиерей?». Удивляться нечему, так как наша либеральная интеллигенция в церковь не ходила, и от духовенства была далеко. Теперь они только на чужбине поняли в изгнании, что такое была в России Церковь Православная. Да и то не все. Другие совсем не разбираются ни в чем и ничего не понимают. Мне было грустно слышать от своих русских ученых людей разные нелепости.
Я помню жил в Туле, к нам ходило молиться на подворье Покровское множество людей и, конечно, все они были из простых, трудовых. Но многие из них так прекрасно знали службу православной церкви, что иеромонах не мог пропустить ни одного слова в акафисте или панихиде, или же в молебне. А наши ученые гордецы даже не знают самого простого в нашей службе. Пишу потому, что мне пришлось жить среди русской ученой знати, которая ничего не знает в канонах русской православной церкви. Многие из них еще все не могут забыть своих титулов и знатности рода, хотя все живут в бедности и великой нужде. Я устал за короткое время жить с ними и с великой радостью вернулся в холодную Аляску. Мои прихожане с радостью и со слезами приняли меня. И вот я снова живу среди своих бедных и всеми забытых алеутов»... В ответном письме с Афона, поздравляя о.Герасима с возведением в сан архимандрита, игумен Мисаил благословил выслать заказной бандеролью несколько бумажных икон для будущей часовни в Честь иконы Калужской Б.М. которую задумал Герасим.
В июле 1929 года, благодаря «дорогих друзей иноков» за присланные иконы, отец Герасим вспоминает …прекрасный, тихий Афон с Его дивными обителями, сетует, что нет больше паломников из России. И делиться с афонцами горестными вестями из родной Тихоновой пустыни. «Обитель разорена и мощи замурованы. Колокола давно сняты и кресты с церквей. Оптина тоже разорена и монастырь о.Амвросия – Шамордино. Иноки живут в нищете кто где. Многие работают по деревням из-за куска хлеба… в Пасхальную ночь храмы переполнены народом. В Москве в Храме Христа Спасителя не было места, и люди стояли на улице и горячо молились».
Отец Герасим поддерживал переписку с последним настоятелем Тихоновой пустыни иеромонахом о.Ионою (Бронниковым) до его кончины. После своего изгнания из обители он уехал в Сибирь, где прожил 8 лет. Вернувшись, посетил свою любимую Тихонову пустынь «разоренную и поруганную» и стал служить («со слезами и даже рыдал») в приходской церкви «Трех святителей» рядом с закрытой обителью. «Дорогой мой, – пишет о.Иона, – тебе издали живущему жаль нашей святой обители, ты плачешь о ней. А я-то живу возле нея, вижу ея церкви, колокольню, ограду и порою сижу и пою: «Седе Адам прямо Рая» и проливаю слезы». («Но теперь о.Иона в обители Небесной после пережитых страшных годов», –из письма о.Герасима).
В конце письма от 14 июля 1929 года о.Герасим с горечью пишет: «Всё печальное идет с нашей, еще так недавно бывшей Святой Руси… Но и у нас тоже не важно в Миссии... Здесь многие батюшки, напившись кофею, совершают литургию. Многие посещают танцевальные вечера и спокойно пляшут бесовские танцы – развратный факс-трот и чарльстон. Ведь вот до чего мы дожили, до каких мрачных времен… Я живу далеко, да и то среди бедняков».
Прося игумена Мисаила помолиться о его алеутской пастве, посылает 5 долларов, обещает осенью собрать еще, «если только люди что-то заработают... Остаюсь навсегда, на всю свою жизнь любящим земной удел Царицы Небесной и Ея насельников иноков», – завершает он свое письмо. (Характерна приписка в конце письма: «Номер американской бумажки… На всякий случай. А то один раз послал 10 долларов на имя о.Митрофана, а мое письмо потерялось»).
Завершает подборку афонских писем с Аляски письмо от 20 января 1931 года. Поздравляя архимандрита Мисаила с 25- летием игуменства, он пишет: «Тридцать четыре года Вы живете на Афоне на страже Св.Православия и светите грешному миру в это страшное маловерующее время… Времена лютые мы переживаем, и мир все больше и больше разлагается духовно и нравственно. В России ещё идет страшное гонение на все религии, и церкви православные разрушаются. Я вот только что получил письмо от одного протоиерея, когда-то служившего на Аляске. Письмо грустное, которое без слез читать невозможно. «Что написать Вам о себе? – пишет батюшка, – пока ничего ни нового, ни радостного. Все мысли сосредоточены на куске черного хлеба. Белый видим только во сне. Живем в бедности, в нужде, холоде, в скорби, лишениях, болезнях, живем грустно, одиноко»… Бедные! Бедные люди! И их Голгофа длится вот уже 14 лет. Помоги им, Господи, переносить всё терпеливо. Речь в письме идет об о.Тихоне Шаламове. (Служение о.Тихона в Американской православной миссии на Аляске началось в 1893 году, где он стал настоятелем местного храма на о.Кодьяк). Узнав, о бедственном положении священника из Вологды о.Герасим обратился к своей бывшей Ванкуверской пастве с просьбой о помощи старому, слепому священнику в России и сам первый высылает из собранной церковной кружки 5 долларов. Писатель Варлаам Шаламов в книге «Четвертая Вологда» так рассказывает об этом: «Вместо писем, вместо известий от старых знакомых с о.Кодьяк из Аляски вдруг пришел чек на 5 долларов, чек на имя мамы. Вскоре пришло и письмо. На о.Кодьяк был монастырь... Вот эти 5 долларов и были собраны среди обращенных алеутов на Кодьяке. Доллара, если его тратить на муку, хватает очень надолго. Родители мои воскресли». Всего Шаламовы получили из Америки 83 доллара, которые были собраны о. Герасимом. «Зачем я все это записываю? – спрашивает писатель. – Записываю просто так, чтобы поблагодарить давно умершего монаха и всех людей, с которых он собирал деньги… Я не верящий в загробную жизнь, не хочу оставаться в долгу перед этим неизвестным монахом».
Инок, нестяжатель среди бедных алеутов, щедро делился скромными подаяниями из церковной кружки. Недаром к этому, «богатому» Божией милостью настоятелю «Нового Валаама» стремился попасть из суровой афонской Карули о.Никон. Примером о.Герасиму всегда служили афонские иноки нестяжатели. В 1961 году, узнав о кончине настоятеля Благовещенской келии иеросхимонаха Нестора, он служит панихиду и вспоминает его предшественника знаменитого афонского старца Парфения (Гвоздева). По 30 писем в день от российских бедняков приходило в эту афонскую обитель. «Не забывайте бедных и помните, что дающему Господь воздаст вдвое», – наставлял о.Парфений. Вот этому завету всегда был верен о.Герасим.
Живя и служа на о.Еловом по уставу афонской пустыни с ним и чудеса происходили как на Афоне. Вот его свидетельство: «Успение. Никого сегодня нет. В 2 часа ночи спустился на берег моря, где для себя поймал громадную рыбу. Да принес домой – богатый. Да и нашел 3 подберезовика, несколько рыжиков». Читая это свидетельство, невольно переносишься к свидетельствам из Афонской летописи Пантелеимонова монастыря на Афоне, когда монаху удалось доставить к престольному празднику огромную рыбу-мечь...
«Да, всего повидал я за эти годы на Аляске. Но, теперь пора собираться «домой». Пора. Но как трудно оставлять свою возлюбленную пустыньку!».
Трудно представить современному человеку, как можно в таком возрасте жить на суровом острове, в полном одиночестве, где нельзя было рассчитывать на медицинскую помощь или просто найти нужные медикаменты. Старец Герасим в своем уединении жил по афонскому уставу. И ответ мы находим в «Русском Афонском отечнике» в жизнеописании Карульского друга старца Герасима – отца Никона Штрадмана: «Пост и молитва так угодны Богу и столь необходимы людям, что Господь продлевает дни своих служителей, нарушая этим законы природы».
Институт Русского Афона