Встреча с песней

Сейчас всё более становится очевидным, что наш русский народ (как и другие наши народы) без песни не обойдётся. Если язык – это скрепа, соединяющая страну, то песня – это атмосфера, дающая ей воздух жизни и пространства. Как бы целая сфера закрывает нашу страну, делает её жизнестойкой, оптимистической и утверждающей. Не хочу, да и не могу предаваться анализу и оценке песенного творчества – пусть это делают профессиональные критики. Хочу только вспомнить о некоторых моих встречах с песней, её отзвуками в стране.



«Знаете, почему так радостно и светло сейчас на Красной площади? – спросил меня сосед, – да потому, что русскую, народную, военную, советскую песню присоединили снова к России, как в 2014 году Крым».
Не знаю, как эти слова можно воспринимать, но точно в том году произошло соединение церковных напевов, народных песен с военными, советскими, пионерскими, ритмическими и лирическими песнями по всей стране. Как бы появился снова в нашей жизни истинный духовный Безсмертный полк. Хотя, скажем чётко: народная традиция песни в стране всегда была у русского и других народов. Песни удалые, раздольные, лирические – всё пели… Но в определённые дни. Мы в сибирской Марьяновке, в 1941-42 гг., дожидались двенадцати часов ночи, чтобы услышать сводку Совинформбюро, услышать из репродукторов звон кремлёвских курантов, а по окончании – шум родной Красной площади, гудки, звуки автомобилей. Всё, считали мы, раз автомобили гудят, значит, Красная площадь стоит… На этой ноте шума Красной площади электрический свет, который был до 12 часов, затухал.

Ночь с 31 декабря 1943 года на 1 января 1944 ждали с волнением. Прозвучал новый гимн страны на музыку Александра Александрова и стихи Сергея Михалкова и Габриэля Эль-Регистана. Звучало здорово и уверенно.



И ещё две истории, связанные с песней. После Московского Всемирного фестиваля «За мир, дружбу и антиимпериалистическую солидарность» зазвучали на всех континентах «Подмосковные вечера». Василий Павлович Соловьёв-Седой, композитор, автор музыки этой чудесной песни говорил мне на Сочинском фестивале: «Знаешь, как незаметную и, казалось бы, невыдающуюся песню «Подмосковные вечера» вдруг запел весь мир».

Встреча с «Подмосковными вечерами» состоялась на Кубе в 1978 году во время Всемирного фестиваля молодёжи. Там в один из дней фестиваля сам Фидель Кастро пригласил все делегации на приём в громадный парк. Гремела музыка, шли короткие митинги и дискуссии, на вертелах поджаривалось мясо, разливался ром и выдавали по одной кубинской сигаре. К нам, советской делегации, обходя всех, зашёл Фидель. Доброжелательно поздоровался за руку, расспрашивал кто, откуда и кем работает, обнимал смущённых шахтёров и красивых девчат из колхозов. Подошёл и к павильону «Комсомольской правды», спросил: ездят ли сейчас комсомольцы на БАМ, в тайгу, на целину. Говорим, что ездят, недавно отправили целый отряд из Кремлёвского дворца, прямо со съезда комсомола. Радовался этому. Потом спросил и у меня: «А какой у тебя тираж? (Обращение на «ты» было принято у революционных барбудос.) Я ответил: «Двенадцать миллионов». – «Здорово! Я бы с таким тиражом давно бы революцию в мире совершил». – Смеётся. – «Ну, а поёте?» – Все закричали. «Конечно!» – и сам Фидель запел с нами «Подмосковные вечера». Да и как много иностранцев пели «Подмосковские вечера». Ведь они знали Москву, а песня уже звучала на весь мир, пошла по всем континентам.



Вот две песни для меня, которые имеют некий знак свыше. Одна – «Священная война», и народный реквием, горький, пронизывающий душу знак того времени - «Враги сожгли родную хату».

«Священная война», безусловно, пришла сверху, с небес, с обожествлённых высот. Ещё не выступил руководитель страны Сталин 3 июля 1941 года, но определились уже цели войны, её особая суть, песня определяла, что эта война – священная. Слово, скажем прямо, не часто встречающееся в лексике тех лет. Она требовала благородной ярости, определения, что сила эта – чёрная, её крылья не смеют «над Родиной летать». Песня уже в первые десять дней стала гимном времени. Музыка Александрова и слова Лебедева-Кумача входили в суть войны, в её душу.



«Враги сожгли родную хату», – конечно, реквием, но не траурной торжественной музыкой входит в жизнь, а тем грустным звучанием и тихим народным плачем, что звучал многие века над Россией, теряющей своих сыновей и дочерей после побед. Всё просто, обыденно и поэтому пронзительно знакомо нашему люду.
«Враги сожгли родную хату, сгубили всю его семью». – Горе, беда, тоска. – «Куда теперь идти солдату, кому нести печаль свою». – Поэтому и встал он «на перекрёстке двух дорог» прошлого и настоящего. Темнота – «Кому нести печаль свою». Он и обратился к прошлому: «Не осуждай меня, Прасковья, /Что я пришел к тебе такой, /Хотел я выпить за здоровье, /А должен пить за упокой». – И далее до невероятной точности горькие слова объяснения: «Я шёл к тебе четыре года, /Я три державы покорил…» – Вот какова цена, вот каков путь. Когда он «пил из медной кружки вино с печалью пополам…». – И последнее … Не Берлин, а принёсший немалые жертвы Будапешт, медаль за взятие которого висела на его груди.

Исаковский рассказывал мне, что фактически сложил песню в 1945 году, но не хотел затуманить печалью Победу и, окинув ещё раз взглядом пепелища всей своей Смоленщины, выпустил песню в 1946-м. Она стала народной песней печали, тоски, о жертвах и цене Победы.

Мы в издательстве «Молодая гвардия» любили нашего поэта Михаила Исаковского. Наверное, он был самый скромный и самый песенный поэт. Всё, что он сочинял, становилось народной песней.

Да, стихи, песни Михаила Исаковского скромно заполнили пространство России. Особенно они понадобились во время войны. И как это ни кажется неправдоподобным, а то и удивительным, Верховный Главнокомандующий почувствовал их необходимость. В 1943 году, когда уже засветилось зарево победы после Сталинграда, но многое ещё было неясно, Сталин присуждает Сталинские Государственные премии в области литературы и искусства. И одну из первых премий присуждает Михаилу Исаковскому. Главнокомандующий почувствовал живительную, ободряющую, лирическую силу песни. В 1941-42 гг. было, конечно, не до песен, а в середине войны понадобилось найти духовные резервы – и Сталин увидел их, в том числе и в песне, где Исаковский был подлинным творцом великих текстов. И признание Сталиным роли песни как возвышенной, духовной спасительницы было очень важно в то время. В какой-то момент она сыграла туже роль, что и слова, сказанные во время парада на Красной площади в Москве 7 ноября 1941-го года, когда, как бы обращаясь к прошлому, он сказал бойцам, уходящим на фронт: «Пусть вдохновляет вас образ великих предков – Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова…» Это был последний духовный резерв Верховного, враг стоял у стен Москвы. Песня тоже должна была влить силы в души наших бойцов, наших людей.

Песня-боец, песня-любовь, песня-надежда – такие песни и сочинил Исаковский. Боевые, романтические, песни любви, песни радости, песни-реквиемы, песни о Родине.



Мне кажется, что почти каждый поэт-песенник (хотя многие из них это определение не любят), каждый автор слов имел своё лицо, свою землю, которые одухотворяли его творчество. Михаил Исаковский впитал в себя в полной степени соки родной Смоленщины – передового рубежа обороны России, её тихой, скромной природы, жертвенности в служении Отечеству – отсюда «Дан приказ ему на запад, ей в другую сторону», «Уходили в поход, партизаны, уходили в поход на врага».

Так эта любовь к родному пепелищу, любовь к отческим гробам, скромность стали основной сутью творчества Исаковского. У второго песенника-чудесника Фатьянова от Владимирских Вязников через эту солнечную полянку, где на фронте выпадали редкие минуты отдыха бойцов, возникла его суть, смысл его творчества.

У Матусовского исток – его малая Родина Донбасс, где он впитал гордый и твёрдый шахтёрский дух. И ещё дух глубинной, высокой и неуступчивой России, её прошлого, её истории. Там он работал: и на заводе, и на других работах. Потом закончил МИФЛИ в Москве и начал большую работу-исследование на кафедре древнерусской литературы, писал кандидатскую диссертацию, защита которой была назначена на 27 июня 1941 года под руководством известного специалиста-профессора, а затем и член-корреспондента Академии наук Н.К. Гудзия. 27 июня уже кипела война. Матусовский ушел на фронт и на фронт ему прислали телеграмму: «Учёный совет рассмотрел вашу диссертацию в вашем отсутствии и присудил вам степень кандидата наук за её полную творческую готовность».

Нет сомнений, что на песенное творческое начало Матусовского повлияло изучение материалов для диссертации, название которой звучало так: «Очерки поэтического стиля древнерусских воинских повестей...».
Удивительно и промыслительно, что он взялся изучать такую тему, и, безусловно, что это тема была одним из живительных истоков творчества Матусовского. Дух его песен исходил из былинного исторического прошлого, из того летописного поиска «откуда есть пошла земля русская», из восторга древнерусского возгласа «О светло светлая и украсно украшенная земля русская». Отсюда одна из его пронзительных песен «С чего начинается Родина, с картинки в твоём букваре, с хороших и верных товарищей, живущих в соседнем дворе, а может она начинается с той песни, что пела нам мать, с того, что в любых испытаниях у нас никому не отнять». Недаром эту песню любят те, кто защищает Родину, служит ей. Она была песней нашего поколения. Помните, как её слова подсказывал Президент страны подзабывшему текст студенту?

Да, конечно, необходимо познать и знать «с чего начинается Родина?»



Да, Михаил Исаковский сотоварищи, по песенному содружеству своего времени, играли ту же роль, что и Александра Пахмутова с Николаем Добронравовым в 70-80-е годы и сегодня. Они были подлинными властителями песенного мира, а она царицей советской и русской песни. Трудно представить Россию без песен Пахмутовой, без объединяющей, скрепляющей роли её песен для нашего народа, народов нашей страны.
Главным её источником был народ, его песня, которая как бы продолжала вековечную связь поколений. А в борьбе с ней задействованы крупные силы, чтобы спихнуть, вывести народную песню из быта и жизни молодых. Кто-то захотел оставить только новые политические, революционные или позднее либеральные мотивы в современном песенном творчестве. Слава Богу, это не удалось сделать до конца. Молодёжь, комсомол продолжали традиции. Особенно этому способствовала Отечественная война, а сегодня – народная инициатива – Безсмертный полк.

В 60-е годы ярко вспыхнула собственно молодёжная комсомольская песня. Особенно, став почти комсомольским гимном, песня Льва Ошанина и Али Пахмутовой «Песня о тревожной молодости»: «Забота у нас такая, забота наша простая, была бы страна родная, и нету других забот».

Мы распевали её везде – на демонстрации, в клубе, на собрании, в походе, как бы подчёркивая свою главную цель и заботу. А затем целая серия песен о комсомольцах («Комсомольцы-добровольцы»). Конечно, наверное, они были заряжены от «Марша весёлых ребят» Лебедева-Кумача и Дунаевского.

В унисон звучали песни А. Пахмутовой на слова С. Гребенникова, Н. Добронравова «Главное, ребята, сердцем не стареть!», «Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым!» (помню, как пел её весь XVIII съезд комсомола в Кремлёвском Дворце). Тут же были песни о комсомоле на целине, на ударных комсомольских стройках В. Мурадели «Едем мы, друзья, в дальние края» и «Расцветай Сибирь», Е. Родыгина «Едут новосёлы по земле целинной», С. Пожалкова «Ребята семидесятой широты» и др.

В общем, комсомол оставался полезной необходимой площадкой для взросления, объединения молодёжи, и немалую роль, что бы ни говорили, в этом играла песня. Она объединяла, входила в глубины народного быта, культуры, профессии. И, если сегодня организации молодёжи не найдут этого соединения, то его найдут их оппоненты. Как я писал в 90-е годы, «На крыльях национальной песни уплыла Прибалтика из Советского Союза». Да, все мы помним эти массовые хоры в Вильнюсе, Риге и Таллине. Наши чиновники и партийные люди радовались: «расцвет народной культуры». Так-то оно так, но за этим вырабатывался дух национального отрыва от СССР, которому мы не смогли противопоставить свою объединительную песню. Не заметили это руководящие люди, что в немалой степени способствовало уходу Прибалтики из Союза.

И абсолютно уверенно можно говорить, что Александра Пахмутова – царица молодёжной песни, песни юности во все времена.

О А. Пахмутовой и Н. Добронравове в этом смысле надо писать отдельную главу, и я её ещё напишу. Да, что я – у неё тысячи, а то и миллионы поклонников и почитателей. Да, она композитор молодости, которая растёт, но композитор остаётся с ней на всю жизнь. Там, где появляются А. Пахмутова и Н. Добронравов, там всегда радость, свет, вдохновляющая нежность и единение людей.

Ее песни и всё творчество для молодых действительно не дало постареть, потускнеть той самой созидательной, памятливой части молодых потомков Безсмертного полка.

Да, Пахмутова была подлинным композитором молодости, истинным композитором страны, её уверенности, её памяти. На её песне взрастала и вырастала молодёжь, и песни становились песнями всей страны, песнями всех поколений. Их пели все настоящие хоры.

А что касается наших хоров, то назову два-три из них, которые произвели на меня самое большое впечатление. Это, конечно, Омский хор. Северный хор, хор Пятницкого. Его последний расцвет был в немалой степени обязан тому, что в нём приняла живое участие жена Черномырдина. И как бы ни относились к бывшему премьеру, он сам играл на гармошке, сохранил для нас замечательную телевизионную передачу «Играй, гармонь» талантливого семейства Заволокиных.

А Кубанский казачий хор Виктора Захарченко, безусловно, имеет заслуги в соединении, единении русской и украинской песни. Для этого Виктор Гаврилович сделал немало, во всяком случае, больше чем многие теледиспутанты.

Ну, и, конечно, блистательный, непревзойдённый академический хор Владимира Минина, воспитавшего среди своих учеников того же Виктора Захарченко. Когда в Консерватории проходили концерты хора Владимира Минина и звучала музыка Георгия Свиридова, в зале всегда были мы со Светланой, Распутин со своей Светланой, Крупин с Надей, Юра Селиверстов... И это всегда становилось событием, познанием, великолепием мастерства.



Конечно, главный исток песни – народ. Это свидетельствуют многие исследования историков, культурологов, музыковедов, да и, в первую очередь, сама жизнь. Побывав во многих краях и землях, русский человек пел: «Всю-то я вселенную проехал, нигде милой не нашёл. //Я в Россию возвратился, //сердцу слышится – Привет»//.

Вот так за возвращение на Родину, в родную землю, к родным глазам, любви он готов всем миром поступиться: «Всю Вселенную отдам». Его душа, его суть проявляется в разных делах, в разудалых поступках, часто и безумных, но яростно размашистых, как например, атамана Стеньки Разина, отдающего, «чтобы не было раздора между вольными людьми», «красавицу-княжну» Волге и грозно возвещающего всем: «Ничего не пожалею, буйну голову отдам!»

И уже авторская песня К. Рылеева, ставшая народной, славит великого воссоединителя Сибири с Россией Ермака, горько оплакивает его гибель от внезапного нападения и видит, как бушует природа, как бушуют её ветры в дебрях.

Конечно, дотошные исследователи объяснят истории и смысл песни, будут другие толкования, но я о другом: о том, что авторы часто обращаются к народным истокам, мотивам, темам и исследуют их, перепевая на новый лад, по-новому.

Поэты России создавали действительно народные песни, как твёрдо заявлял композитор М. Глинка, «народ создаёт музыку, а мы её только аранжируем». И уже с конца XVIII, в XIX веке и позднее авторские тексты становились народными, и уже нет смысла многие из них не считать народными.

В большинстве песенников песня «Славное море, священный Байкал» объявляется как народная, хотя слова в ней Дмитрия Давыдова, правда, подправленные народом. «Дубинушка» объявляется народной, хотя такой её сделал великий русский талант Фёдора Шаляпина, а в основе даже три стихотворения (В.Богданова, Л. Трефолева и куплет А.Ольхина) и один бурлацкий напев. «Степь да степь кругом» – в основе стихи И. Сурикова, а музыка народная. «Во поле берёза стояла» - пишется народная песня, как же, берёзонька же! Хотя, наверное, есть и автор. У Некрасова - каждая песня народная – и знаменитая «Коробейники», «Ой, полным полна коробушка» или «Что так жадно глядишь на дорогу».

Песни великих поэтов становились изысканными романсами: «Я помню чудное мгновенье», «Я Вас любил» Пушкина. Да, у него всё пелось. Помню, как уже в 60-х годах услышал от бывших суворовцев «Как ныне сбирается вещий Олег»: «Так громче музыка играй Победу, мы победили, и враг бежит, бежит, бежит!»
А пронзительные «Я встретил Вас» Ф. Тютчева, «На заре ты ее не буди» А. Фета, «Утро туманное» И. Тургенева, «Выхожу один я на дорогу» Ю. Лермонтова и многие другие. Всё выстраивалось в песню у русских поэтов, столь музыкальны были их стихи.

И вот тут становится ясным, что песня для нашего народа – это его душа, его память от того времени, когда Боян возложил свои персты на струны, которые рокотали, от тех летописцев, которые воспевали Русь как землю «светло светлую и украшенную», от автора «Слова о полку Игореве», где вся ткань поэзии пронизана песенным духом.

Душа нашего народа была в песне. Н. Гоголь писал: «Покажите мне народ, у которого бы больше было песен. Наша Украина звенит песнями. По Волге, от верховья до моря, на всей веренице влекущихся барок заливаются бурлацкие песни. Под песни рубятся из сосновых бревен избы по всей Руси. Под песни мечутся из рук в руки кирпичи и, как грибы, вырастают города. Под песни баб пеленается, женится и хоронится русский человек. Всё дорожное: дворянство и не дворянство летит под песни ямщиков. У Черного моря безбородый, смуглый, с смолистыми усами казак, заряжая пищаль свою, поет старинную песню; а там, на другом конце, верхом на плывущей льдине, русский промышленник бьет острогой кита, затягивая песню». «Какая непостижимая сила влечёт к тебе? Что в ней, в этой песне? Что зовёт и рыдает и хватает за сердце?»

И все, и, в первую очередь, русские мудрецы – поэты говорили о песне, как о душе народа, передающей своё прошлое в настоящее и будущее.

Конечно, песни, появляясь, поются. Некоторые остаются, порождая глубокий смысл. Так, на том празднике песни, что происходил на Красной площади, я обратил внимание на знакомого человека, который прикладывал носовой платок к своим глазам. Это был известный человек – граф Шереметьев – приезжающий на заседание Всемирного Русского Народного Собора. Встретился с ним я позднее в Белгороде, где он осматривал свои бывшие владения. Я спросил у него: «Вы плачете? Вам плохо?» Он немного высокопарно ответил: «Нет, случилось то, чего я ждал всю жизнь! Здесь, на площади, исполняется гимн моего детства: «Боже, Царя храни!»

Да, в то время это звучало тут, и его можно было понять. Действительно, многих песен уже нет, песенное творчество возникало и затухало, но память о песнях, гимнах и мелодиях сохранялась. Многие русские песни сохранялись мастерством артиста-певца. Я застал некоторых из них и слушал. Это были незабвенные Михаил Лемешев, Иван Козловский, Мария Максакова, Лидия Русланова. Конечно, это было чудо на всю жизнь. Совсем недавно мы были в Большом театре на опере «Борис Годунов» и цепенели от восторга, когда пел и «играл» свой образ великий бас Владимир Моторин. А уж как он исполняет русские песни, «Настасью», «Дубинушку», да и украинскую «З сиром пироги» – нет слов описать это!



Михаил Ножкин и во Дворце Съездов проводил свои вечера, и в Колонном Зале Дома Союзов (в прошлом Дворянском собрании), и в зале Церковных Соборов Храма Христа Спасителя. Его особенно любят и даже по-своему боготворят десантники, собровцы, омоновцы, разведчики. Когда последний раз объявлялось, что в 3-й раз будет проходить конкурс на сочинение гимна страны, многие считали, что такой Гимн у страны есть – песня Ножкина «Я люблю тебя, Россия, дорогая наша Русь», украшенная берёзовыми ситцами. Да и нынче М. Ножкин нам нужен и с лихой студенческой песней «Опять от меня сбежала последняя электричка» до набатной, колокольной песни, исполненной им в 90-е годы «Где ж ты, Иван Калита» и сотни других.

Мне всегда была мила вроде бы простая, но напоённая тревогой, грустью и любовью песня из кинофильма «Освобождение»:



Зал всегда подпевал. Когда мне было 80 лет, Михаил Иванович в зале Церковных Соборов пропел несколько песен, а когда он начал «Последний бой, он трудный самый», к нему подошла ведущая вечера Катя Стриженова и пела. Пришлось подняться с первого ряда и петь. Зал весь встал и пел вместе с ним «А я в Россию, домой хочу, я так давно не видел маму».



Берегиней нашей народной песни областных и народных хоров можно назвать Татьяну, вернее, Татьяну Юрьевну Петрову. Она без устали в 80-х и 90-х годах носилась по стране, помогая народным коллективам, защищая, пропагандируя, продвигая русскую песню. В каком-то смысле она была народной артисткой, на концертах которой тысячи её поклонников в разных областях России заполняли залы. Она, безусловно, была народной артисткой, артисткой народа. Можно было называть её и знаком нашего мужества в утверждении нашей стойкости и духа. Исполнение «Прощания славянки» поднимало с мест тысячи людей. Когда мы бесстрашно ездили по многим патриотическим собраниям и митингам, стоило ей запеть «Встань за Веру, Русская земля!», люди вставали, держали вместе руки и утверждались в общей сплочённости и единении.
Она бывала с нами и на Днях святого праведного Фёдора Ушакова 5 августа в Санаксарском монастыре в Мордовии (раньше Тамбовская губерния). От Москвы не близко, 600 км. Заезжаем в Скопин, в Свято-Дмитриевский монастырь, затем Всероссийский лагерь гостеприимства в посёлке Умёт. Едем дальше, поём, всё-таки больше Татьяна. Перед монастырём дорогу преграждает свадьба: давайте выкуп. Даём какие-то рубли. Жених говорит: «Я тебе обещал, что будет прибыль». И тут Таня на всю степь запела, на все просторы «Свадьбу»: «Широкой этой свадьбе было места мало, и места было мало, и земли». Невеста сказала: «Я тебе говорила, что будет радость!»

Так и во всём Таня радостна, оптимистична и с лукавинкой.

Когда ехали обратно, тоже, конечно, пели, больше, естественно, Таня. Предложил сыграть, вернее, спеть песни о наших землях, городах, посёлках. Начали издалека: «Ну, что ж мне рассказать про Сахалин, на острове отличная погода». Ну, а почта, наверняка, придёт с материка, и я бросаю камешки с крутого бережка далёкого пролива Лаперуза. (Заодно узнали, что Лаперуз – француз, путешественник в широтах России.) А затем о лихих эскадронах приамурских партизан «Штурмовые ночи Спасска, Волочаевские дни». Ну, это Владивосток, Благовещенск, Хабаровск: «По диким степям Забайкалья, где золото роют в горах». Это Байкал, Иркутск. Тут же из Якутии Кола Бельды уверенно обещает: «Увезу тебя я в тундру». Энергичные ребята поют: «Нам не страшен и вал девятый и холод вечной мерзлоты, ведь мы ребята, ведь мы ребята семидесятой широты». А ещё западнее, но также северяне пели «У Печоры, у реки, где живут оленеводы и рыбачат рыбаки», «Нарьян-Мар мой, Нарьян-Мар, городок не велик и не мал».

А чуть южнее «Долго будет Карелия сниться», тут же рядом о городе-легенде:



И, конечно,



Ну, а о Москве невероятное количество песен, не знаю, есть ли у других столиц в мире столько же.



Всякая война, в конце концов, и выстрелы прекратятся (на Донбассе), и тогда мы расставим столы, застелем на них скатерти с яствами, которыми так богата наша земля, помянем погибших и, как положено, «За победу по полной осушим, за друзей добавим ещё». Затянем «Распрягайтэ, хлопци, кони», вздохнём «Где же вы теперь, друзья-однополчане, боевые спутники мои», поплывёт над нашими просторами «Рэвэ та стогнэ Днiпр широкый» и «Волга-Волга – мать родная, Волга – русская река». И, конечно, споём про тех, кто нас породил «Ридна маты моя, ты ночей нэ доспала» и «Ты надень, дорогая, на плечи оренбургский пуховый платок». Ох, сколько их сердечных, грустных и душевных, соединяющих нас, русских, украинских и белорусских песен, песен народов сегодняшней России и Украины, которые не позволят разлучить наших людей, наши народы. Впереди дальние, нелёгкие, но вдохновляющие пути «Споёмте, друзья, ведь завтра в поход…»
Итак, споёмте, друзья, ведь завтра в поход в наше будущее!