Воспоминания об отце Николае Гурьянове
Господь сподобил меня приезжать к батюшке Николаю Гурьянову на остров Залит. Общение с отцом Николаем – это, конечно, особая милость Божия. Батюшка – святой благостный старец, которого Господь явил и нашему народу, и всему мiру как пример возможной святости в наши дни.
Первый раз я попал к нему, когда мне 60-ти еще не было – 57, по-моему. На Залите бывала раба Божия Татьяна (в девичестве Уточкина) – приезжала на остров, помогала. Эта Таня ходила и в наш храм. И вот она говорит: «Приезжайте к нашему батюшке». Она мне, собственно, про него и рассказывала.
Ну, я приехал. А Валентина Васильевна, раба Божия из Питера (ухаживала за батюшкой, прислуживала), предложила:– Батюшка давно не причащался, может быть, вы причастили бы его?
– Как же, конечно...
Через некоторое время я собрался, взял Святые Дары, приезжаю. Батюшка говорит:
– А я не буду причащаться.
Я говорю:
– Хорошо, батюшка.
Но потом он причастился. А через некоторое время спросил меня:
– А ты чего не причащаешься?
Я говорю:
– Батюшка, благословите.
И стал тоже причащаться вместе с ним.
Видимо, некоторые батюшки, когда отец Николай стал жить отдельно, начали ему предлагать: «Вам нужно причаститься». «Нужно...» Как будто он не знает, что нужно. А батюшка, так сказать, смирял их: «Нет, нет, нет». Ладно уж, друг друга учат или кого-то еще, а старца наставлять – видимо, не подобает.
Потом как-то Валентина Васильевна говорит отцу Николаю:
– Батюшка приехал.
– Это наш батюшка, который хорошо причащает?
Хорошо – значит, как благословит, спокойно.
Как-то раз он говорит:
– Теперь меня поисповедуй.
Тогда я его исповедовал. Исповедь таких старцев – это некая школа для нас, образец.
И так вот в течение многих лет Господь сподобил меня ездить на Залит. Батюшка и мы все причащались там каждый раз. Я старался у него каждый раз исповедоваться.
Едешь – хочешь задать какие-то вопросы. Туда приезжаешь – всё забываешь и ничего не можешь спросить. Я, когда ездил к батюшке, всегда передавал ему записки от людей, а он мне отвечал. Однажды приезжаю, а почти все записки забыл. «Ну и хорошо», – говорит батюшка. Возвращаюсь, а меня все эти люди благодарят, у них все управилось. Я говорю: «Знаете, я даже не возил записки ваши». Вот так Господь всё совершал.
Под конец ездили почти каждую неделю. Сутки в дороге.
Вы знаете, от старцев таким теплом, такой любовью веет, что просто на всё готов. Бывало, батюшке что-нибудь говорят, а он раз – пощечину даст. Мне даже было немножко грустно: думаю, всех бьет, а меня ни разу не ударил. И вот, незадолго до смерти, соборовали батюшку, он вдруг стал отталкивать мою руку и так дал мне, аж в ушах зазвенело. А потом спрашивает: «Тебе не больно?» То есть с любовью, понимаете? Радость такая... Это только через любовь можно почувствовать, что такое «егоже бо любит Господь, наказует» (Притч. 3, 12) – когда удар от любящего человека вызывает не раздражение, а радость. Вот как объяснить? Трудно объяснить.
Духовная связь со старцем остается и по земной его кончине. Недавно у меня был такой случай. Предложили дом с участком в деревне – у меня же всё-таки семеро детей, 32 внука, куда-то их вывозить нужно. И когда начали оформлять – по доверенности за хозяев хлопотал раб Божий по фамилии Гурьянов. Ну надо ж такому быть! И я понял, что это батюшка напомнил о себе, что он мне посылает. А там место удивительное, в Рязанских краях – недалеко храм, монастырь Феофана Вышинского. Батюшка заботится обо мне, грешном, конечно.
К отцу Николаю многие приезжали за советом. Помню, приехали как-то во главе с отцом Тихоном (Шевкуновым) от Святейшего Патриарха Алексия II спрашивать по поводу ИНН. Вместе мы были. Батюшка спокойно сказал: «Ну, а для чего это?» Он прекрасно понимал, для чего это делают, – контроль нужен. А православного человека не нужно контролировать, он честно работает. Когда батюшку спрашивали (правда, не в тот раз), печать ли это? Он сказал: «Это не печать. Пока что еще, слава Богу». Это всё – преддверие печати антихриста.
Как-то отца Николая интересно спросили:
– Батюшка, а почему к вам одни попадают, а другие не попадают? У вас келейница этих пускает, а тех не пускает.
А он спокойно ответил:
– Кому воля Божия есть, тот и попадает.
– Это спрашивает тот, кто ничего не понимает.
Батюшка Николай не всех принимал. Кроме того, мог сказать: «Ты что сюда пришла, езжай отсюда». Дело всё в том, что старцы – нестандартные люди. Дорогу-то, может, люди и проделали, но не за дорогу человек получает, а за грехи какие-то. И часто не за те, которые только совершил, а когда-то давно.
На самом деле не всё просто бывает – «взял, приехал, а его и отправили». Это мы варианты строим. А у старцев вариантов ведь нет, у них один вариант. Как сказал Господь: Мои мысли – не ваши мысли, ни ваши пути – пути Мои. Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших (Ис. 55, 8-9). Может быть, конкретно этому человеку нужно было только так. Одной, например, батюшка сказал: «Езжай скорей, скорей езжай отсюда!» А ей что-то срочно нужно было у него спросить, она специально для этого приехала. А батюшка отправил ее обратно. Она приехала домой, а у нее сын собрался повеситься. Еще несколько минут, и всё! Вот вам, пожалуйста, – «прогнал»!
А в последние годы – особенно в последние месяцы – по 10 автобусов приезжали, и вся эта орава набрасывалась на батюшку, а ему уже 90 с лишним лет. Как же так можно? Поэтому без строгости нельзя было, и не всегда к батюшке пускали.
У батюшки Николая на Залите происходили разные чудеса. Ехали к нему как-то двое, обсуждали между собой: «Говорят, старец– чудотворец, чудеса творит». Приехали, просят:
– Покажите нам какое-нибудь чудо.
– А, чудо? – говорит батюшка,– ну хорошо.
Подошел к выключателю, включил свет и выключил, снова включил и выключил. Те только ухмыльнулись: это – чудо? Сели в лодку, приезжают на материк, а там – народ, машины стоят, суета. Эти двое подходят, спрашивают:
– Да мы ремонтируем электролинию, потому что уже два дня света во всей округе ни у кого нет.
Тут-то они и поняли, что значило вот это батюшкино – включил свет и выключил.
А недавно один раб Божий историю рассказывал, вспоминал, как он к батюшке ездил. Думает, плыть придется на лодке, часы бы не потерять. А часы у него были новые, хорошие. Стал искать дома другие, поискал, не нашел. Надел новые и поехал. Сидят с батюшкой, разговаривают, а батюшка вдруг и спрашивает:
– Часы-то не потерял?
– Нет, батюшка, не потерял.
Но ведь думал об этом!
Как-то раз один раб Божий пригласил меня в баню попариться. Потом говорит:
– Можно немножко водочки, «Абсолюта».
А я не пью практически. Батюшка всем говорил – табак не кури, водку не пей. «Ну,– думаю я,– ко мне-то, собственно, это особо не относится: я табак не курил никогда, водку не пью». И вдруг предлагают:
– Ну, попробуй. Суворов после бани рюмочку выпивал.
Одним словом, выпил я наперсток такой, чем-то запил.
Приезжаю через какое-то время к батюшке, а он и говорит:
– А я не буду причащаться.
Я спрашиваю:
– Батюшка, а почему?
– Мне нельзя.
– Почему нельзя-то?
– Да я водки напился.
– Батюшка, простите, – говорю, – я нарушил.
Он причастился, конечно, потом.
Но самое интересное было, когда я ездил к батюшке вместе с зятем и внуком своим, Колей. Мы все у батюшки исповедались, и Коля тоже. Минут десять, наверное, разговаривали, а ему тогда лет пять было.
И вот вернулись мы обратно, а один раб Божий (сейчас священник уже) у Коли спрашивает:
– Коленька, ты у батюшки был?
– Был.
– Ты батюшке исповедовался?
– Да.
– Ну, и что он тебе сказал?
– А этого я тебе ничего не скажу!
Пример этот очень вразумительный. Исповедь – это вещь серьезная. Любопытствовать, что сказал на исповеди, нельзя. А у нас бывает, приедут к старцу, а потом – ля-ля-ля. Тебе сказали – и молчи. Дело всё в том, что враг не знает, что говорится на исповеди. И не нужно его извещать, о чем была речь.
Самое главное, что было у отца Николая, и вообще есть у старцев, – это любовь, конечно. Когда его в одном из интервью спросили, что бы он хотел пожелать слушателям, он ответил: «Любвеобильности ко всему, что тебя окружает».
Я, помню, сижу как-то, а там муха летает. Батюшка говорит: «Надо ей медку дать». И птиц, голубей на деревьях в округе всегда было множество.
Старцы – всегда с Богом. Сами ходили в присутствии Божием и другим напоминали, что есть Господь, и это проявление – в любви. Конечно, для старцев характерно смирение. И аскетизм, строгое к себе отношение: питание всегда очень скромное, сон – во всем было воздержание.
Всегда строго обрывали всякие мысли недоверия, подозрения к старшим, к начальствующим. Как-то я отцу Николаю говорю – мол, батюшка, я вот такое слышал, а он так резко мне: «Не верь!»
Когда отца Николая начали спрашивать:
– Батюшка, что ж вы там говорите про Григория Распутина, про Ивана Грозного?
– А мы разве про них плохо говорим? Мы же хорошо говорим.
... Вообще старчество – это особый харизматический дар Божий.
Протоиерей ВАЛЕРИАН Кречетов
В сокращении