Все это звериное скопище лаем своих пушек, ревом самолетов и рычанием танков пыталось запугать наш никогда не дрожавший перед врагом русский народ!
Её величие всё яснее предстает перед нами - чем большей становится "даль времени", отделяющая нас от неё. И всё отчетливее ощущаем, что народ наш, говоря языком Библии, одолел "чудище облозорно, стозевно, и лаяй". Эта фраза исторически и философски точна, ибо на нас двинулся зверь огромный и жестокий, собравший под крыло свое клыкастую, разверзшую пасти орду тех, кто уже радостно ожидал дележа "российского пирога", кто вместе с главным фашистским чудищем торжествовал скорую расправу над нами.
Все это звериное скопище лаем своих пушек, ревом самолетов и рычанием танков пыталось запугать наш никогда не дрожавший перед врагом русский народ!
Не вышло…Победа, как всегда осталась за нами.
Так было и так будет!
1. Сущность врага
- В гитлеровские времена я был маленьким убежденным нацистом, - продолжал откровенничать со мной мой собеседник. - Даже вижу себя в кинохронике, как лихо отбиваю на барабане в том самом Нюрнберге. Но эти идиоты во главе с "ефрейтором" все испортили. Нужно было просто объявить поход против мировой скверны. За очищение…- А "скверна" - это, конечно, мы, "неполноценные", - не удержался я.
- Это очищение должно было быть не расовым, а нравственным! По канонам вашего православия.
Видя, что я от изумления едва не свалился со стула, он пояснил:
- Не удивляйтесь: я кое-что знаю о вашей ортодоксальной вере. Она всегда выступала за высокую нравственность. А сейчас везде насаждаются пьянство, наркота, сексуальная распущенность; скоро человечество вообще деградирует от СПИДа. Вот это и есть та скверна, которую всюду внедряют американцы. Их надо просто остановить!
- Так мы, выходит, союзники, - подначил я.
- Вот фюрер и должен был предложить вам не мир делить: нам -Европу, а вам - Азию, а очищать его. Тогда б не было сегодня ни ядерного оружия, ни всякого там биологического-паралактического, да и от отбросов мир не задыхался бы…
Все это я тоже не раз слышал. Нет, фашизм не мог быть иным. И дело тут не в "идиотизме" фюрера, а в том, что это было движение, подобное тому, которое на наших глазах вскармливается, взлелеивается сегодня. Оно уже давно сформулировано: на пути к мировому господству США мощным препятствием все еще остается последний редут: русские, православие, Россия. Все остальное - лишь пустая эквилибристика словами: "права человека", "недостаточность демократии", "слишком много у них (т.е. у нас) территории, природных богатств, ресурсов". Все это мы уже проходили. Остается лишь полистать старые конспекты истории.
…Они шли на нас идеологически хорошо подготовленными. "Земли на Востоке", "жизненное пространство", которого так "не хватало" Германии, наша "расовая неполноценность", "звероподобная сущность" населявших нашу страну "унтерменшей". Вспоминается очень распространенный тогда на Западе плакат: на карту Европы наползает страшное волосатое чудовище в красноармейской форме с буденовкой, ужасный оскал зубов, когтистые лапы. В инструкциях для вермахта мы назывались просто и мило: "дикими азиатскими ордами". (Попутно, специально для сведения нашего закавказского Саакашвили, хотелось бы здесь сообщить, что среди основных народов СССР по градации "неполноценности" грузинам было отведено лишь десятое место, перед калмыками, - это чтобы он знал, какая роль будет отведена его солнечной республике в натовском европейском партнерстве.) А вот уже не эмоции, а документы, которые тошно и цитировать: "…Эта война скоро кончится. Для победы нужно напрячь силы, забыть о нервах, о жалости. Убивай, убивай и убивай! Нежность понадобится твоей семье после войны. Обо всем и обо всех думает фюрер! Каждый немец должен убить сотню русских - это норма. Сейчас мы на мировом футбольном поле играем русскими головами." Это из "Памятки немецкому солдату" как приложения к "Инструкции о поведении германских войск в России". Моральная сущность гитлеровского солдата прекрасно закреплялась текстом военной присяги: "Я, такой-то, обязуюсь беспрекословно выполнять указания моего фюрера Адольфа Гитлера и всех начальников, которых он надо мною поставит". И это - весь текст. Ни слова о "фатерлянде", о долге, о Боге. Все это слилось в единый образ "вождя". Вот почему, кстати говоря, германская армия до поры до времени (пока наши не начали ее как следует бить) была удивительно сплоченной, дисциплинированной. Да в ней любой ефрейтор, поставленный над рядовым, уже считался "назначенцем" самого фюрера! Попробуй не тянись перед ним в струнку!
Геббельсовская пропаганда усердно - и умело! - внедряла в сознание масс идею расового превосходства арийской нации. На Смоленщине автор этих строк не раз видел, как тщательно отбирали их корреспонденты объекты для съемок: если жителей наших, то самых неказистых и у развалюх самых убогих; если военнопленных, то непременно самых неприглядных, с неправильными чертами лица, физическими изъянами. Смотрите, мол, в фатерлянде, имеют ли такие право на жизнь. Германия ахнула, когда в 1945-м на ее землю вступили наши войска во главе с нашими молодцеватыми, красивыми лейтенантами, от которых так и веяло отвагой, мужеством, чувством собственного достоинства.
Сами немцы, конечно, чувствовали, что с их "арийскостью" даже в самых верхах что-то неладно. Недаром же в народе родилось у них характерное присловье: настоящий ариец доложен быть белокур, как Гитлер, строен, как Геринг, атлетичен, как Геббельс, иметь такой же чеканный профиль, как у Рудольфа Гесса. Но пока - до Подмосковья, Сталинграда, Курска - солдаты вермахта в своей избранности не сомневались. Упоенно горланили песню о том, что "будут маршировать дальше, хотя бы весь мир рассыпался в прах". Этот трогательный куплет так и хочется воспроизвести в оригинале:
Wir werden weiter marschieren,
Wenn alles in Scherben fallt -
Denn heute gehort uns Deutschland
Und morgen - die ganze Welt!
Те, кто изучал в школе немецкий, поймут здесь все с полуслова. Ну а остальным достаточно лишь взять в руки самый малый словарик, как эти строки сразу же обретут разительный смысл.
Нравственно-политическая сущность гитлеровского воинства прошла во время войны характерную эволюцию. От наглого зубоскально-победного наигрыша лета 1941 года до жалкой дрожи захваченных в Сталинграде военнопленных. От раздачи отличившимся солдатам приглашений на парад в Москве до прохода по улице Горького 57 тысяч (!) плененных в Минском котле остатков когда-то грозной "группы армий "Центр".
Однако при всей эйфории нашествия уже в первые месяцы войны захватчиков в нашем укладе жизни многое смущало. У нас в домах были книги! А у немцев за две оккупации мы не видели ни одной, даже Библии. Они не умели умываться проточной водой, не говоря уже о банях, почему их даже в лучшие времена страшно заедали вши. Их мыло - кусок глины, почти не обладавший способностью намыливания, никуда не годилось. Они пели лишь пять песен - все строевые. Их вера ограничивалась лишь надписью на солдатских бляхах "Готт мит унс". Впрочем, подробнее я уже писал об этом в очерке "Дойче культур", поэтому не хотелось бы повторяться. Это было нашествие дикой, грязной и циничной орды "цивилизованных варваров".
О том, что гитлеровское воинство все же подспудно ощущало наше духовное превосходство над ним, можно было судить и по некоторым "косвенным моментам". Вот что было, например, сказано в п. 8 из "12 заповедей для немецких солдат": "Русского вам никогда не переговорить и не убедить словами. Говорить он умеет даже лучше, чем вы, ибо он - природный диалектик и унаследовал склонность к философствованию… Остерегайтесь русской интеллигенции, она… обладает притягательностью и искусством оказывать влияние на немецкий характер". Ей-ей, кто-то там читал у них и Достоевского, и Гончарова.
Есть один аспект "поведения солдат фюрера" в России, касаться которого, право, не хочется, но придется. Если картина фашистских зверств на нашей оккупированной территории раскрыта во всех подробностях - с массовыми расстрелами мирного населения, истязанием военнопленных, хатынями, газовыми камерами и душегубками, то такой деликатный вопрос: а как же захватчики вели себя по отношению к нашим девушкам - пропагандисты и агитаторы предпочитали обходить стороной. Не только они, но и всякие там "органы". Хорошо известно, например, что даже французы, довольно терпимо относящиеся к "превратностям любви", из патриотизма стригли наголо и водили по Парижу тех своих соотечественниц, которые "путались с бошами". А как у нас? А у нас вот что. Есть данные: при мед. освидетельствовании наших молодых женщин, угнанных на работу в Германию, 80% из них оказались девственницами. И немецкий врач, представлявший сведения об этом "наверх", неосторожно заметил, что народ с такой нравственностью победить невозможно и… поплатился за это жизнью. Наши, выходит, - это вам не француженки. И не только. В той же "Памятке" для немецких солдат сказано было следующее: "Не вступайте ни в какие связи с русскими женщинами… Если вы спуститесь до их уровня (!), то потеряете свой авторитет… Исходя из своего многовекового опыта, русские видят в немце высшее существо…" Вот так-то! Это предостережение об угрозе уронить свое "арийское превосходство" было, конечно, серьезным препятствием для посягательств на наших женщин, тем более что за это как за "бесчестный поступок" можно было угодить в родной трибунал. К тому же "институт поставки кадров" для воюющих солдат фюрера был в вермахте разработан довольно четко. Солдатам часто давали отпуска, к ним приезжали "из фатерлянда" всякие "концертные развлекательные бригады" и откровенные бордели; для обслуживания воинства привлекались также женщины немецкого происхождения "фольксдойче", чей долг был верно служить интересам "рейха".
На фоне всего этого удивляет та легкость, с которой наши художники развертывают "на эту тему" "захватывающие" сцены на экранах кинематографа. Поэтому диву даешься, когда в фильме талантливого режиссера Элема Климова с библейским названием "Иди и смотри" видишь нарочито состряпанную апокалипсическую картину, когда гитлеровцы публично, чуть ли не целым полком во главе с офицерами насилуют какую-то несчастную, истерзанную белорусскую девушку. Хлестко, конечно, но от правды ох, как далеко. Понятное дело, все на войне бывало, но не до такой же нелепости.
Из всех представлений нашей пропаганды о немцах самое досадное было то, что она не сразу, не с первых же дней войны, распознала преступное, жестокое нутро нацизма. Досадно и горько было, когда в сорок первом году наши сбрасывали на гитлеровских вояк листовки с призывами к "одетым в солдатские шинели немецким рабочим и крестьянам" "повернуть свои штыки против фашистской клики", "проявить международную солидарность трудящихся", "быть верными нашему интернациональному братству"… Так и хочется воскликнуть: какая солидарность? какое братство? Перед нами были уже не "рабоче-крестьяне", а убежденные "солдаты фюрера", взявшиеся добыть для "Тысячелетнего рейха" мировое господство.
Неужто мы и сейчас еще заблуждаемся в отношении наших противников?
II. Облик врага
Из "толковых словарей" известно, что "облик" - это внешний вид, совокупность качеств, характеризующих что-либо, кого-либо. Может быть "облик города", "облик страны", "облик врага"…
К сожалению, перед войной, когда фашистская Германия уже явно обозначилась как наш несомненный противник, советская пропаганда по его "изобличению" была крайне противоречива. С одной стороны, надо всем и вся "простер свои совиные крыла" пресловутый лозунг "Не поддаваться на провокации!" Попробуйте не отправьте в родной "фатерлянд" "заблудившегося" в нашем небе германского летчика (явного разведчика!), не воздай ему пиетет - так тебя еще и в "особый отдел" потащат. Или заяви, скажем, политрук в беседе с бойцами, что против нас точит зубы гитлеровский фашизм и нужно держать порох сухим, как его тут же призовут к ответственности - "провокатор", "сеятель панических слухов". Доходило и до того, что у нас и германские войска поздравляли с "боевыми успехами" на Западе, и парад в Бресте демонстрировали в доказательство нашей "крепнущей дружбы". А, с другой стороны, по экранам страны идет ярый антигерманский фильм "Александр Невский" - к нему тут же присоединяется картина "Трактористы", в которой все прямо-таки дышит ожиданием схватки с фашизмом (помните сцену, когда на пахоте находят германскую каску? Какие слова произносят при этом?). Даже сам Сталин в речи при выпуске военных академий прямо говорит о грядущей войне с Германией. Даже во всех тирах страны - армейских или осовиахимовских - неизменно стреляют в мишень с классической "фашистской каской". Это явный намек на тех, с кем предстоит воевать.
С началом войны наши пропагандисты средствами тогдашних СМИ стали лепить облик вторгшегося в страну врага. Но трудились они над этим чаще всего в кабинетах, в эвакуации, даже не представляя себе "предмет" своих изобличений. В фильмах, плакатах и прочем противник чаще всего просто оглуплялся, изображался трусливым и слабым. Смотреть такие даже очень талантливые фильмы, как "Она защищает Родину", "Радуга", "Секретарь райкома", значило получать совершенно искаженные представления о гитлеровском воинстве, которое ни по своей сущности, ни по форме, ни по общему "антуражу" было просто не узнать на экране. Изобличая врага, наши "агитпроповцы" создавали неправильный, упрощенный образ фашистов. Вот врываются они в населенный пункт, все с закатанными рукавами мундиров (как палачи), с факелами в руках, все поджигают, всех расстреливают. А на самом деле все было вот как. Автор этих строк дважды, в двух смоленских оккупациях, видел, как входили солдаты вермахта в населенный пункт. Ничего, разумеется, не поджигают - какой смысл: им же здесь "на постой" располагаться; никого не расстреливают: машина уничтожения у них заработает попозже - после лицемерных заявлений о "построении новой России", об искоренении большевизма, об освобождении угнетенных сталинским режимом колхозников. По сравнению с этими нашими наивными агитками действительность оказалась куда сложнее и страшнее - такую отлаженную машину не вдруг-то сломаешь… Вот и приходилось нашим окопникам, партизанам, всему населению самим рисовать себе облик врага, думать о том, как приноровиться, чтобы бить его жестоко и беспощадно.
До сих пор стоит у меня перед глазами сценка на улице нашего Дорогобужа, из которого в феврале 1942-то только что вышибли немцев. Окруженный малышней с карабином на плече и в трофейной "егерской куртке" стоит паренек лет пятнадцати. Горделивая осанка, в глазах веселое озорство. Рассказывает о своем первом убитом немце: "Я ему как врезал, так он прямо с катушек… Так носом и ткнулся". На подсумке с патронами охотно показывает, как прошла пуля. Запомнился мне вспоротый след на добротной германской коже. Только что народившийся солдат понял главное: если немцу "врезать как следует", то он ткнется носом в русскую землю. Облик "победителя" поблек для него и никакого страха уже не вызывает.
И, конечно же, благодатным полем для художественного творчества в области антифашистской пропаганды поистине "морем разливанным" стал такой жанр, как карикатура. Тем более что фигуры "Третьего рейха" предоставляли для этого возможности поистине широчайшие. Главными атрибутами графических пасквилей стали: на Гитлера - пресловутая косая челка и взгляд безумца; на Геббельса - облик отвратительной обезьяны; на Геринга - вид палача не то свиньи с засученными рукавами и окровавленным топором; Гесса рисовали в обличье злого хорька, Гиммлера - в виде примитивного, без нижней челюсти обывателя, Бормана - в качестве разъевшегося немецкого колбасника… Все это было хлестко, выразительно, а главное - изобличало главных идеологов "расовой чистоты" как существ, весьма далеких от хваленого "нордического типа".
Но… "года промчались, страсти улеглись", и пресловутая тема "облик врага" стала работать… против нас. Вы обратили внимание, как наши кинематографисты стали изображать "их" и "нас". Наши военные на экране вечно какие-то расхлюстанные, подчиненные предстают перед начальниками неряшливыми, с расстегнутыми пуговицами, офицеры и генералы в штабах вечно сквернословят, грозят по телефону трибуналом, расстрелами… Зато немецкое воинство изображается подтянутым, генералы корректны, в распоряжениях четки, логичны. А уж формы на них сидят - залюбуешься. Будь то в картине "Щит и меч" или в легендарных "Семнадцати мгновениях весны" с обаятельнейшим Вячеславом Тихоновым в роли Штирлица. Это не столь уж и безобидно, как может показаться на первый взгляд: нам начинают рисовать привлекательный образ недавних наших врагов. Тут уж просто рукой подать до одиозного, глумливого выражения: мол, если бы нас победили немцы, то и жили бы мы сейчас, как они: потягивали бы себе их знаменитое баварское пивко. Кто бы, может, и потягивал, а кто из очень уж "расово неполноценных" смотрел бы на все это с облаков дыма от заготовленных для них крематориев.
Словом, переменчивый облик врага, как и его сущность, мы должны постоянно держать перед собой. На всякий случай.
Валентин НИКОЛАЕВ
Окончание в следующем номере