– Мы с тобой уже много лет знакомы, и просвещение для нас – не пустой звук. Эта тема наиболее сейчас остро стоящая, как мне кажется, – перед страной, перед обществом, перед подрастающим поколением, поэтому порассуждаем на эту тему.
– Сегодня в православной среде часто обсуждаются такие важные темы, как развитие страны, её будущее. Не так давно во время дискуссии о демографии рассматривались различные причины, не только демографические ямы, связанные с войной и 1991-м годом, а и социальные проблемы – отсутствие доступного жилья, кредиты, ещё много различных материальных аспектов. Но только Церковь сегодня сформулировала, в том числе и в лице Святейшего Патриарха мысль о том, что люди не хотят рожать, не понимая и не чувствуя своего будущего. Сегодня только православное миропонимание даёт человеку эту надежду, а также любовь и веру. В России никогда тяжелое материальное положение не было препятствием для того, чтобы люди рожали детей. Более того, в годины тяжкие рост рождаемости был лавинообразный. Поэтому проблема здесь в головах, скорее всего, а не в материальном достатке. Следовательно, та функция просвещения, которая сегодня понимается христианским сознанием, она и должна предложить обществу, широким его слоям, не обязательно людям воцерковлённым, ту самую формулу будущего, которая лежит в основе русской цивилизации. И если мы сможем раскрыть это понятие для подрастающего поколения, то, возможно, изменится и отношение к будущему, отношение к собственной роли в процессе того, что мы называем устойчивым и динамичным развитием нашей страны.
Всегда человек боится нескольких вещей: прежде всего, старается сохранить и преумножить свой род. Это родовой инстинкт, возведенный в степень христианской культуры, о которой мы забыли. Европа давно уже её потеряла, к сожалению, а мы ещё держимся. И вот, сегодня наблюдаются процессы сдерживания продвижения традиционных ценностей в массовое сознание. Сегодня то самое сознание, которое я назвал массовым – это социально-психологический термин. Люди сегодня не получают информацию о том, что такое русская культура, русская цивилизация в её различных аспектах, начиная с таких сложных, как философия или идеология, которой сейчас почему-то нет; далее история, обществознание, музыка, литература, искусство, живопись, архитектура, фольклор. В школе это представлено очень ограничено. Более того, есть вполне очевидные основания утверждать: то, как преподаётся отечественная литература в школе, отбивает всякое желание взять книгу и почитать, тем более что эта книжка очень толстая, как правило.
С другой стороны, современные лингвистические исследования говорят о том, что в простых русских сказках, таких как, например, «Курочка Ряба» или «Колобок», зашиты несколько пластов архетипов, которые формируют то самое национальное сознание и загадочную русскую душу, усиленную творчеством таких людей, как, например, Александр Сергеевич Пушкин. Мы своих выдающихся поэтов и философов не знаем. Зато мы знаем, сколько где и что стоит, и где какие скидки. Информационные каналы сегодня практически зашлакованы всякой дрянью, и ни семья, ни школа не предпринимают достойных усилий, чтобы ученики, молодые люди хотя бы понимали направление, откуда исходят эти угрозы.
Люди же ответственные знают, что завтра будет достроена американская глобальная космическая группировка из нескольких тысяч спутников. Такая сеть будет висеть над миром, и можно будет войти в мировую паутину, то есть, в интернет, с любого смартфона напрямую через спутник. Таким образом, информационные фильтры, о которых, например, сегодня заботится госпожа Яровая – ничего плохого мы об этом сказать не хотим – все рухнут, потому, что тогда, например, на прекрасном русском языке из города Сан-Франциско нам будут рассказывать, кто такой Иван Андреевич Крылов и зачем он писал свои басни и почему он «украл» сюжеты у Лафонтена.
Дело в том, что сегодня борьба за умы идёт не на уровне «что сказать?», «сколько сказать?», «где сказать?», и эти параметры тоже понятны. Но, в первую очередь, это интерпретация, та самая интерпретационная составляющая, которая и формирует отношение к источнику информации, и связана с ответственностью журналистов, комментаторов, которые берут на себя право говорить перед многомиллионной аудиторией. Не надо стесняться государственной политики, которая должна быть. Но, возвращаемся к вопросу, что такое сегодня Просвещение. Это элемент национальной безопасности и важнейшая составляющая, которая обеспечивает устойчивое развитие России в XXI веке.
Прокладка газовых труб во всех направлениях – это вещь очень хорошая. Да, это говорит о том, что наша страна экономически будет выживать в современном мире и будет конкурентоспособна. Да, наши ВКС и Вооружённые силы в целом находятся в хорошей боевой готовности. Да, у нас есть уникальное оружие, но как это было в 1917-м году, мы можем пропустить удар в спину. И вот этой спиной является та основа, та почва, на которой мы стоим. Это русская православная цивилизация во всей своей космической всеохватности. Это огромный пласт знаний, который мы должны не просто зафиксировать и сохранить, но и передать в том образе, в котором мы считаем нужным. Отсюда, собственно и образование. Но простое информирование, затем образование – это ещё не значит просвещение.
Просвещение – это более высокий уровень, который говорит уже о смыслах. Можно быть прекрасно проинформированным гражданином, даже можно сказать, образованным, но смыслы, зачем мы живем, для чего, они будут этому индивидууму недоступны. Только религиозная, в данном случае, христианская культура может предложить разговор на эту тему. Подчёркиваю, что я говорю это не с точки зрения воцерковления невоцерковлённых, а с точки зрения того, что человек сначала должен почувствовать себя русским, овладеть всей полнотой тех знаний в необходимом объёме, которые делают его достойным своих предков. Об этом недавно говорил Святейший Патриарх, развивая мысль о значении празднования семидесятипятилетия Победы в этом году, чтобы мы были достойны того, что сделали наши недалёкие предки, с которыми мы ещё имели счастье общаться, разговаривать с живыми ещё героями. Они уходят, остались единицы тех фронтовиков, которые вынесли на своих плечах тяготы войны и победили. Мы даже видим сегодня, что некоторые страны Западной и, особенно, Восточной Европы пытаются переписывать историю, называют нас оккупантами, потом будут выставлять нам счета за то, чтобы мы эту «оккупацию» ещё и оплатили. Борьба на этом фронте ведётся тотальная. Я не хочу сказать, что мы её выигрываем или проигрываем. Ситуация очень тревожная. Поэтому я считаю, что просветительское направление сегодня – это государственная задача. Более того, сегодня реальным институтом, который что-то конкретное делает в этом направлении, является Русская Православная Церковь с её ограниченными возможностями, но только она об этом прямо говорит, она это делает на разных площадках, в том числе, на такой общественной площадке как Всемирный Русский Народный Собор. – Конечно, трудности очень большие, и ты уже их перечислил, каковы они есть, но я сейчас вспомнил беседу, пусть короткую, с ныне уже покойным столетним старцем, который руководил нашим афонским Свято-Пантелеимоновым монастырём, отцом Иеремием. Я просто ему задал вопрос: «Как с молодёжью сегодня разговаривать?» Он говорит: «Для начала им нужно выбросить свои электронные игрушки, смартфоны и т. д.». Легко сказать, но я думаю, что это совершенно невозможно в нынешнее время, чтобы народ, особенно молодёжь, смогла это выполнить. Когда мы едем в метро или в электричке, мы же видим, что с каждым днём все больше и больше электроника проникает в сознание людей. И вот это клиповое сознание, которым по сути дела живет молодёжь, его вытравить, наверное, практически невозможно. Что же тогда остаётся?
На Святой Горе Афон я внимательно смотрю на паломников. Это как раз те люди, которые приезжают за смыслом. Может быть, только некоторые из них используют это в туристических целях: подняться на гору, пройти от одного монастыря к другому, но большинство, всё-таки, пытается найти здесь смысл жизни. То же самое я вижу в Оптиной пустыни, когда стоишь на литургии и видишь, что две трети в храме – это молодёжь. Ведь она же зачем-то пришла. Они же не случайно там оказались. Они сознательно туда приехали. Как сделать так, чтобы эти процессы, пускай небольшие ручейки, стали реками? Этого я, к сожалению, не знаю. Но хотелось бы как-то на эту тему порассуждать.
– Первый вопрос, о значении просветительской деятельности, мы попытались раскрыть. Как это реально сделать в жизни, какими методами? Для этого существуют специально обученные люди, называются они журналисты – те, которые работают в информационном поле. Какие бы технологии сегодня ни возникали, всё равно работа с текстом – это профессия редакторская, и её никто не умаляет. Интересующимся можно почитать разработки факультета журналистики Московского университета, там всё это описано и показано. Факультеты журналистики переполнены, туда не поступить, потому что работа с текстами как была, так и осталась.
Всегда проблема с выходом на молодёжную аудиторию в эпоху средств массовой информации была актуальной. Всегда молодёжь разговаривала на своём языке, общалась в своих субкультурных группах, в которые пробиться иногда просто невозможно. Когда мы говорим слово молодежь, мы должны прекрасно понимать, что молодежь у нас сильно разная. Как иногда шутят: те, которые уже выбрали Клинское, с ними разговаривать и тратить на это время и ресурсы малоэффективно. Моё личное мнение как профессионала, отработавшего в цехе более тридцати лет и имевшего некоторые успехи в этом направлении, заключается в следующем. Есть такое понятие в пропаганде, как двухступенчатый поток. Мы обречены на то, чтобы работать с лидерами общественного мнения. Те, кто лоялен, сочувствует, интересуется, неравнодушен – да, это заведомое меньшинство. Но если мы сосредоточим усилия просветительские на этой части аудитории, то они приведут остальных. Конечно, это очень схематичное представление, но альтернативы при умеренных ресурсах у нас нет.
Если вы попытаетесь проанализировать уровень текстов, которые сегодня публикуются в интернете, то вы ужаснетесь от их откровенной антинаучности, популизма, дешёвых аргументов, сумбура и позёрства. У молодого человека есть особенность: он чувствует каким-то особым чутьём фальшь и обман. Да, сегодня, как сказал Феликс Разумовский, «век фальшака», который всё захлестнул. Везде подмена, имитация. Но запрос на подлинность и качество сегодня очень велик. Два примера: скупка в первый же день продаж всех билетов в филармонию в интернете и бешеные очереди на художественные выставки, где представлены наши великие отечественные мастера в полном объеме, в подлинном виде.
Да, запрос на подлинность сегодня существует. Вы сначала его удовлетворите, а потом будем разбираться с теми, кто выбрал Клинское. Первыми забили тревогу наши военные. Потому, что люди, которые надевают погоны, они сегодня жертвуют собой. И мы видим эти примеры, в том числе и в Сирии. Иностранцы, кстати, не понимают, как можно взорвать на себе гранату и вызвать огонь на себя. Это был шок в современной военной культуре Запада – поведение наших офицеров. Значит, через сказки, через патриотические фильмы, через примеры наших предков у них на подсознании запечатлена вот эта фраза: «Нет больше любви, чем жизнь свою положить за други своя». Это откуда? Это как раз та самая христианская составляющая великой русской цивилизации и культуры, на которой стояло и будет стоять наше Отечество. Поэтому людям надо объяснять. Да, современным языком, но не заигрывать. Молодежь чётко понимает, когда ей пытаются что-то «продать», навязать, а вместе с ней – ещё и рекламу чего-нибудь не нужного. Она сразу может поставить барьер, это работать не будет. А наши оппоненты, используя формат развлечения, удовлетворения самых разных, в том числе и низменных потребностей, делают это ярко, мощно, захватывающе, интересно, потому, что в основе лежит чёрное. А чтобы предложить белое, светлое, правильное, конечно, нужно приложить усилия. Да, усилия сегодня прилагаются, но они прилагаются энтузиастами. Действие этими мелкими партиями, которые можно назвать партизанщиной, конечно, надо прекращать. Нужен комплексный государственный проект, который называется «Просвещение».
Почему у нас сегодня нет того лучшего, что было в Советском Союзе? Это учебное телевидение, это канал «Российские университеты», который раньше работал на четвёртой кнопке. Где сегодня просветительское телевидение? Его сегодня нет. Цитирую академика С.Капицу, который в 2008 году сказал, что «телевидение – это преступная организация, и если бы мы имели такое телевидение в конце 1930-х годов, мы бы проиграли войну». Очень жёсткое, неприятное, тяжелое заявление человека, который всю жизнь посвятил просветительскому телевидению и популяризации науки. Сегодня мыслей, которые звучали в передачах Сергея Капицы, просто нет. Обратите внимание, каким уважением пользуется наш известный биолог Николай Дроздов. Потому, что он один такой остался, других просто нет. Да, он потомок Святителя Филарета (Дроздова), знаменитого Московского митрополита, мы это тоже знаем. Человек совестливый, он резко выделяется и отличался от того, что мы видим на нашем телевидении. Его нравственный авторитет сегодня непререкаем. Но он такой, повторюсь, один, а сегодняшние рассказы о животных сводятся к проблемам домашних питомцев, фактически спонсируются фирмами, которые продают собачий и кошачий корм. Это, конечно, может и хорошо, но дело не в биологии и других естественных науках, а в истории, в русской литературе.
Уверен, что на страницах вашей газеты такое словосочетание, как «христоцентричность русской классической литературы» уместно. А на страницах других изданий этого просто не поймут, о чём идёт речь, а это ключ к пониманию тех глубин, которые весь мир признает, но не очень понимает суть этого великого наследия наших писателей, таких, как Достоевский, Толстой, Пушкин, Гоголь, поздний Лесков, Распутин, Астафьев, Шукшин. Почему эти тексты до сих пор волнуют наших соотечественников? Потому, что там добро – фактически Христос – оно там, внутри, и это соответствует нашему культурному коду. Поэтому, когда мы смотрим спектакль или читаем пьесы Вампилова, а это советский автор, вдруг у нас подкатывает комок к горлу. К сожалению, сегодня экранизация классических произведений или исторических фильмов не соответствуют действительности. Погоня за сюжетом, за кассой, за успешностью, а в итоге критерием становиться показатель продаж. Поэтому, например, сегодня государство, надо тоже отдать должное, вдруг озаботилось и выделило на ближайшие три года девять миллиардов на производство контента для молодёжи в сети интернет в разных его жанрах. Вот вы спрашиваете, как достучаться? Раньше денег не было – сейчас есть. Посмотрим. Не буду называть фамилии людей, которые входят в комиссию по отбору этих проектов, среди которых ролики, клипы, фильмы и даже сериалы, которые сегодня молодежь как раз и смотрит на своих смартфонах. Сегодня – это эксперимент, это попытка достучаться до молодёжи с определённым вектором.
Скоро мы будем отмечать 75 лет Победы. Очень тяжело будет современным публицистам подобрать слова, чтобы они легли на душу. Про фронтовые сто грамм мы уже слышали. Уже нет тех людей, которые эти фронтовые сто грамм могут выпить, им здоровье не позволяет. Говорить о собственной истории не просто. Если там появится хоть какая-то фальшь, имитация, поверхностность – люди не будут слушать. Они будут с презрением это отвергать. Те, кто этим занимается ответственно – это редкое, штучное явление, тот самый редакторский корпус, который, к сожалению, не восполняется и его надо воспитывать. А поколение специалистов, работающих в старых «человекоориентированных» технологиях, почти ушло. Но этого «почти» хватит, чтобы восстановить старую школу. Имеется ввиду ответственность, глубина, понимание предмета, знание, как работать с документами, если мы говорим об истории, навыки построения текстов, не важно, какого они формата: полстранички, или это книга в двадцать печатных листов. Это всё – профессия редактора. Да, сегодня есть учебные заведения, где этих людей готовят. Но когда они выходят в мир, оказывается, что они не востребованы. И они идут работать в рекламное агентство, пиарщиками, корректорами, или уходят в бизнес, обслуживать интересы крупных корпораций, если им повезёт, а государственного заказа здесь нет. Тот же профессор Капица говорил, что «культуру надо насаждать», это определённое насилие. Я цитирую его не потому, что мне так понравилась эта фраза. Дело в том, что наши оппоненты делают то же самое, только тратят на это абсолютно неадекватные для нас деньги. Завтра будет ещё сложнее. Даже Украина открывает радиовещание на русском языке, а мы все свои передачи на коротких волнах уничтожили. То, что досталось нам после Второй мировой войны, мы сдали, у нас нет сегодня вещания на коротких волнах. Прямое телевизионное и радиовещание на сопредельную Украину не ведётся. Спутниковое вещание если и доступно, то там показывают то же самое, что и здесь. А им нужно рассказывать о глубоких причинах украинского национализма, кто его и на какие деньги организовал, в каком году. Кто такой Грушевский, почему Мазепа помер от педикулёза в Бендерах, а Шевченко скончался на второй день после своего дня рождения в Петербурге, а до этого в своих дневниках почему-то хулил Божью Матерь. Об этом же мало кто знает. Только сейчас, когда уже мочи не стало терпеть, Президент опубликовал материалы по Польше: что творилось до Второй мировой войны, во время войны и после неё.
Идет информационная война. Надо себе отдавать отчет: просвещение сегодня – это фронт этой борьбы, передовая. И относиться к ней надо крайне серьезно. Такой вопрос сегодня ставят только две организации в нашей стране: Политуправление или Управление по работе с личным составом Вооруженных сил, потому, что они понимают, что нужно воспитывать офицеров и призывников, солдат, защитников Отечества. И вторая организация – Русская Православная Церковь.
– Конечно, разговор очень серьёзный и давно уже назревший. И я очень рад, что в твоём лице я имею не просто друга, но, прежде всего, единомышленника. И наша журналистская работа, как у тебя, так и у меня в газете «Русь Державная», как раз с этим и связана. И я думаю, что это вселяет какие-то надежды на будущее. Я сейчас вспоминаю сорок дней в Троице-Сергиевой Лавре по архимандриту Кириллу (Павлову), когда бывший наместник владыка Феогност сказал очень важные слова: «Отец Кирилл как говорил, так и жил». А разве многие из нас могут так сказать о себе?» Действительно, у нас же ещё, ко всему прочему, и подмена понятий происходит на каждом шагу: хоть депутат, хоть высокопоставленный чиновник – все научились очень красиво выражать свои мысли, с использованием даже и церковных понятий, но за этим, как правило, все равно, мало что стоит конструктивного. И действительно, молодежь тут же чувствует эту фальшь и дальше не хочет ничего слышать, поэтому, если будем говорить правду, то нас только тогда и будут слушать.
Я долгое время не мог понять, почему на каждой встрече архимандрит Кирилл меня спрашивал: «А ты читаешь ежедневно Евангелие?». Я поначалу автоматически отвечал, что да, батюшка, читаю, но не регулярно, или даже вообще не читаю. И только сейчас я начинаю понимать, почему он об этом так настойчиво всем говорил. А только потому, что мы истину можем почерпнуть только в Евангелии.
– Возьмём третью грань просветительской деятельности. Я бы вернулся и еще раз сформулировал: это интерпретация того, что происходит в мире, но с определённых нравственных позиций. Сегодня можно это сделать? Можно. Но это делается? Нет. Информационная модель мира, которая предлагается сегодня, искажённая. Слишком много уделяется внимания сенсациям, катастрофам, войнам, светской хронике, биржевым сводкам, а какие-то знаковые для культуры вещи и события уходят на второй и третий план. Вы же видите, на крупных информационных ресурсах тема культуры и общественной жизни, не в плане общественно-политических движений, а культурно-просветительских, практически отсутствует. Этого пласта сегодня нет. Евангельской интерпретации происходящего вокруг тоже нет. И когда я читаю курс исторической публицистики на факультете журналистики, я говорю, что это самое тяжёлое сегодня амплуа среди всех жанров отечественной журналистики. Может быть, с ней только ещё сложный, расследовательский репортаж может соперничать. Поскольку, чтобы пробиться сегодня на большой экран с таким материалом, он должен быть сделан безупречно. Поведение в кадре, текст, подбор хроники, аргументы, социальная значимость, актуальность, информационный повод и так далее – это всё должно быть очень чётко выверено и сбалансировано. Я могу только одно имя назвать, человека, который этому соответствует. Это Алексей Денисов, руководитель канала «История» и комментатор канала «Россия 1». Но это очень мало. Если вы сможете, уважаемые студенты, говорю я им, этим овладеть, то тогда вы можете работать в любых редакциях, даже в новостных. Так вот, информационный уровень первый.
Второй – это Просвещение, о котором я говорил.
И третий – самый сложный и важный для той части журналистики, о которой мы аккуратно скажем: православной, миссионерской. Хотя, не все СМИ, кто так называется, такими являются сегодня. И уже есть несколько примеров, когда люди пытаются использовать православные названия, чтобы прикрыть свои совершенно иные интересы, никакого отношения к интересам Русской Православной Церкви не имеющие. Так вот, третий информационный уровень – это миссионерская направленность. Это миссия. Православная миссия сегодня живет как бы своей жизнью и, к сожалению, на массовую аудиторию у неё выйти не получается. Есть редкие примеры проповедников, которых интересно слушать, в том числе и молодежи. Студенческая молодежь – очень агрессивная среда. Есть официальные данные, которые были получены путём социологических исследований. В разные годы сделанные, четыре года назад и вот сейчас, недавно. Они показывают, что уровень воцерковлённых среди студентов падает. Впервые за многие годы исследований количество атеистов в Санкт-Петербургском университете превысило количество верующих, которые открыто заявляют о своей религиозной, не обязательно православной, но и мусульманской, и католической и иудейской, и атеистической приверженности, скажем так. Это то, что происходит в студенческой среде. О чём это говорит? Это говорит об определённых кризисных процессах, связанных с продвижением православных ценностей в молодёжное массовое сознание. Язык, на котором это продвигается, не читается. Мысли не доходят. Поэтому сегодня (то, что я говорил – о просветительской составляющей) можно войти в ту самую молодёжную среду теми же способами, мы их просто забыли – которыми входили наши сверстники в девяностые годы. Например, через русскую литературу, через Достоевского. Где сегодня мы можем, в каких постах, на каких ресурсах обсуждать темы, связанные с мыслями Достоевского, Гоголя? «Вий» получил четыре экранизации. Ни одна из них не имеет никакого отношения к тексту Николая Васильевича. И когда мои знакомые киноведы в студенческих аудиториях начинают по-христиански препарировать экранизацию и накладывать это на реальный текст и мысли, о которых говорил Гоголь, их потом два часа аудитория не отпускает потому, что людям открылись, наконец, пласты истинные. Это и есть церковная миссия сегодня. Ну так это же надо делать!
Церковное искусство, как часть церковного предания, практически не популяризируется. Да, все уважительно относятся к иконе, но прочитать текст, который в этой иконе зашифрован, не могут. На пути к прочтению великих произведений искусства установлен тот же барьер. Когда человек приходит в филармонию на симфонический концерт, он, да, что-то слышит, но он многого не понимает потому, что он не начитан, не погружен в музыкальную культуру. Мелодизм Чайковского – может быть, такой человек воспримет, а Прокофьев ему уже недоступен. Он начинает мучиться, у него возникает комплекс. То же самое и с иконой. Вроде бы предки молились на эти лики, и он с уважением к ним относится, но ему не преподавали в школе особенности русской иконы. Когда мы говорим «русская икона», мы понимаем, что в мире другой такой нет. Утвердиться в подлинно понимании этого и есть часть церковной миссии.
Вы правильно сказали: Евангелие. Но сегодня в значительной части наших православных средств массовой информации, кроме механической публикации либо отрывков из Священного Писания, либо проповедей, часто взятых чуть ли не из сборника типовых проповедей для семинарий по тому или иному поводу, это не актуализируется. Обратите внимание, как строится проповедь Святейшего Патриарха. Там обязательно существует актуальная часть, обязательно значительная часть проповеди посвящена конкретному поводу, по которому люди пришли в этот день в храм и отношению этих евангельских мыслей к конкретному сегодняшнему дню. Есть обобщающая часть.
Сегодня людям нужны ориентиры, они потеряны, они их ищут. Надо людям это предложить. Чтобы сегодня подготовить таких интерпретаторов, существуют миссионерские факультеты. Один из них, правда, закрыли, вернее, переформатировали, но Церковь приложила огромные усилия, чтобы эти образовательные миссионерские направления создать. Она сделала всё, что могла. Дальше это, к сожалению, прерывается. Как-то обсуждался вопрос, а куда девать теологов, которых будут готовить на соответствующих кафедрах в рамках теологического образования, оно сегодня официально принято, лицензировано и утверждено Министерством высшего образования. Один уважаемый ректор так прямо и сказал: а куда мы их будем потом трудоустраивать? Это большая проблема. Люди, обладающие энциклопедическими знаниями, в том числе, в духовной области, не могут пойти сегодня пиарщиками в коммерческую компанию. Они для этого не учились. Пойти в коммерческие средства массовой информации? Есть первичное звено, те самые сайты приходов, есть епархиальный уровень, синодальный уровень, общенациональный уровень, к которому относится, в первую очередь, телеканал «Спас» и телеканал «Союз». Это и такие важные ресурсы Русской Церкви, как Патриархия.ру, Православие.ру, даже Журнал Московской Патриархии, который сегодня выходит как в бумажном традиционном виде, так и в интернет-формате. Там тоже есть публицистическая составляющая. К сожалению, эти ресурсы у Церкви ограничены, но хорошо, что они есть. Сегодня уважение и доверие к источникам информации, которыми обладает наша Церковь, конечно, должны быть использованы максимально. Я абсолютно уверен, что потенциал их огромен. Но всё равно нужны дополнительные ресурсы, воля и профессиональная консолидация.
Как-то выступая на одной научной конференции, я сказал, что мы можем конкурировать с крупнейшими информационными ресурсами, имея у себя на порядок меньший потенциал, а то, может быть, иногда и на два порядка меньший, чем у них, потому, что за нами – сила той самой Правды с большой буквы и Добра. Но всё равно, мастерство и ремесло никуда не делось. И всё это у нас есть. И самое важное, что сегодня есть колоссальный запрос аудитории на подобного рода интерпретацию, чтобы людям объяснили, кто они, где они находятся и, самое важное, что их ждёт. У Православия есть на это ответы. И сегодня этот ренессанс Православия, о котором все говорят, основан не только на текстах святых отцов, но и на выступлениях и проповедях выдающихся наших соотечественников, таких как Иоанн (Крестьянкин), отец Кирилл (Павлов), и ныне здравствующих, в том числе и самого Святейшего Патриарха.
Ну и в завершении. Многие сегодня пытаются делать какие-то прогнозы, выявлять основные направления, мы уже о них сказали. Уверен, что наступивший год даст нам много возможностей не только поразмышлять, но и многое сделать с точки зрения просвещения. Это 75 лет Великой Победы. Абсолютно убеждён, что только православное понимание этого великого события может раскрыть его сакральный смысл. Другие интерпретации померкнут. И никакие спекуляции на именах полководцев, командующих, простых очевидцев и знаменитых писателей-фронтовиков не смогут объяснить Великий подвиг, в первую очередь, нашего Русского народа в этом великом глобальном, планетарном противостоянии добра и зла. И величие этой Победы, я надеюсь, будет достойно отмечено и подчёркнуто именно в этом контексте, в этой интерпретации, через эти великие христианские смыслы.
Беседовал Андрей ПЕЧЕРСКИЙ