«Ваше Высокопреподобие, дорогой отец Кирилл!
На протяжении многих лет своей жизни Вы с честью несли высокое и ответственное служение духовника одного из самых известных и значительных монастырей Русской Православной Церкви — Троице-Сергиевой Лавры. Вы с кротостью, смирением и подлинно христианской ревностью исполняли возложенное на Вас послушание, делом являя следование словам апостола, призывающего нас «радоваться с радующимися и плакать с плачущими» (ср.: Рим. 12, 15)».
Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II:
«Это человек, который имеет огромный жизненный и духовный опыт. И своим жизненным и духовным опытом он делится с теми, кто приходит к нему, кто нуждается в его поддержке, его помощи, на своем жизненном пути.
Он молитвенник. Он молится о всех, кто обращается к нему. Для меня лично отец Кирилл является образцом духовника, убеленным духовным опытом старцем, который с большой любовью всегда относится к каждому, кто приходит к нему за советом, за утешением, за поддержкой.
Он нужен Церкви, он нужен Троице-Сергиевой Лавре, он нужен всем нам».
Архиепископ Сергиево-Посадский Феогност, наместник Троице-Сергиевой Лавры:
«Чем я обязан отцу Кириллу? Он помог мне остаться в лоне Церкви. И я благодарен Богу за то, что я могу сегодня служить Церкви Христовой, обители преподобного Сергия с благодарностью, за то, что Господь принимает мои труды. И это заслуга полностью отца Кирилла. Душа моя, сердце мое преисполнено благодарности к отцу Кириллу, который помог мне выдержать испытание, помог мне найти самого себя и учит меня самоотверженной любви к своему ближнему».
Архимандрит Алексий (Поликарпов), наместник Свято-Данилова монастыря:
«Отец Кирилл при крещении носил имя Иоанна Богослова, апостола любви, а в монашеском постриге он носит имя преподобного Кирилла Белозерского. Кирилл – означает солнце. И если проводить аналогии, то он – это любовь, которая как солнце освещает всех нас, грешных, немощных, Россию православную и весь православный мир».
«Надо сейчас Россию защищать!»
Нашему Батюшке, а так называют его тысячи верующих по всему миру, в октябре исполняется девяносто пять лет.
Я твёрдо знаю, что даже краткие встречи с архимандритом Кириллом (Павловым) круто меняли жизнь многих людей, направляя её по истинному, единственно верному православному пути. Я имел счастье на протяжении многих лет беседовать с ним, исповедовать ему свои грехи, получать от него советы, помощь и поддержку, утешение в скорби.
Результатом благодатных, навсегда вошедших в моё сердце встреч с этим удивительным человеком явились беседы и статьи на страницах «Руси Державной». Его молитвенную помощь я ощущал все эти годы, продолжаю ощущать и сегодня, несмотря на тяжкую Батюшкину болезнь и редкие встречи с ним…
Сегодня я хочу рассказать о самой первой встрече со знаменитым старцем… Это было более двадцати лет назад, ранней весной. Один мой хороший знакомый как-то в разговоре, а скорее в споре со мной на духовные темы обронил: «Хорошо бы тебе со старцем поговорить!».
«Где же его взять?» - посетовал я. И Владимир, так звали моего знакомого, взялся такую встречу организовать.
«Поедешь в Троице-Сергиеву Лавру, придёшь в проходную монастыря и скажешь, что ты приехал на встречу с отцом Кириллом», — объяснил мне Володя по телефону.
Как сейчас помню, ранним утром сел я на электричку и приехал в Сергиев Посад. В точности выполняя Володины инструкции, вошёл в монастырские ворота, нашёл проходную… Молодой парень в окошке в ответ на мои слова, что я приехал на встречу с отцом Кириллом, довольно решительно, как мне показалось, ответил мне: «Батюшка не принимает». На все мои объяснения, что мне, мол, назначен день и час, он только пожимал плечами. Постоял я немного, стало мне обидно, и себя, конечно, пожалел: такой путь проделал, а всё впустую… Но делать нечего, и решил я зайти в часовню, что под Успенским собором, за освящённым маслицем. Там как раз шёл водосвятный молебен. Народу было сравнительно немного, стою я, размышляю, вслушиваюсь в слова молитвы. И внезапно как будто где-то в глубине сердца колокольчик зазвонил.
«Надо, наверное, ещё раз к проходной подойти», — подумал я. Уже на подходе к проходной я увидел того самого парня, который ещё несколько минут назад отказался пропускать меня. «Где Вы ходите? Я уже весь монастырь обегал?! Отец Кирилл двадцать минут ждёт Вас на проходной», - взволнованно произнёс он. Было видно, что ему действительно пришлось изрядно побегать.
Я открыл дверь в сторожку и увидел стройного седовласого старца в сером облачении с чёрным кожаным поясом. «Здравствуйте, - сказал отец Кирилл, - пойдёмте со мной». И он меня повёл на второй этаж монастырского дома в свою келью.
Это была удивительная комната. На стенах, наверное, не было свободного места. Всё было в иконах. В углу горела большая лампада. За окном виднелась кормушка для птиц. Несколько синичек весело переговаривались там между собой…
Я уже сейчас, к сожалению, не помню, с чего начался наш разговор. Одно хорошо запомнилось. Те сомнения и вопросы, которые я хотел разрешить, куда-то улетучились из моей головы, показались ничтожными и малозначительными. Как мог я рассказал отцу Кириллу о себе, своей семье, своей работе в «Правде», о том, как недавно крестился перед командировкой в Афганистан, о своих встречах со Святославом Рерихом в Москве и в Индии…
Батюшка внимательно выслушал мои сбивчивые объяснения и, когда я закончил, чуть помедлив, произнёс с упором на каждое слово: «Ты это всё отложи! Надо сейчас Россию защищать и нашу Церковь Православную!». Отец Кирилл благословил меня и проводил до двери. «Ну, теперь дорогу знаешь», — сказал он с улыбкой и похлопал меня по плечу...
На этом и закончилась наша первая встреча. Мигом исчезли мои прежние сомнения, колебания и заблуждения. Я не просто «отложил» их, а забыл о них навсегда. Я думал теперь только о главном: «Надо сейчас Россию защищать и нашу Церковь Православную».
Андрей ПЕЧЕРСКИЙ
+ + +
Мы перепечатываем сегодня статьи, которые публиковались на страницах «Руси Державной» на протяжении многих лет, о поистине великом подвижнике, мудром и духоносном старце архимандрите Кирилле (Павлове).
Многая и благая Вам лета, дорогой наш Батюшка Кирилл!
Я шел с Евагелием и не боялся
Разговор с духовником Свято-Троицкой Сергиевой Лавры архимандритом Кириллом, участником Сталинградской битвы, задумывался как воспоминания этого известного всему православному миру человека о войне. А в результате по глубинной сути духовного осмысления нашего прошлого, настоящего и будущего получилась скорее не беседа, а проповедь. Только счастливым слушателем ее был всего лишь один человек. Поэтому хотелось бы донести проникновенные слова почтенного старца Кирилла до вас, многоуважаемый читатель...
Эта великая страшная Отечественная война, конечно, явилась следствием попущения Божия за наше отступление от Бога, за наше моральное, нравственное нарушение закона Божия и за то, что попытались в России вообще покончить с религией, с верой, с Церковью. Перед самой войной не случайно почти что все храмы были закрыты. Их к этому времени оставалось на Руси совсем небольшое количество. У противников Церкви была именно такая цель - вообще все прикончить. По высказыванию Хрущева, они покончат с религией в России к 1980 году и покажут по телевидению последнего попа. Таков был вражеский замысел, чтобы всюду царил полный атеизм.
И когда Господь провидел эти вражеские планы, чтобы не попустить их осуществления, Он попустил войну. Не случайно.И мы видим, что война действительно обратила людей к вере, и правители совсем по-иному отнеслись к Церкви. В особенности когда вышел декрет Сталина об открытии храмов в России.
Это, несомненно, подвигло милость Божию к нашей стране, к нашей Церкви, к нашим людям. По-человечески, конечно, можно сказать, что победил высокий воинский дух наших солдат. И надо отдать должное руководству страны, которое воздвигло такого гениального полководца, как Жуков.
В прежние времена Господь воздвигал для России Суворова, Кутузова. В наше время Георгий Жуков — это была милость Божия. Мы обязаны ему спасением.
Сразу же поднялась, окрепла и усовер-шенствовалась у нас военная техника. По-человечески мы все это относим к тому, что люди объединились и успешно работали на передовой и в тылу. Это правильно. Но силу, энергию и ум дал им Господь.
Когда я читал воспоминания маршала Жукова, мне бросился в глаза момент, где он пишет о том, как он поражался в начале войны гениальности стратегических планов немецких генералов. Потом он удивлялся тем ошибкам и просчетам, которые впоследствии они же совершали.
Это со своей стороны говорит Жуков. Я со своей стороны скажу: это все совершала премудрость Божия! Господь, кого хочет наказать, всегда лишает разума, ума... И тот человек, который вначале проявлял мудрость, когда благодать Божия отступила, совершает ошибки.
Когда Господь решил уже дать помощь нашему народу, нашей армии, Он и омрачил умы фашистам, а нашим военачальникам дал мудрость, воинскую смекалку, мужество и успех. Господь давал силы, энергию, разум нашим конструкторам и инженерам для того, чтобы одержать победу. Как говорится: «Без Бога — не до порога!»
Беда в том, что мы не видим Промысла Божия и не воздаем Господу славу за то, что Он проявлял такое промышление, такую заботу. Это печально...
Собственно говоря, ведь Россия из ничтожества поднялась, выросла до великой державы только Благодатию Божией, только силою Божией, чудесами...И никто об этом не хочет сказать...
Сколько милости получала наша страна во все времена, когда нападали на Россию. И только небесная помощь спасала от конечной погибели. А мы такие толстокожие, что не разумеем этой милости Божией, не хотим возблагодарить Господа. «Без мене не можете творити ничесоже». Мы все это относим к самим себе. Говорим «я», проявляем гордость, а это как раз и пагубно. И за это Господь отдает нас врагам, чтобы смирить нас, чтобы не забывали Бога...
В первые месяцы войны наша страна входила в нее в тяжелом состоянии: поражение следовало за поражением. Противник дошел до Москвы, до Сталинграда.
Когда Церковь, верующие люди молились со слезами, просили молитв Господа о победе русского оружия, молитва дошла до Господа. И Он вскоре переменил гнев на милость.
Москва была спасена чудом... Будь немцы посмелее — взяли бы ее голыми руками. Москва на волоске висела. Действительно, Господь страхом удерживал немцев...
И когда стали открывать храмы, такой был подъем в народе. Народ шел в храмы. И я сам был очевидцем этого...
После Сталинградской битвы, когда мы прибыли в тамбовские леса на отдых, в один воскресный день я пошел в Тамбов. Там только что открыли единственный храм. Собор весь был голый, одни стены... Народу — битком. Я был в военной форме, в шинели. Священник, отец Иоанн, который стал впоследствии епископом Иннокентием Калининским, такую проникновенную проповедь произнес, что все, сколько было в храме народа, навзрыд плакали. Это был сплошной вопль... Стоишь, и тебя захватывает невольно, настолько трогательные слова произносил священник.
Конечно, такой вопль, молитва простой верующей души до Бога дошла! Я в это верю на все сто процентов! И Господь помогал...
Простым людям кажется невидимой помощь Божия. Люди Бога не видят, не знают. Но связь невидимого мира с миром вещественным - непосредственная. Господь и нужных людей воздвигает, дает им опыт и мужество. Дает успехи в тылу и на фронте...
Я помню, как в начале войны наши танки, самолеты горели, как фанерные. Только появится мессершмит, даст очередь — и наши самолеты валятся. Больно и печально было на это смотреть.
А позднее, во время Сталинградской битвы, я был прямо восхищен: «катюши», артиллерия, самолеты наши господствовали, и было радостно за страну, за нашу мощь. Чувствовался подъем в войсках. Все были воодушевлены. Это все-таки Господь помогал нам! И потом, слава Богу, прошли мы всю Украину, освобождали Румынию и Венгрию, Австрию...
После освобождения Сталинграда нашу часть оставили нести караульную службу в городе. Здесь не было ни одного целого дома. Был апрель, пригревало уже солнце. Однажды среди развалин дома я поднял из мусора книгу. Стал читать ее и почувствовал что-то такое родное, милое для души. Это было Евангелие. Я нашел для себя такое сокровище, такое утешение!..
Собрал я все листочки вместе — книга разбитая была, и оставалось то Евангелие со мною все время. До этого такое смущение было: почему война, почему воюем? Много непонятного было, потому что сплошной атеизм был в стране, ложь, правды не узнаешь. А когда стал читать Евангелие —у меня просто глаза прозрели на все окружающее, на все события. Такой мне бальзам на душу оно давало.
Я шел с Евангелием и не боялся. Никогда. Такое было воодушевление! Просто Господь был со мною рядом, и я ничего не боялся. Дошел до Австрии. Господь помогал и утешал. А после войны привел меня в семинарию. Возникло желание поучиться чему-то духовному...
В 1946 году из Венгрии меня демоби-лизовали. Приехал в Москву, в Елоховском соборе спрашиваю: нет ли у нас какого-нибудь духовного заведения. «Есть, — говорят, — духовную семинарию открыли в Новодевичьем монастыре». Поехал туда прямо в военном обмундировании. Помню, проректор, отец Сергий Савинский, радушно встретил меня и дал программу испытаний.
И я с большим воодушевлением начал готовиться. Ведь я же к церковной жизни не был приобщен. Вырос в крестьянской семье, родители были верующие. Но с 12 лет я жил в неверующей среде, у брата, и растерял свою духовность.
Господь дал мне такую энергию, такое желание. Многое надо было на память выучить. Молитвы, чтение по-церковнославянски. Я, невзирая ни на что, работал, учил все с таким желанием. Горел.
На экзамене дали мне наизусть читать пятидесятый псалом... Только половину прочитал — хватит, спасибо. Прочитал по-церковнославянски. Тоже хорошо. Затем сочинение было на евангельскую тему. А я Евангелие хорошо знал. На «пять» написал сочинение. И мне прислали извещение, что я принят.
Тогда уже я шинель снял и в фуфайке поехал. И все мы, кто там тогда был: кто, как и я, с фронта пришел, кто с угольных шахт, были испытанные жизнью...
Одним словом, я считаю, что наше неверие, наше невежество, наше незнание Бога, а также нарушение нравственных законов не могут оставаться безнаказанными. Мы не ведаем, что Господь промышляет не только о каждом человеке, а вообще о всей стране. Поэтому и война была. И это не без попущения Божия.
Если и волос с нашей головы не упадет без воли Божией, тем более — война. Это попущение Божие за нашу безнравственность, за наше безбожие, отступление. Господь попустил, чтобы это пресечь. Потому что пытались совсем задушить веру. Храмы все закрыты. Думали, покончили. Нет! Не тут-то было! Трудно идти против рожна.
Так и в будущем. Господь знает, чем смирить врагов. Попустил военные испытания, и вынуждены были вновь открыть храмы. Потому что этого требовал народ...
Сегодняшний хаос — это тоже, конечно, попущение Божие. И все эти войны на окраинах России — тоже. Если народ не опомнится, глубоко не раскается, не прекратится разложение нравов, то хорошего ждать нечего. Можно ждать только гибели.
Разве допустимо, чтобы в нашей стране, на Руси Святой, сейчас дали свободу бесовщине. Колдуны, маги, экстрасенсы, секты различные... это, естественно, подвигает Божию правду на гнев. Господь с этим не может мириться. В Евангелии говорится: «Ибо открывается гнев Божий с неба на всякое нечестие и неправду человека, подавляющих истину неправдою».
Господь дает испытание: образумьтесь! Обратитесь ко мне. А то, что бесовщину допустили, — это страшное дело! И я не знаю, что и ожидать?
Потому что, согласно библейскому предсказанию, семь ханаанских народов были истреблены только за то, что они допустили поклонение бесам. Грехи человеческие — это по немощи. Но когда люди стали обращаться к темной бесовской силе, тогда Господь этого не потерпел. А у нас открыли им дорогу. Раньше колдунов сжигали на костре. И совсем еще недавно в нашем Уголовном кодексе за черную магию подвергали наказанию. А сейчас экстрасенсы кодируют людей. Это страшное дело. Мы стоим на грани жизни!
И если не образумимся, не раскаемся, не осудим себя, не обратимся к Богу, наказание неминуемо постигнет. Пока же Господь все это терпит за счет верующих. Церковь еще существует. Она молится и умоляет Господа: не попускай, молю Тебя! А всю нечисть Господь уничтожит!
Человек сам виноват в том, что отошел от Бога, от истины, ко лжи приобщился. А ложь никогда не дает человеку удовлетворения. Ложь есть ложь. Поэтому люди и задыхаются. Потому что во лжи пребывают. А если к истине обратятся, то почувствуют жизнь, радость! («Русь Державная» № 7, 1995 г.).
Эта беседа состоялась около двадцати лет тому назад. Перечитывая одно из первых публичных выступлений всемирно известного старца, я еще раз убедился в промыслительной мудрости и только приобретающих с годами новый глубинный смысл слов монаха и солдата…
Записал Андрей ПЕЧЕРСКИЙ
Архимандрит Кирилл (Павлов): Вернуть Бога в сердца людей
Встречи с людьми глубокой и истинной духовности крайне редки в нашей жизни. Поэтому стараешься запечатлеть в сердце каждое слово, произнесенное человеком, которому безгранично доверяет твоя душа…
Так происходит со мной после каждой беседы с моим духовным отцом — архимандритом Кириллом (Павловым). Его простые, полные глубочайшего смысла слова отпечатываются в самом сердце и помогают переносить тяготы нашей непростой, запутанной и противоречивой жизни…
Беседа, о которой я попытаюсь рассказать, произошла недавно. Так случилось, что ее участниками были несколько человек: два заслуженных генерала, священник — духовное чадо батюшки Кирилла и ваш покорный слуга…Наш приезд был неожиданным, и поэтому, когда отец Кирилл предложил нам побеседовать во время прогулки в парке подмосковного санатория, где он поправляется после длительной болезни, мы сразу же согласились, боясь внести нежелательные помехи в его распорядок дня…
Уже через несколько минут мы были на аллее парка. В зимнем подряснике с большим деревянным посохом батюшка походил не то на древнего странника, не то на старца из русской сказки… А самое удивительное началось уже потом, во время прогулки. Оказалось, что мы все, сравнительно молодые люди, едва поспевали за быстрым уверенным шагом отца Кирилла. Так прошли мы, наверное, не меньше километра, стараясь не отставать от горячо любимого нами батюшки.
В разговоре затрагивались самые разные темы: от положения на Святой Земле до переписи населения, и, что удивительно, мы, люди конкретных профессий и занятий, мыслили тоже, в общем, довольно конкретно. Отец Кирилл с ласковой улыбкой старался давать, казалось, общие ответы. Только глубина этих ответов во много раз превосходила сами вопросы…
«Сегодня нужно бодрствовать духом, чтобы не прельстил кто-либо, не ввел в заблуждение… Враг — он коварен. Без лжи он не может достигнуть своей цели…»
Отец Виктор посетовал на глубокий духовный кризис в сегодняшней деревне: «Многим людям телевизор заменил все! На чем же строить разговор с неверующим человеком, для которого язык Евангелия закрыт и непонятен?» - спросил он батюшку.
«Внимание такого человека надо обратить на сохранение своей нравственности. Я думаю, что это каждому понятно, для каждого серьезно. Чтобы сохраняли люди чистоту внутреннюю, любовь, уважение, смиренномудрие по отношению друг к другу, кротость, терпение. Эти добродетели имеют ценность в глазах каждого человека. Даже если он и далек от Церкви, но все равно совесть у каждого есть.
Совесть — это тоже Закон Божий. И она укажет человеку, что плохо, что хорошо, где зло, где добро. И человек будет всегда стремиться к Добру. Бог — есть любовь. Это близко сердцу человека…
Революцию совершили и добились успеха люди, которые взяли христианские лозунги. Народ на это клюнул и пошел за ними.
Что надо делать сегодня человеку? Надо очистить себя изнутри. С этого начни каждый. Главная задача — посеять Бога у каждого в душе. Будет Бог в душе, и Он будет так премудро все устраивать, хранить и помогать.
У нас пусто в душе. Бога вытравили из наших сердец. Вернем в сердца людей Бога — вернем достойную и праведную жизнь…»
На этой высокой ноте отец Кирилл расстался с нами и пошел вверх по тропинке уверенным, бодрым, солдатским шагом. Постукивание его посоха я слышу до сих пор. Как призыв к бодрствованию, пробуждению от духовной спячки и стремлению к высшему идеалу — Богу в наших сердцах. Эта, казалось бы, незамысловатая мысль дает каждому из нас, верующему и неверующему человеку, четкие ориентиры для дальнейшей жизни.
Храни Вас Господь, Дорогой наш Батюшка!
Андрей ПЕЧЕРСКИЙ
«Ничто не должно отлучить нас от любви Божией»
В последних числах декабря 1999 года в беседе с архимандритом Кириллом (Павловым) я попросил горячо любимого батюшку сказать несколько слов для вас, дорогие читатели «Руси Державной», в связи с вступлением в новое тысячелетие.
Вначале отец Кирилл колебался, видимо, огромная скромность и высочайшая требовательность к себе этого глубокоуважаемого всеми православными людьми человека удерживали его от высказываний по столь важной теме.
И все же в этот день мне удалось записать краткие высказывания батюшки, которые и публикуются в самом начале его проповеди (по-другому не дерзаю назвать столь глубокие размышления отца Кирилла).
Рукописный текст проповеди он передал мне буквально через день после нашей встречи. Можно только догадываться, когда нашел батюшка время для ее написания.
Начиналась рукопись с краткого описания, которое многое может объяснить верующему православному сердцу: «Не имея никакого познания в себе и в то же время, чтобы не огорчить вас и не остаться в долгу перед вами, я скажу пару слов не от себя, потому что я невежда в познании, а основываясь на слове Божием, которое есть первоисточник и авторитет всякой Истины».
Суровые, но полные любви и заботы о нашем православном народе слова проповеди батюшка Кирилл благословил передать вам, братья и сестры.
Андрей ПЕЧЕРСКИЙ
Сейчас надо, чтобы верующие настраивали и готовили себя ко всевозможным испытаниям и скорбям. К этому идет. Но надо, чтобы не паниковали, не унывали и не отчаивались. И если Господь попустит какие-то испытания, нужно безропотно, с радостью и надеждой, со спокойствием в душе сподобиться Царствия Небесного.
Надо ли говорить сегодня об этом? Как воспримут это люди? Я считаю, что об этом говорить надо.
Св. апостол Павел во втором послании к любимому своему ученику Тимофею пишет: «Знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие. Ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны. Непримирительны, клеветники, невоздержны, жестоки, не любящие добра. Предатели наглы, напыщенны, более сластолюбивы, нежели боголюбивы. Имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся. Таковых удаляйся. К сим принадлежат те, которые вкрадываются в домы и обольщают женщин, утопающих во грехах, водимых различными похотями. Всегда учащихся и никогда не могущих дойти до познания истины» (2 Тим. 3, 1-7).Если же мир к концу времени должен прийти к такому нравственному состоянию, то верующие в Бога-Отца, Господа нашего Иисуса Христа и в Бога Духа Святаго, исповедующие Святую Троицу, должны, наоборот, жить во всяком благочестии и чистоте и быть солью земли, светом миру по слову Спасителя: «Так да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела, и прославят Отца вашего, иже на небесех» (Мф. 5, 16).
Облекшись в броню веры и любви, в шлем надежды спасения, «как днем, будем вести себя благочинно, не предаваясь ни пированиям и пьянству, ни сладострастию и распутству, ни ссорам и зависти. Но облекаясь в Господа (нашего) Иисуса Христа, и попечения о плоти не превращайте в похоти» (Рим. 13, 13-14).
«Облекитесь, — говорит ап. Павел, — избранные Божии, святые и возлюбленные в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение. Снисходя друг к другу и прощая взаимно, если кто на кого имеет жалобу: как Христос простил вас, так и вы. Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства. И да владычествует в сердцах ваших мир Божий, к которому вы и призваны в одном теле; и будьте дружелюбны. Слово Христово да вселяется в вас обильно, со всякой премудростью; научайте и вразумляйте друг друга псалмами, славословием и духовными песнями, во благодати воспевая в сердцах ваших Господу» (Кол. 3, 12-16).
«И не страшитесь ни в чем противников» ваших по вере, зная, что их нападения и гонения на вас за веру «для них есть предзнаменование погибели. А для вас спасения. И сие от Бога. Потому что вам дано ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него!» (Фил. 1, 28-29).
Поэтому ап. Павел и восклицает, говоря: «Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? Как написано: «за тебя умерщвляют нас всякий день; считают нас за овец, обреченных на заклание. Но все сие преодолеваем силою Возлюбившего нас» (Рим. 8, 35-37).
И что бы ни было с нами, все, что придется испытать, надо перенести с радостью, не отрекаясь… И никакие скорби, пусть даже и смерть, ничто не должно отлучить нас от любви Божией…
И Спаситель в Евангелии от Матфея тоже утешает и укрепляет нас, говоря: «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне» (Мф. 10, 28).
Будем знать и веровать, что нынешние временные страдания наши ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в будущем веке для любящих Господа, ибо написано: «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его».
Посему с терпением будем проходить предлежащее нам поприще, и, подражая Богу, как чада возлюбленные будем жить в любви, «как и Христос возлюбил нас и предал себя за нас в приношение и жертву Богу, в благоухание приятное. А блуд и всякая нечистота и любостяжание не должны даже именоваться у вас, как прилично святым».
«Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших, а только доброе для назидания в вере, дабы оно доставляло благодать слушающим. И не оскорбляйте Святаго Духа Божия, которым вы запечатлены в день искупления. Всякое раздражение и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякою злобою да будут удалены от вас» (Еф. 4, 29-31).
Напротив, «вразумляйте безчинных, утешайте малодушных, поддерживайте слабых, будьте долготерпеливы ко всем. Смотрите, чтобы кто кому не воздавал зло за зло; но всегда ищите добра и друг другу и во всем. Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь, все испытывайте, хорошего держитесь, за все благодарите, ибо такова воля Божия о вас во Христе Иисусе. Удерживайтесь от всякого зла» (1 Фес. 5, 14-22).
«Все заботы ваши возложите на Него, ибо Он печется о вас. Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш, диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить; противостойте ему твердою верою...
Бог же всякой благодати, призвавший нас в вечную славу Свою во Христе Иисусе, Сам, по кратковременном страдании вашем, да совершит вас, да утвердит, да укрепит, да соделает непоколебимыми» (1 Пет. 5, 7-10).
Апостол Павел говорит: «Только будьте друг ко другу добры, сострадательны, прощайте друг друга, и Сам же Бог мира да освятит вас во всей полноте, и ваш дух, и душа, и тело во всей целости да сохранится без порока в пришествие Господа нашего Иисуса Христа. Верен Призывающий вас, Который и сотворит сие» (1 Фес. 5, 23-24).
Пасхальная встреча
После служб святой седмицы и Радоницы, поехал я знакомым путём к тяжко болящему старцу, архимандриту Кириллу (Павлову).
Знакомый путь – киевский вокзал, электричка, пригородная станция, тропинка к известному многим месту – загородной резиденции Патриарха.
Обходя её, заметил быстро выросшие; новые церкви и обширный корпус на пустыре между старым храмом и кладбищем. Свернул вправо, подошёл к массивным, зелёным воротам, обрамлённым жёлтым узором. Позвонил у служебной двери слева. Услышал приветливый голос милиционера, который ответил мне на моё приветствие: «Воистину воскресе!» и любезно сообщил, что скоро, часа через полтора-два прибудет братия из Троице-Сергиевой Лавры и всех (!..) пустят. Возликовав внутренне, поблагодарил я охранника и отошёл сильно обнадёженный этим. Пошёл как всегда в старый Преображенский храм. Служба закончилась. Уже убрали храм. Полутьма, тишина. Лишь несколько людей благоговейно стоят, сидят в разных местах церкви.
Приложился я к иконам, мощам и попросил старенькую, добрейшую Александру открыть боковой Филипповский придел. Она безропотно, охотно сделала это. Там, как и при всех приездах моих к отцу Кириллу, я припал к большой иконе Богородицы Иверской, Вратарнице прося, умоляя Её помочь мне пройти за зелёные ворота, повидаться с Батюшкой. Долго просил я Её и не заметил, как в тесной часовенке собралось уже немало людей. Возвысив голос, запел я: «Христос воскресе из мертвых…» Присутствующие радостно поддержали меня. Так пропели мы и Пасхальные часы и тропари канона… Приложившись ещё к иконам, довольные вышли из часовенки. Благодарно нам поклонилась, всё это время безропотно ожидавшая Александра.Выйдя вновь на улицу, пошёл я вместе с высокой, сухонькой Александрой, проводить её до заветных зелёных врат, по пути расспрашивая её. В ответ она мне сообщила, что месяца два назад, в самые лютые морозы приезжал откуда то издалека неизвестный офицер. Стоял долго и когда стали у него допытываться, что он тут делает? Он ответил: «Я к святому приехал». Уточнив при этом, из чего спрашивающие поняли, что он имеет ввиду отца Кирилла. Ему предложили оказать содействие, чтобы он прошёл к отцу Кириллу. Офицер отказался, сказал: «Я только постоять около него хочу. Мне этого достаточно». Предлагавшие помощь удивились и отошли от него. Почти весь день, на морозе простоял у ворот загадочный офицер. Ушёл только когда темнеть стало.
Походил, поёжился я от весенней прохлады. Вспомнил того офицера, стоявшего на большом морозе. Устыдился своей немощи. Подивился скрытой, ещё достаточной силе в России. Сколько в Ней неизвестных нам молитвенников, страстотерпцев, исповедников, верных, твёрдых и чистых алмазов!.. Слава Богу, что есть!..
Подъехал микроавтобус. Из него стали выходить, один за одним, старенькие и молодые иноки Лавры. Христосуемся. Ждём второй, отставший микроавтобус.
Наконец подъехала и вторая машина и из неё вышла ещё группа лаврских иноков. Пошли.
Прошли врата. С замирающим сердцем подходим к каменному терему, где находиться келья Батюшки. Слава Богу, входим туда!
В коридоре нас встречает одна из келейниц, приветствует нас, проводит в большую залу. Там, по случаю нашего множества, невозможности уместиться в келии, стоит, перевезена металлическая кровать с Батюшкой.
Мы подошли, обступили почтительно на расстоянии, лежащего в немощи, дорогого нам духовного отца.
Батюшка лежит с закрытыми глазами, рот немного приоткрыт, тяжело дышит. Верхняя часть груди не под одеялом, обнажена. По всему видно – состояние его неважное. Страдает, тяжко страдает отец Кирилл. Остро осознаётся, что вполне возможно, каждая встреча наша может быть последней, и велика вероятность, что ещё недолго побудет с нами великий старец. От этой мысли слёзы наворачиваются на глаза и страх от пустоты, утраты поводыря в безвидности сгущающейся тьмы, сжимает сердце.
Когда вошли все, по невидимой команде, братья Лавры запела для отца Кирилла, приветствуя его братским ликованием, радостный пасхальный тропать: «Христос воскресе из мертвых, смертью смерть поправ и сущим во гробех живот даровав!» Затем бодрые, искрящиеся ирмосы пасхального канона. Громко, слаженно пели, как и положено лаврскому, образцовому хору.
Потом вышел вперёд, вплотную к кровати Батюшки, стал говорить с отцом Кириллом от лица всех присутствующих и не присутствующих, оставшихся в Лавре, старейший согбенный монах. Его наклонившись, громко, в самое ухо отцу Кириллу, перед этим представила Любовь Владимировна, сообщила и о всех пришедших. Батюшка приоткрыл глаза, внимая доносимому ему. Представленный монах торжественно продолжил своё приветствие:
– Батюшка! Дорогой наш отец Кирилл! Мы, братия Лавры, очень рады встретиться с нашим любимым, почитаемым нами духовником нашим. С вами, брат и отец наш. Передаём вам поклоны и от тех из братии, которые не смогли приехать к вам, занятые на службах и послушаниях…
Помолчав немного. Подождав ответа. Не дождавшись оного, старый игумен, заканчивая своё приветствие, от всех своих сил бодро возгласил:
– Христос воскресе, Батюшка!
Архимандрит Кирилл неожиданно ответил. Хрипло, негромко, но очень внятно:
– Воистину воскресе!.. – и попробывал приподнять лежащую безсильно вдоль тела измождённую руку свою в сложенном троеперстии. Чуть-чуть ему это удалось.
– Как вы себя чувствуете, Батюшка? – спросил отца Кирилла избранный для того старый игумен.
Подождав немного, явно уяснив для себя, что ответа не будет, на сей раз, вопрошавший взглянул на келейницу. Та, зная тонкости состояния болящего старца, по одним только ей известным признакам, обнадёжила стоящих вокруг:
– Сейчас ответит. Наберётся сил…
На этот раз она ошиблась. Подождав немного, опечалила пришедших:
– Нет, не ответит… Устал. С раннего утра народ шёл… – и уже скорей себе, вслух проговорила. – Наверное, пора подарки раздавать?..
Наклонившись близко к лицу больного старца, она громко спросила его:
– Батюшка! Будем подарки гостям раздавать?
Не по словесному ответу отца Кирилла, а по движению разжавшейся его руки, келейница поняла и согласно утвердилась в своих дальнейших действиях:
– Хорошо. Будем давать подарки.
Обернулась назад, ко второй келейнице монахине Наталье. Стала принимать от неё расписанные яйца, иконки, книги, календари... Прикасаясь ими руки отца Кирилла, передавала их подходящим поочерёдно, в благоговении, по старшинству братии Лавры.
Получая подарки подходящие трепетно принимают подносимое, христосуются с родным сердцу духовным отцом. Целуют его тёплую, сухонькую руку и отходят, уступая место следующему. Один из подошедших замешкался, попытался что-то говорить Батюшке.
Конечно, старец не мог услышать подошедшего, но весь по привычке напрягся, замер. И потом, когда говоривший был благоразумно остановлен в своём монологе келейницей, попытавшейся усовестить его:
– Ну что вы зря мучите Батюшку? Он же не слышит вас и не сможет ответить…
Посрамленный, нечуткий вопроситель сконфуженно отодвинулся от старца, протянул руку, захотел взять и ему переданное расписное яйцо из рук отца Кирилла, но не смог, его крепко держал в своей застывшей руке Батюшка. Слегка растерявшись, келейница мягко попросила:
– Батюшка, отдайте яйцо молодому человеку.
Отец Кирилл не разжимал ладони, крепко держа в ней яйцо. Лёгкая растерянность пробежала по окружающим. Что это такое? Как быть? Не вырывать же из рук старца подарок… Не многие догадались, поняли, что по старой своей, выработанной годами привычке предельно напрягаться, полностью сосредотачиваться на главном, на той или иной проблеме, которую ему принёс человек, на самозабвенном желании понять вопрошающего, найти выход для него из трудного положения, помочь страждущему, отец Кирилл забыл и о своей руке, которая продолжала накрепко удерживать яйцо.
Келейница, дабы вывести старца из напрасного напряжения, снова ласково попросила:
– Батюшка, отдайте яйцо. Это же ваш подарок…
Отец Кирилл не реагировал, продолжая находиться в напряжении. Крепко сжимал в руке деревянное яйцо.
– Ну, батюшка. Молодой человек ждёт. И другие тоже. Ещё не все получили… – снова попросила она.
Не сразу отпустило сильное, опасное для отца Кирилла напряжение, связанное с неуместными вопросами неделикатного посетителя и усиленным поиском Батюшки найти и передать ему ответ на его тревоги. Медленно перешло внимание старца от этого к происходящему вокруг. Услышал он мольбы келейницы, рука его ослабла и он разжал крепко стиснутые пальцы. И при этом, не без труда келейница вынула из его согнутых, непослушных пальцев яйцо и вручила ожидавшему.
Дальше движение у кровати тяжело больного старца заметно ускорилось. Никто уже не пытался задавать отцу Кириллу неуместных в его состоянии вопросов. Получали подарки от руки Батюшки, прикладывались к ней в благодарном поцелуе, получая главное – его благословение.
Так прошли все, кто сподобился оказаться в этот момент у известного всему миру старца.
Любовь Владимировна с тревогой вглядевшись в измождённое лицо отца Кирилла, негромко, сочувственно предупредила всех:
– Батюшка устал.
Это заметили и все мы, стоящие вокруг ложа больного архимандрита.
Один из старых насельников, высокий, крупный, тихо, незаметно для сторонних, не лаврских, скомандовал. И хоть слышать его могли только рядом стоящие, все иноки мгновенно поняли, переменились в лице. Вместо боли за родного человека, сочувствия его страданиям, лица их разгладились, потом собрались в строгий, воинский вид. Стоя разрозненно, они будто выступая в военный поход, строго и бодренно запели начало пасхальной Утрени.
Мощный, слаженный мужской хор потряс трапезную палату каменного терема, так что сердца всех сжались от восторга и благоговейного страха, перед несокрушимой, неведомой мощью исходящей от поющих.
«Воскресение Твое Спасе, ангели поют на небесех, и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити!.. »
Казалось свод каменного терема вот-вот рухнет от силищи, исходящей из самых глубоких духовных недр. Они же повторили с нарастающей силой ещё дважды начало христианского, пасхального торжества, происходящего раз в год, в церквях, в величайший день Вселенского ликования.
С этих высот, будто нырнули в прохладные, бодрящие воды искристого, весеннего потока, запели пасхальный кондак:
«Аще и во гроб снисшел еси, безсмертне, но адову разрушил еси силу, и воскресл еси яко победитель Христе Боже, женам мироносицам вещавый радуйтеся, и Твоим апостолом мир даруяй, падшим подаяй воскресение!..»
И опять громово закончили пасхальным тропарём, трижды прогремев: «Христос воскресе из мертвых, смертью смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав!..»
После этого стали оживлённо, понемногу выходить из зала. Но один игумен средних лет обратился ко всем: – Братия! Давайте пропоём Батюшке величание?
Его не поддержали, памятуя об усталости больного. Тогда, игумен взмолился к братии:
– Ну, давайте, пропоём Батюшке! Он, когда был с нами, так любил величать кого-либо из нас.
Это возымело действие. Хоть движение к выходу набрало скорость, но остановилось и многие уже вышедшие возвратились. Призыв игумена был услышан и получил утвердительный отклик. Опять же разом грянуло бойкое, живоносное, искрящееся, немного озорное, не торжественное, «семейное» величание:
«Любимому Батюшке нашему, многая лета! Любимому Батюшке нашему, многая лета! Мно-о-о-гая ле-е-та!!
Отцу Кириллу, многая лета! Отцу Кириллу, многая лета! Мно-о-о-гая ле-е-та!!
Во вся дни ему многая лета! Во вся дни ему многая лета! Мно-о-о-гая ле-е-та!!
Ещё раз ему многая лета! Ещё раз ему многая лета! Мно-о-о-гая ле-е-та!!..»
На этом величание закончилось. Послушание, – в крови иноков. Каждый понимал, что и так сильно притомили отца Кирилла. Но кто-то неугомонный бойко выкинул ещё вверх своим голосом: – И всегда, нашему Батюшке, многая лета!
Его поддержали и вновь взвилось к потолку радостное пожелание:
– И всегда ему многая лета! И всегда ему многая лета! Мно-о-о-гая ле-е-та!..»
Радостно прозвучало под сводами залы трапезной и так же разом безвозвратно смолкло. Пение и сама встреча закончились. Больше уже никто не дерзал призывать о продолжении.
Оживлённо, повеселевшие, переглядываясь искоса из под клобуков, довольные своим свиданием, общением с Батюшкой, плотными шеренгами братия Лавры устремилась к выходу. За ними и все остальные, кому посчастливилось быть свидетелями этой тёплой удивительной встречи отца с близкими чадами своими.
Вышли мы на заснеженные, ухоженные аллеи загородной резиденции Патриарха. Середина второй, по Пасхе недели, а холод держится упорно. Но, выходящие его совсем не чувствовали. Разгорячённые приятными впечатлениями, шли даже не застегивая на себе плащи и куртки.
Среди заснеженной травы, пробились и радовали глаз, уже довольно большие, готовые вот-вот распуститься бутоны нарциссов и тюльпанов, цветут сиреневые торопыги-крокусы. У нас праздник!.. Приподнятое над буднями состояние! С одной стороны радость необыкновенная, что имели счастье встречи с дорогим для нас духовником, авторитетнейшим старцем. Нам выпала не заслуженная нами, не доступная для многих честь знать и общаться, хоть изредка с ним!.. С другой стороны необычайная горечь сердца переполненного горем и болью от того, что мы только что воочию видели страдания дорогого нам Батюшки. Остро ощутили немощь свою, невозможность помочь ему, в его тяжёлой болезни. Это мешало радости нашей. Слезами заполнены были наши сердца, от вида ещё более похудевшего, мучимого тяжёлым недугом, великого человека, одного из угодников Божиих, нашего отца, отторгнутого от нас сильным недугом.
Сиротами при живом ещё отце, шли мы к расписным, зелёным воротам, на выход. Богу ведомо, будет ли такая встреча ещё… Особенно тяжко было, вероятно, братии главнейшего на Руси монастыря, этого бастиона духа – Лавры преподобного Сергия. Вот уже много лет, лишившись близкого, постоянного духовного руководства, Наставником своим, они особенно скорбели. Что уж говорить о православном, русском народе, составляющем и соединяющем в себе многие другие народности, обычаи и культуру, скрепляющем сейчас всё и вся, удерживающим раздираемое ныне повсюду благочестие страны, о множестве страждущих со всей России!.. Они лишены такой радости, каковой сподобились мы, грешные и недостойные. Сколько лет, все мы – сироты. Не только братия Сергиевой Лавры, но и все мы… Потому что нет и не будет уже больше у нас ТАКОГО отца. Не будет у нас уже такого помощника в нашем стоянии, радетеля за нас грешных, самоотверженного молитвенника.
Даже по виду нахохлившихся под клобуками, молчаливых иноков Лавры видно было, как тяжело всем, в нашей неприкаянной безотцовщине. Тяжело нам. Потому так и торжествуют враги и всё у них злое легко получается, а среди нас, вокруг разброд, многоголосие ложных зазывал и наше шарахание из стороны в сторону… Потому что нет рядом с нами необходимого нам слова, совета, укрепляющего наставника – главного пастыря, авторитетнейшего. Нет истинного передатчика нам воли, указаний Божьих.
Спросим и мы себя. А слушались ли мы Старца? Не спорили ли мы с ним при его определениях? Не самооправдывались ли мы в описаниях ему происходящего? Исполняли ли мы его наставления полностью, со строгой точностью?.. А-а… То-то и оно. Тогда чему мы удивляемся, недовольствуем?.. Может поэтому Господь и забирает в последнее время от нас угодников Своих, посредников наших к Нему?..
Быстро, хмуро угнездились в микроавтобусы монахи и уехали.
Стали расходиться и остальные.
Неуютно было идти к железнодорожной станции. Даже погода печалилась, плакала с нами мокрым снегом падающим сверху, из серого, мрачного неба, в разрывы туч посылая нам яркие, ободряющие потоки, лучи обнадёживающего света.
Священник ВИКТОР Кузнецов