Россия поднимается

В редакции газеты «Русь Державная» 28 февраля с.г. состоялось заседание Державного клуба. В нем приняли участие иерей Александр Шумский, клирик Никольского храма в Хамовниках (г. Москва), главный редактор газеты «Русь Державная» А.Н. Печерский, депутат Государственной Думы России В.Г. Поздняков, лауреат первой Патриаршей литературной премии писатель В.Н. Крупин, обозреватель радио «Радонеж» В.А. Саулкин, кандидат юридических наук и кандидат исторических наук Г.П. Шайрян.

Андрей Печерский. Дорогие друзья, впереди Великий пост, заканчивается масленица. Очень рады приветствовать вас в нашей редакции. Мы в своё время как бы негласно утвердили у нас создание Державного клуба. Давайте откроем заседание Державного клуба и поговорим откровенно о том, что происходит у нас в стране и в наших семьях. И начать наш разговор как раз уместно будет с поправок в Конституцию.

Об одной из них Святейший Патриарх Кирилл заявил ещё во время торжественного приёма 1 февраля 2020 года. Я присутствовал на этом приеме и слышал эти слова, когда он говорил о том, что если у нас в Гимне России есть строка «Хранимая Богом», то почему об этом не может быть сказано в нашей Конституции? Давайте молиться, трудиться, чтобы в нашем Основном законе упоминался Бог. И, конечно, разночтения существуют, и отношения к этому утверждению самые различные. Я знаю, что эта тема обсуждалась и в Государственной Думе, и в других инстанциях. Хотелось бы, чтобы каждый из вас поделился своим личным мнением на этот счёт. А также мы затронем и другие важные вопросы нашего бытия.

Священник Александр Шумский. Сама по себе идея о внесении слова «Бог» в Конституцию не вызывает никаких сомнений в плане теоретическом. Но в практическом отношении тут есть ряд вопросов, лично для меня, пока ещё не решённых. У нас все-таки не одинаковое понимание Бога. Поэтому будет ли слово Бог соединять всех верующих людей, независимо от конфессии, я не уверен. Поэтому, может быть даже, это послужит какому-то раздору, на самом деле. Я ничего не утверждаю, а размышляю. Просто я до конца для себя ещё не уяснил этот момент. И как мы будем объединяться, говоря о Боге, например, с иудеями, я не очень понимаю. Мы с ними можем объединяться, говоря о нравственных законах, о сходном понимании добра и зла в силу того, что мы опираемся на Священное Писание. При этом я готов с представителями любых конфессий сотрудничать, вместе работать. Достаточно того, что у нас сходные понимания нравственных законов, добра, патриотизма, наконец, так как мы в одном Отечестве живём. Это объединяющие, вполне понятные вещи. А Бог, всё-таки, понимается нами всеми по-разному. Я не оспариваю, конечно, предложение Святейшего Патриарха. Ни в коем случае! Он для меня господин и отец. Отец, в первую очередь, я очень этого человека почитаю, но высказываю своё мнение. Подчеркиваю, что если меня убедят, что я не прав, я признаю свою неправоту. Но для этого мне нужны аргументы, которые бы меня убедили.

Владимир Крупин. Конечно, как-то непривычно говорить, что когда мы идем к Богу, то одновременно мы идём друг ко другу. Но так как мы идём к разным богам, то получается, что все противоречия, в любом случае, останутся. Но всё-таки я больше выступал за введение этого понятия потому, что хорошо, что мы при этих словах вспоминаем своего Бога, они – пусть своего. Это все-таки, как раз, не худшее. А говоря о Конституции, мне хотелось бы выделить ту часть, которая всё время обостряется в нашей общественной жизни. Это, конечно же, вопрос культуры, когда у нас так уже падает отношение к слову, к театру. Идет пропаганда всякой похабщины, гомосексуализма, всё, что угодно. Если у нас глядят на «просвещённую» Европу, где уже голубые маршируют, что дальше-то будет? Конечно, надо убрать первенство европейских законов перед нашими. Обязательно законы должны быть наши, мы живем в нашей стране, и нам служить Гамбургу не пристало. А пока – продолжающееся низкопоклонство перед Западом.

Для либералов, демократов слово «цензура» – как красная тряпка. Тогда что же такое разврат, эта похабщина, эта пошлость, эта мерзость, пропаганда золотого тельца, это низкопоклонство перед убогостью культуры Запада? Как с этим бороться? Ну, хорошо, давайте не будем называть цензурой, но поставим какие-то заграждения перед этим нашествием – нашествием пошлости и разврата нравственности. Молодежь у нас уже – разорванное поколение. Молодежи внушили – психологи надрывались в последнее время над этим, – что если человеку плохо, то, значит, в детстве его чего-то лишили, чем-то обидели. И вот, связь поколений ощутимо на наших глазах рвётся. Главное, что держит страну – это, конечно, любовь к Отечеству, и вот эта любовь убивается всеми силами. Понятие Родины тоже было бы очень хорошо ввести в Конституцию, первым параграфом. Ведь не погибали в войну за идеологию Маркса, Ленина, Энгельса, а погибали за Родину. Погибали за святыни. И дети кулаков, дети расстрелянных шли в окопы, на войну. И это, несомненно, нужно учитывать.

Священник Александр Шумский. Дело в том, что Конституция – это всё-таки, документ светский, юридический светский документ. Надо тоже об этом помнить. И здесь вот тоже возникает вопрос. У нас очень много атеистов в обществе. Их очень много, причём, не только среди этнических русских, но и среди мусульман и евреев и так далее, и так далее. И мы не можем с этим не считаться. Они будут против введения слова «Бог», это ясно. Это может вызвать в обществе дополнительное, так сказать перенапряжение, перегрев общественный, которого уже и так предостаточно. И поэтому, к чему это приведёт, мы тоже с вами не знаем. А в Конституции, между тем, есть равные права у всех конфессий. Вот это прописано чётко и ясно: все конфессии имеют равные права, они легитимные – и Православная Церковь, и мусульманство, и иудаизм, и буддизм. Все традиционные религии имеют равные права и, повторяю, они легитимны. Этого, мне кажется, достаточно вполне для нашего единства. А введение слова «Бог» может привести, повторяю, при наличии большого количества атеистов, к раздору. Тоже об этом надо подумать.

Владимир Поздняков. Оттолкнусь от тех слов, которые сказал отец Александр по поводу других конфессий и по поводу атеистов. Я, например, не скрываю и говорю, что являюсь православным коммунистом. Мне это не мешает использовать или применять в жизни своей и заповеди Господни, те позиции, которые вписаны в Евангелие и, конечно же, принципы своей Коммунистической партии, потому что в советское время у нас был Моральный кодекс строителя коммунизма. И если проанализировать те позиции, которые там заложены, то увидим, что они очень перекликаются со сказанным и в Нагорной проповеди Христа и во многих высказываниях, которые приведены в Евангелии.

Мы очень рады, что, по сути, сохранился гимн Советского Союза в современной России, музыка его. Видим в этом результат и наших усилий. Конечно, там убрали многие слова, но звучит такая важная строка: «Хранимая Богом родная земля» – начало нашего единения. То есть, это уже внедрено, уже вложилось в сознание людей. А в нашем уставе партии мы исключили атеистическую составляющую, принято у нас там, что член партии может исповедовать любую религию, какую он считает себе нужной.

Кстати, как-то у меня была одна встреча, говорили об Афганистане, среди нас был переводчик, мусульманин. Он прожил много лет с нами. Его семью постигло серьезное испытание: жена у него несколько лет болела раковым заболеванием. И он говорит: «Я молился Богу». Я удивляюсь: «Как же Богу, ведь у вас же Аллах». Он отвечает: «А Бог един. Только у каждого народа свое изображение или своё отношение. Я принял для себя и молился Господу Богу Иисусу Христу – и жена моя выздоровела!»

А по поводу атеистов, безбожников и верующих, я точно знаю, во всяком случае, вывел это для себя: нет у нас атеистов. Есть безбожники. А человек безбожник потому, что он не испытывал того страшного, что ему могло грозить. Представляете, находится военнослужащий, скажем, в окопе, на него надвигается танк. И он: «Господи, помилуй меня грешного!» Оборачивается, танк уже ушел, и окоп не осыпался, он остался жив, он стал верующим потому, что прошел испытание. Те люди, которые проходят сложную жизнь и войну – все верующие люди, там нет безбожников.

Нам нужно идти к тому, чтобы прекратилось нарушение Божественных истин, чтобы прекратились эти аборты, чтобы средства массовой информации нас не развращали, не опускали нас ниже плинтуса. Сейчас уже говорили по поводу тех мерзостей, которые есть в мире: и браки там однополые, и прочее-прочее. Идеальным можно было бы назвать соблюдение Божественных позиций. Когда-нибудь, это, надеемся, произойдет, но к этому ещё очень большая дорога, и мы стоим на данном пути. И нам нужно пройти его.

Виктор Саулкин. Наверное, редкий случай, когда я с отцом Александром не соглашусь. Почему? Потому что, мне кажется, очень важно поднять тему присутствия Бога в жизни общества, иначе все получается перевёрнуто. С девятнадцатого века в этой гуманистической идеологии, либеральной особенно, человек стоит во главе всего. То есть, перевёрнутая пирамида. Не Господь во главе всего, а во главе всего человек с его какими-то правами, без всяких обязанностей, кстати. Я понимаю, отец Александр обеспокоен неким экуменизмом, когда могут подумать, что у нас единый Бог с мусульманами, с иудеями, а не Пресвятая Троица. В этом есть определённая опасность в современном обществе, где многие еще невоцерковлены. Но соглашусь с Владимиром Георгиевичем: безбожников у нас гораздо меньше, чем тех, кто считает себя атеистами. И опыт показывает, что в девяностые годы, когда жизнь была тяжелее, чем сейчас, люди гораздо скорее находили дорогу в церковь. В Оптиной пустыни встречал людей, которые мне говорили: если бы не испытания, мы бы в церковь так и не пришли. Я не знаю, какая должна быть формулировка упоминания о Боге в Конституции. В гимне хорошо звучит: «Хранимая Богом родная земля». Россия – Дом Пресвятой Богородицы. Понятно, что и мусульмане, и все, кто живет на нашей земле, находятся в этом Доме Царицы Небесной. Не помню, кто это сказал, кажется, Талгат Таджуддин на Всемирном Русском Народном Соборе: «Мы – мусульмане Святой Руси». Замечательные слова, и мне кажется, многие их поймут правильно.

Далее, о государствообразующей роли русского народа, она обязательно должна быть упомянута. Почему? Потому, что мы понимаем: Русь, Русское государство, Российская Империя, Советский Союз были построены государствообразующим русским народом. Один наш писатель патриотического направления когда-то сказал, что вот были русские государствообразующими, потом могут быть татары, чеченцы. Ничего подобного. Есть особый архетип национального сознания народа, который создает империю и затем объединяет вокруг себя другие народы. Такими были римляне, которые создали Римскую империю вокруг себя; были греки, которые Ромейскую империю создали. Была Британская империя когда-то, была Германская империя священная, у французов тоже была империя, Наполеон был императором. Национальный характер государствообразующего народа накладывал отпечаток на всю империю. Вот Российская империя, Советский союз. То, что у нас сохранились все народы, упомянутые Нестором летописцем в «Повести временных лет», это всё построено на словах Антония Киево-Печерского, который поучал князя Изяслава Ярославича: «Милуй всякого, какой бы он ни был веры». Он при этом говорил, что Православная вера единственно спасительная, но каждого человека – милуй.

То, как в Российской империи принимали все народы, и почему они вокруг русского народа сплотились, было основано на Православии, на мировоззрении и мироощущении русского народа, которое даже в советское время оставалось таким же христианским. Относиться ко всем не как к низшим расам, а как к братьям. Мне кажется, мы все понимаем, что если не будет этого стержня, не будет и России. В нашей стране восемьдесят процентов, ну семьдесят девять, русских. По всем международным правовым законам Россия – моноэтническое государство, но многонациональное. Русские все народы собирают вокруг себя, никого не отталкивают. Но все знают, что если что-то случится, допустим, уйдут русские с Кавказа, там начнётся резня, как было нередко в истории. И все кавказцы об этом знают. И первыми, кто предложил ввести в Конституцию упоминание государствообразующего народа, – это была, кажется, Ассамблея народов Кавказа, вот что интересно. Поэтому когда либералы говорят, что это всех рассорит – это неправда.

Священник Александр Шумский. Если бы мы были в стерильном обществе, в идеальном, в нашем понимании, это было бы хорошо. У меня нет никаких смысловых возражений ни против Бога, разумеется, ни против того, чтобы русский народ был назван государствообразующим народом в Конституции. Мы с вами понимаем, что такое русский государствообразующий народ. У нас нет здесь никаких с вами расхождений потому, что мы все русские люди здесь собрались. Но где-нибудь, в других регионах нашей страны это будет воспринято, я вам точно говорю, как вызов. И так ясно, что мы – главный народ и без нас никто не обойдётся. Без русского языка, без нашего народа, без наших идей, без наших русских смыслов никто никуда не денется. Кто-то из чеченцев или дагестанцев предложил эту поправку, но это редкий случай, а в основном, такое будет воспринято, как вызов.

Владимир Крупин. Отец Александр, мне кажется, это было бы всё-таки справедливо, и вот почему. Нам, русским писателям, давали заработать на переводах. Татар переводил, с алтайского переводил, это был заработок. Они жили лучше даже и физически. Есть три области со сплошным русским населением: Архангельская, Вологодская и Кировская. Я с Кировской, с юго-востока, мы жили как клин между Татарстаном, Удмуртией, это бывшие вотяки, и Марий-Эл, это черемисы бывшие. Они жили гораздо лучше по снабжению, по заработку. Всегда мы, как старший брат, отдавали последнюю рубаху, поэтому, надо записать, надо напомнить об этом, никакого шума даже не будет. Вы знаете же, никто никогда Конституцию не читает, давайте скажем прямо: это западное изобретение.

Андрей Печерский. Мне хотелось бы вернуться к началу разговора. Хорошо зная мудрость нашего духовного руководителя, нашего Святейшего Патриарха, я не думаю, что это просто у него прозвучал некий экспромт. Это, мне кажется, очень глубоко эшелонированное и продуманное предложение. И оно связано, как раз, и со всем остальным. Упоминания Бога где только нет: и в Конституции Великобритании, и Норвегии, и Германии – везде упоминается Бог, и у них нет из-за этого разделения. Упоминание Бога в Конституции, может быть, каким-то образом будет организовывать людей. Заставит задуматься о нашей духовной составляющей.

Я только что вернулся из Казани, столицы Татарстана. Я был поражен, какие взаимоотношения между татарским населением и русским, несмотря на различие религий. Простой пример: освящали Пещерный храм на месте, где был разрушен в тридцатые годы православный монастырь , где была обретена в свое время чудесным образом Казанская икона Божией Матери. Кто финансирует его восстановление? Финансирует большей частью Правительство Татарстана. Возглавляет митрополию владыка Феофан, и я его знаю много лет по другим регионам, где бы он ни служил. Исламская составляющая в Татарстане очень большая, и жители республики в большинстве своем стараются жить в мире. В Татарстане очень много смешанных браков. Жена татарка, муж русский, или наоборот. Живут нормально, разделение по религиям: да, оно есть, но упоминание Бога – это совсем не значит, что это экуменизм и смешение верований. Правильно Виктор Саулкин сказал, это как-бы напоминание всем нам о самом важном в нашей жизни. Имейте совесть, нельзя же так травмировать людей, угнетать их морально, издеваться с экранов телевидения и лить всякий яд нашему подрастающему поколению.

И еще воспоминание из моей поездки. Владыка мне предложил посетить их Православную гимназию, она называется у них «Русская классическая школа». Когда пришел в гимназию, то был просто поражен, я такого не мог бы себе представить. И это всё сделано на татарские деньги, понимаете? Они учат по программам дореволюционным, как учили и воспитывали наших предков. Они помимо арифметики и других дисциплин учат их правописанию с нажимом пером, они учат на лучших традициях нашей истории и советской литературы. Вот, понимаете, такой яркий пример. Давайте, хотя бы Бога упомянём в Конституции, раз уж мы на остальное не способны.

- Георгий Шайрян. Дорогие коллеги, я бы хотел обратить внимание ваше на ту сторону дела, которая мне близка как историку и юристу. Давайте вспомним, что же произошло в нашей истории после 1917 г. и подойдём к пониманию той логики, которая, как мне кажется, была основой предложения Патриарха Кирилла. Вот смотрите, в восемнадцатом году был принят Декрет СНК «Об отделении церкви от государства». Там так было записано: «Церковь отделяется от государства, и каждый гражданин может исповедовать любую религию, или не исповедовать никакой». Ну, к чему это привело, мы знаем, не буду здесь напоминать.
Посмотрите, что было дальше. Конституция восемнадцатого года – та же формулировка. В Конституции СССР 1924 г. о религии ничего нет, поскольку у нее задача другая. В Конституции РСФСР 1925 г. в ст. 4 читаем: «В целях обеспечения за трудящимися действительной свободы совести церковь отделяется от государства и школа от церкви…». То есть, свобода совести понималась как отказ от религии, вот как. Конституция тридцать шестого года – то же самое. В семьдесят седьмом году в Конституции СССР ст. 52 по-прежнему гласила: «Церковь в СССР отделена от государства и школа от церкви». Конституция 1993 г. – это чисто либеральный вариант. В Российской Федерации признаётся идеологическое многообразие. И ее четырнадцатая статья: «Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Религиозные объединения отделены от государства». И всё. И вдруг издаётся закон, от двадцать шестого сентября 1997 г. «О свободе совести. О религиозных объединениях». Это сто двадцать пятый закон, всем известный. И там пишется: «Право на свободу совести и свободу вероисповедания». И все. То есть, до сих пор у нас – я к чему это веду – на уровне Основного закона идея отделения церкви от государства остаётся в прежнем виде. Декрет 1918 г. ведь не отменен. И отсутствие упоминания о Боге в Основном законе, имеющем высшую юридическую силу, дает возможность лавировать, как угодно. И мы сейчас с вами с этим встречаемся. Вопрос государственно-церковных отношений остается толком юридически неурегулированным, неопределенным. Поэтому я считаю, что следующий юридически логический шаг необходим и в политическом отношении. Нужно отменить Декрет восемнадцатого года и возвратить в Основной закон то, что было еще в Российской Империи, – понятие о Боге. Я согласен с присутствующими, это надо сделать. Почему я считаю, что это надо сделать? Потому, что это естественный шаг. Восемьдесят процентов людей у нас по данным статистическим верит во Христа. В какой степени – другой вопрос. Но надо им об этом напомнить с высоты государственной власти. И надо напомнить о том, что государствообразующим народом является русский народ. А его историческая роль – восстановление и развитие тысячелетней русской государственности, которая не могла быть успешной без ее православной основы. Русский народ и Бог – неразрывны, как бы кто ни старался это разрушить.

И последнее, на что я хочу обратить внимание: возврат в Основной закон понятия о Боге, мне кажется, – это возврат к верному пониманию совести, справедливости и правды, которая ещё со времён Ярослава Мудрого была основой законодательства России. «Русская Правда», мы все это помним. Нужен ориентир к верному христианскому отношению к Отечеству, к возврату в будущем, а это всё равно произойдёт, к русской традиционной идеологии: к православию, самодержавию, народности. Все эти три понятия продолжают, хотим мы, или нет, влиять на современное правосознание, вообще на сознание общественное, независимо от того, признаётся это официально, или отрицается. Мы это все знаем, мы это же видим. И упоминание о Боге в Конституции для этого необходимо. Это основа для более тесного и осмысленного и религиозно обоснованного сотрудничества с государством, это условие необходимого возврата прав верующего во Христа русского народа и других больших и малых народов России.

Идея национальности, понятие этноса и так далее – это всё выдумки псевдонаучные, которые Христом не даны. Есть народы. Надо вернуться к полноценному, гарантированному на деле обеспечению религиозных потребностей людей вне зависимости от национальной принадлежности, как это было в Российской Империи. И в этом случае, мне кажется, у нас будут основания бороться с тем, что сейчас активно используется – с национальной враждой, искусственно подогреваемой национальной враждой. Думаю, что предложение об упоминании Бога в Конституции – это обращение к Нему за помощью, убежден, что так и нужно понимать предложение Патриарха. Даже пусть каждый понимает Его по-своему, но мы-то понимаем, в большинстве своём, восемьдесят процентов населения, как веру во Христа. Что нам здесь стесняться и бояться? В этом отношении я, конечно, поддерживаю Патриарха и считаю, что можно найти нужную формулу и нужно её искать. Если вы помните, в четвертой статье Основных государственных законов Российской Империи так сказано о Боге: «Подчиняться Императору за совесть, как это Бог повелевает». Что нам мешает напомнить о Боге, если мы признаем современную Россию правопреемницей СССР и Российской Империи?

Андрей Печерский. Я сейчас вспоминаю одну из бесед в Барвихе с архимандритом Кириллом (Павловым). Со мной был знакомый священник, который спросил отца Кирилла: «Батюшка, а как же мне с неверующими разговаривать?» Отец Кирилл ответил: «А ты говори с ними о совести, совесть-то у каждого есть!». Это и будет проявление совести для каждого человека. Вот Владимир Георгиевич скромно промолчал, а ведь первая фракция Госдумы, которая поддержала предложение Святейшего Патрирха, была фракция КПРФ.

Владимир Крупин. Конституцию же принесли все эти промассоненные декабристы из Парижа после двенадцатого года. В двадцать пятом году, когда на плацу в центре Петербурга стояли солдаты, все они были уверены в том, что Конституция – это жена Константина. То, что КПРФ поддержал, это меня не удивляет. Зная Зюганова, вижу, что это искренне. И, вместе с тем, знаете, я в партии тоже был довольно долгие годы, мы с Солоухиным вместе были в партии, Шукшин был в партии, Белов в партии, Окуджава, все были в партии. Я этого не стыжусь, мой отец в 42-м году в партию вступил. Но я всё-таки вышел. Вышел после того, как мы с Солоухиным пошли к Зюганову, это был девяностый год, и говорим, что вот, у нас всего-навсего три просьбы, и мы тогда останемся в партии. Просьбы: убрать Мавзолей, этот труп с алтаря Отечества; потом принести покаяние перед народом за то, что творилось большевиками-коммунистами и изменить название. Ответ: нас старшее поколение не поймёт, наверняка. А что касается Мавзолея, нет, нет, нельзя, мы так привыкли. А потом, какое покаяние, это не мы, это не наше поколение взрывало церкви. Тогда мы и вышли с Солоухиным. Потом, всё-таки, в этом коммунистическом движении есть какие-то шатания. Я у них часто выступал. Но их увлечения этой, так сказать, русской эзотерикой, Велесовой книгой, эти языческие обряды, арийство – всё это конечно, далеко от истины. И тут же рядом вопрос об идеологии. Конечно, идеология нужна, а как же, должны же быть какие-то скрепы нравственные, моральные и идейные: куда идем, откуда пришли. Мы строили светлое будущее, а оказалось, что светлое будущее хуже любого прошлого. И поэтому, конечно же, об идеологии тоже надо деликатно сказать, что же народ объединяет, что же ведёт нас по дороге?

Единственное, что спасёт Россию – это вера во Христа. Пора напомнить эти слова, при мне произносил их несколько раз незабвенной памяти Святейший Патриарх Алексий II. Почему все движения ни к чему не привели? Я сорок лет наблюдаю эти движения: каких только не было фондов, ассоциаций, партий, движений, собраний, советов, съездов, комитетов. Почему безрезультатно? Потому, что нельзя поднимать знамя патриотизма выше Креста. Патриотизм – дело хорошее, дело прекрасное, любовь к Родине дисциплинирует душу человека, но всё-таки, сначала хоругви, потом – знамёна.

Андрей Печерский. Да я вот сейчас вспомнил начало девяностых годов, когда устанавливался на площади Ногина, она теперь называется Славянская площадь, памятник святым равноапостольным Кириллу и Мефодию. И Святейший Патриарх Алексий на открытии памятника произнес замечательные слова: «Нужно, чтобы во главе всех процессов в России стояла духовность». Меня это потрясло тогда. Своими простыми словами Святейший Патриарх Алексий обозначил самое главное, в сосредоточенном виде всё то, что мы должны делать, это пророчество такое.

Виктор Саулкин. Я вернусь к тому, что говорил о государствообразующей роли русского народа. Если мы говорим о Конституции, о русском праве, то оно все основано на архетипах национального сознания. Архетип национального сознания нашего народа основан на православной вере. И даже когда был государственный атеизм, воины умирали за други своя. Великая Отечественная война – это был подвиг великого самопожертвования. Роль Церкви была не в том, что она собрала деньги на танковую колонну Дмитрия Донского, а в том, что она за тысячу лет воспитала народ, который смог победить в такой страшной войне, воспитала в народе православный дух. И что самое страшное сегодня происходит? Конституцию 1993 г. писали чуждые нам люди, люди совершенно другой цивилизации, сегодня уже даже антихристианской по духу. Самое страшное – размывание архетипа народного сознания идёт через уничтожение языка и уничтожения культуры. Язык уничтожают, русскую словесность из школы изгоняют, у людей появляется некий новояз, у всех айфоны – образуется слэнг, чужая музыка звучит на радио и телевидении. А мы даже с вами помним, когда были детьми, как звучали в домах народные песни. Кстати, Сталин в сорок третьем году создаёт факультеты народных музыкальных инструментов. Подчеркнем, в сорок третьем году, во всех музыкальных училищах. Зазвучала музыкальная классика. А советские песни лучшие, начиная от Дунаевского до Пахмутовой, они же тоже были совершенно другой мелодичности, это была русская культура. И люди, воспитанные в этой русской культуре, были государствообразующим народом.

Сейчас я не знаю, как внести в Конституцию юридически упоминание о культуре. Мы видим, как госпожа Ямпольская и прочие покровители матершинника Шнура пытаются новый закон о культуре принять. Деятели культуры для них – это жреческая каста, которой никто не имеет права даже замечания делать. Но, мне кажется, должно быть какое-то упоминание в Конституции о сохранении традиционной русской культуры, традиционной культуры русского мира, скажем так, потому, что все писатели из национальных республик были проникнуты, воспитаны на чём? На великой русской литературе христианской. Хорошо было бы как-то продумать этот вопрос.

Владимир Крупин. Конечно, русская литература – ведущая в мире, потому что православная. Другого объяснения нет. И, в самом деле, большевики не додумались ликвидировать литературу, и она выиграла это сражение. Во многом, опять же, нам помог Пушкин. Это великое счастье, что нам Господь Пушкина подарил. Легко жить, когда в литературе был Пушкин. Выступаешь перед детьми, кто ваш любимый писатель? Пушкин. Кто любимый поэт? Пушкин. Кто любимый драматург? Пушкин. Кто любимый очеркист? Пушкин. Везде Пушкин. Сейчас пытаться что-то свершить в русской литературе поздно, в ней уже был Пушкин.

Виктор Саулкин. Я добавлю. В тридцать шестом году издали Александра Сергеевича Пушкина тридцатимиллионным тиражом. Это же сегодня вообще представить трудно!

Владимир Крупин. Виктор Александрович, а знаете, с чего началось? К тому времени русское зарубежье начало уже отпадать частями, разламываться: эти югославы, Париж… И они лихорадочно искали, надо объединить наше русское зарубежье, надо как-то его сплотить. Оно стало расслаиваться на богатых, бедных и так далее. И стали искать, на чём объединить. Петра Первого называли, но не сошлись. А наступал тридцать седьмой год, столетие со дня кончины Пушкина. И зарубежье начало говорить о Пушкине.

Священник Александр Шумский. Дело в том, что есть понятие антиномии, когда одновременно развивается и то, и другое. Вспомним о языке Евангельском, как отец Иоанн Крестьянкин говорил, что каждому историческому периоду соответствует какое-то место из Евангелия. И он считал, что нынешнему времени соответствует притча о пшенице и плевелах: растёт и то, и другое, и вырывать нельзя, потому что вырвешь с плевелами и пшеницу. Почему опасна революция? Революционеры всегда знают, где плевелы, где пшеница. Они вырезают… ну, в общем, понятно, что происходит. И сегодня мы живем, действительно, в динамичное время. И любая схема всегда страдает тем, что может привести к революционному процессу. Вот Виктор Александрович сказал, допустим, что у нас изгоняется русский язык, в школе что творится и так далее. У нас с Владимиром Николаевичем была жесткая полемика, может, чрезмерно жесткая с моей стороны, за что у него прошу прощения ввиду уже приближающегося поста. Про меня пишут очень резко, я никогда не обижаюсь. С моей стороны это приём, не более того. А не какое-то личное отношение. Так вот, когда говорят, что изгоняется русский язык или что нет того, нет сего в школах, это не совсем так. Идёт борьба, и в школах тоже идёт борьба, и в разных школах по-разному. Если мы сравним девяностые годы и нынешнее время, сравним школьные программы девяностых годов с нынешними, то мы увидим огромный прогресс, именно в лучшую сторону. Если в советское время, когда я учился, мне показали бы нынешнюю программу десятых-одиннадцатых классов по литературе, я был бы счастлив. Там есть, конечно, такие имена, которые я мог бы убрать, допустим, Бабеля, ещё кого-то. В целом, программа по литературе сегодня хорошая. Многое зависит от учителя, чему он отдаст приоритет, какой части. Но программа позволяет, на самом деле, сейчас довольно глубоко изучать литературу. Поэтому говорить, что у нас ничего не сделано за эти годы – это неправда. Очень много сделано хорошего, на самом деле, в школе. Идет работа, борьба идёт внутри системы образования, как она и везде идёт. И в органах власти идёт борьба, и в образовании, и в медицине, везде вот эта антиномия есть. Плевелы хотят заглушить пшеницу, но пшеница тоже растет и сдаваться не собирается.

Виктор Саулкин. Я тогда дорогому батюшке отцу Александру тоже отвечу репликой. Дело в том, что, все действительно меняется, я согласен. Кроме того, отец Александр сам – кандидат педагогических наук, его сын в школе преподаёт. Он знает лучше, что происходит сейчас в школе, какие положительные сдвиги, нам не сразу заметные. Но я говорю о том, что в Конституции, не знаю как, я не юрист, должна быть обозначена роль традиционной культуры и защита нашего общества от псевдокультуры. Например, от Серебрянниковых в театре, от этих разрушительных тенденций. Мы понимаем, что свобода должна быть, но дело в том, что в девяностые годы эта публика приватизировали не только нефтяные вышки и газовые месторождения, они приватизировали, практически полностью, театральную сцену. Театр Серебрянникова – это ведь бывший театр Гоголя. А фильмы?.. Я люблю наш кинематограф. Я уважаю Никиту Сергеевича Михалкова, особенно за его «Бесогоны», очень люблю его старые картины.

Но я посмотрел последнее вручение премии «Золотой Орёл», как это всё происходило, какие фильмы были номинированы, и какие фильмы получили ее. Андрей Самохин, наш друг, написал о том, что дали главную премию за лучший фильм картине «Текст», очень точно назвав свою статью: «Нас всех послали открытым текстом». Этот фильм, который «Золотой Орёл» получил, не просто откровенная чернуха, он сделан в худших традициях девяностых годов. У них до сих все рычаги власти, потому что если говорить о кинематографе, мы видим, на какие проекты они выделяют деньги. Никита Михалков же не зря вышел из кинокомитета, когда г-жу Тимакову, бывшего пресс-секретаря Медведева, туда ввели. Михалков сказал, что ему понятно, на какие русофобские фильмы будут выделять деньги.

Мы понимаем, как это решалось в двадцатые-тридцатые годы. Сталин просто разогнал Пролеткульт, организацию, которая травила всех русских писателей. Сейчас, я понимаю, это невозможно. Но хоть какую-то защиту традиционной культуры необходимо обозначить. Чтобы у людей ориентиры были, чтобы они не чувствовали, что этой публике на театральной сцене, в киностудиях все дозволено. Как это сделать?

Владимир Поздняков. Отец Александр, Вы говорили о том, примут – не примут упоминание русских в Конституции. Как депутат я представляю из одиннадцати территорий Дальневосточного Федерального округа шесть: Камчатку, Чукотку, Магадан, Якутию и другие. Там около сорока коренных малочисленных народов. И вот, когда веду приём, находясь, скажем, в Якутии, в глубинке, они ни к кому не идут, а только к русскому, и говорят, если погибнут русские, нас вообще здесь не останется. Нас уничтожат, и не будет нас. Держитесь. И нам нужно возвращение записи в паспорт, чтоб мы имели свою национальность. И при этом мы признаём организующую роль русского народа.

А вспомним, в свое время была нашумевшая статья Нины Андреевой, я еще в ЦК РСФСР работал, в идеологическом отделе. И заведующему отделом Бурятского рескома звоню, спрашиваю, как реакция. Он говорит, да ладно, вы, говорит, держитесь, русские, не будет вас – нам конец придет. И это всегда так было. Поэтому воспримут эту поправку, и будет всё нормально.

Другое дело, вот вчера мне позвонил один товарищ, мы с ним довольно бурно беседовали, он знает, что я внёс эту поправку в Конституцию по государствообразующему русскому народу, он говорит: не надо «русские», давайте, может быть, «русичи». Я говорю, давай вятичи, древляне, ещё кого-то. Русские. Так это прилагательное. Я говорю, Анатолий Иванович, ну вы-то что об этом? А вот, говорит интеллигенция русская, что не примут. Я говорю: русская интеллигенция поднялась тогда, когда нужно было компартию России создать. Я знаю эту позицию, знал Валентина Григорьевича Распутина, мы земляки, мы дружили. Я говорю, Валентин Григорьевич, ну зачем это? Надо русские. Второй секретарь в любой республике кадрами занимался – русский был. И мы, говорю, везде управляли процессом. Скрепы были русские. Русские везде играли руководящую роль. Нужно в Конституцию именно в такой подаче ввести это.

Виктор Саулкин. Сейчас во всех республиках, начиная с Таджикистана и кончая всеми остальными, стали жить гораздо хуже. Даже те же прибалты, которые смотрят на Запад. Идет полная деградация экономики и культуры. Это вообще удивительный момент, я посмотрел, как в советское время создавали киностудии национальные. Вот пришла Советская власть в Грузию, в двадцать первом году «Грузия-фильм» создают. Пришли в Туркменистан, а там кочуют кочевники в папахах. Создают им «Туркменфильм». А надо же понять, что тогда кинематограф – это был новейший вид искусства. Только в самых развитых странах: Голливуд в Америке, во Франции, в Германии, в России кинематограф, в Италии. И во всех республиках был создан кинематограф. Сейчас же деградация. Где «Грузия-фильм», который мы любили, грузинское кино? Где? Нет его, а на территории «Грузия-фильм», мне говорили, коров пасут.

Владимир Крупин. А литература в бывших республиках тоже рухнула. Ведь нельзя быть интернациональным писателем, пока ты не национальный. Прежде всего, надо стать национальным писателем. Вот Василь Быков, белорус. Когда он пошёл к демократам, о нём сразу забыли. Хотя, потом его похоронили по высшему разряду, это спасибо Лукашенко. Именно на фамилии делали имена писателям. Грузия – Нодар Думбадзе, Отар Чиладзе, Молдавия – Ион Друцэ, Казахстан – Олжас Сулейменов, Киргизстан – Чингиз Айтматов, Беларусь – Василь Быков, Украина – Олесь Гончар. Им же делали эти имена-то? Делали. Всё рухнуло. И стали издавать книги по двести–триста экземпляров, а создавалась-то им известность через журналы. Я был редактором журнала «Москва» в те годы. Восемьсот пятьдесят тысяч был тираж журнала. «Новый мир» – три миллиона тираж. А теперь у журнала «Москва» тираж тысячи полторы, наверное, экземпляров. Всё рухнуло, всё упало. У них-то ещё страшней. Они уже всё, в полном загоне. Для тёщи пишет, может быть, да ещё для кого-то. Поэтому, русский язык пострадал – пострадали, прежде всего, они. А у нас сейчас Союз писателей, слава Богу, живой. Отец Александр, Вы знаете, бываете же у нас. Идёт молодежь хорошая, это очень радостно доложить. И, конечно, это всё-таки как-то их оживляет, националов. Так что эти поправки о русской культуре, литературе, я думаю, они воспримут положительно.

Я вот упомянул свой район, а ведь район у нас такой интернациональный. Это русские, удмурты, татары и марийцы. Но есть еще и мордва и чуваши, у нас в классе все были. Мы бегали на сабантуй к татарам, бегали к марийцам. Поэтому, очень я из дружного района сюда пришёл. Но повторяю, все они хотели быть русскими, все. Девчонки выходили за русских парней, смешения не было. У нас там, когда мы шли на вечер в клуб, или куда, то нам говорили, вы мне только попробуйте не русскую привести. Кстати говоря, татары тоже ревниво к этому относились. Смешанные браки – вряд ли это благо.

Священник Александр Шумский. Ещё что можно добавить? Наш Президент, Владимир Владимирович, человек, конечно, совершенно русский по менталитету и по самосознанию, это видно, и, разумеется, он, конечно, понимает, чем мы озабочены, он человек очень осведомлённый, и более, чем мы, наверное, во многих вещах. Он очень осторожный человек, аккуратный. Есть такой у него, мне кажется, страх Божий. Он боится испортить что-то. Иногда его даже упрекали за недостаточную решительность, например, по отношению к ЛНР, ДНР. Теперь понятно, что он был прав. Вот взял бы Путин, да и пошёл на Киев. Не было бы сейчас уже России, в Кремле уже натовские войска бы стояли. Поэтому он осторожничает, и какие-то вещи он не принимает не потому, что, мне кажется, не хочет этого, или не потому, что он якобы либерал, как многие говорят, по взглядам, а потому, что он опасается каких-то последствий.

Мне кажется, что тоже надо к его позиции внимательно присматриваться, потому, что он хочет, конечно, чтобы русское начало преуспевало и развивалось, но он это делает очень аккуратно. И нам нужно тоже в наших рассуждениях быть более осмотрительными, как святые отцы нас учат. Не всегда то, что мы хотим, может сразу осуществиться.

Я повторяю, что то, что я сегодня говорил, мои возражения – это не является категорическим, я просто в порядке рассуждения, в порядке, так сказать, полемики, потому что она необходима, при таком разговоре. Сам я абсолютно не считаю, что мои выводы – истина в конечной инстанции. Я был бы рад, если бы все мои оппоненты оказались правы, а я – нет.

Андрей Печерский. Мне хотелось бы добавить, отец Александр, о нашем Президенте. Я, например, был потрясён, услышав из уст монахов на Святой Горе Афон, как они обращались к Президенту. Они его почему-то называли Государь. А я спрашиваю: почему вы его называете Государь? Ответ был простой: слова «Президент» в русском языке нет. Вот, такой был ответ.

Виктор Саулкин. Владимир Владимирович не делает резких движений почему? Он хочет, чтобы идея созрела в народе, чтобы народ сам принимал решения. А народ сейчас, действительно, проявляет себя. Как я слышал, в основном приходят поправки от простых людей, которые касаются не социальных пособий, а касаются идеологии, касаются веры. Вот это интересно. Потому, что наш народ всё-таки без идеологии жить не может. У нас была идеология все эти девяностые годы, но это была идеология золотого тельца, навязанная нам в той Конституции. А наш народ по идеологии золотого тельца жить не может. И он сейчас требует: уберите эту идеологию золотого тельца, дайте нам русскую идею. А какую идею? Для нас, православных людей, это понятно. Известны слова святителя Серафима Соболева, недавно день его памяти был: «Русская идеология – это православие как основа государственной, общественной и личной жизни каждого русского человека». Сегодня, как отец Александр говорил, действительно, очень много наших соотечественников, которые в душе-то себя считают верующими. Я знаю, многие офицеры говорят: «Я человек неверующий». Но он стоит, крестится. А почему считает себя неверующим? Потому, что он не ходит в храм, не исповедуется, не причащается, а в Бога-то он верит! Поэтому, я думаю, что народ это воспримет, и народ хочет вернуться к этой идеологии. Не к мечте, о которой говорят. Отец Александр может подробнее сказать, что слово «мечта» – это не православное. Есть американская мечта, а русской мечты не было. Было служение Богу, служение Отечеству.

Георгий Шайрян. Я разделяю опасения отца Александра по поводу возможных общественных катаклизмов. Но я считаю, что это вопрос политической воли: прикроют средство массовой информации, которое будет заниматься разжиганием политической розни, и на этом дело закончится. Это мое личное убеждение.

Священник Александр Шумский. Газету можно закрыть, журнал, а интернет как? Это же гидра многоголовая.

Владимир Поздняков. Это очень легко можно, кстати, решить. Снова воля нужна политическая.

Андрей Печерский. Конечно, народу сейчас очень трудно ориентироваться, прежде всего почему? Потому, что слова у нас ничего уже не стоят. Я никогда не забуду, как на сороковинах отца Кирилла (Павлова) в Троице-Сергиевой лавре Владыка Феогност, тогда был наместником лавры, духовное чадо отца Кирилла Павлова, сказал о том, что отец Кирилл как жил, так и говорил; как говорил, так и жил. А разве кто-то из нас может о себе такое сказать? Мы что только не делаем с этими бедными словами, смысл в них каждый вкладывает, какой хочет, и многие подмены основных понятий происходят на наших глазах, к сожалению. И народу очень трудно ориентироваться. Об этом, наверное, тоже стоит подумать.

Священник Александр Шумский. Главное – чтобы не привести страну к новой революции. Это – моя главная озабоченность личная. Меня это волнует. Что бы ни было, что бы ни случилось, главное – чтобы не допустить новой революции сегодня. А сегодня и слева, и справа начинаются эти призывы к революции, к свержению власти. Призывают и либералы, и крайние патриоты, и в том числе, к сожалению некоторые православные люди. Недавно один из православных прихожан наших, не буду имени называть, у меня исповедуется, сказал: «Я за революцию». «Но, – говорю, – ты же православный, ну какая революция, ты же понимаешь, что ты говоришь?». Всё рухнет, под чьими она ни была бы знамёнами: красными, голубыми, если будет революция, Россия рухнет. Она просто не выдержит, и нас просто уничтожат. Нас сомнут, если будет революция. Нет, и всё. Это человек, который уже сорок лет в храм ходит. Это меня пугает. Когда это говорит либерал какой-нибудь, или невоцерковлённый человек, это мне понятно. А здесь из глубины церковной, человек, знающий, причащающийся, он говорит, что это было бы хорошо сейчас. Это меня очень беспокоит.

Владимир Крупин. Несколько дней назад отмечалось 23 февраля. Праздник в честь победы Красной армии под Псковом, все говорят, что она была малозначительной и ни на что не влияла. Создание Красной армии связывали с именем Троцкого. Зачем так? Будем помнить и возвышать этот день как день Огневидной Божьей Матери. 23 февраля – праздник древней появившейся на Руси чудотворной иконы, Огневидной, защитницы воинов и Отечества. Представляете! День двадцать третье февраля! Вот это нам надо побольше объяснять людям.

Виктор Саулкин. А Красная армия? Я всегда своим оппонентам говорю: двадцать третье февраля – какой Троцкий? После сорок пятого года это была армия, к Троцкому никакого отношения не имеющая. Это было победоносное русское воинство, но под красным знаменем. Великая победа была на Пасху!

Андрей Печерский. Когда мы создавали «Русь Державную» и Борис Журавский – он сейчас священник Владимирской епархии – разрабатывал оформление, у нас с ним спор возник. Он говорит: давай сделаем изображение Божией Матери и заголовок красным. Я говорю: а почему красным? Он отвечает: ты неправильно понимаешь слово «красный». Это же киноварь, и с флагами этого цвета шли побеждать православные воины. У меня возражений никаких уже не было. А преподобный Серафим, тоже, наверное, неслучайно в молитвах подсказал нам эпиграф для газеты: «Господь помилует Россию и приведёт её путём страданий к великой славе».

Владимир Поздняков. Одна из тем сегодняшнего нашего круглого стола, встречи – это Конституция и поправки к ней. Наша фракция подготовила поправки к Конституции. Даже если они не будут приняты, у нас на каждую поправку есть свой законопроект. Сразу же, как только пройдут голосования, утвердят, мы все эти законопроекты внесём. Это и по ЖКХ, это и по пенсиям, и по прожиточному минимуму, в том числе. Много чего хорошего, позитивного. Я часть этих материалов оставлю и нашу газету – миллионным тиражом вышла, – а также перечень наших поправок, и каким образом их можно было бы в определённой мере обосновать.
Очень интересно, что сегодня мы вспомнили об иконах Божией Матери. Изображений Богородицы очень много, Русская Православная Церковь чествует около трехсот Богородичных икон: среди них Далматская, Огневидная и многие другие. Нам нужны символы, мы должны знать, почему то или иное событие произошло именно в данный день? Какова духовная составляющая и исторических событий, и нынешних? Какие совпадения календаря исторического и календаря православного?

Андрей Печерский. Посмотрите, а ведь мой батюшка, архимандрит Кирилл Павлов, был похоронен когда? Двадцать третьего февраля. Он Герой Советского Союза. Тоже промыслительное совпадение.

Виктор Саулкин. Православные белогвардейцы говорят: нет, двадцать третье февраля праздновать не будем, у нас другие праздники. Но это же хамский грех. Мы в армии служили, наши командиры праздновали. Мы поздравляли с двадцать третьим февраля всегда ветеранов Великой Отечественной. Все же они праздновали двадцать третье февраля – это был их праздник Советской армии и Военно-морского флота. Да мы сами присягу давали, и мы друг друга поздравляем. Сегодня – это день Защитника Отечества.

Владимир Поздняков. В продолжение разговора, мы с Андреем уже говорили, что сегодня день Далматской и Виленской икон Божией Матери. Почему мы именно сегодня встретились? Вот посмотреть, откуда пришли эти названия, какие здесь символы? Может быть, увидим и нашу встречу сегодня тоже в символическом смысле.

Виктор Саулкин. Я хотел бы подчеркнуть, когда либеральное прозападное правительство сняли. Это был день преподобного Серафима Саровского, и случайно такого совпадения не могло быть. Мы надеемся, что по молитвам батюшки Серафима будет уничтожен приоритет международного права, и мы станем действительно независимой страной, у нас появится своя идеология, и русский народ займёт подобающее место. Мне кажется, очень важно, чтоб русские люди почувствовали: мы – государствообразующий народ. Как это будет оформлено? Возможно, через фразу, которую сейчас Владимир Владимирович Путин поддержал: о том, что русский язык – государственный язык России, как язык государствообразующего народа. Она и язык связывает, и государствообразующую роль. Мне кажется, что вот эти изменения на день батюшки Серафима не случайны. Россия поднимается. Главное, чтоб никаких революций не было.

Священник Александр Шумский. Хорошо, что мы здесь собрались, очень хороший и продуктивный круглый стол получился, очень хороший обмен мнениями. Так и должно быть между православными людьми. Настроение хорошее, входим в Пост в приподнятом настроении. Пост, весна души, надеюсь, что мы будем духовно расцветать, а вместе с нами – и наша Родина!