Русская лампада на Святой Горе

Окончание. Начало в № 9

Доклад иеромонаха Макария (Макиенко), духовника братии Русского Свято-Пантелеимонова монастыря на Святой Горе Афон, на международной конференции «Русский Афон как фактор духовного просвещения России: к 1000-летию русского присутствия на Святой Горе (1016-2016)»

Русское монашество на Святой Горе настолько быстро и стремительно развивалось, как в количественном, так и в качественном отношении, что за сравнительно небольшой срок настолько уже умножилось, что не вмещалось в своей колыбели – Богородичной обители Ксилургу. В 1169 году русский монастырь, возглавляемый приснопамятным игуменом Лаврентием, получил от Великой Среды (то есть Протата) в вечное и неотторжимое владение обитель Фессалоникийца, древнюю, некогда славную и многолюдную. Замечательна оговорка документа, которая характеризует обитель Фессалоникийца как древнюю. Если она в ХII веке уже была древнею, то какова же тогда ее древность?! Даже такой неумолимый критик афонских преданий, как епископ Порфирий (Успенский) находит весьма вероятным версию, согласно которой она была основана в VII веке, после VI Вселенского Собора, в царствование Константина Погоната, вскоре после окончания первой греко-арабской войны. В то время предместья больших городов, особенно Константинополя и Фессалоник, были наполнены иноками-беженцами из Аравии, Египта, Палестины, Сирии. Исламская экспансия огнем и мечем прошла по этим землям, истребляя религиозное инакомыслие. Древнейшие лавры, славные очаги монашеского жительства, основанные и освященные подвигами великих первоначальников монашества, оказавшись во враждебном стане, были разрушены, а братия их истреблены. Оставшиеся в живых иноки искали себе пристанища в Византии. Существует мнение, что вопрос этот поднимался даже на VI Вселенском Соборе. Действительно, в Деяниях Собора есть определение, повелевающее инокам-беженцам по окончании греко-арабской войны возвращаться в места своего прежнего жительства. Но беда в том, что существенного изменения в положении завоеванных арабским халифатом земель не произошло – после войны арабы удержали их за собой и, таким образом, беженцам возвращаться было некуда. Именно тогда император Константин Погонат предложил предоставить монахам в собственность Афонский полуостров, полностью опустевший в ходе войны.

В это же самое время градоначальник Фессалоник в совете с первыми гражданами города принял решение передать монахам-беженцам, поселившимся возле Фессалоник, торговое солунское подворье или стан на Афоне, который теперь потерял свое функциональное назначение. Мы никогда не узнаем, как подвизались эти отцы, наверное, это и не важно. Важно другое: как некогда преподобный Антоний принес на Русь благословение своего старца-игумена и таким образом на веки скрепил Русь и Афон узами благодатной духовной преемственности, так и эти поистине преподобные отцы-изгнанники принесли на Святую Гору, в будущую Пантелеимонову обитель, благословение своих славных отцов – великих основателей монашества: преподобных Антония, Макария, Сисоя, Пахомия, Евфимия, Феодосия, Харитона Исповедника и многих других величайших отцов, и, таким образом, сделали ее наследницей их духовного богатства! И сию-то обитель, с ее неоценимым духовным сокровищем, Промысел Божий и благоволение Царицы Небесной судили передать в вечное и неотторжимое наследие русским инокам. «Тот же, кто дерзнет оспорить это решение Вышнего Совета, или причинить какое-нибудь зло, – говорит грамота Прота, – да будет повинен клятвам 318 богоносных отцов, и часть его и жребий да будет с предателем Иудой и с вопиявшими: возьми, возьми, распни Сына Божия, и да будет отлучен от Святой и Единосущной Троицы». Поистине, как бесконечно должна быть благодарна Богу всякая православная русская душа, невзирая на свой семейный статус, за милость Божию, описанную выше. Ибо вышеизложенное Божие благоволение к русскому на Афоне иночеству обогащает все наше Отечество несказанным духовным богатством, недвижимым и неотторжимым.

Пантелеимонова обитель названа в грамоте Прота не только древней, но славной и многолюдной. Это дает нам основание сделать вывод о том, что прошлое этой обители было достойным, что отцы-изгнанники не туне пришли сюда, но вместе с благословением своих отцов, что уже само по себе немаловажно, принесли еще и живое предание, одушевленное личным опытом и примером. Во-вторых, эта характеристика дает нам представление о высоких нравственных качествах игумена Лаврентия и послушной ему паствы: славная и древняя обитель была передана в надежные и сведущие руки доброго пастыря и послушной его отеческому жезлу, организованной, дисциплинированной монашеской общине. Далее, текст этого исторического документа дает нам понять, что этот монастырь не был ко времени прихода русской братии до конца опустевшим: в нем проживало еще некоторое небольшое количество монахов – носителей прежде бывшей традиции. Таким образом, момент слияния этих двух братств во едино стадо явился звеном духовной преемственности. За русским братством оставлена и прежняя его обитель – Ксилургу. Обратим внимание, каким образом преподобнейший игумен Лаврентий выхлопотал у Прота это право. В качестве веского аргумента он указал, что там остались кости прежде бывших отцов, ктиторов монастыря, родителей духовных а, быть может, и плотских. Этим великий игумен показал бережное и трепетное отношение своего братства к памяти своих предшественников, а следовательно, и к духовному их наследию.

Однако пройдет всего несколько поколений, и над Русью и Русским Афоном грянут грозные испытания: жесточайшая междоусобная рознь и монголо-татарское нашествие в России, побоища латинян и каталонцев на Святой Горе. Пантелеимонов монастырь будет сожжен каталонцами за укрывательство преследуемого ими Хилендарского игумена Даниила. Древний храм обители был варварски уничтожен, многие иноки приняли мученическую смерть, однако имена их неизвестны.

Отрезанная от Отечества, погрязшего в братоубийственной войне и чужеверном владычестве, русская братия стала постепенно редеть и, наконец, вовсе иссякла. Русская обитель, оставшаяся без поддержки русских великих князей, стала оскудевать. Временное попечение о ней взяли сербские жупаны, благодаря чему не только Обитель восстановилась и поправилась, но и братство пополнилось выходцами из братского сербского народа. Надо отдать должное сербским властителям, которые за все 200 лет своего покровительства монастырю никогда не пытались сделать его сербским, но всегда констатировали, что являются лишь временными его хранителями, пока русские князья вновь не получат возможности покровительствовать своей обители. И они действительно сдержали свое слово. В начале XVI века вдова сербского деспота Стефана и мать последнего деспота Иоанна, инокиня Ангелина, прибыла в Москву к великому князю Василию III Иоанновичу (1479-1533) и торжественно передала ему в собственность право на древнюю и славную его отчину – Русский Свято-Пантелеимонов монастырь, о котором некому более было позаботиться, кроме его царственности.

Упомянутый эпизод истории является весьма значимым и символическим, поскольку здесь просматривается весьма тонкая взаимосвязь Русского Афона и России. Русь вышла из кризиса кровавой междоусобицы и была уже в преддверии своего государственного величия, сплотившись вокруг стольного грады Москвы, вокруг Дома Пресвятой Богородицы – Успенского собора Кремля, и осознав себя как Удел Божией Матери. Сплоченная и единодушная, она фактически уже освободилась от монгольского ига, хотя до великой казанской победы, официально поставившей точку на этой странице истории, было еще далеко. Именно в этот золотой период Московского государства начинают вновь развиваться и набирать силу забытые во время междоусобиц концепции Святой Руси и Нового Рима. Московские великие князья как хранители Дома Пресвятой Богородицы, осознали себя хранителями православной веры на Руси, собирателями и строителями государства Российского. Ныне же десница Промысла Божия открывает перед ними новый, им еще неизвестный горизонт: отчина и ктитория их – не только Русская земля, но и вся православная вселенная. Инокиня Ангелина умоляла великого князя Василия III принять покровительство хотя бы только над сродственной ему Русскою обителью. Но русские государи и цари осознавали себя ктиторами и хранителями всей Святой Горы, каковыми некогда были византийские императоры и сербские господари. Фактически – это было постепенное вступление русских государей в обязанности Удерживающего.
После возобновления общения России с русской обителью на Афоне в Москву к великому государю стали приходить иноки за милостынею. В 1547 году, в год венчания на царство первого русского самодержца Иоанна IV, при святительстве митрополита Макария, произошел беспрецедентный случай, свидетельствующий о том, насколько изменились взаимоотношения Руси и Афона, насколько глубоко Россия осознала значение русской обители в Уделе Пресвятой Богородицы. По случаю прибытия в Москву престарелого игумена Русского на Афоне Свято-Пантелеимонова монастыря Саввы I, митрополитом Московским и всея Руси Макарием было издано Окружное послание «ко всем православным христианом русскаго великаго православия». В послании Первосвятитель оповещал православный русский народ о прибытии в первопрестольный град почтенного старца игумена и призывал всех оказать посильную помощь нуждающейся русской обители. Собранная щедрая милостыня помогла значительно поправить хозяйство и восстановить ветшающую обитель, но главным образом средства пошли на выплату огромного монастырского долга Османской Порте. Подобная знаменательная встреча русского игумена повторилась через 44 года – в 1591 году, при благоверном царе Феодоре Иоанновиче. Вновь было издано Окружное послание от имени первого Патриарха Московского и всея Руси, святителя Иова, по случаю прибытия игумена русского монастыря на Афонской горе Неофита.

Скромное, не любящее выказывать себя русское афонское иночество возвысило свой громкий глас в тревожное время иезуитской экспансии в юго-западной Руси в XVII–XVIII веках. Русские на Афоне иноки переводили с греческого на русский творения святителей Нила Кавасилы и Григория Паламы для обличения латинского хитрословесия. В 1596 году в Брест-Литовске состоялся униатский лжесобор, узаконивший вероотступное беззаконие. А в это же самое время православные епископы под председательством экзарха Вселенского Патриарха Никифора составили православный Собор, в работе которого среди прочих делегатов активно участвовали архимандрит монастыря Симоно-Петра Макарий и архимандрит Русского Свято-Пантелеимонова монастыря Матфей. Русские афонские иноки Христофор и Феодул издали обличение против П. Скарги, а Иоанн (Вишенский) – обличительное послание к самому Михаилу Рагозе и его сообщникам.


До сих пор мы рассуждали о глубоких духовных и мистических связях Русского Афона и Отечества, о значении русской обители на Святой Горе для России. Теперь же мы вплотную подошли к тому трагическому моменту истории, когда не только оборвались нити, связующие их, но прекратил свое существование сам Русский Афон, и русская обитель погибла. Угасла Русская Лампада на Святой Горе. Как могла произойти эта катастрофа? Ответ прост: Афон потерял для России значение духовно-мистического центра. Общество воодушевляли другие идеалы.
В царствование императора Петра I полностью прекратилось поступление на Афон новых послушников, пресеклись какие бы то ни было отношения государства с Афонским монастырем, в том числе и благотворительные. Русская афонская обитель была как бы отделена от государства, отсечена, как бесполезный член. Да и в самом Отечестве началась неслыханная антимонастырская кампания. В 1723 году, за два года до смерти Петра, был принят указ о разрешении постригать в монашество только вдовых священников, увечных солдат и отставных учителей.
Применялись и другие меры ограничения монашества, которые неминуемо привели бы к конечной его гибели. С 1686 года по 1745 годы, то есть за 60 лет, в обитель не поступил ни один послушник из России. Даже приглашение на игуменство в монастырь выдающегося подвижника Варлаама не спасло положения. На его отчаянные воззвания никто не откликнулся. Обитель видимо угасала. В 1721 скончался приснопамятный труженик игумен Варлаам.

В 1725 году, когда Промыслом Божиим суждено было прерваться жизни императора Петра, в Руссике оставалось только четыре монаха, но и из них русских было только двое, двое же других, один из которых игуменствовал, были болгарами. Спустя 10 лет, в 1735 году, после смерти последнего из русских иноков, монастырь был провозглашен греческим. Спустя еще 10 лет посетивший монастырь Барский найдет здесь уже организованное греческое братство, в котором не будет ни одного русского. По Уставу Святой Горы отныне обитель была безнадежно утрачена для нашей братии, вместе со всеми святынями, параклисами (которых было 15), имуществом, скитами, и келлиями, вместе с обителью Богородицы Ксилургу – колыбелью русского иночества, где принимал постриг преподобный Антоний Печерский. Однако этим беды не кончились. В 1768 году Пантелеимонов монастырь до конца разорился и был оставлен расколовшимся греческим братством, расселившимся по разным скитам обители, а еще через несколько десятков лет – рассыпался в прах, будучи уничтожен стихиями. Основной костяк греческого братства с главными святынями и печатью попытался обосноваться в прибрежном Вознесенском скиту, на месте которого приснопамятным игуменом Саввой II будет построен со временем Новый, так называемый прибрежный Руссик, в котором, главным образом, и развернется дальнейшая история русской обители на Афоне.

Причиной гибели древней святогорской святыни – Нагорного Руссика, явилось оставление новыми насельниками, впервые за 700 лет, общежительного Устава. Практически сразу иноки-греки завели в Пантелеимоновском монастыре пагубный идиоритм. Глубоко ошибочно мнение, называющее идиоритм формой монастырской организации. Это отнюдь не форма, но состояние разлагающейся или разложившейся организации. В XVII–XVIII веках Оттоманская Порта увеличила монастырские налоги до крайности. Не имея никакой возможности справиться с ними, святогорские обители вынужденно вводили своевольный образ жизни, предоставляя каждому возможность самообеспечения. Но преимущество оказалось кажущимся. Идиоритм словно чума обошел все монастыри Афона, истребив дух и основы послушания.

В 1742 году императрица Елизавета Петровна негласно отменяет все антимонастырские распоряжения отца своего Петра I, в том числе и указ от 1723 года. Спустя некоторое время русские ревнители иноческого благочестия снова смогут приходить на Афон, но пристанища своего теперь у них уже не будет.

...Закончился неизменный в своих стадиях процесс существования: рождение, развитие, расцвет, медленный упадок, и, неизбежный для всего существующего в мире сем конец – смерть... Что такое смерть для обители? Не тогда умирает монастырь, когда рушатся его стены – это уже не смерть, но ее следствие – разложение. Смерть для обители наступает тогда, когда прерывается преемственность духовной традиции. Оставление традиции – предтеча руин...
Соответственно, воскресение – это воспроизведение традиции, возвращение к старым могучим духовным корням, извлекающим духовную воду из глубины, от которых питался умирающий или уже умерший организм. Источником возрождения духовной жизни обители является Сам Господь Бог, могущий воздвигнуть и вдохновить сильную личность, нового Моисея, который будет способен по дару благодати вывести виноград Господа Саваофа из Египта и пересадить его в Обетованную Землю


Первую попытку воссоздать русский монастырь предпримет преподобный старец Паисий Величковский. Не найдя в Руссике русских монахов, он воздвигнет Ильинский скит, задуманный им как новый Руссик. Но желаемого результата это не принесет, и он будет вынужден вернуться с малым братством в Молдавию, много потрудившись для духовного пробуждения Руси. Для возрождения же Русского Афона Господь готовил иных делателей.
Новым Моисеем, воздвигнутым и вдохновленным Господом, собравшим рассеянное русское братство во единое стадо и введшим оное в древнюю его ограду, явился великий и богоносный старец Арсений, духовник всех русских иноков на Афоне, истинный и добрый пастырь. Именно от него начинается новая духовная старческая преемственность Русского Афона; именно он является воспитателем новой духовной традиции, с помощью которой его преемник по благодати, иеросхимонах Иероним смог организовать, устроить, возродить русскую обитель и объединить вокруг оной весь Русский Афон. Воспитанник и преемник уже самого отца Иеронима, схиархимандрит Макарий смог именоваться уже не просто настоятелем одной из афонских обителей, но и игуменом всех русских святогорцев. Продолжателем бессмертного делания трех этих одушевленных столпов русского иночества явился схиархимандрит Андрей. Его заслуга состоит в том, что Устав, созданный великими старцами, был претворен им в практическую действительность и наполнил собою всю монастырскую жизнь. Одновременно идея русского афонского единства при нем была доведена до максимально возможных в то время пределов.

На время вступления отца Иеронима в должность духовника (1840 год) в Cвято-Пантелеимоновом монастыре было только 11 человек русских. Но в непродолжительное время вокруг отца Иеронима, который был явно отмечен печатью богоизбранничества, собралось внушительное русское братство: так что в 1846 году было уже более двадцати братий. К 1850 году численность русских монахов достигла восьмидесяти человек. Еще через одиннадцать лет, то есть в 1861 году – двухсот. А через тридцать пять лет после перехода отца Иеронима в русский монастырь, в 1875 году, число их возрастет до тысячи, что говорит о высокодуховной благодатной атмосфере, созданной старцем.

Вдохновленный свыше отец Иероним начинает последовательное возрождение Русского Афона. Прежде всего, опираясь на опыт и могучий авторитет своего старца – общего русского духовника старца Арсения, он воссоздаст в братии Пантелеимонова монастыря подвижнический дух, общее житие и старчество и тем самым положит начало новой традиции. Отец Иероним по праву может именоваться основателем русского старчества на Афоне. Будучи учеником великого отца Арсения, он передал его наследие своим ученикам и позаботился о том, чтобы эта передача или преемство не пресекалась, если возможно, до скончания века. Кроме прямого духовного преемника отец Иероним неустанно трудился над воспитанием многих будущих старцев Руссика. Передача духовного наследия учителем ученику, отцем – сыну, и создание механизма подобной передачи на многие поколения вперед называется старчеством, которое является гарантом незыблемости духовной традиции, заложенной некогда тем или иным первоначальником. Как без апостольского преемства не может существовать Церковь Христова, так без преемственности старчества не может существовать правильная духовная жизнь в монастыре.

Символом возрождения русского иночества на Святой Горе, казалось бы, безнадежно погибшего, стал величественный Покровский собор, на века запечатлевший русскость Пантелеимоновой обители.
Наладив стройную монашескую жизнь в лучших традициях общежития, приведя монастырь в цветущее и блестящее состояние, освободив его от долгов и расширив вдвое, отец Иероним, вместе с учеником своим и другом-сотаинником отцем Макарием, по благословению и при искреннем сочувствии игумена Герасима, начинает собирать утраченные в период крайнего упадка земли, возвращать и восстанавливать келлии и скиты, находящиеся на них, а также – возводить новые. Отец Иероним не просто заботился о восстановлении хозяйства, но был воодушевлен более высокой идеей. По его плану все иноки, живущие в келлиях и скитах, принадлежащих монастырю, должны были представлять собой сплоченную духовную семью.

Именно русская обитель, стремительно развивающаяся и объединяющая все вокруг себя, воплощала в себе в конце XIX века, по мнению наблюдателей, самую идею общежительного монашества на Афоне, в то время как греческие монастыри еще не вполне оправились от засилья пагубного для монастырской организации идиоритма. Сплоченная русская иноческая община в кругу разобщенных греческих монастырей, приобрела огромное уважение, вес и влияние в монашеской среде на Афоне. Осознавая это значение и пользуясь им, русский монастырь становится одним из главных и деятельных защитников и проповедников общежительных принципов на Афоне. Примером значения и уважения, которые приобрел Руссик, можно поставить факты избрания монастырями Агиу-Павлу и Ксенофонтом себе в игумены насельников из русской обители, в которой процвело образцовое общежитие. Собор старцев Хилендарской обители также прислал послов к отцам Иерониму и Макарию с просьбой послать им из своего братства ставленника на игуменство.

Но самая главная заслуга отца Иеронима состоит в том, что он смог возродить статус Пантелеимонова монастыря как общего для всех русских святогорцев Дома и, что самое важное, восстановить для России значение Русского Афона под эгидой русского монастыря как фактора духовно-мистического влияния, связанного с Отечеством тончайшими нитями духовного родства, при разрыве которых утрачивается идентификация России в качестве Удела Пресвятой Богородицы.

После возрождения взаимообщения Русского Афона и России наступила глубокая, темная ночь советской эпохи… В глубочайшем сгустившемся мраке этой страшной ночи, словно маяк в пучине морской, воссияло от Святой Горы слово преподобного Силуана. Его творения, написанные им как опытные записки своим собратиям, способны пробудить духовное сознание всякого человека. Издававшиеся полуслепым самиздатом, они одухотворили, привели к Богу десятки тысяч людей во всем мире. Монастыри России, без сомнения, – весь Афон –пополнились иноками благодаря запискам этого простого монаха.

Удивительно свойство слов преподобного. Он жил в эпоху глобальных мировых изменений, войн, революций; гибло его Отечество, угасал монастырь – но все это не нашло никакого отображения в его записках! Духовность старца Силуана была настолько высока, что освобождала его ум и сердце от необходимости тревожиться за все то, что содержит в своей всемогущей власти Промысл Божий. Его глубокая вера в Бога и причастность Божественной любви давали ему самое драгоценное стяжание монаха – свободу пребывания в Боге. Он не был равнодушен к людскому горю. Ибо ум и сердце, очищенные от страстей, видят просвещенным духовным взором боль и страдание людей в такой полноте, о которой простой человек не имеет представления. Скорбь души, пребывающей в Боге, чужда тревоги, потому что исполнена молитвы. Главное служение монаха: в чистоте духовной, то есть в свободе от впечатлений, попечений, пристрастий и тревог, пребывать в Боге и молиться за весь мир.

В бурные десятилетия XX века едва не погиб Русский Афон, едва не исчез с карты Святой Горы русский монастырь, и только преемственность старчества и духовные традиции сохранили его. Предания наших великих и преподобных отцов живы, действенны и бережно хранимы до сих пор в обители.


Духовный потенциал, накопленный отечественными подвижниками на Святой Горе Афон за 1000-летний период русского присутствия в земном Уделе Божией Матери, способен оказать свое благотворное воздействие на ход мировых событий, способен предупредить и даже остановить деградацию современного общества. Сонмы русских преподобных и преподобномучеников, подвизавшихся на Афоне, возносят молитвы о своих соотечественниках и о своем земном Отечестве. Они предстательствуют пред престолом Вседержителя о спасении Русской Земли, умоляют Царицу Небесную, свою непостыдную Назирательницу и Хранительницу, о покрове и сохранении русского народа от врагов видимых и невидимых. Эти мощные наши молитвенные ходатаи, это духовное воинство Небесной Владычицы со всеми святыми Земли Русской, при наших смиренных обращениях к ним за помощью, способны защитить наше земное Отечество от любого воздействия мирового зла, возродить и утвердить Русь как Дом Пресвятой Богородицы – до скончания века. Аминь.