Добавлено:

Тайна предназначения России

«Откровение старца Филофея в духовном и метаполитическом измерении»

В суждениях о Москве, как Третьем Риме, приходится сталкиваться с множеством интерпретаций и множеством искажений. И здесь всякая «интерпретация» — уже искажение, ибо, если мы не выявим и не обозначим объективный духовный смысл поучения старца Филофея, закрыв его для произвола «интерпретаторов», мы рискуем никогда не найти то, что ищем.

Представление о Москве, как Третьем Риме, впервые появляющееся в посланиях старца псковского Спасо-Елеазаровского монастыря Филофея в 20-х годах XVI века, неотъемлемо от христианской традиции истолкования судеб человечества и от понимания ответственности властвующего перед Богом за вверенное ему царство.

Образ «Москва — Третий Рим» принадлежит к важнейшим элементам русского национально-религиозного сознания и духовно-исторического наследия.

Обращение к образу Третьего Рима, отделенному от нас, считая с момента его рождения, без малого пятью столетиями, введение этого образа в общественный оборот, требует сегодня определенной осторожности. Строго говоря, русскому обществу стало известно о Третьем Риме сравнительно недавно — после первой публикации сочинений старца Филофея в 1861-1863 гг. в журнале «Православный собеседник», а затем — снова долгий перерыв, вызванный официальной антирелигиозностью советского государства.

Мы наверняка не хотим быть соучастниками пошлой вульгаризации наследия русского монаха-книжника (говорю об этом оттого, что наименование Третий Рим по причине его «модности» уже носят коммерческий банк, торгово-строительная компания, агентство недвижимости, центр ипотечных сделок, кафе, казино и, наверное, еще много подобных заведений). Поэтому в наших попытках переложить поучение о «Третьем Риме» на язык современной жизни, погружая его в злобу дня, без должной осмотрительности не обойтись.

Представление о Русском царстве не только как о Третьем, но и последнем Риме (четвертому Риму «уже не быти»; «уже твое христианское царство другим не останется», — пишет Василию III инок Филофей) — это не «теория», не «доктрина», не «концепция», это — откровение старца.. Об откровении сообщается, как это и принято в традиции русского старчества, от лица лицу, в данном случае — самодержцу Русской земли. И то, что составной частью наследия Филофея является, помимо послания Великому князю, послание великокняжескому дьяку, не отменяет единственности главного адресата посланий, ничего не меняет, если можно так выразиться, в государевоцентричном характере всего «Филофеева цикла».

Называя Великого князя Московского «единственным христианским царем», Филофей возлагает на русского государя бремя единоличной нравственной ответственности за судьбу Церкви и за судьбу России как единственного государственного оплота Церкви после гибели Византии. «… Русскому царю, — писал в 1886 году, развивая Филофея, М. Н. Катков, — дано особое значение, отличающее его от других властителей… Русский Царь есть… преемник кесарей Восточного Рима, устроителей Церкви и ее Соборов, установивших самый символ христианской веры… Вот где тайна той глубокой особенности, которой Россия отличается среди других народов мира».

Прозревая назначение Москвы быть замыкающим звеном в цепи преемственности от Церкви Древнего Рима ко Второму Риму — Константинополю и от него к Русскому царству, Филофей концентрирует свою мысль не на организации и задачах «аппарата» государственной власти с ее разными «ветвями» — мысль Филофея всецело направлена на ту личность, какую он хочет видеть в своем адресате, личность наделенного благочестивой державной волей московского царя.

Нетрудно понять, что за отсутствием такой личности образ «Москвы — Третьего Рима» теряет духовное и, следовательно, практическое значение.

Наиболее общий смысл, которым объединяются все послания «Филофеева цикла», — пророческое указание на Россию, как на православное Царство Конца, которое «благодатию Христовою стоит». Можем ли мы разместить современную Россию как она есть в этой системе духовных координат? А если не можем, то чем драгоценно для нас, русских людей ХХI века, наследие старца Филофея?

Парадигма «Москва — Третий Рим» строга, она вбирает две ключевые фигуры: фигуру боголюбивого и богобоязненного царя и фигуру отгороженного от мира иноческим обетом старца, чей духовный авторитет не может быть поставлен под вопрос ни царем, ни кем-либо еще.

У нас, сегодняшних, опытного знания подобной духовной ситуации нет. Мы существуем в реальности иного мира, это самоочевидно и не требует доказательств.

Что же нам остается?

Прежде всего, помнить исполненные надеждой слова Господа нашего: «сила Моя совершается в немощи» (2 Кор. 12, 9).

Затем — не забывать о единственности Третьего Рима, единственности той духовно-исторической задачи, которая назначена России Промыслом и отменить которую не в человеческих силах. Это бремя, а не повод к пресловутой «национальной гордости». Ибо в реальной международно-политической жизни это означает, что всякое продвижение России («России как она есть») к идеалу православного царства будет усугублять положение, при котором в мировом сообществе, как говорил Александр III, «у России нет друзей».

И наконец, старец поучает самодержца: «… Токмо едино твое государево царство благодатию Христовою стоит. Подобает тебе, государю, держати с великим опасением и к Богу обращением, не уповати на злато исчезновенное, но уповати на всемогущего Бога». Здесь изложен, в форме краткого поучения, всеобщий духовный закон причинно-следственной связи между устойчивостью государственного здания и ответственностью властвующего перед Единым и Единственным Источником власти.

Именно в этом можно усмотреть вневременное, а значит, современное и вполне практическое значение Филофеева наследия. (В сокращении)

В. И. Максименко,
ген. директор Фонда стратегической культуры
от 29.03.2024 Раздел: Февраль 2008 Просмотров: 605
Всего комментариев: 0
avatar