Русская лампада на Святой Горе

Русская Земля связана со Святою Горою непосредственным духовным родством, поскольку русская монашеская традиция является летораслью или отростком святогорского монашества, пересаженным на русскую землю Божией, а не человеческой рукою. В силу этого духовного родства Русь искони имела пристанище, богодарованный уголок в Уделе Пречистой Девы Богородицы – русскую обитель, которую видимо хранил на протяжении веков Промысл Божий, судивший и определивший быть ей достоянием и отчиною наших соотечественников, ищущих спасения на Святой Горе.

Русский монастырь – это подворье или представительство русского монашества в Уделе Пресвятой Богородицы, это свеча, возженная от лица Русской Земли на свещнике Божией Матери, это русская лампада, горящая пред престолом Царицы Небесной, жертва или приношение во славу Пречистой Богоматери.


Раcсматривая тему настоящей конференции о русском монашестве как факторе духовного просвещения России, недостаточно указать только широко известные из популярной духовной литературы примеры взаимообщения Святой Горы и Руси посредством тех или иных подвижников Церкви. Русский Афон это не просто некая общность иноков, вышедших из России и присутствующих в Святогорской стране монахов, но самобытное, вполне сформировавшееся явление в православной цивилизации, со своей самостоятельной школой подвижничества, благодаря существованию которой мы действительно можем говорить о Русском Афоне, именно как о факторе просвещения, подразумевая наличие у него мощной, развитой духовной традиции, влияние которой неизгладимо запечатлелось на духовном облике России.

Русь, просвещенная Святым Крещением, очень рано в своем духовном кругозоре рассмотрела и отметила три духовно-мистических центра, притянувших внимание ее новопросвещенного сознания: Святой Град Иерусалим или Святая Земля, Царьград и Святая Гора Афон. Что представляли собой объективно эти три священных места в глазах наших соотечественников той далекой поры? Святая Земля – место, где развивались священные события, откуда вышло Евангельское просвещение, где родилась Церковь. Царьград – столица православной вселенской цивилизации. Святая Гора Афон – уже сформировавшийся общепризнанный центр православного монашества, в котором соединились практически все древнейшие иноческие традиции, вытесненные с востока исламским нашествием. Три этих священных места являлись очагами вселенского значения православной духовности, культуры и подвижничества. Оттуда, с одной стороны, Русь старалась почерпнуть все полезное, с другой – старалась оставить там след своего пребывания. Из Иерусалима мы приняли Богослужебный устав, из Константинополя – Святое Крещение, апостольскую преемственность, а также Мономахов венец и бармы, а со Святой Горы – монашескую традицию, навсегда сделавшую Русь летораслью вертограда Богородицы.

Новопросвещенному сознанию свойственно отождествлять себя с тем, что привлекает его внимание. Так, уже очень рано на основе представления о христианских духовно-мистических центрах возникли три концепции духовного самосознания Руси: Русь – Новый Иерусалим или Святая Земля, или Святая Русь; Русь – Новый или Третий Рим; и Русь – Дом или Удел Пресвятой Богородицы. Первые две концепции надолго, почти до конца XV века, опоздали в своем развитии: ни о каком Новом Риме нельзя было говорить в условиях государственной раздробленности и иноземного владычества; плач о погибели Земли Русской, утопающей в крови братоубийственной розни и испепеляемой огнем монгольских пожарищ также на несколько веков отодвинул с повестки дня концепцию Святой Руси. Однако факт развития именно в этот период представления о Земле Русской, как об особом Уделе Божией Матери, пользующимся особым Ее покровительством и милостью, невзирая на неисправления и непорядки, – свидетельствует о весомом, значимом и глубоко осознанном влиянии Святой Горы на духовную жизнь Руси. Это мировоззрение, как плод взаимообщения Русской Земли и Святой Горы, словно детоводитель, провело Русь сквозь горнило испытаний и стало особенно близким для русского сердца в эпоху ордынского нашествия, вселяя надежду на Вышнюю милость и прощение.

При таком влиянии на Русь мистического образа Святой Горы можно с большой вероятностью полагать, что возникновение на Афоне своей собственной, самостоятельной русской обители не могло остаться незамеченным для Руси, не могло не привлечь ее внимания. Затеплился очаг русской духовной жизни на священном Афоне, который стал центром духовных чаяний своего православного Отечества.


Первая русская обитель на Святой Горе, колыбель русского монашества – обитель древоделя или Ксилургу. О высоком духовном уровне ее насельников авторитетно свидетельствует сам Прот Святой Горы со всем Священным Собранием; о материальном достатке и правильно организованном хозяйстве – тот факт, что сама Великая Среда, то есть Протат, была должна ей немалую сумму и в качестве откупа предоставила в собственность одну из древнейших и выдающихся по своей истории и значению обителей Афона – монастырь Фессалоникийца, переименованный впоследствии в Нагорный Руссик. О значении Богородичной обители Ксилургу для России свидетельствует не столько приток в нее насельников и материальных средств, сколько то огромное обратное влияние, которое оказала обитель на наше Отечество.

Скромный русский скит-монастырек Ксилургу до сих пор именуется, как в русском монастыре, так и у греков – «Богородица», потому что посвящен Успению Пресвятой Богородицы. Соборный Успенский храм скита, этой первой русской обители на Афоне, является древнейшим русским храмом. До своего варварского разрушения древнейшим русским храмом считалась Десятинная церковь в Киеве. Сам Успенский храм перестраивался, однако в священных недрах своего алтаря он хранит величайшую святыню – древнейший русский престол, водруженный на этом месте в XI веке. Существует предание о том, что преподобный Антоний Печерский был подвижником Эсфигменского монастыря, где до сих пор показывают пещеру, в которой он подвизался. Но несправедливо забыто другое афонское предание: о том, что преподобный Антоний был насельником Богородичной обители Ксилургу, где до сих пор существует храм, или точнее – престол, современный преподобному, и между этими преданиями нет никакого противоречия – ведь известно, что преподобный дважды бывал на Святой Горе.

Необходимо заметить, что вариант греческого жизнеописания преподобного Антония страдает существенными хронологическими неточностями, так что невольно возникает сомнение: об одном ли и том же преподобном говорят жития? Так, в соответствии с греческой версией, преподобный Антоний принял постриг в 975 году от игумена монастыря Эсфигмен Феоктиста, тогда как родился преподобный, согласно русскому житию, в 983 году. Привести эти неточности к общему знаменателю – дело самостоятельного научного исследования. Мы же не имеем здесь цели вдаваться в полемику. Для нас важно отметить связь русской обители на Афоне с первоначальником русского монашества.

Достовернее всего, преподобный поступил на послушание и принял постриг в русской обители от игумена Герасима. Именно от него он получил благословение возвратиться на Русь.

Во время второго своего прихода на Афон преподобный Антоний повторно вернулся в свою обитель, к старцу, постригшему и воспитавшему его, и пробыл там довольно долго, почти 30 лет, пока вновь не был послан в Россию, будучи уже сам весьма опытным старцем. Именно после второго своего прихода со Святой Горы преподобный Антоний собирает братство, которому передает свой духовный и подвижнический опыт, приобретенный в обители Ксилургý. Второй выход преподобного из монастыря состоялся, вероятно, при преемнике игумена Герасима – игумене Феодуле, оставившем свою подпись на акте 1030 г. Выход преподобного из обители состоялся не ранее 1051 года, когда преподобный Иларион был поставлен на Киевскую кафедру и покинул свою пещеру.

Итак, существуют духовные нити, видимо связывающие Киевскую Лавру с местом подвигов ее основателя на Святой Горе – Успенским храмом, у престола которого он принял постриг, а также заповедь от отца игумена идти на Русь. Великая Успенская церковь Печерской обители, построенная по показанному Царицей Небесной греческим зодчим образцу, не является ли символической проекцией первого русского храма первой русской обители на Святой Горе, в которой подвизался основатель русского монашества и учредитель Киево-Печерской Лавры?

Удивительно то значение, какое приобрел этот собор для Русской Земли. Успенская церковь становится главным собором Руси, собором по преимуществу, общерусской святыней – ведь ни одна другая отечественная церковь не именуется так, как она: Великая Успенская церковь. Такое наименование роднит ее с Великою церковью Святой Софии Константинопольской и с храмом Воскресения в Иерусалиме. Примечательно, что София Киевская – официальный центральный собор Киевской Руси, кафедра митрополитов, не получила такового почетного наименования. Секрет, как нам кажется, кроется не только в чудесных особенностях построения Печерской церкви – такие чудеса нередко бывали при построении и других храмов – сколько в том символическом значении, которое она носила и носит в качестве связующего звена между двумя Уделами Божией Матери: Землею Русскою и Святою Горою, и подчеркивающего преемственное значение первой от второй. Само наименование Великая церковь, вероятно, возникло в более поздний период, когда воззрение на Русь как на Удел Пресвятой Богородицы уже вполне сформировалось, и буквально в каждом уголке Руси стоял свой Успенский храм.

Значение Печерского храма было настолько символично и священно, что с постепенным перемещением центра русской цивилизации на северо-восток в основных административных центрах возводились точные или несколько увеличенные его копии. Например, такие же соборы были воздвигнуты в Ростове и Суздале. Трудно согласиться, что это случайность или просто дань традиции. Ведь построение копий Успенского собора в названных городах существенно повлияло на развитие и распространение там концепции о Земле Русской как об Уделе Пресвятой Богородицы. Архиепископ Иоанн так и называет Ростово-Суздальскую землю областию Божией Матери, что является прямым свидетельством постепенного формирования вышеназванного мировоззрения, а также и его связи с Великою Печерскою церковью и Святою Горою.

Именно Печерская Великая Успенская церковь, а не Софийский собор станет символическим прообразом величественного Успенского собора Владимира на Клязьме, возведенного благоверным князем Андреем Боголюбским (+1174) и ставшего главным собором северо-восточной Руси. Создание же нового праздника в честь Покрова Пресвятой Богородицы, покрывающей всю Русскую Землю Своим омофором, явилось богослужебным выражением воззрения на Русь как на Удел Божией Матери. Вот почему этот праздник приобрел такое значение для Руси.

Отнюдь не географическое, якобы экономически выгодное положение Москвы является главной причиной ее внезапного и стремительного возвышения, а «перенесение» туда общерусской святыни – Дома Пресвятой Богородицы, собора в честь Ее Успения. «Если, сын, меня послушаешь и храм Богородицы воздвигнешь и меня успокоишь в своем городе, то и сам прославишься более других князей, и прославятся сыны и внуки твои, и город этот славен будет среди всех городов русских, и святители станут жить в нем, взойдут руки его на плечи врагов его, да и кости мои в нем положены будут», – сказал святитель Петр князю Московскому Иоанну Калите (1304-1340). Именно послушание Иоанна Калиты святителю и перенесение Дома Пресвятой Богородицы из Владимира в Москву стало главной причиной возвышения этого города. Перевод в Москву и кафедры митрополитов сделало Московского князя как бы Государем церковной отчины, ставшей оплотом для собирания Руси. Так постепенно, образно говоря, границы Удела Божией Матери, первоначально включавшие в себя только Печерскую Обитель, распространились на всю Русскую Землю.

Успенский Кремлевский Собор становиться не просто кафедральным столичным храмом, но символом, объединяющим Русь. Великие князья Московские, осознав себя хранителями Дома Пресвятой Богородицы, по-другому стали смотреть и на свое служение: отныне они собиратели Земли Русской, старшие сыны митрополитов, хранители и покровители русского Православия, служки Божией Матери, оберегающие земной Ее Удел. Однако первым открыто об этом смог заявить лишь Иоанн III (1440-1505). Сто лет понадобилось роду Калиты, то есть Московским князьям, для собирания раздробленной Руси. Но если другие князья, стремившиеся к тому же, объединяли Русь с помощью экономических и военных союзов, или же путем захвата, то Московские князья, и в особенности Иоанн III, практически в одночасье объединили Русь, объявив себя хранителями и покровителями Православия, строителями Дома Пресвятой Богородицы.

Воззрение на Русь как на Земной Удел Божией Матери сохранило ее в эпоху княжеской раздробленности и монгольского ига от конечного распада. В эпоху же Московской Руси – способствовало возрождению и реализации концепций Третьего Рима и Святой Руси.

Глядя на величественные монументальные здания Великой Печерской церкви, Успенского собора во Владимире, Успенского собора Московского Кремля и сравнивая их с маленьким соборным Успенским храмом обители Ксилургу, с трудом усматриваешь их сходство. Однако существование мистической взаимосвязи храмов-символов с их первообразом не вызывает никого сомнения. О значении для русского иночества Успенского собора обители Ксилургу косвенно могут свидетельствовать и следующие факты. При переселении русской братии в более пространную обитель Фессалоникийца (Старый Нагорный Руссик) в 1169 году при игумене Лаврентии Успенский собор Богородичного монастыря будет воспроизведен и там. А спустя еще более чем шесть столетий, в начале XIX века, при игумене Савве, когда будет возведен новый, так называемый прибрежный Руссик, Успенская церковь вновь будет также перенесена и туда, причем с сохранением статуса собора. Так чем же памятен этот храм для русского монашества, находящегося как на Святой Горе, так и в Отечестве? Тем, что именно в нем зажглась первая русская лампада на Афоне; тем, что у алтаря этого собора принес иноческие обеты первоначальник русского монашества преподобный Антоний; тем, что именно отсюда он принял и перенес благословение Святой Афонской Горы на Русскую Землю и, таким образом, навеки соединил Русь и Русский Афон узами духовной благодатной преемственности, но более и нагляднее всего тем, что он является явным свидетельством любви и благоговения к Божией Матери русского народа.