На фронте
Виктор Балаев был призван на фронт в 1942 году в возрасте 18 лет. Батюшка вспоминал, что именно тогда он впервые узнал о таком монашеском понятии, как отсечение воли. Виктор хотел, чтобы их с товарищем зачислили в один полк, но случилось иначе. Он очень расстроился, а командир строго сказал: «Значит, так. Твоя воля была — попасть сюда. Попал — можешь теперь забыть о своей воле».
Вначале молодой человек был направлен в 4-й запасной железнодорожный полк, затем — в 75-й отдельный восстановительный железнодорожный батальон. Вскоре пришло письмо от матери, в котором говорилось, что его отец умирает. Виктор очень любил отца и был на грани отчаяния. Он стал горячо молиться и вдруг услышал женский мягкий, тихий голос: «А ты постись…» В недоумении рассуждая про себя, что бы это могло значить, не почудилось ли ему, он вдруг вспомнил: а ведь идет Успенский пост! И Виктор начал поститься, несмотря на тяжелые условия военного времени и армейской службы. Отдавал редкие кусочки мяса сослуживцам — иногда те взамен отдавали свой хлеб или сахар. Батюшка вспоминал, что очень радовался в таких случаях и держал кусочек сахара за щекой долго, как карамельку. Это умение сохранять непосредственную детскую радость в сложных жизненных обстоятельствах и потом, в лавре, всегда умиляло братию.
Спустя некоторое время пришло еще одно письмо от мамы, в котором она сообщала, что папа каким-то чудом выжил и поправился. В благодарность Богу и Его Пречистой Матери Виктор решил и дальше соблюдать все посты. Потом он делился, что именно в годы войны пост приносил особенную духовную радость и легкость.
В марте 1943 года в составе одной из стрелковых частей 33-й армии Виктор Балаев участвовал в боях за освобождение Вязьмы.
Об одном из тех боев отец Михаил вспоминал:
«Шли мы через Сычевку на Вязьму. Весна 1943 года, грязно, болота. Очень тяжело было. Передвигались практически все время пешком. Когда приблизились к Вязьме, нужно было форсировать реку. Было это 12 марта. Над рекой на горе стоял большой собор. Там укрепился немецкий пулеметчик. Несколько атак захлебнулось. Подошла наша очередь, идти надо по тонкому, покрытому водой льду. Я внутренне сказал себе тогда, что, если останусь жив, — уйду в монастырь. Наша рота пошла в атаку. Перебежал через реку. Лег в окоп. Посмотрел по сторонам. До берега добежало лишь двое из ста. Так Господь меня спас».
Отец Михаил вспоминал, что такой молитвы и ощущения близости Бога, какие были на войне, он уже никогда не испытывал. Рассказывал об одном из боев: дым, черное от самолетов небо, вокруг рвутся снаряды. Куст рядом с отцом Михаилом срезало под корень. Грохот, земля дрожит под ногами. Ощущение полного оцепенения. И вдруг из этого оцепенения его выводит какой-то стук по спине, по животу… Оказывается, это совсем молоденькие солдатики, человек десять, прижались к нему, своему командиру, и кричат от страха: «Мама!» И он начинает за них молиться — от взрывов снарядов в земле и рот, и глаза, и уши. Никто из ребят тогда не погиб.
11 мая 1944 года сержант Виктор Балаев выбыл из военно-пересыльного пункта 202-го стрелкового полка в 19-ю гвардейскую стрелковую дивизию. 25 июля 1944 года был тяжело ранен, пробыл в госпитале до января 1945 года. По результатам лечения мог быть демобилизован, но вернулся на фронт — после выписки был направлен в Челябинск в 7-й учебный танковый полк, входивший в состав 7-й учебной танковой бригады Уральского военного округа. Вероятно, там проходил обучение для участия в войне уже на танке, так как после тяжелого ранения сильно хромал.
В 1947 году Виктор Балаев демобилизовался в звании старшего сержанта.
Вяземская Одигитрия
Спустя десятилетия, когда отец Михаил узнал, что под Вязьмой планируется создание женского монастыря, где бы молились о павших воинах, он рассказал историю о явлении Пресвятой Богородицы в 1941 году и благословил написать образ с условным названием «Вяземская-Ратная». Сюжет иконы взят из рассказа сослуживца отца Михаила, оказавшегося в так называемом «Вяземском котле».
В 1941 году в тех местах проходили наиболее ожесточенные бои, буквально каждая пядь земли была обильно полита солдатской кровью. Несколько советских военных группировок тогда очутились в «Вяземском котле» и попали под массированный огонь фашистской авиации и артиллерии. Попытка прорваться из кольца окружения была предпринята 14?октября 1941 года — в праздник Покрова Пресвятой Богородицы. Некоторым удалось вырваться из «Вяземского котла» — им было видение Царицы Небесной.
Отец Михаил впоследствии передал рассказ своего сослуживца — участника тех событий:
«Когда определялись места прорыва, то точек было несколько: в районе деревни Мартюхи, где сейчас стоит скит монастыря, в районе деревни Доманово, еще — по реке Курьяновке, там, где строится монастырь, и под деревней Марково. Задача была рассеять внимание неприятеля и сделать так, чтобы хотя бы один из прорывов удался.
Прорывались одновременно. Солдат-сослуживец сказал, что, когда они выходили от села Богородицкое по реке Курьяновке, все видели, как над верхушками деревьев шла женщина в длинном платье и жестом руки приглашала за собой, вела и указывала путь. Те, кто видел это явление, поняли, что это — Божия Матерь, так как недалеко была церковь в честь Ее иконы «Одигитрия»».
На основании этого рассказа еще при жизни старца была написана икона «Одигитрия Вяземская-Ратная». Со слов настоятельницы Спасо-Богородицкого Одигитриевского монастыря под Вязьмой игумении Ангелины (Нестеровой), над иконой «Одигитрия Вяземская-Ратная» стали работать в 2000 году, когда отцу Михаилу сообщили, что на месте «Вяземского котла» получено благословение строить монастырь. Отец Михаил сам рассказал, какое изображение должно быть на иконе. Первая икона размером 60х80 см была написана в 2002 году и размещена в храме святого великомученика Феодора Стратилата в деревне Мартюхи, в скиту будущего монастыря. Отец Михаил видел фото этой иконы и благословил написать большой образ (80х120?см) для Покровского храма монастыря (тогда еще официально не открытого). Эта икона была написана в 2008 году, сейчас она находится в Покровском храме монастыря.
Вернувшись после службы в армии на родину в 1947 году, Виктор проработал два года художником-инструктором в профтехшколе деревни Богородское. Он был включен в товарищество Союза художников, а потом и в областной Союз художников.
В лавре преподобного Сергия
Через несколько лет после окончания войны Виктор Федорович Балаев сдержал данный им обет. 12 июня 1959 года он был принят послушником в Троице-Сергиеву лавру. А через год подал прошение о постриге, в котором писал:
«От малых лет имея горячее желание послужить Богу, смиренно прошу Вашего благословения, отец Наместник, постричь меня в иноческий чин. Обязуюсь все послушания, возложенные Вами и старшими на меня, выполнять добросовестно, и сберегать уважение и послушание к братии Лавры, и трудиться всегда честно и добросовестно во славу обители преподобного Сергия».
Прошение было удовлетворено, и 19 августа 1960 года, в праздник Преображения Господня, наместником лавры архимандритом Пименом (Извековым) послушник Виктор был пострижен в монашество с именем Иоасаф, в честь святителя Иоасафа Белгородского.
В монастыре отец Иоасаф нес послушания в братской трапезной, на проходной, пономаря и дежурного Троицкого собора. 29 августа 1961 года епископом Николаем (Кутеповым) он был рукоположен во иеродиакона. Отец Михаил вспоминал, что ему, раненому и хромому фронтовику в диаконском сане, было непросто исполнять послушания. В лавре тогда братии было немного. В Троицком соборе дежурили в одну смену: с утра и до вечера. Прийти на послушание нужно было рано, в начале пятого утра, чтобы к братскому молебну все лампады уже горели и все было готово к службе. Весь день на дежурстве. Отлучиться можно было только на трапезу, если кого-то присылали на подмену. Но бывали дни, когда подмога не приходила. В 16:30 собор закрывали на уборку. В это время открывали Успенский собор или Трапезный храм для совершения уставного вечернего богослужения. Иеродиакону Иоасафу практически без отдыха после дневной смены в Троицком нужно было сразу идти служить, диаконов тогда не хватало.
18 октября 1969 года иеродиакон Иоасаф был рукоположен во иеромонаха и направлен в Патриаршую резиденцию в Переделкино. Отец Иоасаф нес там послушание с 1969-го по 1988 год. Он был одним из келейников Святейшего Патриарха Алексия I. Отец Иоасаф очень любил Патриарха и часто вспоминал о нем как о человеке святой жизни.
После кончины Святейшего батюшка продолжал нести послушание в Переделкино. 4 апреля 1974 года он был возведен в сан игумена.
Последующие годы стали для отца Иоасафа временем тяжелых испытаний. Помимо постоянных притеснений от властей, начались проблемы со здоровьем — тяжелая бронхиальная астма, затем зло-качественное заболевание кишечника. В 1996 году старец перенес тяжелую операцию в больнице 119 ФМБА. Можно сказать, что с появлением там батюшки как одного из первых лаврских пациентов началось духовное окормление клиники лаврой. Со временем сотрудничество укрепилось, и сейчас больница является медицинским центром, в котором лечится лаврская братия. Врачи, удивляясь терпению и смирению старца, отмечали, что батюшка исполнял все назначения и просил врачей, чтобы к нему относились как к обычному пациенту. При этом он говорил: «Врачи и лекарства — от Бога. Они делают свое дело, а ты делай свое — молись!» И, конечно, отец Иоасаф усердно молился сам. Он даже закрасил окна своей кельи в Переделкино белой краской, чтобы не отвлекаться от молитвы.
В 1988 году с выражением благодарности за понесенные многолетние труды батюшка был освобожден от возложенного послушания и возвращен в Троице-Сергиеву лавру.
Иеромонах Пафнутий (Фокин)
Источник: Православие.RU
Источник: Православие.RU