Итоги недавнего референдума в Приднестровье, в ходе которого абсолютное большинство жителей этой непризнанной республики высказалось за ее независимость и последующее присоединение к России, в интервью порталу «Интерфакс-Религия» прокомментировал епископ Тираспольский и Дубоссарский Юстиниан.
– Владыка, как бы Вы могли прокомментировать итоги прошедшего в Приднестровье референдума, в ходе которого 97% жителей региона высказались за присоединение к России?
– Мы должны признавать то самовыражение и волю народа, которые были нам представлены в ходе официального референдума. В Приднестровье во время голосования присутствовало очень много независимых наблюдателей, причем не только из России, но и из стран ближнего зарубежья, а также из Бельгии, Франции, чему я сам был свидетелем. Этих наблюдателей нельзя заподозрить в какой-либо ангажированности руководством Приднестровской республики либо в поиске здесь личной выгоды для себя. Поэтому объективности их суждений можно доверять. Сам я, не имея собственных наблюдателей на пунктах голосования, как епископ должен исходить из того, что все проходило нормально, и это заключение тем более гарантировано авторитетом международных наблюдателей. Церковь, естественно, выступает за то, чтобы знать волю своего народа. Я, конечно, не хотел бы упоминать здесь лозунг «Голос народа – голос Божий», поскольку ведь голос и мнение народа зачастую может быть разогрето и какими-то неразумными эмоциями. Однако всегда полезно узнать мнение людей, высказанное ими в спокойной обстановке. Другое дело, что, на мой взгляд, для нас итоги референдума никакой особой роли не сыграли - ни в одну, ни в другую сторону. Нельзя сказать, что референдум оказался для нас каким-то эпохальным событием, которое что-то должно изменить в нашей жизни. Являясь гражданами Приднестровья, я и мое духовенство не забываем, что мы в то же время являемся клириками Кишиневско-Молдавской митрополии, которая есть часть Московского патриархата.
– Можно ли сказать, что итоги референдума были для Вас предсказуемы?
–В общем-то, да. Основная часть нашего населения проживает в городах, и мне знакомы их настроения. Естественно, что Приднестровье связывает свою судьбу с Россией. Это касается и родственных взаимоотношений, и выезда в Россию на работу людей, которые не смогли достойно трудоустроиться здесь. Все-таки большая часть симпатий населения, конечно, направлена в сторону России. Причем это касается не только русских по происхождению, но также и молдаван. Потому что для молдаван общение с русскими часто бывает более легко и естественно. Ведь для молдаван старшего поколения само слово «румын» является даже чем-то нарицательным, синонимом определенного своекорыстия: те, кто жил здесь под румынами в 1930-1940-е годы, помнят отношение к ним румынских жандармов. Это далеко не анекдоты, когда румынский жандарм вешал посреди молдавского села свою шляпу на палку, и крестьяне-молдаване, возвращаясь с работы, должны были этой шляпе кланяться. Я слышал от людей старшего поколения в Молдавии такие слова: «Мы хорошо знаем, каково это - есть хлеб из румынской руки». Поэтому все местные нынешние настроения были подготовлены еще в 1920-1930-е годы подобным чванливым отношением румын к своим братьям-бессарабам. Сейчас со стороны Румынии потребуется уже немало проявлений любви и симпатий, чтобы продемонстрировать, что они изменились, что Молдова при присоединении к Румынии не будет восприниматься как какая-то отсталая часть их великого государства. Это, на мой взгляд, большая внутренняя проблема.
– Получается, что перспективы присоединения к Румынии по-прежнему остаются актуальной проблемой для граждан Приднестровья?
– Если Молдова будет предоставлять доказательства того, что это - суверенное государство, которое ни в коем случае не будет входить ни в какие прозападные блоки и тем более не сольется с Румынией, тогда нам, наверное, есть смысл говорить об общем государстве. Я в данном случае, подчеркну, исхожу из позиции обыкновенного гражданина Приднестровья. Но, к сожалению, в последнее время, о чем я могу свидетельствовать, Кишинев не предлагает политических гарантий по самоопределению Приднестровья в том случае, если вдруг Молдова возжелает объединиться с Румынией. Я считаю это также показательным моментом, хотя мне и говорят в ответ: «Владыка, ну что Вы, мы и не думаем объединяться с Румынией». Но если это действительно так, почему не зафиксировать это на уровне официальных документов? Если основная часть Молдовы во главе с Кишиневом уходит под Румынию, Приднестровью необходимо дать право самоопределиться. Однако я смотрю на многолетние переговоры по данной теме, и фиксированных гарантий этого нигде не возникало.
– Как, на Ваш взгляд, должны развиваться дальнейшие события в Приднестровье, с учетом результатов референдума?
– В данной ситуации, на мой взгляд, Министерство иностранных дел России занимает очень верную позицию. Глава МИД, насколько я понял из его интервью, заявил, что российское отношение к референдуму очень спокойное, и данное событие даст больше оснований усадить обе стороны за стол переговоров. То есть в России к этому относятся именно так: необходимы переговоры. Чтобы Кишинев все-таки более трезво ощущал чаяния народа Приднестровья и понимал, что с людьми, выражающими вот так свое мнение, необходимо разговаривать. Но если Кишинев смотрит только на Запад, то, простите, Приднестровье в этом случае будет смотреть только на Восток.
Интерфакс