Русский Афон: 1000-летие стояния в молитве

Предлагаем нашим читателям коллективную статью сотрудников редакции портала «Русский Афон», посвященную 1000-летию древнерусского монашества на Святой Горе Афон и истории Русского на Афоне Свято-Пантелеимонова монастыря.

Примечательно, что и на Святой Горе среди Русских монахов значение Успенской церкви обители Ксилургу было настолько символично и священно, что перемещаясь постепенно из обители в обитель, они возводили его аналог и там. При переселении русской братии в Нагорный Руссик в 1169 году при игумене Лаврентии Успенский собор Богородичного монастыря будет воспроизведен и там. А спустя еще более шести столетий, в начале XIX века, при игумене Савве, когда будет возведен новый Прибрежный Руссик, Успенская церковь вновь будет также перенесена и туда, причем с сохранением статуса собора.

Этот храм памятен и священен тем, что именно в нем зажглась первая русская лампада на Афоне; тем, что у алтаря этого собора принес иноческие обеты первоначальник русскаго монашества преподобный Антоний Печерский; тем, что именно отсюда он принял и перенес благословение Святой Афонской Горы и своего старца, Игумена Герасима, постригшего его, на Русскую Землю и, таким образом, навеки соединил Святую Русь и Святой Афон узами духовной благодатной преемственности.

По слову духовника Русского на Афоне Свято-Пантелеимонова монастыря иеромонаха Макария: «Первая русская обитель на Святой Горе – обитель Древоделя или Ксилургу – это величайшая святыня Русского Православия и Русского Афона. Она есть колыбель русского монашества. О значении Богородичной обители Ксилургу для Святой Руси свидетельствует не столько приток в нее насельников и материальных средств, сколько то огромное обратное влияние, которое оказала обитель на наше Отечество».



В последнее время в литературе утвердилась мысль, будто бы преподобный Антоний Печерский на Афоне подвизался в монастыре Есфигмен, чему в качестве подтверждения демонстрируется небольшая пещерка с надстроенной над ней в конце XIX века церковкою во имя святого Антония Есфигменского.
Однако действительно ли эта пещера принадлежала киевскому Антонию? И действительно ли Антоний Есфигменский тождественен преподобному Антонию Печерскому? Вопрос этот до сих пор остается открытым, поскольку весомых доказательств есфигменской гипотезы, распространившейся с середины XIX века, представлено так и не было.

Помимо известной ныне пещеры Антония Есфигменского существовала на Афоне в XIX веке и другая пещера, которую тоже приписывали преподобному Антонию Печерскому, - неподалеку от Великой Лавры святого Афанасия.
По мнению большинства исследователей, здесь имела место попытка благочестивых русских паломников, активно начавших приезжать на Афон в XIX веке, самостоятельно отыскать место подвига почитаемого на Руси «начальника всех русских монахов». Но если Великая Лавра отказалась признать паломническую идентификацию пещеры, находящейся в ее пределах, то обитель Есфигмен - сочла это возможным и позволила российским паломникам над пещерой воздвигнуть храм во имя святого Антония Есфигменского.

Уже сразу после своего появления в XIX веке есфигменская гипотеза подверглась острой критике со стороны ряда известных церковных историков и археологов. В частности, сомнения в ее достоверности выражали епископ Порфирий (Успенский), немало потрудившийся в архивах святогорских монастырей; архимандрит Антонин (Капустин), изучавший обители Святой Горы в 1859 году; профессор Евгений Голубинский и другие. Все они, независимо друг от друга, пришли к выводу, что есфигменское жизнеописание и предъявляемая есфигменцами пещера не являются аутентичными и были «изобретены» в канун приезда в 1843 году на Святую Гору великого князя Константина Константиновича Романова с целью привлечь внимание знатных российских паломников к их обители.

Изданное в этот период есфигменское жизнеописание преподобного Антония в первоначальном своем варианте страдало существенными хронологическими неточностями, так что невольно возникал вопрос: об одном ли и том же преподобном говорят греческое и русское жития? Так, в соответствии с греческой версией, преподобный Антоний был не русином, а греком по национальности и пришел в монастырь в 973 году, а сам постриг принял в 975 году от игумена Есфигменского монастыря Феоктиста.

Однако русские списки жития однозначно утверждают, что преподобный Антоний Печерский был не греком, а русином, и родился он в 983 году в Любече на Черниговщине. Таким образом, грек Антоний Есфигменский никак не может быть тождественен любечанину Антонию Печерскому, поскольку первый пришел в Есфигмен на 10 лет раньше, чем родился наш Антоний Печерский.

Вероятнее всего, Антоний Есфигменский действительно существовал и даже подвизался в известной пещере на склоне неподалеку от Есфигменской обители. Однако нет никаких оснований отождествлять его с преподобным Антонием Печерским.

Как было сказано, помимо довольно поздних легенд о существовании пещер преподобного Антония Печерского возле Великой Лавры и Есфигменского монастыря, на Афоне имеется еще одно, более давнее и правдоподобное предание о том, что будущий отец русского монашества изначально подвизался на Святой Горе не в греческом, а в русском монастыре Успения Богородицы «Ксилургу».

Архивариус и библиотекарь Русского на Афоне Свято-Пантелеимонова монастыря схимонах Матфей (Ольшанский) еще в XIX столетии, вскоре после того, как впервые была обнародована «есфигменская гипотеза», высказал недоумение от лица русской святогорской обители и ее старцев иеросхимонаха Иеронима (Соломенцова) и схиархимандрита Макария (Сушкина). Ведь среди русских монахов на Святой Горе издавна было популярным предание о том, что преподобный Антоний Печерский подвизался именно в древнерусской обители Ксилургу.
По преданию обители, именно здесь принял постриг родоначальник древнерусского монашества, выходец из Черниговской земли преподобный Антоний Печерский, а позже отсюда, по благословению старцев обители, перенес афонский устав и на Русь, основав по афонскому образцу Киево-Печерский монастырь, ставший центром и школой древнерусского монашества и просвещения для всей Руси.

«Господи, да будет на месте сем благословение Святой Афонской Горы и молитва моего отца, который постриг меня», - изрек преподобный Антоний на месте основания Киево-Печерской обители.

Кто же был этим великим старцем-игуменом, постригшим преподобного и благословение которого сыграло столь решающую роль в судьбе не только Киево-Печерской обители, но и всей Русской Церкви и самой Руси? Вопрос этот остается открытым. Однако, вероятнее всего, им был тот самый преподобный старец Герасим, «пресвитер и игумен монастыря Росов», первый настоятель обители «Ксилургу», оставивший свою подпись на вышеупомянутом святогорском акте 1016 года.

Из житийных списков известно, что на Афон преподобный Антоний (в миру Антипа; род. 983 г.) прибыл еще в совсем юном возрасте (ок. 1000 г.). Уже в 1013 году он в первый раз возвращается в Киев со Святой Горы. Побыв немного в Киеве, в 1015 году, вследствие междоусобной смуты после смерти святого князя Владимира и убийства святых Бориса и Глеба, он снова возвратился на Афон, где подвизался до окончательного возвращения в Киев (по одним данным это произошло после 1030 г., по другим - после 1051-го).

Очевидно, что родоначальник древнерусского монашества начинает подвизаться на Святой Горе до 1013 года. Подобные путешествия с Руси на Афон в те времена невозможно было совершать самостоятельно. Поэтому, несомненно, преподобного Антония должны были сопровождать в столь дальних и небезопасных странствиях и другие спутники. Всё это подтверждает, что первые русские монахи появились на Афоне задолго до 1013 года. По всей видимости, именно они и составили в 1016 году братию первого древнерусского афонского монастыря, игуменом которого был вышеупомянутый Герасим. Судя по всему, именно он и был духовным наставником и старцем молодого Антония, постригшим его в иночество и позже благословившим основать «представительство» русского святогорского монастыря Успения Богородицы в Киеве.

Преемником преподобного игумена Герасима был, по всей видимости, игумен «Русика» Феодул, оставивший свою подпись на взаимном акте обителей Есфигмен и Ксилургу за 1030 год. Аналог этой грамоты до сих пор хранится в архиве Русского на Афоне Свято-Пантелеимонова монастыря. Вероятно, именно при новом игумене Феодуле преподобный Антоний окончательно возвратился на Русь и основал здесь Киево-Печерскую обитель в честь Успения Божией Матери, в подражание, а может, на начальной стадии, и как «подворье» или «представительство» афонского Свято-Успенского Богородичного монастыря «Ксилургу».



Известно, что русский монастырь на Афоне изначально имел статус Царской обители, которым в то время обладали далеко не все монастыри. Возможно, обитель была даром византийских императоров киевскому князю. Русский монастырь имел право непосредственно обращаться к самому императору, минуя Протат Святой Горы. С 1030 года ему присваивается титул Игуменария, а в царском указе от 1048 года он именуется Лаврой. Уже в этот период «Русик» имел развитое хозяйство и содержал работников. У него была пристань, суда, хлебная пашня, мельница, собственная дорога от пристани до монастыря.

Какое значение в рассмотренный период времени имел Русик для своего Отечества – Киевской Руси? Чтобы ответить на него, необходимо вспомнить о том, как и для чего создавалось это многонациональное монашеское государство. По мысли преподобного Афанасия Афонского, монастыри не только должны были представлять народы, из которых они составлялись, во всеправославном центре монашества, но и оказывать обратное духовно-просветительское влияние. Монастыри являлись духовными кузницами, которые готовили носителей Святогорской традиции монашества. И Русская обитель не была исключением из этого правила.

Уже с начала XI века Свято-Успенская обитель «Ксилургу» начинает осуществлять свою миссию распространения в Восточной Европе святого православия и афонского духовного наследия. Помимо преподобного Антония Печерского, обитель дала и других подвижников, несших славянам духовное просвещение и афонские традиции. Основываясь на житии святого Моисея Угрина († 1043), можно утверждать, что после 1018 года и в Польшу был послан русский иеромонах с Афона, который и постриг там Моисея в иноки. В 1225 году на Почаевской горе русский святогорец преподобный Мефодий основывает будущую прославленную Свято-Успенскую Почаевскую Лавру. Место, на котором она находится, до сих пор именуется Святой Горой. В XI-XIII веках некие афонские иноки поселяются и в меловой горе на берегу Северского Донца, заложив основание еще одной Успенской Лавры, также названной впоследствии Святогорской.

Все три прославленные обители связаны со Святой Горой, названы, как и монастырь Ксилургу, в честь Успения и отмечены особым промышлением Божией Матери. Все они были основаны русскими подвижниками Святой Афонской Горы и приблизительно в один и тот же промежуток времени – в домонгольский период истории Киевской Руси. Источники не указывают точно, из какого именно монастыря Святой Горы они приходили. Но время их миссии совпадает с периодом расцвета древнерусского монашества в обители Ксилургу на Афоне. Поэтому, вероятнее всего, все эти русские святогорцы были выходцами из одной древней Русской Лавры на Афоне – Свято-Успенского монастыря Богородицы «Ксилургу».

Итак, именно этот древнерусский монастырь на Афоне стал тем духовно-историческим связующим звеном, тесно соединившим новопросвещенную Киевскую Русь и Святую Гору Афон. Из него 1000 лет назад преподобным Антонием Печерским впервые было перенесено и утверждено на Руси православное монашество. Помимо святого Антония, обитель «Ксилургу» дала Руси и многих других подвижников и просветителей, сыгравших решающую роль в духовном просвещении и становлении Святой Руси.



Русская обитель на Святой Горе в X-XIII веках, в период постепенного ослабевания Византии, продолжала развиваться благодаря поддержке Отечества, благодаря чему довольно быстро достигла своего расцвета. Пожертвования и вклады Русских Князей давали ей не только возможность существования, но и возможность отстаивания своих позиций в тех непростых условиях, которые создавали средние века островку чужого этноса в инородной среде.

В этот период русская святогорская обитель настолько часто пополнялась новыми насельниками из Руси, что, не вмещаясь уже в первоначальном монастыре, стала приобретать обедневшие и запустевшие келлии и малые обители в округе.

Рост численности братии вынудил игумена «Ксилургу» о. Лаврентия в 1169 году обратиться с просьбой о содействии в Священный Кинот. Руководящий орган Афона после долгих заседаний постановил перенести русскую обитель в находящийся неподалеку древний монастырь «Фессалоникийца», который к тому времени оказался брошенным греческими монахами. Так основная часть русской братии из Ксилургу в конце XII века перебирается в более крупный монастырь «Фессалоникийца» во имя святого целителя Пантелеимона (ныне известный как «Старый Русик», или «Нагорный Русик»), что на старой дороге, соединяющей административный центр Афона – Карею с нынешним прибрежным Русским на Афоне Свято-Пантелеимоновым монастырем.

Одновременно русскому монастырю Священным Кинотом были выделены и кельи в столице Афона – Карее. Что же касается прежнего места нахождения обители – Ксилургу, то оно не осталось заброшенным. Монастырь был преобразован в скит, который остался в ведении русской обители. Он и поныне принадлежит Русскому на Афоне Свято-Пантелеимонову монастырю.

На новом месте, на прекрасной возвышенности, в окружении девственной природы, братство «Русика» пребывало около 700 лет.

Интересен факт: когда русская обитель на Афоне при игумене Лаврентии в 1169 году переехала на новое, более удобное место, то здесь, по традиции, был воссоздан и символически важный для Руси Успенский собор, который в русском церковном сознании имел особое духовное значение.

С переселением на новое место русское иноческое братство продолжало выполнять свою традиционную функцию распространения святогорского иноческого наследия. В 1180 году в Русской обители принимает постриг Сербский царевич Растко, будущий святитель Савва – основатель автокефальной Сербской Православной Церкви. Свой выбор стать иноком на Афоне он сделал в результате беседы с русским святогорцем, насельником Русика, ходившим по послушанию в Сербскую Землю. Таким образом, Русик имел исключительно важное значение не только в деле православного просвещения Руси, но также Сербии и всего славянства. В 1382 году Русский святогорский монастырь, с позволения короля Сербского Лазаря, строит в Сербии дочерний монастырь на реке Дренча. Строителем стал насельник Русика инок Дорофей. Еще в 1950 году руины этой обители на Дренче показывали в окрестностях Трстеника.

В XIII веке связи русского афонского монашества с Русью, страдавшей от монголо-татарского нашествия, временно прервались. В это время монашеское братство афонского монастыря из Руси не пополнялось и большей частью состояло из сербов. В 1307 году каталанские пираты сжигают Русский монастырь на Святой Горе, оставив в целости только башню св. Саввы. «Русик» пришел в упадок, однако благодаря братской помощи сербских князей и царей был возрожден. Их же стараниями позже он был возвращен под покровительство русских князей. Начиная с Великого князья Василия III русские правители считали своим важным долгом материальную и политическую поддержку монастыря.

В 1508 году вдова сербского деспота Стефана и мать последнего деспота Иоанна, инокиня Ангелина, причисленная в последствии к лику святых, прибыла в Москву к великому князю Василию III Иоанновичу (1479-1533) и торжественно передала ему в собственность право на древнюю и славную отчину – Русский Свято-Пантелеимонов монастырь, о котором некому более было позаботиться, кроме его царственности. Именно с этого момента начинаются тесные отношения Русского Государя со Свято-Пантелеимоновым монастырем. Великий князь оказывает помощь Русику, делает пожертвования и щедрые вклады. Через посредство Русского монастыря, в этот период времени, по воле Великого князя, доставлялась милостыня для самого Прота и других обителей Афона. Это не могло не привести к усилению значения Русской обители на Афоне, как было это в прежние времена в домонгольский период.

Взаимное притяжение Святой Руси и Святой Горы в это время было обусловлено еще и тем, что они вместе остались единственным оплотом и единственной опорой Православия в мире. Все другие православные державы, все другие Поместные Церкви находились в пленении. Более того, сама Русь, по аналогии со Святой Горой, стала осознаваться в качестве Удела и Дома Божией Матери, потому что именно там, на Святой Горе Афон, находится прототип или первообраз всех Успенских Соборов Руси: маленький и скромный Успенский храм Русской обители Ксилургу, где зажглась 1000 лет назад и горит до сих пор первая русская лампада на Святой Горе.

В конце XVI века русский святогорский монастырь, благодаря накопленному многовековому духовному потенциалу, вновь начинает набирать силу. В эпоху активизации католической экспансии он становится деятельным защитником Православия, и не только на Руси: обитель окормляет русское православное население на территории Венгерского королевства. А в 1596 году на антиуниатском Соборе в Бресте принял активное участие Игумен Русского Свято-Пантелеимонова монастыря священно-архимандрит Матфей, в качестве уполномоченного Мукачевского епископа Амфилохия. В 1621 году на Православном Соборе в Киеве, названном «Советование о благочестии», где разрабатывались меры по утверждению Православия, было принято решение, «чтобы русских, искренно расположенных к добродетельной жизни, посылать на Афон, как в школу духовную».

Таким образом, в конце XIV – начале XV вв., русский святогорский монастырь переживает новый период своего возрождения.

Залечив раны от тяжелого монгольского ига, на Афон снова начинают прибывать русские монахи из разных частей Руси, как северо-восточной, так и юго-западной.

Но после падения Константинополя и распространения турецкого владычества на всей территории бывшей Византийской империи русский монастырь на Афоне подвергся новым серьезным испытаниям, иногда обитель оказывалась полностью заброшенной.

С усилением противостояния между Россией и Турцией в начале XVIII века турецкие власти начали всячески препятствовать доступу русских монахов на Святую Гору, что привело к новому упадку русской обители.
Кроме этого, одной из главных причин пресечения русского монашества на Афоне в конце XVIII века явилась антимонастырская политика императора Петра I. После петровских реформ в течение 70 лет в русский святогорский монастырь не поступило из России ни одного насельника. В 1721 г. скончался последний русский игумен Варлаам.
В 1725 году, когда прервалась жизнь императора Петра I, в Руссике оставалось только четыре монаха, но и из них русских было только двое, двое же других, один из которых игуменствовал, были болгарами. Спустя 10 лет, в 1735 году, после смерти последнего из русских иноков, монастырь был провозглашен греческим. Спустя еще 10 лет посетивший монастырь киевский монах-путешественник Василий Григорович-Барский найдет здесь уже организованное греческое братство, в котором не будет ни одного русского. По Уставу Святой Горы отныне обитель была безнадежно утрачена для отечественной братии...







Каждый из нас на своем жизненном пути постоянно сталкивается с положительными и отрицательными событиями, поступками, опытом. При этом доброе и положительное мы нередко с легкостью забываем, как нечто для нас должное и обыденное, тогда как негативные моменты подолгу помним, ими подпитываемся в своем раздражении и неприязни к нашим обидчикам. Порой проходят годы, но старые обиды так и не отпускают нас, так и терзают наши сердца... Казалось бы это естественное человеческое качество. Но насколько оно естественно с христианской точки зрения? Что должен на самом деле человек помнить, пройдя через сложные испытания и трудности, нередко посылаемые нам Богом на нашем жизненном пути?

Задуматься над этим меня заставила недавняя беседа 99-летнего схиархимандрита Иеремии (Алехина) из Русского Афонского Свято-Пантелеимонова монастыря с одним известным русским эмигрантским деятелем, о которой поведал мне духовный сын старца монах Ермолай (Чежия).

Мало кто знает, что за неисчезающей с лица батюшки Иеремии любвеобильной и жизнерадостной улыбкой на самом деле скрывается горечь страданий и боли, пережитой им в советских и немецких лагерях и ссылках. Имея столетний жизненный опыт (родился батюшка в 1915 году!), ему довелось претерпеть множество тяжких испытаний и лишений, пройдя через которые не каждый способен остаться при здравом рассудке, не озлобиться и сохранить в своем сердце веру и любовь к ближним.

Его детство пришлось на годы богоборческой революции и гражданской войны. Мальчишкой он был вместе со всей семьей сослан советской властью в Сибирь. Там, в неимоверных условиях, без крова над головой, от голода и холода на его глазах погибли родители, братья и сестры. Из некогда огромной казачьей семьи Алехиных он, чудом Божиим, один остался живым. Бежав из лагеря, будущий старец несколько лет скитался, пешком добирался в родные края, на Украину. Устроившись в 1935 г. на работу простым рабочим на металлургическом заводе в Мариуполе, он не пожелал отречься от веры и вступить в компартию, открыто засвидетельствовав, что является православным христианином. За это снова подвергся угрозе преследований и ареста. С приходом же немцев в 1941 г. был насильно угнан на тяжелые работы в Германию и здесь попал в концлагерь. Будущему старцу на протяжении долгих четырех лет вновь довелось испытать издевательства, голод и нечеловеческие условия жизни.

Несмотря на пережитые страдания и горе, он, на удивление, так и не ожесточился, сохранив в сердце непоколебимую веру в Господа. И когда в 1945 г. его освободили, на вопрос советского офицера – чем планирует заниматься в дальнейшем? – ответил, что хочет провести остаток своей жизни в служении Господу. Можно только представить, какая реакция была у советского офицера… Лишь чудом Божиим он избежал нового ареста.

Стать священником сразу по возвращении на Родину ему не удалось. Поэтому пришлось работать простым рабочим на хлебозаводе в Луганске. В этот период будущему старцу довелось претерпеть немало новых испытаний и даже гонений за веру, но все это не сломило его. Более того, новая волна атеистического наступления на религию при Хрущеве сподвигла к принятию решения окончательно уйти из мiра и всецело посвятить свою жизнь служению Богу.

Так в 42 года (в январе 1957 г.) Яков Алехин в Одессе принял монашеский постриг с именем Иеремия, а затем и священнический сан. Непростым оказался и его путь на Святую Гору Афон. Узнав, что в 1960 г. из Псково-Печерского монастыря некоторые из монахов будут направлены на служение в Русский Афонский Свято-Пантелеимонов монастырь, отец Иеремия, по совету своего духовного наставника – бывшего насельника этой святогорской обители преп. Кукши (Величко, + 1964) Одесского, тоже подает соответствующее прошение. Но попасть на Афон в те годы было крайне сложно. Целых 14 лет довелось о. Иеремии ждать разрешение. И все же, несмотря на все сложности, в 1974 г. патриарх Константинопольский Димитрий из шести заявленных монахов из СССР выбрал именно его, выдав соответствующее разрешение на поселение на Святом Афоне. С тех пор батюшка Иеремия, даже не мечтавший о такой милости Божией, безвыездно подвизался на Святой Горе, став в последствии игуменом русской афонской обители.

Ныне отцу Иеремии 99 лет. Из них ровно 35 лет как он является игуменом Русского на Афоне Свято-Пантелеимонова монастыря.

Несмотря на такой статус, батюшка всегда остается прост в общении и быту, нестяжателен, аскетичен, строг и требователен к себе, и в то же время очень добродушен и любвеобилен как по отношению к братии, так и к паломникам, вне зависимости от их социального статуса и положения. Одним словом монах. И главное, как оказалось, он за все в жизни благодарит Бога и постоянно молится за всех людей, особенно за тех, кто нанес ему столько страданий и боли.

Так вот, недавно старца Иеремию (Алехина) в Свято-Пантелеимоновом монастыре навестил его давний друг – один известный русский эмигрантский деятель (его имя я сознательно не называю), подобно батюшке также испытавший горькую чашу страданий в советских и немецких концлагерях. Завязалась дружеская беседа, обмен воспоминаниями…

Один из присутствующих монахов стал расспрашивать гостя о пережитом им в советских концлагерях… И тот поделился своими бедами и болью, подчеркнув, что люди в лагере были хуже собак, были невероятно жестоки, издевались… И тут же добавил, что отец Иеремия может рассказать не меньше ужасов, ведь там все прошли одно и то же. И обратился к батюшке…

В ответ отец Иеремия, немного помолчав, как-то спокойно и благоговейно говорил: «Да, да, я помню… Я помню, когда мои родители погибли, начальник лагеря вызвал меня, дал три рубля на карманные расходы и посоветовал ночью бежать… И я сбежал. Три года скитался, пешком шел от деревни к деревне, и нигде люди не давали мне умереть с голоду, не оставляли без пропитания, хоть и рисковали из-за меня. Бог посылал добрых людей. Я помню. Спасибо за все Господу!»

Собеседники почувствовали некую неловкость и чтобы как-то переключиться, присутствующий монах спросил у гостя о немецких концлагерях. Тот стал рассказывать, что в нацистских лагерях было еще хуже и что при виде немцев он до сих пор с трудом сдерживается… Не может забыть тех издевательств, что довелось пережить. И добавляет, что отец Иеремия тоже может рассказать, какие там были нечеловеческие условия…

В ответ батюшка, опять слегка помедлив, заулыбался, как будто вспомнил что-то приятное, и сказал: «Да, да, я помню… Помню немецких женщин, которые каждый день приходили и бросали нам через колючую проволоку хлеб, чтобы мы не умерли с голоду. Их хлеб был таким вкусным, что до сих пор помню его вкус. Спасибо за все Господу!»
Задумавшись над сказанным, я поразился, как старец Иеремия, пережив столько горя, страданий и лишений, не только не ожесточился, не потерял веру, но даже и из этих тяжких испытаний помнит только самое хорошее, доброе… Рассказывает о тех ужасных в его жизни событиях с улыбкой, как о чем-то приятном. И главное, за все благодарит Бога.

В этом, видимо, и кроется духовная тайна старца Иеремии. Тайна его внутреннего подвига и долголетия. Здесь и ответ на вопрос, что же должно помнить из сложных жизненных испытаний и трудностей, посылаемых нам Богом… Это же есть и рецепт духовного выздоровления и примирения нашего общества.




В 2011 году в Москве был создан Институт Русского Афона (Генеральный директор Валерий Иванович Пирогов, заместитель директор по науке Дмитрий Васильевич Зубов), сотрудники которого к настоящему времени обследовали многие основные российские и зарубежные архивы, а также двадцать важнейших библиотек мира, где выявили около пяти тысяч печатных и рукописных источников по истории Русского Афона на 23 языках, в том числе 1500 ранее не известных исследователям и не введенных в научный оборот.

В июле 2015 года Институтом выпущен научный альманах, «Русский Афон». Выпуск 1, подготовленный сотрудниками института в память празднования 1000-летия русского монашества на Афоне.

Открывает альманах вступительная статья заместителя директора по науке Зубова Дмитрия Васильевича, где он раскрывает духовное значение Афона для Русского государства начиная с X века.

В настоящее время, по благословению священноначалия Русского Свято-Пантелеимонова монастыря на Афоне, Институт готовит наиболее полный сборник актов, касающихся истории Руссика с момента его возникновения.Методика создания данного академического сборника актов раскрывается в статье Д.В. Зубова и Е.И. Наумовой «Опыт анализа методик классификации афонских актов». В этой публикации разработанную методику авторы предлагают использовать исследователям при написании истории афонских монастырей.

Несомненный интерес у поклонников Святой Горы Афон должны вызвать статьи, посвященные иеромонаху Арсению (Минину), созданной им Московской часовни на Никольской улице и его путешествию с афонскими святынями в России в 1862–1869 годах. И ныне афонолюбивые москвичи могут приложиться к частицам многоцелебных мощей, прибывших из далекого Афона в 1862 году, в храме Воскресенья в Сокольниках.

Об оскудении русскими монахами Руссика в XVIII веке и попытке воссоздания «Нового Руссика» при Зографском монастыре (Скит «Черный Выр») повествует статья молодого украинского ученого Сергея Шумило. С. Шумило принимает деятельное участие в исследования Института Русского Афона.

Завершает альманах стихотворный раздел постоянного автора и давнего друга Института Русского Афона игумена о. Дионисия (Шленова) преподавателя Московской Духовной Академии. Представленный в альманахе стихотворный цикл о. Дионисий озаглавил «На родине Духа или мысли паломника». Стихи были написаны во время поездки на Афон 21–27 октября 2013 года паломнической группы: игумена Дионисия, протодиакона Игоря Михайлова и Евгения Львовича Калабина, под руководством ректора МДА архиепископа Евгения (Решетникова). Приводим одно из стихотворений афонского цикла.






Программа возрождения Свято-Пантелеимонова монастыря на Афоне включает в себя обширный комплекс задач, направленных на восстановлениен и сохранение духовного и культурного наследия обители, накопленного русскими монахами в течение 1000-летнего пребывания на Святой Горе Афон: рукописей, книг, архивных документов, икон, нот, фотографий, богослужебной утвари, предметов быта, инструментов, механизмов, образцов сельскохозяйственной, ремесленной и производственной деятельности.

В здании механического корпуса монастыря в 2014–2015 годах российские реставраторы восстановили старинный комплекс мастерских монастыря, работающих от уникального локомобиля с паровым приводом для фрезерного, токарного и других станков.

Воссозданное реставраторами уцелевшее с начала прошлого века оборудование, позволит продемонстрировать будущим посетителям (поклонникам Святой Горы Афон) в действии уникальные образцы техники эпохи промышленной революции в России, которыми пользовались русские монахи на Афоне.

В здании механического корпуса Русского Пантелеимонова монастыря (рядом с архондариком), который был восстановлен в 2008 году, планируется (к 1000-летнему юбилею русского монашества на Афоне) разместить новый музей. Музей пока не имеет названия, но, несомненно, вызовет большой интерес у будущих посетителей.

Музеефикация монастырских производственных сооружений позволит сохранить в нетронутом виде уникальный уголок дореволюционной России на территории Греции, в котором время остановилось под влиянием социальных потрясений начала XX века и который по счастливой случайности уцелел в заповедной части Святого Афона.
Экспозиция создаваемого музея наряду с уже действующим в нашем монастыре историко-археологическим кабинетом, как предполагается, будет адресовано прежде всего паломникам, посещающим монастырь, а также послушникам и монахам, недавно поселившимся в нем.




Институт Русского Афона в память празднования 1000-летия русского монашества на Святой Горе выпустил книгу очерков русского дворянина А.В. Болотова «Афон и Почаев». Публикуем предисловие к этой книге.

После очаровательной книжки Б.К. Зайцева, где в общем чрезвычайно верно схвачена сущность Афона, всякая попытка возвращаться к описанию Св. Горы может показаться или дерзкой или совершенно ненужной, но, во-первых, сама тема неисчерпаема, а, во-вторых, хотя лишь два года прошло с посещения Зайцевым Св. Горы, но уже многое на ней изменилось и изменилось к худшему.

Собственно изменилось не в самом Афоне, а в окружающих его условиях, и потому Б.К. Зайцев уехал очарованный красотою иноческого духа и красотой природы, я же, восторгаясь дивным создание Творца Вселенной и преклоняясь перед историческим значением Афона уехал все-же опечаленный предчувствиями и ходом событий, далеко неблагоприятных для этой Твердыни Православия, каковой до сих пор считался и был Афон.

Но неумолимый и жестокий Рок, разрушающий государства, создающий новые, низвергающий троны постепенно подбирается и к этому Оплоту Православной Веры, к этому историческому богатству духа и святынь, богатству великолепных и древних храмов, богатству церковных предметов и книгохранилищ, рукописей и царских грамот (хрисовул) и, наконец, - и это самое главное - к еще мощному духом остатку живущих, чистых сердцем и помыслами праведников, старцев, схимников, отшельников и тружеников.

Афон беззащитен, а между тем он более чем когда-либо нуждается в защите, добром и мудром совете и, главным образом, в покровительстве.

И потому люди сильные, люди властные должны его вспомнить, обязаны поддержать эту многовековую гордость не только Греческой Церкви, но и всего Православия, эту еще неисчерпанную силу духа, эту Веру в великое будущее нашей Церкви.

Он нуждается в людях, в свежих силах верующих людей, пока еще не поздно, пока не исчезли светильники Православия, те старцы, что в своем сердце имеют вечный пламень христианской Веры и которые служат еще доказательством величия духа, скромной тихости и блаженной, а может быть и непонятной, и несовременной ныне праведности.

Это царство иночества, молитвы и уединения должно быть открыто для всех верующих православных людей, для всех лиц жаждущих тишины, покоя и забвения от мирской суеты и искушения своей греховности, а монастырям должно быть предоставлено свободное право приема духовно страждущих и измученных жизнью людей.
И я буду счастлив, если мой скромный труд поддержит Св. Афон и поможет отцам афонцам в трудные минуты их иноческой жизни.