Протоиерей Валериан несет в себе, хранит и продолжает традиции наших предшественников, он соединяет нас с ними. Его духовный опыт – великое достояние нашей Церкви.
Мы беседуем с Валентиной Николаевной Шестернёвой. Без нее невозможно представить себе Покровского храма минувшей половины века. Она трудится здесь не только с самого начала Батюшкиного служения – она ходила в этот храм, пела здесь еще раньше – когда его настоятелем был Батюшкин наставник протоиерей Сергий Орлов (в монашестве – иеромонах Серафим). Она – и регент, и хозяйка церковного дома, и Батюшкина ближайшая помощница.
Мы сидим с Валентиной Николаевной в деревянном домике, построенном еще отцом Сергием, и вспоминаем...
– Очень важно то воспитание, которое Батюшка получил, – говорит Валентина Николаевна. – С детства – крепкая вера.
– Батюшка рассказывал, – говорю, – что его родной отец, протоиерей Михаил, в конце жизни, после Соловков, после войны, после многих лет священства повторял, как главный итог своей жизни: «Веру нужно укреплять!»
– И его мама, Любовь Владимировна – это была высота! Помню, был один инцидент, довольно бурный, на нее голос повысили, а я на нее смотрю – ну хоть бы один мускул на ее лице дрогнул, она как ни в чем не бывало говорит: «Ну, хорошо, хорошо…» Меня это так потрясло! Думаю: «Ничего себе».
– Терпуг духовный, как говорил преподобный Серафим.
–У Батюшки, конечно, смирение… На днях он решил служить в одном храме раннюю, в другом – позднюю. С ним не согласились. Он говорит: «Ну что ж, раз «Синод» так решил…»
Был у нас когда-то второй священник. Он на соборовании Батюшке, настоятелю, говорит: «Отец Валериан, иди туда помазывай». Батюшка идет. «Отец Валериан, теперь иди в ту сторону». Батюшка и в ту сторону пошел. Или мне он говорит: «Как хочешь пой, но чтоб к восьми часам хор успевал на автобус». Я – к Батюшке: «Как?» Он говорит: «Не волнуйся, я сам». И Батюшка пришел, читал, пел… Раньше он ходил на клирос. Сейчас-то – нет, тяжеловато, и потом, кипы записок – люди исповеди пишут, Батюшка в алтаре их читает.
– Еще – маросейская традиция, которую Батюшка принял от своей тещи, Елены Владимировны Апушкиной. А она училась у святых Алексия и Сергия Мечёвых в храме святителя Николая на Маросейке, у святителя Афанасия (Сахарова), была их духовным чадом.
– Батюшке она передала строй богослужения, она говорила: «У нас на Маросейке так…» Это много значило. Елена Владимировна Батюшке очень многое дала. Она и мне дала много.
– И я, помню, сдавал Елене Владимировне «зачет» по чтению шестопсалмия у них на даче, на Пионерской. Прочитал, она сказала: «Да, ничего… Можно только помедленнее». Шестопсалмие ведь читается не так, как кафизмы – более размеренно, без всякой поспешности. Если на утрени в этот день не читается Евангелие, то это – вершина данной службы, как Батюшка говорил. Это покаянная молитва. Батюшка еще говорил, что столько времени, сколько читается шестопсалмие, будет совершаться Страшный Суд. Поэтому в это время в храмах, по обычаю, гасится свет, невозможны никакие разговоры, даже креститься полагается только в начале, середине (без поклонов) и в конце. Помнится, в конце 80-х годов в Суриковском институте Батюшка читал лекции по богослужению и говорил, что если кто-то вошел в храм во время чтения шестопсалмия, нужно остановиться благоговейно и выслушать его до конца. – С Еленой Владимировной мы дома у них служили. По воскресеньям она ездила в храм, а бывало, что не могла. И тогда отслужим здесь – потом едем к ней. «Валечка, ты приезжай, мы всенощную послужим». И я еду туда, до десяти вечера. Или утром: отслужим у нее – и едем в храм. Но это – слава Богу!.. Приучили так. И Батюшка – тоже. Она говорит: «Батюшка, надо послужить». Надо – значит, надо. И они служат дома. Вечерню, утреню, всенощное бдение – ничего не сокращая, всё полностью. И Батюшка очень ревностно относится к богослужению. А ведь сколько трудов-то!..
– А что в нынешнюю службу вошло с Маросейки?
– Полиелей у нас пропевается – полностью два псалма хвалитных, это маросейская традиция. До этого мы пели только четыре стиха. Уже после отца Сергия Елена Владимировна это предложила: «Давайте, как на Маросейке». Еще она предложила на малом входе всегда петь тропарь о умножении любви «Союзом любве…» С тех пор – уже сколько лет прошло – на каждой Литургии он у нас поется.
– И у нас. И еще, по Батюшкиной традиции, в начале проскомидии я читаю молитву из службы об умножении любви. Батюшка когда-то мне сказал: «Здесь - всё». По заповеди Божией. Я и читаю всегда, поминаю супругов, особенно когда у них бывают трудности.
– Батюшка, когда служит, служит очень спокойно и до того благоговейно, что стоишь и думаешь: как легко…
– Он служит с верой, он говорит с Богом.
– И, конечно, это идет от отца Сергия. Я же помню, как отец Сергий служил. Я иногда говорю: «Батюшка, как похоже…» Батюшка идет – отец Сергий так же ходил: не торопясь, размеренно – один к одному. Он дух отца Сергия унаследовал.
– Батюшка не только унаследовал, он и нам многое передал. Нам бы тоже унаследовать побольше. Я никогда не видел отца Сергия, но через Батюшку я знаю о нем, потому что Батюшка постоянно его вспоминал. Как, например, говорил отец Сергий: «А Бог-то?» То есть, на первом месте всегда – Бог. Но ты, Валя, отца Сергия видела, слышала, хорошо его помнишь…
– Помню, да, как Батюшка с ним служил…
– Как он, молодой священник, склонял перед старцем свою главу? Таким и остался?
– Да, таким и остался.
– Потому что Господь над нами прежде всего.
– Да. Молитва прежде всего.
– А что было до этого? Когда начала в этот храм ходить?
– Я школьницей была. Мы ходили с детства с мамой сюда, к отцу Сергию. Мы и к отцу Тихону (Агрикову) в Лавру ездили. Еще отец Петр здесь служил.
– Который здесь похоронен?
– Нет, то был отец Петр Деревянко. А здесь похоронен отец Петр Боголюбов, который служил здесь еще в XIX веке, дедушка отца Сергия, отец его матери. Втроем – вместе с отцом Василием, родным отцом протоиерея Сергия, – все они прослужили здесь девяносто девять лет. И Батюшка тоже почти пятьдесят лет служит.
– Полвека – конечно, это очень серьезно…
– Очень.
– А как вы с Батюшкой познакомились?
– Батюшка еще до рукоположения сюда приходил, на клиросе пел, читал Апостол. Он работал, а в субботу и воскресенье всегда был у нас в храме. С двумя детьми приходил – с Андреем и Тихоном, Федора еще не было. Но это было в основном летом, когда они снимали дачу.
– После рукоположения Батюшки 12 января 1969 года Патриарх Алексий I определил его к себе в Переделкино. А на следующий год Патриарх скончался.
– Да, у гроба Святейшего Батюшка читал Евангелие.
– Там он прослужил полтора года.
– Он просился сюда, ходил к митрополиту Пимену. Тот ему сказал: «Там Батюшка старенький, тебе придется одному служить». Отец Валериан на это согласился. И его сюда перевели. Так началось здесь его служение 1 сентября 1970 года.
Батюшка Сергий был строгий. Разговоры в храме он не допускал.
– А что он делал?
– Прямо выходил и говорил: «Так, на улицу идите поговорите». Когда Лидия Митрофановна, староста, предлагала поить певчих после службы чаем, отец Сергий был всегда против. Потому что за чаем начнутся болтовня, осуждение. «Отслужили – и идите с Богом».
Когда здесь стали газ проводить, отец Сергий не благословил подводить его к нам, а староста без благословения все-таки взяла и подвела. И что вы думаете? У нас были Анастасия такая, безрукая, и тетя Вера, Вера Даниловна. Они поставили на газ белье кипятить, сами легли, вода газ залила. Ольга Семеновна, Царство Небесное – бабулька, конечно, была потрясающая, в кирпичном доме у нас жила, с ключами ходила, говорила: «Одни белые платки, а никто не молится». И, если что – ключами по спинке. Вы же знаете наши ключи...
– О, да…
– Она еще тогда говорила: «Придет время – всё будет по-другому». И вот она входит и говорит: «Наськ, а Наськ! Чем это здесь пахнет?» Та говорит: «Ай! Тебе вечно чем-то пахнет». Смотрят — идет газ, ничего не горит. Они зажгли - и тут как бабахнет! Газ взорвался. Стекла посыпались. Семеновна думала – война началась, открывает подпол – и туда со страху. Александра еще была, они с Анастасией – родные сестры. Настя-то не так, а та обгорела сильно, и жила только пять часов после этого. Эти пять часов – как будто, говорила, в аду побыла, такие муки. После этого газ у нас перекрыли, и отапливались печками.
– Вот еще на чем строится послушание настоятелю – на жизненном опыте. Буквально: непослушание или жизнь.
– Как-то приехал сюда уполномоченный.
– То есть представитель советской власти – уполномоченный Совета по делам религий при Совете министров СССР.
– И говорит: «Откройте храм». Ольга Семеновна говорит ему: «Пока Батюшки нет, не открою». – «Вы знаете, кто я? Уполномоченный». Она говорит: «Хоть ты кто, без Батюшки не открою». Тот потом и говорит: «Ну, у вас и кадры!»
– Да, кадры были сильные…
– Все были такие. Поэтому и было всё, как надо. Один Афанасий Ульянович какой был раб Божий.
– Монах Иоанн? Легендарный был алтарник, наш предшественник. Батюшка нам про него рассказывал. Перед каждой Литургией наливал к службе свежую колодезную воду в серебряный кувшинчик. Стряхивать пепел из кадила выходил из алтаря на улицу.
Тогда, если люди выбирали служение Церкви, это многого стоило. Сейчас Церкви стало легче, но дух уже другой.
– Да. Вольность какая-то стала. Этого не было. Было очень строго.
Как нас проверяли! Мне повязывали платок старушечий и ставили между старушками, потому что приходил уполномоченный, смотрел, чтобы в церкви не было молодежи.
– Да, помню, как в Москве на Пасху в храм не пускали молодежь, стояли кордоны.
– Учительница моей сестры Веры узнала, что она ходит в церковь – и ее о парту головой. Потом эту учительницу парализовало. Такое было собрание в классе! Это был 7-й или 8-й класс. Маму вызывали – «Лишим материнства!» Помню, идет Никита Яковлевич Соловьев, директор школы, входит в класс – и не поймет, что происходит. Спрашивает: «В чем дело?» Ему говорят: «Вот, в церковь ходит!» Он говорит маме: «Завтра придите ко мне». Мама пришла, он ее спрашивает: «Скажите, а в какой храм вы ходите, какой веры?» Она говорит: «Никита Яковлевич, только в православный». А он ей: «Как ходили, так и ходите. Как молились, так и молитесь. До свидания». И всё. Очень хороший был директор нашей школы.
– Отношение к Уставу, к посту у Батюшки – очень серьезное.
– Когда владыка приезжал к нам Великим постом, его спросили: «Какую трапезу благословите?» – «Как у вас». – «У нас – без масла». И владыка говорит: «Здесь всегда всё, как полагается». На столе – чего только не было, грибы разные, и всё – по уставу, без масла.
Это школа отца Сергия.
Батюшке Сергию готовила Ксения – мать Сергия. Каша манная на воде, каша манная на молоке, каша манная с маслом, каша манная без масла. У него была мисочка синенькая, и вот она клала ему – чуть донышко прикрыто. Потом стали делать котлетки. Он половинку съедал, а вторую отдавал матери Сергии.
– Приходы были бедные, люди жили скудно.
– Отец Василий сколько людей кормил здесь...
Батюшка Валериан говорил: «Я отцу Сергию никогда не возражал – что он делал, всё принимал. Даже когда – было такое – у меня это вызывало недоумение».
Когда отец Сергий уже слег, мама пришла к нему и говорит: «Батюшка, вы уйдете в иной мiр, а как же нам здесь быть?» Он говорит: «А вам Господь пошлет хорошего-хорошего Батюшку. Это будет столп от земли до неба. Очень много людей приведет к Богу».
– Помню старенький служебник, который лежал у Батюшки на аналое рядом с престолом – у него уже истлели страницы, некоторые из них уже приходилось по частям переворачивать, но Батюшка все равно не заменял его на новый, потому что это был служебник отца Сергия. До сих пор берет с собой, отходя от престола, маленький дореволюционный служебник своего отца, протоиерея Михаила.
Еще когда начинал с Леваном (монахом Арсением – Царствие ему Небесное!) мыть пол в алтаре, Батюшка рассказал, как некие монахини так же мыли пол в своем алтаре: с двух сторон только доходили до горнего места, но перед ним не проходили – учил нас благочестию, благоговейному отношению к святыне, к алтарю. И прежде всего – своим отношением.
Когда Батюшка входил в алтарь, мы спешили помочь ему снять теплую рясу, теперь алтарники берут еще и посох. Ждали, пока он, надев епитрахиль, совершит три земных поклона к престолу и только потом даст нам благословение (как он говорил, повторяя слова отца Сергия: «А теперь приложимся к живым святым»).
Сразу после этого или при первом каждении Батюшка прикладывался ко всем иконам в алтаре, к самым любимым в храме. Причем, открывая диаконскую дверь, всегда прикладывался к иконе, на ней изображенной.
Алтарникам у нас не полагалось прикасаться не только ко престолу и жертвеннику, но и к завесе (которая, кстати, открывается в Покровском храме не влево, как вроде бы везде, а вправо – ну, и у нас тоже, понятно, в Державном). Также и ставить, класть что-либо на жертвенник – например, просфоры.
Если лампады на престоле и жертвеннике нужно было оправить, долить в них масла, Батюшка снимал их и ставил рядом – только тогда мы ими начинали заниматься. Делали маленький огонек – «Как отец Валериан любит», – говорил протоиерей Николай Морев. Чтобы чувствовалась во всем благоговейная тишина – даже в огоньках.
– Батюшка однажды служил в одном храме за настоятеля, тот потом приходит и говорит: «Батюшка, вы как будто у нас и не служили: всё как было, когда уезжал, так точно и осталось». Батюшка говорит: «Да, я прихожу и смотрю, как все лежит – чтобы не нарушить порядок, который завел настоятель».
– Приходит даже к нам в храм, который он закладывал, и спрашивает: «Как это у вас?» Я говорю: «Батюшка, у нас всё, как у вас».
В нашем нижнем храме Рождества Богородицы – в память о том, как Батюшка заложил наш Державный храм в этот день почти 20 лет назад, 21 сентября 1999 года, стоит старенький трапецевидный жертвенник, который много лет стоял в центральной части алтаря Покровского храма. На нем не только отец Валериан много лет совершал проскомидию, потреблял Святые Дары, но и отец Сергий, а то и его предшественники... Когда у нас в алтаре побывал наш прежний благочинный, которого Батюшка хорошо знает, потому что когда-то приютил его у себя после Чернобыльской трагедии, и я ему рассказал, откуда этот жертвенник, он сказал точно: «Милоть Илиина». В этом ведь духовная суть хранения – до мелочей – традиций наших предшественников: они дают нам духовную поддержку, духовную силу. И потому в духовном отношении – это совсем не мелочь. Напротив – в этом, думается, проявление двух важнейших христианских добродетелей, к которым Батюшка нас всегда призывал: любви и смирения. Любовь к духовному наставнику, предшественнику, смирение перед его авторитетом проявляются в том, чтобы бережно хранить и повторять всё так, как он делал, как он любил, ничего не меняя. С Богом можно общаться только в Его духе – в духе любви и смирения, без чего невозможно наше служение, без чего нет Православия.
Отец Валериан с отцом Сергием служили здесь вместе четыре года, до кончины старца в 1975 году. Отец Сергий продолжал традицию святого праведного отца Иоанна Кронштадтского. А в служении отца Валериана традиция отца Сергия соединилась с маросейской традицией. И получилась особая Батюшкина богослужебная традиция, которая все это вобрала в себя и сохранила до наших дней.
Батюшка Валериан в последние годы часто служит в построенном десять лет назад рядом с Покровским храмом храме Новомучеников и исповедников Российских.
Совсем не случайно протоиерей Сергий Орлов и Елена Владимировна Апушкина отошли ко Господу 7 февраля по новому стилю — в день памяти святых Новомучеников и исповедников нашей Церкви, хотя Елена Владимировна — уже в 1999 году. Они были не только их современниками, они духовно были с ними едины.
Самая обычная картина в Покровском храме. Перед началом службы Валентина Николаевна подходит к двери в алтарь и разговаривает с Батюшкой о том, как будут сегодня служить. А иногда это бывает даже и в начале службы, потому что Батюшка мгновенно проходит в алтарь – хотя и всех желающих благословив, а то и ответив на какие-то вопросы (у Батюшки так: не теряя ни секунды – и в то же время без всякого поспешения).
Что они обычно обсуждают?
Кому и как сегодня служим – каким святым. Как быть, если хочется послужить еще одному святому, а по Уставу служба уже не принимает (в будни Устав допускает на утрени только три канона)…
Батюшка и нам в алтаре всегда говорил: первым делом – смотреть службу в Минее. И, конечно, Типикон всегда перед глазами.
– Всегда, конечно, стараешься спрашивать Батюшку: «Как благословите служить?» – вспоминает Валентина Николаевна. – Хотя уже по опыту знаю, как он, скорее всего, скажет. И все же он сам всегда говорит: «А как будем служить?..»
Как-то Батюшка сказал: «Много – это не мало». То есть в большую сторону можно выйти и за пределы того, что Устав определяет.
Убавить? Нет, лучше прибавить.
– Отец Сергий, кажется, учил прежде всего служить вселенским святым?
– Но тогда еще были старые Минеи – там не было служб многим святым, как теперь. Сейчас столько служб! И, конечно, хочется послужить, но это невозможно. Идешь к Батюшке: этому надо, и этому надо – «Батюшка, как вот? Там уже три…» – «Ну, ничего, канончик добавьте. Хоть по тропарику…» В канонах все тропари песней читаем полностью. А что в храме еще делать, как не молиться? Батюшка приучил уже так. На клиросе у меня спрашивают: как? Я говорю: полностью будем читать. Десять минут лишних – это же ничто.
– Да, зачем экономить эти минуты за счет службы? Что это дает, кому?
– Вот! Сейчас всё: быстрей, быстрей… Раньше действительно трудно было: пели, читали старушки. Мать Сергия с отцом Сергием вдвоем. Агафья Леонтьевна из Лесного городка сюда пешком ходила, она устав хорошо знала. А теперь стихиры все на «Господи, воззвах» поем, даже в будни.
– 33-й псалом в конце Литургии всегда поется или читается.
– Стихиры, которые не вошли в вечерню и утреню, часто мы пропеваем после запричастна.
– Молитва «Спаси Боже…» читается и на литии, и на утрени.
– Бывает, что литии нет, а литийные стихиры в Минее есть. Батюшка говорит: «Перед стихирами на стиховне пропойте литийные стихиры».
– Это Батюшкин подход к службе: не как можно меньше чтобы было, а стремиться ввести в службу как можно больше – конечно, учитывая Устав и службу не перегружая. Он вспоминал слова отца Тихона (Агрикова): «Приходится иногда что-то сокращать… Но все же помни, что так не подобает — и по возможности старайся как-то восполнить».
– Батюшка говорил: «Устав вы должны знать – как полагается, как должно быть. Это – ваше. Ну, а там уж…» Аще изволит настоятель.
– Да, это не простые вопросы… Однажды я спросил его – на воскресной утрене, мол, двум святым хочется послужить, а Устав позволяет в этот день только четыре канона на утрене, значит, тогда придется крестовоскресный канон опустить – по Уставу? А Батюшка мне на это говорит: «Крестовоскресный – это важно». Вот и думай… А больше – молись. Батюшка всё решает, конечно, молитвенно…
– Одна наша певчая на клиросе, когда только пришла к нам, всё удивлялась: «Ну что это, Валентина Николаевна, зачем эти стихиры, откуда вы их берете?» А теперь, говорит, когда в какой-то храм прихожу – что такое, ни паримий, ни величания, всё сокращают – оставили только четыре стихиры, я уж хоть шесть спела… И я тоже – пришла в один храм – там только два тропаря в песнях канона читают…
– Но дело-то ведь не в арифметике.
– Нет!
– Другой дух. Вот ведь в чем дело.
– Да, совсем другой дух.
– Ни одного слова, ни одного окончания, ни одного ударения в слове по-русски вместо церковнославянского языка у Батюшки быть не может. Это воспринимается как фальшивая нота в музыке – действительно, не тот дух.
– И наш новый батюшка, отец Никита – мы с ним служим, ни разу он не сказал: «Не нужно это, не нужно то». У нас с ним в этом никаких разногласий. Как у нас принято, как Батюшка благословил – так всё и идет.
– Видно, входит в Батюшкин дух. Как и я когда-то вошел – и по-другому уже не представляю себе службы.
– У нас как-то поминали новомучеников – Батюшка же всех их поминает поименно на литии. А отец Никита спросил: «Батюшка, ну зачем всех поминать? Их так много». Батюшка говорит: «Ты знаешь, вот этот меня на руках носил вокруг купели, у этого я матушку причащал, этот – Владимира Петровича Карелина, которого я знал, отец расстрелянный...» И отец Никита это понял. Он недавно к нам пришел, но за это время очень изменился. Когда его сюда назначили, кто-то его напугал: «В Акулово? О-о…» Он говорит: «Я, когда сюда пришел, трясся. А когда с Батюшкой послужил, совсем по-другому стал относиться. Батюшка с такой лаской, с такой любовью всё делает… Никогда не упрекнет – всё хорошо, всё слава Богу…» Поэтому с Батюшкой очень легко. Батюшка не настаивает. Он объясняет. У Батюшки всё в меру. Кто как может. Он никогда ни от кого ничего не требует. Не распекает: «Вот, ты поздно пришел…» Бывает, кто-нибудь разбушуется, а он: «Разыгралось сине море в рукомойнике», – как мама его говорила. Батюшка еще с юмором. Он всегда найдет, что сказать. Батюшка очень мудрый. Ему вопросы разные задают – а он как-то так одно слово только скажет – и всё проясняется. А в отношении службы – всегда очень строго и благоговейно. У меня тут никогда не было вопросов: благословили – и всё, значит, так.
– Все полиелейные службы и ниже совершаются с утра. Вечерня при этом служится неотложно, перед утреней и Литургией. Только бденные службы делятся: с вечера бдение, утром – часы и Литургия. 9-й час Батюшка допускает оставлять.
– Только Великим постом служится 9-й час.
– Как правило, повторов нет – когда написано «дважды», читаем единожды.
– Если стихир не хватает, и Минея предлагает повторять – до нужного числа (скажем, на «Господи воззвах» чтобы было, как положено по Уставу, на 8), мы, как нас учила Елена Владимировна, берем стихиры с Малой вечерни, чтобы те стихиры не пропадали, или с литии, если литийных стихир много. На утрени тропари не повторяем – читаем, сколько есть. Только в большие праздники иногда повторяем, где их совсем мало. Стихиры, которые Устав не позволил вставить в утреню, пропеваем после запричастна в конце Литургии – Батюшка проповедь говорит всегда после Евангелия.
– То есть в службе золотая середина соблюдается.
– Да. У нас – золотая середина. К нам как-то один священник приехал, говорит: «Давайте еще полунощницу читать…» Батюшка говорит: «Дай Бог, нам бы хотя бы то, что сейчас есть, сохранить».
– А это принцип разметки Псалтири святителя Афанасия. В приходском храме читать кафизмы полностью на вечерне и утрене он счел чрезмерным – а то, мол, совсем будут опускать или читать по одному краткому псалму (что и делается). Нет, лучше пусть читают меньше, но все-таки будет прочитываться за богослужением постепенно вся Псалтирь, хотя и в три раза дольше.
Или, например, двупсалмие в начале утрени читается обычно только Великим постом, с каждением всего храма, а в другие дни опускается. Но, по традиции отца Сергия, Батюшка совершает каждение хотя бы алтаря – с началом чтения шестопсалмия.
При этом у вас ведь и темп хороший. Без пауз. Вы же знаете: замешкаетесь, замолчите – Батюшка сам запоет. Так что служба насыщенная.
– Да, у нас темп.
– И при этом отношение к богослужебному тексту – благоговейное.
– Стараемся не просто прочитывать, но все-таки и вникать. Конечно, бывают какие-то тараканы… Батюшка очень следит за службой. Стоит помазывает, мы не там ударение сделали – он тут же поправляет.
– Я помню прекрасно, как читал Апостол, а Батюшка шел по солее с кадилом. Обернулся ко мне – и на весь храм: «Сиречь или сиречь?» Да, это, конечно, на всю жизнь остается.
– Один диакон как-то сказал: «Тайна сия велика есть», а не «велика». Батюшка говорит: «Велика может быть обувь».
– Давным-давно когда-то Батюшка сказал: «Нечистейшего или нечистейшего – это разница».
– У Батюшки дар слова особенный.
– Еще и дар интонаций…
– Да. И такая глубина… Люди приходят со своими вопросами, а после проповеди вопросов, бывает, уже и нет – Батюшка уже ответил каждому. «Подходишь, – говорят, – к нему на исповедь – и уже вроде нечего сказать».
Народ идет, идет, идет… Отцы приехали из Новосибирска: «Какие же вы счастливые, что у вас есть такой Батюшка».
Помню, когда-то про нас сказали: «А, это валерьяновцы…» Было так радостно! Более высокого звания для меня нет.
Батюшка – благоговейный хранитель традиций своих предшественников – и весь его опыт говорит о том, какая она живая, наша традиция, как она может обильно плодоносить.
Разум может говорить, что что-то не так в Служебнике, в Уставе даже, в самой Литургии. Что что-то якобы надо в службе поправить, «осовременить», «улучшить». Но каждая попытка внести хоть какие-то новшества в строй нашей богослужебной жизни, в нашу церковную традицию ставит перед нами вопрос: а как служили новомученики и исповедники – самые близкие к нам святые?
Мы можем отнестись к их духовному наследству, как блудный сын: это моя доля, что хочу, то и делаю. А можем – иначе: оно оплачено их святой кровью, и потому мы не дерзнем ни йоты в нем изменить, даже если нам представляется, что для этого есть веские причины, но будем стараться всеми силами сохранить его в неизменности, как завещал нам глава Церкви новомучеников и исповедников святитель Тихон, Патриарх Всероссийский.
Протоиерей Николай Булгаков
Редакция «Руси Державной» поздравляет дорогого Батюшку, нашего давнего друга и автора, с 50-летием служения Церкви Христовой в священном сане и от души желает ему помощи Божией, многая и благая лета!