Под благодатным покровом

— В студии Православного радио Санкт-Петербурга Георгий Шишков, организатор крестных ходов с иконой Пресвятой Богородицы, именуемой «Умиление» Серафимо-Дивеевская, Локотская. Эта икона чудотворная, мироточивая, уже второй месяц пребывает в нашем городе.

В 1998 году, 2 ноября, эта икона стала проявлять себя дивным мироточением, на Брянщине — в поселке Локоть. И с тех пор Матерь Божия проходит с нами тропочками Святой Руси. Воистину, когда стоишь перед этой иконой, чувствуешь дух мира, умиротворения, и в душе присутствует тихая пасхальная радость.

Нам дорого все, что связано с православной душой человека, как для него открывается Бог, как Господь призывает к себе своих соработников, сотрудников на ниву Божию, потому, Георгий, расскажите, пожалуйста, немного о себе.

— Мой жизненный путь мало чем отличается от жизненного пути любого советского человека. Почему я произношу это слово советский, хотя я и являюсь чисто русским человеком? Сейчас, когда уже нет Советского Союза, мы все равно еще остаемся людьми советскими по образованию и воспитанию. Как любой советский человек, я проходил службу в рядах Советской Армии. Там вступил в партию, потому что безпартийному нельзя было продвигаться по служебной лестнице, а также в силу того, что я искренне верил во все это, ничего плохого не видел в заповедях строителей коммунизма. Ни одного плохого слова я там не находил. И сейчас, уже после того, как Советского Союза не стало, мы испытываем некую ностальгию по нему. Конечно, не молодежь, которая не знает того времени, а люди нашего возраста, а мне уже скоро 60. По чему ностальгия? Вовсе не по тем пустым прилавкам, не по каким-то диким запретам, а ностальгия из-за того, что советская власть при всех ее негативных сторонах, тем не менее, была нравственна, чего, к сожалению, не скажешь о современной власти. Потому что, к сожалению, многие ее представители не только безбожны, но еще и безнравственны. И вот ностальгия по тому, что мы эту нравственность во многом утратили.

После службы в армии я закончил финансово-экономический институт, и моя трудовая деятельность начиналась в аппарате правительства Курской области. Работал рядовым инженером, зарплаты маленькие: 120 рублей, потом старший инженер — 145 рублей. Появилась семья, дети. Денег хронически не хватало, возникла необходимость найти какой-то дополнительный заработок. В то время проводился набор на курсы экскурсоводов в Курское областное бюро путешествий и экскурсий, и я воспользовался этим. Очень благодарен Бюро путешествий и нисколько не жалею, что получил такой опыт: это грамотно поставленная речь, избавление от мусорных слов, специализация у меня была — «краеведение». В 90-е годы стали открываться храмы, монастыри, и заместитель директора Бюро Феликс Петрович Швырянский начал читать нам лекции по религиоведению, архитектуре, иконописи. Конечно, они были культурологические, но, тем не менее, в дальнейшей жизни они мне очень пригодились.

Сам я из семьи рабочих и служащих. Отец работал на шахте в городе Копейске Челябинской области. Кавалер шахтерской славы. Мама — учительница, преподаватель русского языка и литературы. Впоследствии семья переехала в город Курск, где я и родился. Разговоры о религии в нашей семье не звучали никогда. Они не были под запретом, но просто эта тема никому не была интересной, потому что отец был членом партии. Мама, хотя и была безпартийной, но в школах тема Бога была запретной, и у нас в доме никогда не было икон. Но в то же время не было и негатива по отношению к религии. Присутствие Бога в нашей семье ограничивалось только тем, что на Пасху соседка бабушка приносила нам кусочек кулича и крашеные яйца, и мы, плотно покушав мясных блюд, после этого ели яйца и кулич. К церкви я относился, как к музею этнографии, это был для меня, скажу откровенно, просто какой-то культурно-исторический пережиток. Не любопытство, не негатив, а я и Бог существовали параллельно друг другу.

Через Бюро путешествий и экскурсий начались мои первые шаги к Богу. Впоследствии, когда перестройка набрала свой темп и постепенно перешла в перестрелку, и все стало разваливаться, я перешел на станкостроительный завод. И вот однажды произошел такой случай. Я работал начальником отдела маркетинга, меня вызвал директор и сказал, что приезжает делегация из вышестоящей организации Росагрореммаш и среди них представитель французской фирмы «Matrot Franse». И он попросил меня уделить внимание этому иностранцу, вечером посадить на поезд, отправить обратно в Москву, что я и сделал. А перед этим я его повез по курским храмам, а затем в монастырь Коренная пустынь, где была обретена чудотворная икона Матери Божией «Знамение» Курская Коренная. Этот человек прекрасно знал русский язык, он меня внимательно слушал, задавал вопросы, и вечером, как мы и договаривались, я посадил его на поезд и отправил в Москву. На другой день он позвонил мне и предложил создать совместное русско-французское предприятие. Я стал его директором. Оказалось, что представитель французской фирмы по национальности серб, а по вероисповеданию — православный. Видимо, ему понравилось, что я его возил по храмам, и он счел, что мне можно доверять. Его звали Александр, мы проработали вместе много лет, объездили почти всю Россию — фирма занималась поставкой техники для посева, выращивания и уборки сахарной свеклы.

Это был мой первый учитель, и умнее, чем этот человек, в жизни мне еще никто не встречался. Александр проживал в Югославии, знал все европейские языки. Франция проводила в Югославии конкурс, он в нем участвовал, получил грант и закончил во Франции Сорбонну. А затем участвовал в аналогичном конкурсе в Англии и закончил в Англии «University technologic polytechnic». И этот человек сыграл главную роль в начале моего становления.

У него была очень интересная метода общения. Он никогда ничего не навязывал, только спрашивал, какое мое мнение по тому или иному вопросу. Они были самые разные: из истории, политики, этнографии; но все через призму православия. А эта тема была для меня совершенно неведомая, хотя я считал себя человеком образованным, все учебные заведения, от школы до института, окончил с отличием. Но вот на его вопросы я ответить не мог. И он мне сказал тогда: «Юра, я даже не понимаю, ты вообще русский человек? Ты совершенно не знаешь историю России. Я, серб, знаю о России больше, чем ты». И он меня уязвил. Для того, чтобы мне разговаривать с ним на одном языке, мне пришлось над собой очень много поработать. Конечно, для начала это был Соловьев, Ключевский, Карамзин, а затем — Хомяков, Карташев, писатели церковные. В разговоре со мной всегда упоминал Достоевского: говорил о том, что запад Достоевского не понимает, что он его извратил. И он всегда говорил о том, что Достоевский поставил такие вопросы, что если человек Запада на эти вопросы ответит, он тем самым себя убьет. Я никак не мог понять, о чем он говорит. И чтобы понять Александра, мне пришлось начать изучать творчество Достоевского. Должен сказать, что, в общем-то, все его произведения я осилил достаточно легко. А вот на «Бесах» я споткнулся. Я читал «Бесов» три месяца. Это было невыносимо, это была такая мука, что, прочитав две-три страницы, я засыпал над текстом, не в силах понять, о чем тут идет речь. Это был какой-то бред. А времени нет — дети маленькие. Для меня время было после двенадцати ночи. И вот «Бесов» Достоевского я читал три месяца, но последнюю треть книги прочитал за две ночи, практически не спал.

И вот, когда я прочитал «Бесов», как будто какая-то пелена спала с глаз, и мне стало страшно. Только тогда я понял, о чем мне говорил Александр. А он говорил о католицизме, протестантизме. Он говорил: «Юра, вы, русские, не понимаете, с кем вы имеете дело. Ведь люди Запада говорят одно, думают другое, подразумевают третье, а делают четвертое. Вы перед ними беззащитны. Это иезуиты. У вас, русских, настолько широкая душа, вы настолько открыты миру, вы настолько доверчивы. Так нельзя, потому что когда открываешь душу первому встречному, то вслед за этим следует удар ножом с проворотом». И тогда он еще мне говорил пророческие слова: «Запомни: все, что происходит в Югославии — это только лишь генеральная репетиция, а премьера будет у вас, в России, и для вас, для русских, давно уже приготовлены крылатые ракеты с надписью «Поздравляем с Пасхой». Сербия — это лишь полигон». И по прошествии лет я понимаю справедливость его слов, потому что все, что он говорил, мы пережили в Молдавии, на Украине, сейчас мы это переживаем в Белоруссии и прекрасно понимаем, что следующими на очереди будем мы.

Александр умер от остановки сердца, потому что новое сербское правительство продало Милошевича Гаагскому трибуналу за 20 миллионов долларов. Но эти деньги в Сербию так и не попали. А Милошевич после Гаагского трибунала из тюрьмы уже не вышел, как и другие патриоты-сербы. И когда мы последний раз с ним встречались и беседовали незадолго до его смерти, он сказал мне такие слова: «Да, я считаю свою миссию в России выполненной, потому что вижу, что ученик превзошел учителя». Конечно, мне было приятно это слышать, и в силу того, что я по своей природе человек очень деятельный и не могу сидеть и ждать, когда кто-то что-то за меня сделает, я стал читать серьезную духовную литературу и начал понимать, что очень важное значение имеет православная пресса.

Специально стал искать какое-нибудь православное издание, с которым бы я мог сотрудничать. Побывал в командировке в Москве, посетил многие редакции газет и журналов, но на сердце все это как-то не ложилось. И вот однажды на Курском вокзале среди «Спид-инфо» и прочего безобразия я вдруг увидел газету «Русь Державная». Образ Матери Божией, красным цветом, среди всей этой нечисти — просто это был для меня шок. Я подумал, Господи, как это здесь? Это же невозможно! И прочитав газету дома, я в следующий раз поехал в командировку в Москву уже с целью найти редакцию этой газеты и с нею познакомиться. Я думал увидеть светлое здание из стекла и бетона, но по указанному адресу находился храм иконы Матери Божией Тихвинской, где недавно еще размещался станкостроительный завод имени Серго Орджоникидзе. Завод только съехал, все было покрыто мазутом, усыпано железными опилками, покосившийся крест на маковке храма. Батюшка приютил здесь редакцию газеты «Русь Державная», и я увидел, что собой представляет редакция, сотрудники которой сидели в комнатке размером три на четыре, кабинет главного редактора размером полтора на полтора. И когда я все это увидел, мне сразу стало все понятно без слов. Я сказал: «Давайте я вам буду помогать, потому что вы одни не выживете». И вот по благословению теперь уже почившего схимитрополита Иувеналия в Курске был создан корпункт газеты «Русь Державная».

После смерти первого моего учителя серба Александра я стал окормляться у владыки Иувеналия. И это мой второй духовный учитель. Сам владыка Иувеналий — духовное чадо митрополита Вениамина Федченкова. Благодаря владыке Иувеналию мне удалось приобщиться через него к тому духу царских архиереев, которые знали Царя, и я сейчас с большой теплотой вспоминаю почившего владыку, потому что это был адамант, равного которому мне больше в жизни встретить не довелось.

Благодаря владыке Иувеналию и при поддержке газеты «Русь Державная» нам удалось тогда сделать очень многое. Имею в виду организацию крестных ходов: вокруг Курска; крестный ход Курск-Дивеево, дважды мы прошли весь путь пешком; крестный ход Москва-Минск-Киев и многие, многие другие события, которые вместились в этот краткий период. Здесь и приезд в Курск мироточивой иконы Царя-мученика — всего не перечислишь. А по упокоении владыки с газетой «Русь Державная» я продолжаю сотрудничать и сейчас.

Несколько слов о главном редакторе, моем друге — Андрее Николаевиче Печерском. Он сам — духовное чадо старца Кирилла (Павлова). Когда батюшка почил, Андрей стал окормляться у афонского старца отца Николая (Генералова). И вот на страницах «Руси Державной» присутствует этот дух старчества, который, к сожалению, мы во многом уже утратили. И, пользуясь случаем — этим эфиром, хочу передать православному Петербургу слова тоже почившего старца Ионы Одесского. Он говорил так: «Кто будет распространять газету «Русь Державная», тот получит пропуск в Царствие Небесное». И действительно, на мой взгляд, эта газета является одной из лучших православных газет России, поэтому хочу попросить православных Петербурга, конечно, у кого есть такая возможность, оформить на эту газету подписку. Православную прессу надо поддерживать. Иначе, мы же понимаем, чья пресса останется.

— Юрий Иванович, такой важный момент: таинство крещения Вы в детстве принимали или уже в сознательном возрасте?

— Как большинство советских людей меня крестили тайно. Мои родители даже и не знали об этом.

— То есть бабушки позаботились?

— Бабушек и дедушек уже не было в живых. Это сделала моя тетя. Она просто взяла меня в охапку, сходила, покрестила еще в младенчестве. Меня доставили домой, мама и не знала. Она была учительницей в школе, ушла утром на работу, вернулась вечером, а я уже крещеный.

— Видите, какая милость Божия! Видимо, здесь молитвенный покров батюшки преподобного Серафима Саровского над вашим городом — вы родились в его городе, и своими молитвами до сих пор он Вас и ведет.

— Да, и постепенно через газету «Русь Державная», с помощью владыки Иувеналия происходило воцерковление. Я вступил в православное братство, ходил на курсы. Потом я поступил в церковный хор. Помню, я был там из мужчин один-единственный.

— В каком храме?

— Это был Воскресенско-Ильинский храм, бывший книжный склад. И когда мы начали петь, не было еще ограждений, и мы, хористы, стояли как на обозрении. Все, кто приходил даже поставить свечку, всех нас видели. Храм был поблизости от правительства Курской области, и когда в него заходил кто-то из работающих там, они меня видели поющим в храме, и для них это был информационный шок.

И, конечно, я никогда не забуду, как я причащался в первый раз. Эта ситуация духовного гетто в которой мы жили в советский период, я думал, Боже мой, как же я буду исповедоваться? У меня и грехов-то никаких нет. Что же я буду придумывать? Но мое первое причастие состоялось на Рождество, из-за многолюдства была общая исповедь, и батюшка читал и грехи перечислял за нас. Когда я внимательно слушал этот перечень грехов, я не нашел ни одного, в котором был бы неповинен. Но зато эта первая общая исповедь помогла мне преодолеть барьер духовного гетто, и в следующий раз я готовился к исповеди уже вполне осознанно.

После того, как владыка Иувеналий ушел на покой, я познакомился с иеромонахом Вениамином, который впоследствии стал епископом, и до последнего времени мы окормлялись у владыки Вениамина. Моя первая встреча с ним состоялась в 2002 году, в Ахтырском храме. Ахтырский храм — это особое место, здесь у алтаря храма захоронена мама преподобного Серафима Саровского Агафья. Отец Вениамин был первым иеромонахом, который начал восстанавливать этот разрушенный храм. И в дальнейшем мой жизненный путь был тесно связан уже с ним. И до последнего времени, вплоть до упокоения владыки, я был помощником правящего архиерея Железногорской епархии владыки Вениамина. Царствие ему Небесное!

Сказано: «Поминайте наставников ваших». И этих трех наставников сегодня мне милостию Божией удалось помянуть. Царствие Божие им!

Дальше уже начался самостоятельный духовный путь.

В 2002 году я поехал в паломническую поездку в Локоть, взял с собой свою любимую икону Матери Божией Державную, которая замироточила. И мироточение продолжалось в течение почти целого года, по прошествии которого мне позвонили из редакции «Руси Державной» и попросили помочь в организации крестного хода из Курска в Дивеево. В том крестном ходе я был помощником, а затем, начиная с 2004 года, я являюсь руководителем крестных ходов, которые совершаются с иконой Матери Божией «Умиление» Локотской. В начале всероссийских, а теперь уже и международных.

Очень радостно вновь побывать в Санкт-Петербурге с этой иконой, очень доброе впечатление оставило и первое посещение северной столицы. По благословению владыки Варсонофия в 2019 году мы приняли участие в традиционном Александро-Невском крестном ходе по Невскому проспекту, и нашу икону «Умиление» несли самой первой.

Должен сказать жителям Петербурга: я побывал во многих городах России и в других странах. И то, что происходит здесь, в Петербурге, 12 сентября, такого больше нет нигде в России. На Украине еще есть, а в России — больше нигде. С крестным ходом в честь Александра Невского можно сравнить только Царский крестный ход на Ганину яму, но туда приезжают православные верующие, можно сказать, со всей страны, да и со всего мира. А вот то, что питерцам силами одного города, пусть и мегаполиса, удается совершать такой ежегодный крестный ход, это здорово! Молодцы!

— Давайте еще вспомним о том, что произошло и чудо, и событие — вышел документальный фильм «Радость всех радостей» — об иконе Матери Божией «Умиление» Локотской. Расскажите об этом.

— Этот фильм создавался трудно.

Конечно, все упиралось как всегда в отсутствие финансовых средств. Мы снимали его два с половиной года, и когда безвременно почил владыка Вениамин, мы просто все силы направили на то, чтобы как можно быстрее его завершить. И поэтому фильм вышел с посвящением: «Почившему епископу Железногорскому и Льговскому Вениамину». Премьерный показ этого фильма состоялся на телеканалах «Союз», «Спас», на телеканале «Санкт-Петербург». Сейчас его можно посмотреть в Ютубе, набрать в поисковике: фильм «Радость всех радостей».

— Царица Небесная пришла в наш город. Как хорошо быть под Материнским покровом! Помните, как в детстве мы защищены бываем у мамы, когда кто-то нас обидит, мы прибегаем, уткнемся к маме в руку, поплачем, уже легче, мама своей десницей слезы утрет. Так и Матушка Богородица своим Покровом утирает наши слезы, и раны душевные и телесные лечит.

Мы благодарим Вас, Георгий, что Вы нашли время приехать в наш город и прийти в студию «Православного радио». И, как всегда, Ваши пожелания нашим радиослушателям.

— Как-то к нам приехал игумен из молдавского Кицканского монастыря и задал нам такой вопрос: «Как вы считаете, почему Господь и Матерь Божия явили такое чудо именно в образе иконы Матери Божией «Умиление», а не в образе какой-нибудь другой иконы Богородицы?» Мы не нашлись, что ответить, в самом деле, икон Матери Божией превеликое множество. А он нам сказал: «Ну как же вы не понимаете? Ведь Спаситель говорил о том, что когда Он придет вновь на землю, застанет ли веру, ибо в последние времена люди станут такими злыми и завистливыми, что в них совершенно оскудеет любовь. И Матерь Божия в образе иконы «Умиление», прежде всего, учит любить, а любви нам всем так не хватает в нашем жестоком мире».

Поэтому приходите к Матери Божией, учитесь у Нее любви.