Много лет я бережно храню письмо участника знаменитого Смоленского сражения, ветерана нашей 20-й армии Е.Г. Лапшина. Он пишет мне: «После оставления Смоленска наш 441-й стрелковый полк отошел к переправе… Бои за переправу были исключительно тяжелыми, под непрерывной вражеской бомбежкой, ожесточенным артиллерийским и минометным обстрелом. Но воины дрались геройски. Нас в полку осталась горстка, многие погибли в том бою, но мы, и этим я горжусь, до конца выполнили свой воинский долг».
Я перечитываю эти строки, и за каждой из них встают незабываемые картины – пережитые, перечувственные, навсегда врезавшиеся в память, в сердце.
…Глубокой ночью 3 июля мне было приказано в 4 часа 30 минут быть на перекрестке дорог севернее Орши, где должна состояться встреча с Наркомом обороны маршалом С.К. Тимошенко – командующим Западным фронтом.
Крепко пожав руку, Тимошенко сразу, без вступлений, своим густым баритоном сказал:
– Гудериан и Гот изготовились для перехода в наступление. Перед вашей армией стоит одна главная задача: сделать все возможное, чтобы остановить врага на рубеже Западной Двины, Днепра и междуречья, перед «Смоленскими воротами», а по сути дела – воротами в Россию.
Таким образом, оборона войск вновь создаваемого и развертывающегося в «Смоленских воротах» и по Днепру Западного фронта, в частности нашей 20-й армии, считалась «последним» рубежом сопротивления. Победа немцев в Смоленском сражении могла не только предрешить судьбу Москвы, но и обеспечить захват всей европейской части Советского Союза.
– В самые кратчайшие сроки, – закончил разговор Семен Константинович, – механизированные корпуса Виноградова и Алексеенко должны нанести контр-удар. Директиву вы получите сегодня.
Умудренный боевым опытом, маршал Тимошенко хорошо понимал, что в то исключительно трудное время было крайне необходимо остановить, задержать врага.
Задержать! Но… ведь только приказом этого не сделаешь, нужны реальные силы и средства, конкретная поддержка. Тимошенко было известно, что в полосе главных танковых ударов Гота и Гудериана плотность их танковых клиньев достигала 30-40 танков на один километр. Сковывало наши действия и отсутствие информации. Крайне необходимые сведения мы подчас получали не от наших разведчиков, а от захваченных в бою пленных солдат и офицеров вермахта. Кроме того, 20-я армия находилась на направлении главного удара превосходящих сил противника. И все же была директива командующего фронтом, был приказ.
Как оценивал я задачу, поставленную нашей армии? Нелегкий вопрос. Даже сейчас, по прошествии десятков лет, ее трудно назвать в полной мере целесообразной. Фактически 20-я армия получила одновременно не одну, а две оперативные цели: и обороняться, и наступать. Ее стрелковые соединения должны были обеспечить устойчивую оборону, а танковые перейти в наступление перед фронтом остающихся неподвижными войск и во встречном сражении разгромить наступающие танковые соединения противника. При этом обоим корпусам предстояло вести наступление на двух разобщенных тридцатикилометровым промежутком направлениях и вести на большую глубину – до 120 километров. Армия не имела сил и средств для поддержки таких контрударов, не имела резервов, чтобы в случае успеха развить контрнаступление. Неизбежно бы нарушалось взаимодействие между обороняющимися главными силами и двинувшимися вперед танковыми соединениями.
И все же обстановка требовала действовать – нанести удар по врагу.
В тот же день северо-восточнее Богушевска мною была поставлена боевая задача командирам корпусов генералам Алексеенко и Виноградову. Их я хорошо знал по службе в Забайкалье, и меня не покидала уверенность, что корпуса свой долг выполнят.
Стойкость, помноженная на воинское мастерство, упорство, с каким дрались советские воины, подвиги отдельных бойцов, командиров, политработников, целых подразделений, частей и соединений сдерживали пыл захватчиков. Поля Смоленщины были буквально покрыты грудой исковерканных танков, орудий и минометов, бронетранспортеров, автомобилей и повозок. Особо отличились в боях танкисты 57-й танковой дивизии 20-й армии. Заняв прочную оборону, оборудовав окопы и укрыв боевую технику, они восемь суток сдерживали во много раз превосходящие силы противника. Только с получением приказа на отход воины 57-й танковой дивизии оставили свои рубежи.
Героизм и мужество были массовыми.
* * *
На Смоленской земле мы похоронили гитлеровский «блицкриг» и уже тогда готовили будущую победу под Москвой.
Все было на этом многотрудном пути из окружения: горящие дома и растоптанные тучные нивы хлебов, слезы и стоны женщин, детей на родных пепелищах.
Бои принимали ожесточенный характер. Во многих местах они переходили врукопашную. Воины нашей 20-й армии, впрочем, как и все войска Западного фронта, сдерживали превосходящие силы противника, стояли насмерть и побеждали…
Павел КУРОЧКИН, генерал армии