Леонид Леонов
Было время, когда путь в Троице-Сергиеву Лавру начинался с поклона на Соборной площади Московского Кремля. Далее паломники шли мимо Чудова и Воскресенского монастырей, а затем, сняв шапки, выходили через Спасскую башню на Красную площадь. И сейчас, и полвека тому назад этот ритуал проделать нельзя, ибо проход через Спасскую башню для народа закрыт. Именно поэтому мне пришлось испросить у молодцеватого постового разрешение — нет, не пройти — только лишь коснуться кованых врат Спасской башни. Повернувшись, я оглядел многолюдную Красную площадь, мысленно прочитал «Отче наш» и, поправив свою паломническую котомку, пошел к Троице, чтобы поклониться преподобному Сергию Радонежскому — игумену и начальнику всея Руси, вдохновителю Куликовской победы. Святой старец Сергий имел редкостный дар, так нужный в наше время: в тихой мудрой беседе он мог примирить самых строптивых забияк и спорщиков. Загодя, до рокового срока, он обошел всю Центральную Русь и заручился поддержкой удельных князей на битву своего духовного сына — великого князя Московского Дмитрия Ивановича с ненавистными завоевателями. Нравственный авторитет Сергия был необычайно велик. Будучи в Нижнем Новгороде и получив от князя отказ участвовать в битве с ордынцами, Преподобный приказал закрыть все церкви в городе. Утром горожане, придя помолиться и узнав о решении князя, с негодованием направились к его хоромам. Испугавшись, князь уступил настоянию Сергия. В истории Древней Руси много ярких событий, но Куликовская победа стоит особняком, имеет даже не европейское, а мировое значение. «Поиди противу безбожных, и, Богу помогающу ти, победишь, — предрек Сергий князю Дмитрию, — и здрав в свое Отечество с великими похвалами возвратишься». И произошло все так, как предначертано было свыше. С тех пор неспешно минули века, и народ, с любовью чтя святого Сергия, проторил к нему дороги со всех концов необъятной России…
Трудно представить, сколько людей до меня проделали путь от Кремля до Троицы, но настала и моя очередь. До тех пор я ходил и ездил по монастырям с целью отснять на фото- и кинопленку руины и самую мерзость запустения некогда людных обителей в надежде, что мои материалы (а это тысячи негативов с аннотациями) пригодятся, когда придет время поднимать из пепла и небытия наши святыни — будь то Ивановский и Абалакский монастыри под Тобольском или Улеймы под Угличем. В тот раз фотоаппарата можно было и не брать, ибо то, что порушено на древнем пути к Троице, порушено сверх всякой меры усердно, так что порою и следа не оставалось от бывших ориентиров для паломников. Какой улицей не пойди от Кремля — одни пустыри и скверы да еще общественные туалеты на месте храмов и часовен. Взять к примеру, Ильинку, прямоезжую дорогу от Кремля к Троице. Всех уничтоженных святынь на этой улице и ее продолжении — Маросейке и Покровке — называть не стану. Помяну лишь две, но самые главные — церковь Николая Чудотворца «Большой крест» в конце Ильинки, с левой стороны, там, где ныне пустырь с выложенной на нем цветочной клумбой в виде креста, и церковь Успения на Покровке, где в нее втыкается слева Потаповский переулок (названный, кстати в честь гениального архитектора церкви Успения). Оба храма построены были в стиле нарышкинского барокко (конец XVII века) и входили в антологию шедевров мирового зодчества.Успением на Покровке и Николой «Большой крест» восхищались Пушкин и Лермонтов, Гоголь и Достоевский, император Александр I и супостат Наполеон, пришедший в Москву осенью 1812 года. Французский император даже возмечтал перенести церковь Успения в Париж (по прошествии времени скажу: жаль что не сделал он этого). Оба эти вершинные творения русского барокко были снесены в 1930-е годы вместе с часовней во имя преподобного Сергия Радонежского (в конце Ильинки, у Троцких ворот Китай-города), чтобы уж окончательно забылась дорога, которой ходила и ездила на поклон к Троице Москва во главе с великими князьями, царями, императорами и вся молящаяся Россия.
Более чем за полвека моих паломничеств по России дорога к Троице проторена мною давно, но не сразу и не вдруг — все шестьдесят с лишним километров на одном дыхании, как марш-бросок. Бывало, пройду пешком от Спасской башни через Ильинку—Маросейку—Покровку до Садового кольца, а затем иду налево до Колхозной (Сухаревской) площади и по 1-й Мещанской — до того места, где на углу Капельского переулка была когда-то церковь Троицы в Капельках (1719). А в следующий раз иду уже через Красную площадь до Никольской башни Кремля и, пройдя мимо Исторического музея, остановлюсь и помолюсь на том месте, где в 1612 году по обету освободителей Москвы от оккупантов была заложена церковь во имя Казанской иконы Божией Матери, взорванная в 1930-е годы.
На месте взорванной церкви поставили не что иное, как общественный туалет. Народу в душу плюнули.
Понадобилось много лет, чтобы патриарх Алексий II освятил воссозданный собор. До сих пор я храню и внукам показываю благодарственное письмо, подписанное председателем Попечительского совета Сергеем Королевым, о том, что есть и наш скромный взнос — наш кирпичик — в фундамент возрожденной святыни.
Какой бы дорогой я ни шел от Кремля в Лавру, все мои пути сходились на том месте, где еще в начале 1900-х годов стояли знаменитые Троицкие ворота — главный ориентир для всех идущих и едущих к Сергию. Здесь Москва тишала, заканчивалась городская суета. Неподалеку был верстовой столб, указывавший направление на ближайшее село Алексеевское — любимое место отдыха царя Алексея Михайловича в его ежегодных паломничествах в Лавру к Сергиеву дню (8 октября по нов. ст.). Кругом были сады, огороды, пруды, мельницы…
После Алексеевского следующим ориентиром на пути к Троице было село Тайнинское с каменной церковью Благовещения, которую царь Алексей Михайлович начал строить в 1675 году, незадолго до кончины, так и не успев помолиться в ней.
Троицкая дорога для меня — это бόльшая и самая счастливая часть жизни. И вовсе не случайно мой утлый житейский челн без малого полвека назад спасительной волной прибило к подножию горы Маковец — это как раз напротив Уточьей башни Лавры. Именно там, в двухэтажном здании красного кирпича (улица Шлякова, 2а), находилась Загорская художественно-производственная мастерская (ЗХПМ) — ныне Сергиево-Посадское отделение Союза художников России.
За долгие годы поездок на работу нередко из-за ремонта путей случалось так, что электричка довозила меня лишь до Мытищ, Пушкина или до Софрина, а дальше надо было добираться на перекладных. Сойдя с электрички, я выходил на Троицкую дорогу и шел вперед в надежде на попутную машину. Не помню, чтобы я когда-либо сильно огорчался, если мой «стоп-сигнал» не срабатывал. Иногда приходилось отмерять ногами и пять, и десять километров, так что в общей сложности за долгие годы я свое пешее путешествие в Троицу совершил не единожды. С той лишь разницей, что шел поэтапно, с молитвой — от рубежа к рубежу.
Владимир Десятников