опальный патриарх

Никон был сыном простого крестьянина Нижегородской губернии, но его гениальная натура наложила отпечаток и на историю Церкви, и на историю России.
 Разоренная Смутой почти до основания Россия именно в этот период стала одной из ведущих держав мира. Она стала богаче, чем до разрухи, укрепилось благочестие, это был один из периодов в российской истории, когда быть русским означало быть православным.
 И во всем, что содействовало национальному возрождению, Никон играл громадную, если не решающую роль. Особенно велика она была в деле укрепления российской государственности, в том числе в деле воссоединения России и Украины.
 Однако до сих пор довлеет негативное восприятие образа Патриарха, исправно работают штампы, созданные в свое время. А между тем хорошо известно, штампы – страшная сила.
 Есть историки, которые доказывают, что царь Иван Грозный не убивал своего сына и что это выдумка князя Курбского. Но этих историков мало кто читал, а картину Репина видел почти каждый, поэтому если сегодня убедительно доказать, что царевич умер от болезни, то вряд ли, и через 300 лет в общественном сознании останется как раз эта версия.
 Именно так, по-видимому, произошло и с историей раскола и ролью Патриарха Никона в расколе.
 Вся вина за эту трагедию легла в массовом сознании на Патриарха Никона. Каждый старовер с малых лет усваивает, что Патриарх Никон – их враг.
 Такой подход сыграл свою отрицательную роль по созданию образа Патриарха и сформировал весьма уважительное отношение к старообрядцам. Во-первых, вызывает уважение их аскетический жизненный уклад, честность, многие другие, присущие в массе только им, душевные качества. Стоит только вспомнить, например, как вся страна горячо обсуждала публикации в «Комсомольской правде» о семье Лыковых, многие поколения которых жили в глухой тайге во имя сохранения веры. А взять предка старообрядца Саввы Тимофеевича Морозова, известного промышленника и мецената, создавшего себе состояние, исключительно честным делом и доверием.
 И второй момент. У нас всегда сочувствовали обиженным. К сожалению, к основным обидчикам старообрядцев, заставивших их уйти в леса, в тайгу, жертвовать жизнью за веру, причисляют Патриарха Никона.
 Ошибочность того, что вина за трагедию раскола целиком возложена на Патриарха Никона, многократно доказана многими авторами. Вначале зарубежными, а затем и русскими.
 Сотни книг сегодня свидетельствуют: если Патриарх и вынужден был поступать резко, то на это были свои причины. Однако он не был инициатором исправления книг, и не он повинен в преследованиях и казнях старообрядцев.
 Из истории известно, что Патриарха Никона и староверов осудил один и тот же церковный Собор 1666 года, на который в качестве судей были приглашены не вполне легитимные восточные патриархи. Но Собор, нанятый царем, основываясь на лживых доказательствах платного агента Ватикана Паисия Лигарида, отлучил от церкви староверов и изверг из сана Никона. Однако Собор русских иерархов не хотел отлучать от церкви ни Никона, ни его противников. И все же отлучение произошло, а за ним неизбежно последовало их преследование.
 Удивительный парадокс – сегодня Православие в России базируется на реформаторских идеях Патриарха Никона, многие называют нас «никонианами», и это нисколько не мешает нам же не признавать, не почитать, не поминать на службах Патриарха, сыгравшего огромную роль в государственном и церковном строительстве.
Вспомним только одно – воссоединение России с Украиной. Еще в 1621 году, при гетмане Сагайдачном, малороссийские казаки просили Михаила Федоровича взять их «под свою руку». Но царь на это не решился, ибо это привело бы к войне с Польшей, на которую неокрепшей Руси было трудно отважиться. В еще более категоричной форме, вплоть до угрозы уйти под защиту другой страны, неоднократно обращался к новому царю Алексею Михайловичу новый гетман Богдан Хмельницкий, но тот колебался. Наконец Богдан обратился прямо к Патриарху, и все быстро решилось: в 1654 году два великих славянских народа, исповедующих единую веру, стали единым народом.
 Всю жизнь Патриарх готов был отдавать все свои силы для выполнения особого, божественного предназначения России. Он помнил откровение инока Филофея, жившего более чем за сто лет до него: «Москва есть Третий Рим, а Четвертому не быти». Русь должна стать последней хранительницей Православия, приняв эстафету от апостолов Христовых и от Византии!..
 Что касается исправления церковных книг, то искаженные за несколько столетий многократного переписывания, они потребовали тщательной корректировки и редакции. Этим вопросом озаботились еще в 1513 году, при великом князе Василии Третьем. И, тем не менее, почему-то Патриарху Никону общественное мнение приписывает решающую роль в инициировании и проведении церковной реформы. Спору нет, вклад Патриарха в церковное строительство огромен, но с историей скандала следует разобраться более обстоятельно.
 При открытии мощей Саввы Сторожевского, Звенигородского чудотворца, Никон внушил царю мысль перенести в Московский Успенский собор мощи трех святителей московских - мучеников за христианскую правду и за свое Отечество, но неправедно гонимых государственной властью, а именно: митрополита Филиппа и патриархов Иова и Ермогена. Проект был принят и осуществлен. В частности, на Соловки, в начале 1652 г. царь отправил за мощами митрополита Филиппа самого новгородского митрополита Никона.
 С присущей Патриарху энергией и размахом он приступил к осуществлению церковной реформы. К этому были объективные основания: требования восточных патриархов, которые нельзя было игнорировать, а также, и это, может быть, самое главное, – энергичное стремление к реформам самого царя.
 К сожалению, церковные порядки середины XVII в. вызывали немало нареканий как у мирян, так и среди самого духовенства. Среди священников нередким было пьянство. Что касается, собственно церковного богослужебного чина, то здесь было много нелепого. Взять, к примеру, многогласие, когда в целях сокращения церковной службы в храме одновременно читали Евангелие, пели и произносили ектении или возгласы. Шум, гам стоял на службах. Увеличением продолжительности богослужения, последовавшим за введением единогласия, были недовольны многие. Есть еще один нюанс, помимо многогласия, до реформы господствовало еще и хомовое пение, при котором слова растягивались до бессмыслия, с переменою в них ударений и с прибавлением новых гласных. После богослужение стало кардинально иным, более понятным, более красивым.
 Здесь надо отметить следующее. В XVII веке наша церковь не была вполне самостоятельной. «Старшие сестры», а именно церкви Константинопольская, Иерусалимская, Антиохийская и Александрийская, не имеющие в то время уже приходов на своей родине, претендовали на роль не столько советчиков, сколько руководителей в деле церковного строительства в России. Показателен пример с иерусалимским патриархом Паисием, упрекнувшим в 1649 году московскую Церковь в разных нововведениях, которых нет в греческой Церкви. Особенно стал порицать двуперстное сложение при крестном знамении. Царь Алексей Михайлович очень встревожился этими замечаниями особенно когда другие греческие духовные особы также делали замечания о несходстве русских церковных обрядов с греческими, а на Афоне монахи даже сожгли богослужебные книги московской печати, как противные православному чину богослужения.
 В 1654 году Патриарх Никон созвал Собор и предложил на соборное рассмотрение вновь исправленный Служебник. Собор рассматривал его внимательно и признал книгу исправленным верно и достойным напечатания. При этом патриарх Макарий торжественно возвысил голос в защиту троеперстия, как принятого по преданию изначала веры от св. апостолов, св. отец и семи соборов. Собор и это принял. Не дали согласия только немногие, в том числе Павел, епископ Коломенский .
 В апреле 1656 года святейший Патриарх Никон созвал новый Собор для рассмотрения исправленных книг. Собор одобрил представленные ему книги и велел вводить их по всем церквам вместо старых, наполненных ошибками. Таким образом, именно восточные иерархи настаивали на исправлениях церковных книг. Патриарх же решал эти вопросы только соборно. Однако распространенным обвинением является то, что Патриарх «самочинно», без совета со священнослужителями, взялся за осуществление реформы.
 Известен следующий эпизод. Царь Алексей весьма чтил бывшего тогда впервые в Москве патриарха Антиохийского Макария.
 Однажды царь узнал (уже по отъезде Макария), что Никон в канун Богоявления не слушал совета Макария и освящал воду только 1 раз. По греческому уставу необходимо было освятить воду дважды. Царь пришел к Никону и стал бранить его по тогдашнему обычаю грубо и нецензурно. Никон упрекнул царя, что он не имеет права бесчестить своего духовного отца. А Царь - ему: «Не ты мне духовный отец, а Макарий Антиохийский», и велел вернуть Макария с дороги обратно в Москву.
 Далее приведу полностью цитату из интервью с Главой Русской Православной Старообрядческой Церкви митрополитом Андрианом (Четверговым) печатному изданию «Газета» 26.03.2004 г.: «Характерный эпизод произошел в самом начале церковных реформ. В кремлевском соборе вместе вели службу русские иерархи и греческие. Затем начался крестный ход. Русские пошли вокруг храма направо, посолонь, то есть по солнцу. Так на Руси ходили всегда - вслед за Солнцем-Христом. Греки же пошли налево. Два крестных хода сошлись за алтарями, как говорится, лоб в лоб, и кто-то должен был уступить. С одной стороны - русский царь, патриарх, весь сонм духовенства и мирян. С другой - приехавшие за милостыней в Москву греческие архиереи. И в этот момент царь Алексей Михайлович дает команду русскому крестному ходу разворачиваться и идти назад. Отсюда и дальнейшие многочисленные отступления повелись».
 В приведенной цитате отчетливо видно, что не Патриарх дал команду развернуть крестный ход, а царь Алексей Михайлович.
 Другой вывод напрашивается сам собой: несовместимость обрядов неизбежно требовала разрешения главного вопроса - стать ли Русской Церкви изолированной от восточных церквей, а также от церквей малороссийских. Пойти на это было не в интересах государства ни с церковной, ни с государственной точки зрения. За церковную реформу, против многогласия и других нарушений канонов, за понятное богослужение выступал кружок «ревнителей благочестия», сложившийся вокруг царского духовника Стефана Бонифатьева.
 В 1636 году девять нижегородских протопопов и священников, возглавляемых Нероновым, подают патриарху Иоасафу (1634— 1641), преемнику Филарета, «память» (доклад), в котором дают весьма печальную картину русских церковных нравов и просят принять срочные меры для поднятия благочестия и спасения находящегося в опасности Православия.
 Их возмущало, что среди духовных лиц процветают лень и пьянство, что в монастырях, «любя серебро и злато, и украшения келейные, и одежды великолепные, ведут жизнь разгульную и развратную».
 Помимо Стефана Бонифатьева в узкий круг «ревнителей благочестия» входили будущий патриарх и реформатор Церкви недавно представленный царю Бонифатьевым игумен Кожеозерского монастыря Никон и будущий его заклятый враг, вождь раскола протопоп Аввакум, а также Федор Ртищев, протопоп Казанского собора в Москве Иоанн Неронов, Юрьевский протопоп Аввакум. Первыми «справщиками» оказались Неронов и Бонифатьев.
 Но для исправления ошибок в церковных книгах нужно было знать греческий язык. Ни Неронов, ни Бонифатьев языка не знали, а привлекать инородцев к исправлению книг считали грехом.
 Что касается инициатора церковной реформы Стефана Бонифатьева, то ему даже удалось, умело маневрируя между царем, Патриархом и его противниками, создать мнение, что именно он и является защитником старой веры.
 «Ревнители» ввели в своих храмах единогласие и, пользуясь дружбой с царем Алексеем Михайловичем, добились нескольких царских указов об исправлении церковных недостатков. Их действия вызывали серьезное сопротивление со стороны высших иерархов, в особенности со стороны тогдашнего патриарха Иосифа. Однако повсюду уже растет религиозное напряжение, со всех сторон видны признаки нового, мощного религиозного движения. Интересно, что главные действующие лица реформаторского движения ХVII века, приведшего к трагическому расколу церкви, были выходцами практически из одних и тех же мест, а именно Нижегородского края, где проповедовал Неронов.
 Жизнь Никона, Неронова и другого главного вождя «ревнителей» - Аввакума, а также епископа Иллариона, одного из помощников Никона, странно переплеталась в их детские и молодые годы. Аввакум, Никон и Илларион были почти соседями, а Неронов и Никон были оба учениками старца Анания. Интересно, что Кузьма Минин, который сыграл вместе с князем Димитрием Пожарским решающую роль в изгнании поляков и окончании Смутного времени, был также выходцем из этих мест, к тому же однофамильцем (родственником?) Патриарха Никона.
 Все эти люди действительно ревновали (не просто же они называли себя «ревнителями»!) за Россию, ощущая свое особое предназначение в укреплении ее позиций как Третьего Рима. И в XVII веке идея богоизбранности России по-настоящему владела умами.
 «Ревнители» ощущали себя также вождями борьбы за веру, за спасение мира, причем как Неронов, так и Патриарх Никон. Отсюда их уверенность, граничившая с фанатизмом. Цельность, убежденность, неистовость были присущи как Патриарху Никону, так и его друзьям- ревнителям, впоследствии ставшим его идейными противниками.
 Разделение произошло сразу после избрания Никона Патриархом. Логических обоснований для разлада не было, ведь все «ревнители» до избрания Патриарха радели за церковную реформу.
 Возможно, сыграло свою роль недовольство тем, что Патриархом был избран Никон, а не Неронов и не Бонифатьев, в 1653 г. подававшие царю формальную жалобу на Никона. Дескать, «он любит сидеть высоко, ездить широко».
 Бывшие единомышленники упрекали Патриарха в излишней суровости. Посмотрите-ка, патриаршие люди забирают на улицах нетрезвых священнослужителей да сажают под замок. Вот такими ревнителями оказались на самом деле те, кто еще вчера ратовал за чистоту Православия.
 Трудно сегодня представить, чтобы Глава государства подошел с ножницами к депутату Государственной Думы и отстриг ему бороду. А Петр Первый именно так «не демократично» и поступал, стремясь интегрировать Россию в мировое сообщество. Ему общественное мнение почему-то такое самоуправство прощает, а вот Патриарху Никону его антиалкогольную кампанию – нет. Те же обвинения к Патриарху и в проведении книжной справы - резко, якобы тиранично он ее проводил. А между тем Патриарх отнесся к этому предприятию с огромным тщанием: послал в Грецию для приобретения старинных церковных книг монаха Арсения Суханова, образовал редакционную комиссию, консультировался с восточными патриархами и богословами.
 А сегодня старообрядцы обвиняют его в том, что справщики были неграмотны, что греческие образцы взяты не те. Да и вообще, почему Патриарх не подготовил квалифицированные кадры в неграмотной стране???
 Дорогие братья и сестры! Если и были промахи в действиях Патриарха Никона, то Господь его уже простил, так как прославил чудесами. А почему мы, некоторые люди православные, в том числе и староверы, уже три сотни лет не прощаем? Любому православному человеку понятно, что путь к преодолению трагических последствий раскола лежит через покаяние и прощение, через отказ от бессмысленных упреков.
 Дата 6 июня 2005 года для работы над ошибками к этому вполне подходит. Ведь у всех православных смысл молитвы «Отче наш» не отличается, хотя отдельные слова могут несколько разниться, но главное остается: «Остави нам долги наши, якоже и мы оставляем должником нашим».
  По-другому говоря, как мы прощаем, так и нам простится.