Великий старец великой эпохи

Архимандрит Кирилл (Павлов) – совершенно особый человек в национальной истории, великий старец великой эпохи, благоуханный, Богом дарованный плод Русской Православной Церкви, скрепа и духовный ориентир нашего времени.

Отец Кирилл, человек с сильным характером и волей, обладал поистине божественной деликатностью, он умел вмещать другого, каким бы он ни был, в свое любящее сердце. В его характере было что-то очень русское, неохватное, величественное и в то же время глубоко смиренное, подобно русскому небу, под которым всем хорошо, уютно и мирно.

– Батюшка, сегодня знаменательный день для Русской Православной Церкви. Увидев сегодня икону новомучеников, я вспомнил, как в свое время, 20 августа 2000 года, в Храме Христа Спасителя были прославлены наши новомученики и царская семья. Этот день для меня дорог еще тем, что в этот день в моей жизни произошло чудо. Когда я приехал к храму и остановил машину, корреспондент нашей газеты мне сказал: «Андрей Николаевич, Вы не пройдете: нужен специальный пропуск». Я, конечно, огорчился и неожиданно подумал: «Матерь Божия, помогай!» И начал читать молитву «Богородице Дево, радуйся». Прошел семь кордонов – семь железных барьеров и меня никто не останавливал, вошел в храм, затем в алтарную часть, какая-то неведомая сила меня подтолкнула и я вошел на солею и встал рядом с Ольгой Николаевной Куликовской-Романовой. В это время запели Херувимскую песнь, и слезы потекли из моих глаз, я понял, что это реальное чудо в моей жизни, что именно царские мученики меня вот так провели по всем путям.
Конечно, хотелось бы вспомнить и новомучеников, тем более, они связаны с историей вашего храма, с историей нашей Русской Православной Церкви.

– Без сомнения, сегодня особенный день для всех русских людей, для всего русского мира. Если мы можем говорить с другими народами на равных, то это потому, что у нас есть такие же гениальные писатели, ученые, философы, как во Франции, Германии, Англии, и если их присутствие дает нам право вести диалог на другом уровне, то наличие великих святых дает нам особое дерзновение свидетельствовать об Истине, их глазами видеть самих себя и весь мир в свете Евангельской правды. И, соответственно, свидетельствовать об этой правде своими словами, поступками, всей своей жизнью. Собор новомучеников Российских – это не что иное, как смысловая и духовная скрепа, сохраняющая, вопреки всему, русский мир целостным. Для русской и для восточно-христианской цивилизации вообще – это несущая конструкция нашей жизни, некая Богом дарованная реальность, краеугольный камень, которые помогают нам увидеть иное качество бытия, ощутить и осмыслить свое предназначение. За последние десятилетия мы пережили множество кризисов – экономический, политический, культурный, моральный, но самый страшный из них – это кризис нашей идентичности. Мы усомнились в своем первородстве, в своем особом предназначении, что повлекло великие потрясения и общенациональную трагедию. Нам необходимо вернуться к незамутненным источникам нашего духовного и национального бытия. Устремить свой ум и сердце ко Христу и Его святой Церкви. И в этом отношении опыт ХХ века, начиная от Св. Патриарха Тихона до святителя Луки Крымского, есть не что иное, как источник нашего национального вдохновения. Это новые обстоятельства в истории русского мира, порождающие новые смыслы, которые в свою очередь нас приводят на Голгофу, к Животворящему Кресту. Именно оттуда проистекает Божественная правда, облекаясь в плоть и кровь русской истории, являясь для нас непреходящей ценностью, особым смыслом, небесной радостью, которую мы должны вместить в свое сердце и поделиться ею с другими.

Феномен христианского мученичества – не всегда доступен для людей, живущих вне Церкви. Как правило, для них невинно пострадавший человек уже мученик. А между тем необходимо различать тех, кто пострадал за свои политические убеждения, социальное происхождение, культурные предпочтения или просто по недоразумению, в силу сложившихся обстоятельств. Не умаляя их человеческих страданий, мы должны указать на тех, кто сознательно принял страдания ради Христа и Его Церкви. Именно они, и только они являются христианскими мучениками, которые осознанно приняли трагические обстоятельства своей жизни и добровольно по своей свободной, никем и ничем не принуждаемой воле согласились страдать ради Христа.

Для нас важно, что мученик – это трезвый и адекватный человек, соглашающийся с ситуацией, в которую его поместил Господь, – такая эпоха, такие политические и идеологические обстоятельства, приведшие его в тюрьму или лагерь, и он говорит себе: «Я признаю, что это так», в отличие от тех, кто, подобно неблагоразумному разбойнику, возмущается, шумит и пытается преодолеть обстоятельства своей жизни. Христианский же мученик не только соглашается с объективной реальностью, но и принимает ее как от Самого Христа. Тогда, когда он отдает свою свободную волю, сердце и ум, всего себя и свою надежду Христу, все удивительным образом преображается, и он становится благоуханной жертвой Богу. И эта, уже новая, реальность, связующая земное с небесным, становится достоянием всего мира. Для безбожника страдания – черная дыра, пустое место, не имеющее смысла, которое невозможно проговорить словами. Но для христианина, верящего и доверяющего Богу Действительному и Действующему во всякий момент истории, даже в самый мрачный и непроницаемый ее период, страдания, в силу добровольного принятия, становятся не бессмысленным мучением, но претворяются в благодатный творческий акт отдачи себя Богу: «Вот я» (Ис. 6, 8). В падшем мире скорби и потрясения неизбежны, но отнестись к ним можно по-христиански, сделав шаг им навстречу в духе любви. Страдания и боль становятся созидательными, когда христианский мученик принимает их по своей воле, как и напротив, они могут быть разрушительными для тех, кто злобой и ропотом пытается их отогнать. Жертвы насилия, каких было много, лишены голоса, но не молитвы.

Все главные события XX века, на мой взгляд, происходили в России или так или иначе имели к ней отношение. Те, кто еще совсем недавно представлялся большинству главным в истории ушедшего столетия, – деятели и творцы новой коммунистической реальности, такие, как Ленин, Сталин, Бухарин, Троцкий, Рыков и прочие, – медленно, но верно растворяются в памяти нового поколения. И в то же время на историческом горизонте появляются блистательные имена, такие как преподобномученица княгиня Елизавета и инокиня Варвара, царственные страстотерпцы, конечно, Святейший Патриарх Тихон, священномученики Петр Крутицкий, Иларион Верейский, Фаддей Тверской, священноисповедник Лука Крымский и многие другие. Они наполняют нашу историческую память особым смыслом и являются духоносными творцами русской истории, а те, кто принимал полубожественную славу, чьими именами переименовывали города и улицы, уходят в забвение. Все, что соотносимо с Христом, Его Божественной правдой имеет особый строй и особый статус и принадлежит не только земной истории. И это по-особенному чувствуется в Покровском храме Нижней Ореанды, где неоднократно служил Иоанн Кронштадский, причащалась преподобномученица княгиня Елизавета, бывала семья императора Николая II, продолжительное время служил протоиерей Леонид Колчев, духовник вдовствующей императрицы Марии Федоровны.

Именно здесь, на окраине Русской империи, на ее священной границе, за которой начинается чуждый и враждебный мир, с особой остротой можно почувствовать отечественную историю, Божественный замысел о ней, к которому должен прикоснуться своим сердцем всякий русский человек, не желающий утратить свое первородство. Крым, Южный берег, царские места, – это особое пространство для нашего исторического сознания, где был пережит большой террор, жестокость братоубийства и все исторические несправедливости, которые помогают нам осознать простую вещь – за свою душу нужно бороться. Если мы не будем думать о себе, о своем духовном и историческом предназначении, об этом будут думать другие… И то, что они придумают, скорее всего нам не понравится, хотя бы потому, что будет мало совместимо с нашей духовной и национальной жизнью. К сожалению, подобное происходило в нашей истории, и всякий раз, когда мы доверяли просвещенным европейцам думать и решать вместо себя, к нам неизменно приходили бродившие по Европе призраки марксизма, либерализма облекались в русскую одежду, и, как следствие, проливалась невинная кровь.

Центром нашей цивилизации, национальной жизни и, конечно же, нашей личности является Господь Иисус Христос. В идеале мы от Него исходим и к Нему возвращаемся. Вне Христа, вне Евангельской Истины ничего богоугодного совершить невозможно. Всем лучшим, что есть у нас и в нас, мы обязаны Церкви, святоотеческому прочтению Евангелия, которое хранится на Престоле православного храма и в недрах нашего сердца. В заамвонной молитве, когда заканчивается Божественная литургия, есть слова: «Всяко даяние благо, и всяк дар совершен свыше есть, сходяй от Отца светов». И это несомненно так. Всякий подлинный дар нисходит свыше, потому что за всяким даром есть подлинная жертва – крестная жертва Самого Господа, через которую мы приобщаемся Христовой любви. И в первую очередь тогда, когда снимается ложная самозащита и Бог входит в человеческое сердце. А те, кто этого еще не сделал, должен помнить, что Христос, подобно нищему, смиренно стоит у порога нашего сердца и ждет подаяния любви. Мы должны помнить, что христианское мученичество, которое нам так блистательно было явлено в ХХ веке, напрямую связано с крестными страданиями Христа. И, являясь главным нервом русской истории, напрямую связано с литургическим сознанием, Божественной Евхаристией. В центре христианского мученичества всегда Крест Христов и Его божественная любовь.

Как мне представляется, первейшая наша задача – усвоить, по преимуществу мученический, опыт ХХ века, сделать его своим. Раскрыть для себя и мира величие лучших сынов нашего Отечества, в первую очередь дарованных нам Богом великих святых. На мой взгляд, мало одержать победу, ее надо еще удержать, сделать ее своей для грядущих поколений. Наивно думать, что ее никто не захочет отнять или оклеветать. Бесы лжи и подмены в нашей информационной эпохе, как мы видим, доминируют, и наивные люди неизменно становятся их жертвой. Русскую историю неоднократно переписывали в зависимости от политических и идеологических установок. И если мы на это соглашаемся, то совершаем грех против духа, против национальной души, и в конце концов против Самого Бога.

Мы должны набраться мужества, не только смелости и силы, которым может быть противопоставлена чужая, большая сила, а именно мужества, чтобы противостать тому, что сильнее и больше тебя. Даже самое тихое «нет», которое сказано в этом мире, остается всегда священной реальностью, если оно сказано ради Христа, если его целью было отрицание лжи, лукавства и всякой подмены. Решимость сказать «нет» любым химерам, внешним сумеркам и даже своему страху есть особый опыт новомучеников ХХ века. Самый реальный и действенный способ отстаивать непреходящую Истину: «Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же» (Евр. 13, 8). Уникальный опыт мученичества ХХ века органически вырос из Богообщения преподобных отцов, которых было так много в тысячелетней русской истории, рожденной выбором великого князя Владимира. В течение долгих столетий в совершенно разных обстоятельствах лучшие сыны нашего Отечества, великие князья, цари, мученики, преподобные молитвенным подвигом, подвижнической жизнью и даже собственной смертью свидетельствовали о духовном выборе князя Владимира, подтверждая ту цивилизационную, культурную, а главное, святоотеческую традицию, восходящую к святым Апостолам. Все главное в нашей вере, а, стало быть, в жизни, не менялось с апостольских времен, оставаясь краеугольным камнем русской истории. Святоотеческая традиция иногда расширялась, иногда сужалась, но никогда не прекращалась. И сейчас, перед лицом внешних вызовов и угроз, а также внутренних нестроений мы должны подтянуть свою историческую память и обратиться к незамутненным источникам национально-культурного бытия, органически выросшего из апостольской проповеди. В этом жизненно-важном деле у нас есть помощники – Собор новомучеников ХХ века, дерзновенно молящийся у Престола Божия о своих собратьях и русской державе. Для нас это источник вдохновения, серьезный повод к духовной решимости осознать самих себя и свое предназначение, и всей своей жизнью свидетельствовать об Истине, игнорируя пафос умных и сильных, технически доминирующих в этом мире. Вместе с Апостолом Павлом и новомучениками Российскими мы не хотим знать ничего, «кроме Иисуса Христа, и притом распятого» (1 Кор. 2, 2).

– Батюшка, нынешний год особый еще и своими столетними юбилеями. Сейчас у нас в средствах массовой информации говорят о том, что грядет столетие «октябрьского переворота» или Великой Октябрьской социалистической революции. Но православные люди, особенно монархического склада понимают, что это, прежде всего, столетие явления Державной иконы Божией Матери, которое произошло в день вынужденного отречения императора от власти. На 90-летие мы провели знаменательный крестный ход и связали село Коломенское, где находится эта святыня, и место отречения императора станцию Дно. Чудеса, которые происходили вокруг этого события, еще раз подтвердили, что да, это важное событие нашей церковной и вообще российской истории. Во время молебна у нас замироточили Державные иконы. Одну из них я подарил во время праздничной литургии 15 марта Святейшему Патриарху Алексею. С иконы императора Николая Второго, из глаз полились слезы. Икона написана на основе фотографии царя, сделанной на станции Дно. Он стоит в проеме окна вагона и молча смотрит на нас.

У нас в планах повторить этот крестный ход. Что Вы думаете по поводу этого события явления Державной иконы Божией Матери?

– Без сомнения, Матерь Божия являлась неоднократно русскому народу, являлась в наиболее страшные, сложные и судьбоносные моменты нашей истории. Она являлась тогда, когда народ осознавал свои грехи и признавал свою недостаточность, слабость, когда он отчаянно нуждался в помощи и милости Божией. И конечно, Господь по молитвам Богородицы всегда миловал и спасал. 1917 год – не исключение. Матерь Божия чудесным образом вмешалась, когда силы зла стали преобладать над теми возможностями, которые были в русской исторической державе, Российской империи.

С одной стороны, это трагические моменты, и в то же время, благодатные. Трагические, потому что скрепы истории разрываются, и жизнь народа проваливается в небытие, а благодатные, потому что Царица Небесная соединяет цепь истории и тем самым показывает, что невозможное человеку, возможно Богу. Опыт ушедшего столетия научил нас смотреть на небо, не доверяясь, как прежде, научно-техническому прогрессу и социально-политическим учениям, очевидно обманувшим тех, кто был неразумно доверчив.

В нашей жизни все может быть очень и очень по-разному, но есть нечто неотзывное, неупразднимое, что невозможно разрушить человеческими усилиями, – это любовь Христова, Его Божественное Слово, сказанное однажды и на все века. Это особая близость Господа ко всем призывающим Его Имя.

Февральская революция 1917 года стала великой трагедией для русского народа. Ее делали люди образованные, умные и талантливые, в том числе и приближенные к престолу, искренне верящие в демократические институты, убежденные в том, что упразднение монархии принесет огромное благо народу. К сожалению, их взгляды и энтузиазм разделяла русская интеллигенция, и не только. Жажда перемен витала в воздухе и царила в умах. И никто не задумывался, что идет полномасштабная мировая война, время, крайне неудобное, неприемлемое для выяснения отношений внутри страны. Деятели Февральской революции были предельно оторваны от народа и мало представляли, чем живет многомиллионная страна. Их попытка усовершенствовать форму управления обратилась катастрофой. Разрушив старое, они оказались беспомощными и беззащитными перед деятелями Октябрьского переворота. На поверхность вышли новые силы, тысячекратно превышающие возможности отдельного человека, и нам предстоит еще осмыслить, изучить происшедшее.

1917-й, как и 1991-й, показывает нам, что история может быть иной, не такой, какой мы ее представляем. Именно такие зигзаги, провалы, помогают нам увидеть, что Господином истории являются не государственные структуры, не политические партии, не банковские корпорации, а Христос, и будущее принадлежит Богу. В этом кроется оптимизм русских святых, их доверие Творцу. Будущее, которое принадлежит Богу, может, и, стало быть, должно, раскрыть в нас глубинные интуиции, христианскую решимость поступать по Евангельской заповеди. Если мы некогда совершили какие-то безобразия, грехи, безответственные поступки, то по милости Божией в будущем те же люди, тот же народ может сделать нечто иное. В этом и состоит покаяние – изменить свои мысли и чувства, переменить настроение ума и сердца и восстановить историческую справедливость.

Всякий юбилей еще один повод посмотреть на старое по-новому, творчески осмыслить происшедшее в исторической перспективе и, главное, в свете Евангельской правды. Так и сейчас, в 2017 году, мы должны с особым вниманием, ответственно и трезвенно всмотреться в события 100-летней давности, несомненно, учитывая духовный опыт новомучеников Российских. Быть православным – это всегда усилия ума и сердца, и через подобные усилия мы должны овладеть своим историческим пространством с любовью и рассуждением. В конце концов, что бы с нами ни происходило в прошлом и настоящем, мы на все должны смотреть церковными глазами, понимать и оценивать воцерковленным умом. И тогда смысл происходившего и происходящего раскроется нам как Божественный Промысел. И мы увидим, что ХХ век был по преимуществу веком мистическим, давшим миру великий сонм новомучеников, исповедников и подвижников. Более того, мы сможем увидеть и понять, что страдания, как бы они ни были страшны для человеческой природы, могут быть созидательными, могут стать строительным материалом, если они претерпеваются ради Христа. Многое меняется, когда мы начинаем понимать, что боль и страдания не всегда постигают нас за что-то, но, по милости Божией могут быть попущены для чего-то, еще не очевидного. Для славы Божией, для сохранения Отечества или для спасения наших душ.

– Спаси Вас Господи, батюшка! Когда я вошел в ваш храм, увидел портрет батюшки Кирилла (Павлова) в календаре на стене храма, то вспомнил, что он, собираясь на отдых, говорил, что едет в Крым. Я как-то не осознавал, а оказалось, что он ездил именно к Вам. Хотелось бы, чтобы Вы поделились своими воспоминаниями, мыслями, связанными с батюшкой Кириллом, который дорог не только мне, его духовному чаду, но и большинству нашего православного народа.

– Встреча с отцом Кириллом – это особый опыт в жизни человека. Одно дело знать, что есть святые и совершенно иное – соприкоснуться с ними в реальной жизни. Пусть это будет молитва во время богослужения, или совместная трапеза, или просто разговор, не касающийся высоких богословских тем, которые, как правило, отец Кирилл не поддерживал. Во всех случаях такая встреча провиденциальна и раскрывает иное качество бытия, затрагивает глубинные струны человеческой души, помогает раскрыться тому важному, сокровенному, что по какой-то причине находилось в глубине сердца и о существовании чего ты не совсем догадывался. Для меня, как и для многих гостей и прихожан Покровского храма в Нижней Ореанде, присутствие отца Кирилла на богослужении в течение нескольких месяцев в конце лета и осенью, продолжавшееся восемь лет, стало особой эпохой, незаурядным опытом соприкосновения с живой святоотеческой традицией. У многих на моих глазах такие встречи изменили жизнь, заставили посмотреть на старое и привычное как препятствие на пути ко Христу.

Святость – это самоценность и самоцель, и когда ты встречаешь святого человека, исполненного тишины и мира, соприкасаешься с ним, многие химеры и предрассудки, владевшие твоим сознанием, имевшие власть над твоим воображением, теряют свою силу. Впервые отец Кирилл пришел с архимандритом Агафадором, тогда наместником Донского монастыря, и с любовью и тихонько встал в конце храма. На службе было не больше 5–7 человек. Совершая каждение на «Господи воззвах», я пригласил батюшку в алтарь. Я знал, что он отдыхает в соседнем санатории и к нему можно попасть, но вот он пришел сам и показалось, что ты можешь приступить к нему с накопившимися вопросами на различные темы, что я при первой возможности осуществил. Он доброжелательно взял меня за руку и тихо сказал: «Ты молись, молись. Потом, после службы поговорим». Но чем дальше шло богослужение, тем меньше у меня оставалось вопросов. Отец Кирилл стоял в алтаре и смотрел в окно. У нас в алтарной абсиде есть крестообразное окно, через которое видно небо. Он смотрел совершенно особым взглядом, видящим нечто. И от него исходила удивительная тишина и спокойствие, которое как-то незаметно для меня стало упразднять мои вопросы, которые совсем недавно казались очень важными. К концу богослужения они потеряли свою силу, и задавать их мне показалось уже чем-то праздным и ненужным.

Самое интересное, что он сам вспомнил о моем желании что-то спросить: «Ну что, вопросы еще мучают?» Мне было стыдно удерживать старца только потому, что хочется с ним еще побыть. Я говорю: «Да нет, вроде как все стало на место». И это было правдой. Все важное и все главное представлялось очевидным. «Ну и слава Богу! Молись, молись. Мы завтра придем». И, как ни странно, в этот момент я понял, что есть то, что касается спасения твоей души, и это главное, а есть бесконечное количество вопросов умственных, рациональных, которые как бы разумно и актуально ни выглядели, к твоему спасению никакого отношения не имеют. Для меня был совершенно удивительный урок, который отец Кирилл преподал мне в первую встречу. Не словом, но живым примером – все, что касается спасения, твоих отношений с Богом, твоей бессмертной души, это важно. Ради этого он готов был остаться и говорить. А если тебе хочется просто общения на абстрактные темы, то это уже праздность.

С каждым годом пребывания отца Кирилла в Нижней Ореанде на отдыхе появлялось все больше и больше новых людей, желающих встретиться и поговорить. Как правило, они заходили в алтарь после «Отче наш» и о чем-то спрашивали. Он брал человека за руку и внимательно смотрел вдаль, по всей видимости, молясь о нем. Меня тогда поразила его уникальная память – он восстанавливал ситуацию, о которой ему рассказывали много лет назад как-то просто и органично, как будто видел ее целиком перед глазами прямо сейчас. Меня еще больше удивляло, что уточняя те или иные обстоятельства, он непременно спрашивал: «А как ты сам думаешь? Как ты видишь разрешение?» Если речь шла о здоровье, он всегда интересовался, что говорят врачи, и только тогда с материнской любовью и кротостью давал совет, который органически вырастал из понимания и видения вопрошающего и направлял мысли и чувства того, кто нуждался в духовном совете, в церковное русло. Именно тогда я впервые обратил внимание, что Господь наш, когда к Нему обращались, спрашивал о вере человека и что он хочет и только тогда даровал ему исцеление или помощь по его вере, тем самым не нарушая его свободную волю. Отец Кирилл по-святоотечески, руководимый Евангельской любовью, не выходил за пределы реального опыта человека и даже в очевидно добром не настаивал на своей точке зрения. В то время я был большой охотник поспорить, если встречался с ошибочным мнением, что порождало азарт и излишние эмоции. Как-то раз батюшка тихо сказал: «Не надо спорить. Если человек почему-то не понимает, лучше за него помолись, Господь управит». И с удивлением я признал в скором времени, что такой подход к решению противоречий, запутанных ситуаций куда более результативен любого столкновения. Благодаря отцу Кириллу я осознал, что с каждым, кто к тебе обращается, говорить надо на его языке, не выходя за пределы его понятий и представлений о жизни. И делать это надо всегда с любовью, по возможности смиряясь перед ним. Только тогда появляется надежда быть услышанным.

Отец Кирилл, человек с сильным характером и волей, обладал поистине божественной деликатностью, он умел вмещать другого, каким бы он ни был, в свое любящее сердце. В его характере было что-то очень русское, неохватное, величественное и в то же время глубоко смиренное, подобно русскому небу, под которым всем хорошо, уютно и мирно.

Благодаря встрече с отцом Кириллом я осознал, что Господь не только выше тебя, Он и ниже тебя, и не дает тебе соскользнуть на большую глубину греха. И всегда Господь видит в человеке все лучшее и ищет возможность оправдать его, поднять на ступеньку выше, показать путь покаяния и превосходнейший путь спасения. Отец Кирилл в этом смысле был как настоящий педагог, то есть вел душу, как маленького ребенка, к Царству Небесному, где ее уже принимал Сам Господь. При всей видимой простоте отца Кирилла, его удивительном смирении в нем было внутреннее благородство, некий духовный аристократизм, который помогал всякому человеку осознать свое место в этой жизни, ощутить духовную иерархию, подобно небесным телам, которые движутся каждый по своей орбите, не унижая и не возвышая себя, но подчиняясь Божественному замыслу. Аристократизм – это всегда граница и всегда иерархия, а в случае с отцом Кириллом эта иерархия и границы были выстроены и очерчены его пастырской любовью. Только при таком отношении и такой подлинно Евангельской перспективе в человеке рождается человеческое. И кто бы ни соприкасался с батюшкой, в нем вызывалось к жизни все лучшее, подлинное. Даже убежденные старые атеисты, какими были некоторые врачи санатория, где он отдыхал, начинали разворачиваться в нужном направлении и о чем-то задумываться.

Это совершенно удивительная школа назидания, понимания, что никакая воля, никакая человеческая одаренность сама по себе не может человека выстроить и переменить. Только духовная деликатность и любовь Христова помогает человеку стать человеком, вырасти в полный рост.

У отца Кирилла был особый дар рассуждения, он одновременно видел в человеке и все лучшее, и его недостатки, и все противоречия, терзающие его душу, и умел все расставить по своим местам. Перепутавшиеся мысли, подобно завороту кишок, приводят к страданию, депрессии. Мысли могут быть правильными, как и кишки целыми, но если все перепуталось, – беда, все надо поставить на свое место. И батюшка делал это с удивительным мастерством, так что сам пострадавший, уходя от него с большим облегчением, не всегда понимал, как это произошло.

– Так у меня в жизни и произошло, на первой же встрече. Перед этой встречей были всякие искушения. Меня не пустили к нему и я ушел в один из храмов и в итоге почему-то почувствовал, что мне нужно еще раз подойти на проходную. А там батюшка стоял и ждал меня уже 20 минут. И он меня повел не в приемную, а к себе в келью. И пока я поднимался по лестнице, начал ощущать, что те терзания и мысли, с которыми я приехал, начали у меня исчезать. Я пришел к нему, сел и увидел, что у меня само как-то все разрешилось: все мои сомнения, искания, путешествия в Индию, знакомства с Рерихом, чего только в моей жизни не было. Он мне сказал всего лишь несколько слов: «Сейчас, Андрей, пришло время защищать Русскую Православную Церковь и Святую Русь. Всё. А это ты все свое отложи». И я отложил на всю жизнь. Чудным образом человек сказал всего несколько слов и изменил всю мою жизнь.

Каждый раз, когда я к нему приезжал, он начинал с вопроса: «Читаешь ли Евангелие?» Я долгое время не мог понять, почему Евангелие надо читать, почему он все время об этом спрашивает? Только совсем недавно начал осознавать, что это самое главное. Особенно в наш бурный и противоречивый век, когда ты читаешь Евангелие, с тобой уже Бог говорит, а не ты с Богом.

– Кстати, я тоже долгое время не понимал, что важно не столько чтение, сколько перечитывание, тем более, если это касается Нового Завета. Раньше казалось, ты уже читал, и все хорошо помнишь, и можешь ответить на возможные вопросы, как говорится, сдать экзамен по тексту. Но отец Кирилл неоднократно повторял, Евангелие нужно читать каждый день, в нем надо, так сказать, плавать. И благодаря его убедительным словам я понял, чтение Нового Завета должно быть постоянно действующим фактором в твоей жизни, подобно воздуху или воде, подобно теплу или пище. И только тогда может наступить относительная ясность в твоем мировоззрении или мироощущении, только тогда в центре твоей жизни будет пребывать Христос. И все обстоятельства твоей жизни, как и то, что тебя окружает, ты сможешь увидеть в свете Евангельской правды. Ландшафт твоей души предстанет таким, какой он есть, как и мир, в котором ты живешь, ты сможешь увидеть и понять трезвенно и рассудительно, как подобает всякому христианину. Кстати, отец Кирилл Писание знал практически на память. Как-то раз во время обеда, он сказал: «Вы ешьте, ешьте, а я вам почитаю из Евангелия». И по памяти прочитал главы из Апостола Павла, а потом главу от Матвея естественно и просто, как будто раскрытая книга была у него перед глазами.

Архимандрит Кирилл (Павлов) – совершенно особый человек в национальной истории, великий старец великой эпохи, благоуханный, Богом дарованный плод Русской Православной Церкви, скрепа и духовный ориентир нашего времени.

– Спаси Вас Господи, батюшка. Мне остается только поблагодарить Вас за эту духовную беседу, пожелать Вам многая и благая лета, и надеюсь, что мы еще продолжим беседу на страницах «Руси Державной».