Заметки из красной зоны
Беда, как всегда, пришла неожиданно. Накануне праздника Казанской Божией Матери я уже не смог встать с постели. И жена в храм меня не пустила.
А на следующий день какая-то сильная слабость навалилась на меня. Через день температуры уже не было, но внезапно перестал ощущать запахи. А еще через день и ухаживающая за мной супруга свалилась с высокой температурой и кашлем. По всему было видно: модная хворь нас тоже не миновала.
По просьбе наших друзей приехал врач-пульмонолог, кандидат наук с сорокалетним стажем. Назначил лечение мне и супруге.
Целую неделю мы исправно делали друг другу уколы, пили лекарства. Со всех сторон наши многочисленные друзья давали советы, привозили продукты и лекарства. И если мне стараниями и заботой жены стало лучше, то ей лучше, к сожалению, не становилось.
Хорошо понимая, что все в руках Божиих, мы усилили молитвы, читали акафисты, каноны. Все мои знакомые священники в России и на Святой Горе Афон поминали нас в своих молитвах. Молились прихожане нашего Троицкого храма, наши друзья, знакомые и незнакомые люди. Моему другу Александру из Стокгольма удалось подать сорокоусты даже в Киево-Печерскую Лавру. Всем им, конечно, земной поклон.
Но как-то вечером после недели нашего безуспешного сражения с болезнью внезапно пришло твердое решение: «Надо ехать в больницу!»
И здесь, словно чудом, все сложилось наилучшим, как оказалось, образом. На следующий день утром мы попадаем в красную зону звенигородской больницы № 45. Она оказалась всего в получасе езды от нашего дома. Перед входом несколько машин скорой помощи, врачи и сестры в скафандрах, больные в креслах или на носилках. Так, наверное, выглядел военный госпиталь во время войны.
«Что же Вы так жену запустили?» — обращаясь ко мне, говорит высокий молодой врач. Это был Заур Цоколаев — заведующий седьмым инфекционным отделением. В ответ я только пожал плечами. «Гарантий не даем, но сделаем все возможное», — продолжил он.
Мне как-то сразу понравился этот красивый осетин. И дальнейшие события подтвердили это. За внешней суровостью в этом человеке сквозила острая боль и обеспокоенность за страдающих больных людей.
Я пробыл в больнице семь дней и часто в коридоре слышал голос доктора Цоколаева, который буквально заставлял выздоравливающих людей двигаться. Это, оказывается, одно из условий вентиляции легких, пораженных ковидом. Супруге постоянно хотелось лежать, но командный, где-то даже грубоватый голос врача заставлял понемногу и ее двигаться. И мы ходили с ней по длинному коридору. Сначала совсем понемногу. Конечно, это была не прогулка по аллее парка, но все же движение.
Приветливые и добрые лица врачей и медсестер помогали нам бороться с навалившимся внезапно унынием. Это, как оказалось, тоже один из симптомов этой хвори.
Во время прогулок невольно заглядываешь в открытые двери палат. Все больные в основном лежачие. Кто-то в кислородной маске, а кто-то уже пришел в себя и молча лежит в забытьи. Некоторые спят, лежа на животе, это тоже одно из непременных условий, чтобы освобождать легкие. Кто-то уже бодро прохаживается по коридору. Невольную улыбку у меня вызывал молодой человек с двумя наполненными водой бутылками. Он энергично махал ими как гантелями, поднимал их вверх и опускал вниз. За него теперь наверняка можно было не безпокоиться.
Здесь, в красной зоне, у больных ковидом горе и радость — совсем рядом. «Сегодня ночью умерла бабушка в палате напротив», — рассказывает мне по телефону жена. Пожилых людей в больнице, конечно, больше. Молодых всего несколько человек. А один молодой парень не хотел двигаться и почти ничего не ел. Через несколько дней его не стало.
Поднимаемся с врачом в лифте. Молодой санитар в коляске везет пациента после компьютерной томографии. «Сколько вам лет, молодой человек?» — обращаясь к нему, спрашивает Заур. «Столько на свете не живут, — отвечает, с трудом переводя дыхание, больной. — Мне скоро семьдесят!» Коляску выкатили на этаже реанимации. «Судя по дыханию, этот человек уже собрался в мир иной», — грустно говорит Заур. Таковы реалии работы врача, который часто видит и выздоровление, и смерть пациентов.
В больнице идет молчаливое героическое сражение, главная цель которого — спасти как можно больше жизней.
Когда, в какое время этот энергичный человек доктор Цоколаев отдыхает, мне неизвестно. Но я видел, что он был на своем посту и в субботу, и в воскресенье.
Врачи в этом отделении, и это было видно невооруженным глазом, всегда находятся в постоянном напряжении. Я за свою жизнь не раз побывал в больницах, и мне есть с чем сравнивать. Здесь, как, наверное, и в других больницах, не на словах, а на деле идет постоянная борьба за жизнь.
Перед выпиской из больницы мы разговорились с Зауром Цоколаевым. Он родом из Северной Осетии. На врача пошел учиться осознанно. Мечтал об этом с самого детства. Закончив Северо-Осетинскую государственную медицинскую академию, продолжил учебу в Москве и получил второе высшее образование. Работал в поликлиниках Москвы и частных медицинских центрах.
Когда началась эпидемия коронавируса, он сознательно и добровольно пришел в эту область медицины. «В борьбе с коронавирусом на первых порах мы не знали, какая участь и судьба ждет нас, — рассказывает Заур. — Конечно, шли сюда с опаской, скрывать не буду. Но нужно было помогать людям. Когда я только пришел, на все отделение был всего один врач, и мне удалось перетянуть сюда своих друзей, с которыми я трудился в других местах. У нас теперь своя команда. Это врачи, медсестры, санитары. Так сформировалось седьмое инфекционное отделение. Мы всегда работаем в команде, без выходных. Как говорится, светя другим, сгораем сами.
У нас штат подобран до такой степени, что мы сейчас считаемся все врачами-инфекционистами. Но к нам приходят в основном с полиорганной патологией, поэтому у меня в штате врачи-эндокринологи, гинекологи, хирурги, инфекционисты, терапевты и кардиологи. Люди к нам поступают тяжелые, к сожалению, многие из них недообследованы: у кого сахарный диабет, у кого проблемы с сердечно-сосудистой системой, у кого проблемы с ожирением, у кого проблемы с ногами — с венами, поэтому команда собрана мультидисциплинарная, в которой много разных специалистов, но цель у нас одна — лечить всех коронавирусных пациентов, разные проявления и осложнения этой инфекции.
Основной наш костяк — это врачи-терапевты, Субботина Елена Викторовна, врач-инфекционист Четиев Реваз Нодарович, аллерголог-иммунолог Томаев Урузмаг Майрбекович, врач-хирург Купеев Алан Эльбрусович, врач-эндокринолог Матвеева Валерия Сергеевна, врач-гинеколог Мартынчук Альбина Маратовна и многие другие».
— В любой профессии есть примеры и удачного исхода, и неудач, — продолжил наш разговор доктор Цоколаев, — на сегодняшний день наше отделение считается лучшим в Подмосковье. Наш Клинический центр восстановительной медицины и реабилитации является одним из самых больших стационаров Московской области. У нас более 630 коек, которые занимаются ковидной патологией. Есть пульмонологический центр, и самых тяжелых со всего Подмосковья свозят к нам.
Мы являемся одним из самых больших отделений — 115 коек. Наша больница выписала около двадцати тысяч пациентов. Смертность, конечно же, присутствует. Иногда несмотря на все наши старания болезнь берет свое или проявляются другие болезни и осложнения других заболеваний, с которыми к нам поступает пациент. Но процент смертности у нас очень низок — именно в нашем отделении, несмотря ни на что. У меня много пациентов, которых мы наблюдаем с начала пандемии, некоторые с поражением 96–98 процентов живут уже больше года, потихонечку восстанавливаются.
В прошлом, 2020 году, в октябре, был такой наплыв, что наш стационар за неделю заполнился, и это заполнение было за счет седьмого инфекционного отделения. Мы неделю не выходили из больницы. Принимали пациентов, одновременно увеличивая выписку на долечивание в поликлинических условиях. Наша основная задача — стабилизировать пациента, и мы выписываем его домой уже на долечивание после стационарного этапа лечения. Наплыв в самые сложные времена в моем отделении был по 115 человек. И мы с такой нагрузкой справлялись. В июле 2021 года я был заведующим двух инфекций: седьмой и восьмой, в моем отделении было больше 165 человек на двух этажах. И все же мы справлялись с этим потоком больных. В день мы выписывали по 30 человек и принимали такое же количество новых пациентов. И это только в моем отделении. А больница выписывала около ста человек и принимала примерно такое же количество.
Иногда пациенты не понимают, что лекарственное обеспечение бывает, как помягче сказать, не всегда на высоте. Многие пациенты с несколькими заболеваниями, их мы можем держать в стабильном состоянии, но у каждого пациента свои лекарства, которые он привык принимать. Все прекрасно понимают, что во всех больницах есть дефицит лекарств в связи с общей ситуацией в Москве. Когда же мы обращаемся к родственникам с этим вопросом, некоторые из них это воспринимают в штыки.
Хотелось бы до всех донести, чтобы все понимали: в настоящее время тяжелая ситуация не только в стране, но и в мире. И врачам нужно помогать хотя бы чуть-чуть лекарственным обеспечением.
На сегодняшний день у нас есть ощущение, что эту болезнь мы изучили почти полностью. Если население проявит бдительность, сознательность, будет прививаться, придерживаться рекомендаций, то, я думаю, мы эту болезнь поборем в течение 2022 года. Она перейдет из особо опасных в обычные ОРВИ или какие-то вирусные заболевания».
— Они же были, эти инфекции, наверное, и раньше?
— Я думаю, они были раньше. На сегодняшний день что могу сказать про коронавирусную инфекцию. Коронавирус — это хорошо забытое старое или придуманное новое что-то. Сейчас большинство врачей с этой инфекцией уже достаточно успешно борется. И единственная причина значительной смертности бывает только из-за того, что люди в большинстве своем недообследованные. Многие попадают с сопутствующей патологией, о которой они годами ничего не знали, а коронавирус выявил эти осложнения и на фоне тех же болезней ухудшил состояние больного. Поэтому смертность такая высокая.
— Скрывать тут нечего. Наша официальная государственная медицина находится не в самом лучшем состоянии. А что вы можете сказать о частной медицине?
— Как Вам сказать? Я и в государственной, и в частной медицине поработал. Я бы все-таки был сторонником частной медицины в том плане, что когда свое здоровье пациенты ценят, они идут на обследование. Я понимаю, что часто в государственной поликлинике трудно полное обследование быстро получить. Но кто ценит свое здоровье, тот ходит и в частные клиники. Поэтому равноценна и частная, и государственная медицина.
Есть одно «но». Когда в частную человек обращается, он более заинтересован в решении своих проблем, а государственную медицину пациенты считают бесплатной и к нам относятся как к обслуживающему звену. На моей памяти немало случаев, когда нас считают обслуживающим персоналом. Но все-таки мы не продавцы в магазине, мы не менеджеры, которые торгуют здоровьем или еще чем-то.
Мы врачи, которые занимаются лечением ваших болезней. Вот приблизительно так. По большому счету в частную клинику люди обращаются заинтересованные, а в государственную большинство попадают при острых угрожающих жизни ситуациях. А так опыта и в государственной, и в частной медицине очень много.
Но я бы был все-таки сторонником государственного и частного партнёрства. Важно, чтобы люди понимали, что они платят за свое здоровье, за свою жизнь, и чтобы не относились к государственной медицине с потребительской стороны.
— Да, но, к сожалению, у нас в стране очень много бедных людей, у которых нет возможности обращаться к частной медицине.
— Я согласен с этим утверждением, но также у нас в стране есть много людей, которые по своему же желанию не имеют полисов, также много мигрантов, которым законом дано право на бесплатное лечение. Но любой гражданин Российской Федерации за рубежом без страховки не обслуживается или же обслуживается с острой патологией буквально три дня, а потом его просто выписывают. На сегодняшний день мы сталкиваемся с одной большой проблемой: даже у некоторых граждан Российской Федерации нет полисов, нет документов, удостоверяющих личность, и вот с такими иногда бывает тяжело работать.
Все равно, что бы мы ни говорили, люди должны ценить труд врача, и за каждую медицинскую манипуляцию, которую мы выполняем, кто-то должен платить. Если человек не оформляет медицинский полис, если он никогда на белую зарплату не работал, то, к сожалению, с такими бывает тяжело, но все равно мы оказываем помощь. Помогаем даже и не гражданам Российской Федерации.
— Я хотел бы в заключение поблагодарить Вас за то, что Вы спасли жизнь еще одного человека — моей жены.
— Не за что. Это Вам большое спасибо за то, что с пониманием отнеслись. Я думаю, больше мы с Вами не встретимся.
— В больнице, надеюсь, что нет. Желаю Вам успехов в Вашей благородной и самоотверженной деятельности.
На прощание я подарил доктору Цоколаеву образ Божией Матери «Скоропослушница», который я привез со Святой Горы Афон, где прикладывал его в монастыре Дохиар к чудотворной иконе, почитаемой во всем православном мире.
Дома я открыл страничку доктора Цоколаева в инстаграме и прочитал: «Вот и пришла моя очередь послужить Родине! Берегите себя, чтобы мне не пришлось вас спасать! Всем врачам на передовой, респект, ребята. С нами Бог!»
Я увозил жену из красной зоны звенигородской больницы и мысленно пожелал, чтобы никто здесь больше не умирал. Этот островок спасения и его спасатели, простые скромные и поистине героические люди навсегда останутся в нашей памяти.
А Заур, как оказалось, недавно крестился. И получил святое имя — Николай! Чудны дела твои, Господи!
Помолимся, братья и сестры, об их здравии. Храни их всех, Господь!
И еще большая просьба к вам, дорогие читатели: 13 декабря от ковида скончалась р.б. Ирина, мама моего зятя. Прошу ваших святых молитв о ее упокоении.
Андрей ПЕЧЕРСКИЙ