К 75-летию со дня рождения архимандрита Матфея (Мормыля; +2009)
5 марта 2013 года исполнилось 75 лет со дня рождения величайшего церковного деятеля, музыкального богослова и молитвенника, незабвенного архимандрита Матфея (Мормыля) – регента, песнотворца, заслуженного профессора Московской Духовной академии, кавалера многих орденов Русской и Иерусалимской Православных Церквей, на протяжении полувека служившего Русскому православному певческому деланию. Так уж повелось, что торжественные и скорбные даты наиболее располагают наши сердца и умы к воспоминаниям.
Отец Матфей родился в 1938 году в станице Архонская близ Владикавказа в благочестивой, глубоко верующей православной казачьей семье (в роду его были и монашествующие, и певчие в нескольких поколениях). Станица эта образовалась в 1838 году и населялась казаками, которых переселили из Белоруссии на Терек. Дедушка по отцу был взят в 1930-е годы на Беломоро-Балтийский канал… и не вернулся. А второй дедушка, по материнской линии, обладавший прекрасным природным басом и прошедший «шаляпинскую школу» по постановке голоса у знаменитого вокального педагога Дмитрия Усатова, вначале был певчим местного станичного церковного хора, а после – солистом Тифлисского оперного театра. Потом руководил 120-голосным хором в Добровольческой армии Деникина… После поражения белых был сослан в Сибирь. Возвратившись из ссылки, стал регентовать… Расстрелян в роковом 1937 году, за полгода до рождения своего внука, названного Львом в честь Небесного покровителя – преподобного Льва, епископа Катанского (ок. 780). Отец Лёвы Мормыля ушёл на фронт в Великую Отечественную… и не вернулся. Не вернулись с фронта и три отцовских брата. Спасались от захлестнувшего горя – потери всех взрослых мужчин – только утешительной сердечной молитвой. И это не могло не сказаться на всей дальнейшей судьбе Льва Васильевича Мормыля – в миру, а в монашестве в 24-летнем возрасте промыслительно обретшего апостольское имя Матфей. Он и стал Апостолом ангелоподобного церковного пения, а созданный им Объединенный хор Свято-Троицкой Сергиевой Лавры и Московских духовных школ олицетворял, по меткому выражению протоиерея Александра Шаргунова, голос Лавры, голос всей Церкви.
Митрополит Минский и Слуцкий Филарет, Патриарший Экзарх всея Белоруссии, близко знавший и глубоко почитавший отца архимандрита, так отозвался на известие о его кончине: «Отец Матфей и церковное пение высшего мастерства – эти понятия, я бы даже сказал, эти явления нашей современной жизни звучат синонимами. Верю, что для самого отца Матфея не было никаких временных ограничений в его личном пении Богу, в его сокровенном воспевании Господа нашего Иисуса Христа. Отныне и вовеки слова «Пою Господеви дондеже есмь» означают для него Вечность, в которой он продолжит дело своей земной жизни – стоя уже не перед сонмом молящихся, не в собрании своих учеников, но пред Лицем Божиим! И я радуюсь, когда размышляю об отце Матфее в масштабах вечной жизни – ведь он уже «во ушию своею» услышал, что есть Ангельское пение! И потому душа его воистину «во благих водворится, а память о нем будет в род и род!»
Очень трудно, а может, и невозможно назвать имя того, кого можно было бы мысленно поставить в один ряд с отцом Матфеем. Кому ещё также было дано от Бога проповедовать в звуках Веру Православную с неизъяснимым достоинством и мощью духовной? Кто ещё из наших, да и не наших современников мог так молитвенно петь всем хором, петь всем сердцем, всем духом и всей жизнью своей, прославляя Силы Небесные! В чём сакральный секрет соединения невероятного душевного певческого накала с совершенно бесстрастным в то же время пением? Для понимания достаточно привести ответ самого регента на заданный вопрос: каким должно быть клиросное послушание? «Я не знаю, но думаю, каждый должен петь, будто он поёт последний раз в жизни. Ты пришёл на службу, встречаешься с Богом и поёшь, будто в последний раз. Тогда это будет трогательно, тогда это будет последняя «жертва вечерняя». Теперь нам кажется сверхудивительным то, что отец Матфей, одарённый Свыше более чем выдающимися способностями регентского служения, в молодости вовсе не собирался управлять церковным хором, а хотел стать священником. Он рассматривал вынужденное регентство после окончания Ставропольской Духовной семинарии только как послушание. К этому следует добавить, что он нигде профессионально музыке не обучался, даже в детской музыкальной школе, хотя всегда считал пение на клиросе высшей молитвенной отрадой и неотъемлемо значимой частью богослужения. Однако теперь (при всей удивительности хитросплетений судьбы в его регентском становлении) всем нам очевидно, что по-другому и быть-то не могло. И сам отец Матфей подтверждал это: «Все вышло как бы само собой и как бы было предопределено». Клирос стал для батюшки всем самым важным и драгоценным в жизни: и пристанищем духа, и местом приложения своего героического трудолюбия и, по большому счёту, Отечеством родным, – образом рая на земле. Весьма показателен эпизод, описанный бывшим учеником отца Матфея, и, к великому сожалению, теперь уже и бывшим замечательнейшим регентом Сретенского монастыря в Москве, а ныне ректором Санкт-Петербургских Духовных академии и семинарии, епископом Гатчинским Амвросием (Ермаковым): «Как-то на празднике Преподобного Сергия отец Матфей, незадолго до того перенесший тяжелейшую операцию, после которой нужно было лежать, уже управлял хором. Я к нему подошел, говорю: «Батюшка, ну как же вы так? Вы хотя бы немножко себя жалеете?» А он заплакал: «Как же я не буду в храме на Преподобного Сергия?!»
Отец Матфей оставил тысячи учеников, несущих завещанный Свет Православия по всему Белу Свету. Среди них и архиереи, и иереи, и иеромонахи, и просто монахи, и диаконы, и богословы, и регенты, и песнотворцы… Но истинной правдой будет и утверждение, что отец Матфей не оставил равновеликих последователей. Да и не мог оставить. И как это ни парадоксально, но именно в силу своего недюжинного, могучего, бесподобного… но самозамыкающего таланта.
Мне воистину посчастливилось, хоть и не столь часто, как желалось, но достаточно ёмко общаться с отцом Матфеем, начиная с 1989 года – на заре организованных мною Международных фестивалей православной музыки и до последних лет земного бытия нашего дорогого и любимого духовно-певческого наставника, Великого архирегента всея Руси, почитаемого клиром и миром так, как превозносят непререкаемого старца. Я имел высочайшую радость душевного соприкосновения с отцом Матфеем в Германии, когда в 1995 году хор сопровождал Святейшего Патриарха Алексия II, находившегося там с визитом. Хор попутно давал концерты в немецких храмах и монастырях. Дар отца Матфея был таковым, что католики и протестанты, немцы, не знающие церковнославянского языка, непостижимым образом, интуитивно постигали сакральную суть православных богослужебных песнопений и ощущали почти физически немифическую мощь Русского духа. Тому свидетельством – восторженные слёзы в глазах и сердечные аплодисменты. Это была воистину проповедь в звуках!
Умозрительный портрет отца Матфея, безусловно, был бы неполным, если опустить еще одну, весьма существенную особенность его взрывного и реактивного характера – это молниеносная ирония и самоирония. Показателен для колючего характера отца Матфея и такой случай, который мог бы закончиться весьма печально, учитывая атеистические времена и нравы, если бы не его, можно сказать, магическая могучесть, сочетающаяся с безобидным детским озорством. Помимо обширного собрания церковных песнопений, отец Матфей собрал большую библиотеку, состоящую из духовных творений святых отцов Церкви: Иоанна Златоуста, Иоанна Лествичника, аввы Дорофея и других православных светочей-Учителей. В тяжкие советские годины испытаний – строжайшего религиозного табу на религиозную тематику – он не только предоставлял возможность брать у него эти книги почитать в самой Лавре, что скрепя сердце властями не возбранялось, но и возил сей «золотой запас» всегда с собой с целью просветительского окормления – распространения «пищи духовной», что было уже весьма небезопасно. Так вот однажды, когда отец Матфей пересекал государственную границу, таможенники по обыкновению задали формальный вопрос: «Везёте ли вы наркотики или драгоценности?» – «А как же, – к пребольшому удивлению таможенников отвечает отец Матфей, – целый чемодан, и причём битком! – и предъявляет религиозную литературу, а также богослужебные ноты, при этом комментируя: «Вот смотрите, «опиум для народа», как это у вас назывется! И к тому же всё это на вес золота!» Такое мог себе позволить только отец Матфей…
Хор Троице-Сергиевой Лавры под управлением архимандрита Матфея (Мормыля) пел на самых значительных церковных событиях. Пел лаврский братский хор и на отпевании самого отца Матфея. Пел так, как будто им управлял сам почивший отец архимандрит.
Что ж! Теперь нам остаётся только молиться об истинном послушнике Преподобного Сергия Радонежского, об отце Матфее, испрашивая его святых спасительных молитв оттуда, где он со Ангелами предстоит пред Престолом Божиим; молиться неустанно, ибо нельзя на сей грешной Земле научиться раз и навсегда молитве, которая пребудет в Жизни Вечной. Блаженно-мудрый отец Матфей говорил: «Любви не научишься, если только сам не будешь переживать. Молись – и научишься. Молитва вас всех спасёт. А на самый последний вопрос (в последнем в своей жизни интервью): «Как же быть людям, которые любовного отношения к себе не встретили?», он определённо ответил: «Такого не бывает. Любовь и милость Божия всегда всех людей подстерегают».
Георгий Поляченко,
председатель Православного
церковно-певческого общества,
член Союза писателей России