Здесь так близко к небу...

Мы возвращались со Святой Горы Афон вместе с Игорем Фроловым – генеральным директором Православного содружества «Святогорец».

Благодаря его дружескому участию мне удалось познакомиться с удивительными людьми, чья жизнь нераздельно связана со Святой Горой. А эту краткую беседу с ним удалось записать только в самолёте, потому что ни минуты свободной у моего собеседника не было.

– Игорь, за эти дни удалось побывать в местах, в которых я не был до этого…

– В очередной раз возвращаюсь я со своим другом Андреем Печерским из паломнической поездки на Святой Афон. Хочу подчеркнуть: именно из паломнической, а не туристической, потому что она включала в себя и ночные бдения, говение и подготовку к исповеди, таинство исповеди в полумраке святогорского храма, и радость святого причастия. Это главное и только потом позволяешь себе посещение намоленных русских келий и других памятных мест.

Удивительно, но именно в этой поездке, пришла в голову мысль ввести новую рубрику в нашей газете – рассказать о русских монахах, ныне подвизающихся в афонских обителях, и тех людях, которые работают с ними бок о бок, здесь их называют трудниками.

Много веков уже известен Афон на нашей Святой Руси. Недавно еще мы торжественно отмечали 1000-летие русского присутствия на Афоне. И ныне русские люди в своем стремлении к Небесному отечеству, оставляют землю своих предков и избирают Святую Гору как бы его преддверие и селятся и трудятся здесь.

Надеемся, что в новой афонской рубрике «Русь Державная» расскажет о наших современниках, подвизающихся в афонских обителях. Пример: беседа с иеромонахом о.Николаем Генераловым.Сорок лет пребывает он в Уделе Божией Матери. Здесь среди афонской тишины, люди, пришедшие из мира, в смирении сердца ищут ответы у него и у других жителей Святой Горы, почему так происходит в нашей жизни.
Немало здесь и трудников, бок о бок с монахами несущих все тяготы непростого иноческого бытия. Более двадцати лет трудится в нашей Пантелеимоновской обители раб Божий Ярослав Бартыш, уроженец Львовской области. Сколько я его знаю, этот всегда доброжелательный и искренне верующий человек, не отказывается ни от какого порученного монастырем дела.

Афон – это не только всем известные двадцать часто посещаемых монастырей: греческих, болгарских, русских, румынских, но и многочисленные скиты и келии. До революции на Афоне было более 600 русских келий. Теперь многие из них лежат в развалинах. Но есть и такие, которые сохранили былые традиции. Об одной из них мне хотелось рассказать.

В четверти часа пути от Кареи в Иверон виднеется небольшая колокольня русского стиля и группа из нескольких зданий, расположенных на склоне небольшой горы. Это бывшая знаменитая русская келия Св.Николая Чудотворца, именуемая «Белозерка». В середине 70-х годов, последние русские монахи покинули эту келию. Теперь это греческая келия носит название «Буразери». Бывая не раз здесь и общаясь с настоятелем келии отцом Арсением, слушая его рассказ, я представлял тех последних русских монахов, доживавших свой век в этих стенах. Будучи еще школьником отец Арсений с одноклассниками приехал на Афон, и попал в эту еще русскую келию. Из нее вышел старец, который подозвал их, и каждого из них похлопал по плечу. А будущего отца Арсения, тогда еще мальчика, обнял и что-то говорил ему. Прошли годы, отец Арсений стал иноком именно этой бывшей русской келии.

Посещая с паломниками келию «Буразери», я не раз слышал от отца Арсения рассказ о его встрече с последним русским монахом «Белозерки», который благословил греческого школьника и пророчески провидел в нем будущего настоятеля. Нынешние обитатели «Белозерки» бережно сохраняют и русские иконы, и старый иконостас в храме. Всегда с большой теплотой принимают нас, поклонников, допускают помолиться перед русскими святынями, угощают чаем и традиционными греческими сладостями.

Не раз доводилось мне бывать с поклонниками и в другой русской келии, принадлежащей греческому монастырю Филофей, расположенной недалеко от монастыря Каракал. Келия Св.Димитрия Солунского была основана греческими иноками из нашего Русского Пантелеимонова монастыря, после греко-русской распри 1875 года.

Тогда часть иноков из-за избрания русского игумена покинула наш монастырь. В келлии бережно сохраняются русские иконы, старинные фотографии Пантелеимонова монастыря и его насельников. Среди главных праздников келии Димитрия Солунского, панигиров, как говорят греки, здесь торжественно отмечается память Св.вмч. Пантелеимона 9 августа. Нынешние насельники келии носят имя зилоты (непоминающие). В основном это пожилые люди, мы их называем «наши дедушки», все они живут трудами рук своих: держат ульи, качают мед, из собственного винограда приготовляют замечательное церковное вино «нама», используемое для евхаристии. К сожалению, паломников, соблюдая келейный устав, они никогда не благославляют оставаться на ночлег. Простодушно объясняя: «Мы не хотим, чтобы наши немощи, кому-то были видны». Иногда, когда они все-таки делают исключения для меня и моих спутников, и мы присутствуем на их афонских бдениях, чтобы следить за ходом богослужения, которое идет по-гречески, нам дают русские минеи и триоди.

И таких намоленных мест, близких русскому человеку, не мало на Афоне. И мы стараемся их все посетить. Конечно, мы с нашими паломниками всегда начинаем и заканчиваем все поездки в Русском монастыре Целителя Пантелеимона, который является и нашим домом, и нашим домашним хозяйством, где получаем игуменское благословение на наши паломнические маршруты.

– Ты принимал участие в строительстве на той же Белозерке…

– За многие годы существования нашей паломнической службы «Святогорец» мне приходилось не только пролагать новые афонские маршруты, но и поучаствовать и в рытье котлована под будущий храм Покрова на «Белозерке», и в восстановлении келии Воздвижения Креста Господня.

Вспоминаю, что послушание с лопатой, на «Белозерке», на рытье котлована, довелось нести с настоятелем Псково-Печерского монастыря отцом Тихоном.

Русская келия Воздвижения Креста Господня вблизи монастыря Каракал, или по-афонски, Крестовская – удивительная келия! Имевшая в начале XX века подворье в Константинополе и на Святой Земле. В 1903 году Крестовская приобрела в 8 верстах от Иерусалима Фаранскую обитель преподобного Харитона Исповедника, которую в свое время, не удалось приобрести даже самому архимандриту Антонину (Капустину). Русские афонцы из этой келии занимались также возрождением монастыря св. Пророка Илии под Бейрутом, близ того места, где вмч. Георгий победил змия.

Но после смерти последнего русского монаха, в конце 60-х годов, келия перешла во владение монастыря Каракал. Этого последнего монаха, отца Пахомия, уже слепого и немого, поместили в больничный покой Иверона. Там теперь и хранится его честная глава. Много сил было отдано восстановлению этой келии. Хотя и принадлежащей грекам, но восстанавливали ее общими силами, в том числе и русских афонитов, благотворителей.

Иконостас для храма изготовили в Ростове, иконы писались в Астрахани, колокола заказывались и отливались в Воронеже. Все это доставлялось на Афон из России на автобусах, машинах. Большой набор богослужебных книг был пожертвован из Софрино. Греческие мастера, восстанавливающие келию, решили водрузить над храмом настоящие русские золотоые купола, как было прежде. Золотили купола наши курские мастера, они же и водружали на них кресты.

На протяжении 5-6 лет мне довелось вместе с нашими благотворителями принимать деятельное участие в возрождении былой красоты этой русской келии. Не впустую потрачено время, Господь так решил, и Божия Матерь, пекущаяся о всех живущих на Афоне, так благоволила.

Возвращаешься после очередной поездки на Святой Афон и, усталый, думаешь про себя: «Дома лучше!». Но пройдет несколько дней и снова потянет на встречу с Богом, в Удел Его Пречистой Матери. Для нас, мирских, встреча с Богом – цель жизни, а афонские иноки с Богом уже живут, если не ежеминутно, то ежечасно.Приезжайте на Афон и сами убедитесь.

А завершить свой рассказ мне хотелось бы замечательными словами владыки Филарета (Гумилевского), обращенными к афонским святогорцам: «Если здесь не уметь помолиться Господу Богу, то где же и помолиться. Здесь так близко к Небу. Здесь так далеко от земли».





Когда бываешь на Святой Горе Афон, каждая новая встреча, каждое знакомство – это поистине подарок. И это не только беседы с монахами, старцами. Порой самый простой человек раскрывается с неожиданной, наполненной духовным смыслом стороны. Так произошла и эта встреча с р.Б. Ярославом Бартышем в нашем Пантелеимоновом монастыре, где он несет послушание. Рядом с ним и его сын, монах монастыря Рустик.
Я намеренно опускаю свои вопросы, чтобы рассказ Ярослава прозвучал полнее.


Что меня привело на Афон, как это было? Хорошо помню свой приезд на Святую гору и предшествующие ему события, но вначале небольшое предисловие. Мы сами из города Трускавца, что на Западной Украине. Женился я в 21 год, у меня четверо детей и глубоко верующая жена Мария, она старше меня на девять месяцев. Мария и привела меня к вере, она всегда ходила в церковь, через какое-то время и я начал посещать храм.

Самой близкой из больших святынь была для нас Почаевская лавра. Мария очень большое внимание уделяла духовному воспитанию детей, помимо школьной программы прививала детям и религиозную составляющую. Развивала их, возила в Почаевскую лавру, в другие монастыри. Она провезла детей вместе со своей подругой по всем основным монастырям бывшего Советского Союза. Это было четырнадцать или пятнадцать обителей, уже не помню точно. Побывали они и в Пюхтицах, и в Жировицах, в Троице-Сергиевой лавре и т.д..

В 91-ом году дочери Татьяне исполнилось одиннадцать лет. У детей были каникулы, я взял отпуск, моя супруга тоже нашла время, и мы поехали на перенесение мощей преподобного Серафима Саровского в Дивеево. Такая радость была! И вы знаете, как чудесно Богородица устроила: мы нашли там мать Феодосию, разговорились. Дочь любила молиться и петь, и она захотела остаться. Мы договорились с матушкой Феодосией, что она ей поможет, поучит в монастыре. Татьяна пробыла там четыре года. После этого три года была трудницей в Покровском монастыре у матушки Матроны. Она еще и в Марфо-Мариинской обители побывала. Потом уже вышла замуж, в Москве сначала жили, затем переехали в Анапу.

Татьяна работает с монастырями, со скитами в России. Они делают хорошие поделки, ювелирные изделия, четки для православных монастырей.

Время шло, дети росли, у нас потом еще две дочки появились, Марианна и Кристина, которые тоже воспитывались в православном духе. И благодаря тому, что они постоянно окормлялись в Почаевской лавре, как и старшие дети, то они, по промыслу Божиему, вышли замуж за священников. Как это обычно делается: семинаристы приезжают в Лавру и ищут себе подруг для будущей жизни, матушек. И вот они познакомились там со своими будущими мужьями. Один из них сейчас секретарь Блаженнейшего в Киеве, отец Владимир. Второй, отец Игорь, тоже в Киеве служит. Оба закончили семинарию, академию.

Семьи у них крепкие, воцерковленные, уже шестеро внучек и двое внуков. Недавно третья дочка родилась у Кристины. Слава Богу! Собираюсь подъехать к ним. Может быть, найду время.

Новые родственные связи появились – сваты, сватьи. Они начали сейчас и в церковь ходить, и по-другому относиться к вере. Я не говорю, что им чем-то помог, они сами встали на путь воцерковления, хотя поначалу были противниками этого, потому, что их сыновья имели до семинарии и академии хорошие мирские специальности. После того, как сыновья окончили семинарию, а потом и академию, они изменились, да и сыновья начали подтягивать их, и это привело к тому, что сейчас они вместе в храм ходят.

И теперь подробнее о старшем сыне – Романе. Он здесь на Афоне, уже монах, пострижен с именем Рустик. Как это произошло? Роман подрастал, окончил девятый класс, ему исполнилось 15 лет, уже такой возраст, когда нужно было определяться по жизни. А шел 94-й год – время нестабильности, безработицы… У нас духовным отцом был архимандрит Богдан. Он потом в схиме стал отцом Тихоном. Он нашу семью вел в духовном направлении, и мы к нему постоянно приезжали, исповедовались. Я реже ездил, потому что работал – проработал 16 лет постоянно на молокозаводе. Был механиком, работал по сменам. Завод обеспечивал молоком, сметаной три города. А жена, дети часто ездили, в праздники и выходные и к духовному отцу, и по монастырям, выбирали время. Раз в месяц – это уже обязательно.

Приехали к старцу, опять же без меня. Супруга говорит про сына: «Куда ему дальше идти?». Старец отвечает: «Идите, Богу помолитесь, Господь и откроет». Супруга рассказывала, что старец думал о нас, молился, и на следующий день под утро ему открылась воля Божия, он вышел, сказал, что берите, записывайте его в паспорт отца, то есть в мой паспорт (тогда не было еще паспортов для детей, потом они появились). Мы вписали Романа в мой паспорт, и в 94-ом году с 15-летним сыном мы приехали на Афон, в Свято-Пантелеимонов монастырь.

Оказывается, православный мир тесен. Отец Макарий подвизался два года в Почаевской лавре, но мы тогда не знали, что это именно тот отец Макарий.

И вот мы приехали сюда, отец Макарий уже знал о нас, ему каким-то образом о нас сообщили, и он взял моего сына на послушание. Долгое время он был послушником, что он только ни прошел. Сначала – на тракторе, имелся такой маленький «Ламборджини», собирал мусор, отвозил его. Потом был у отца Исидора. Затем в трапезной нес послушание келаря, трудился и поваром. А потом у Евфимия учился хлеб печь и просфоры. Оказывается, это не простое дело.

Потом у Романа тяга появилась к технике. Он освоил и экскаватор, и легковые машины, и пожарную, и лодку, и катер. Все это Господь ему открыл.

День, когда мы в 94-ом году сюда приехали, я помню, как и вчерашний день. Мы прибыли рейсовым кораблем, 4 августа, за несколько дней до праздника святого Пантелеимона. Нашли отца Макария. Он говорит:

– Ты кто?

– Ярослав.

– Что ты умеешь делать?

– Батюшка, то-то и то-то…

– Хорошо.

– Я и неплохой повар.

– На кухню.

На кухне, в Панигир (престольный праздник) я помогал все эти дни, а потом начал работать здесь в монастыре. В течение года я от силы месяц-два бываю дома. А так все время нахожусь здесь. Тружусь во славу Божию, помогаю монастырю самым разным образом. Самое большее, что было в начальной стадии – это реставрация храма, подготовка храмовых росписей, чистка иконостасов.

Припоминаю старую мозаику. Сейчас она новая, а прежняя стояла 20 лет, была привезена из Венеции. Сейчас другая уже, мелкие камушки. Был один такой мозаичник из Кельна, но сам он одессит. Он приехал, и начал работать над иконой. Материалы были привезены также из Венеции. Мои обязанности – как строителя. Я в три слоя наносил штукатурку. Он делал сам лик, а я поля заполнял, чтобы быстрее было. Потом мы делали с ним вместе еще мозаику – чуть выше храма великомученика Пантелеимона.

Так и тружусь по сегодняшний день, и многое увидел, знал многих старцев, которые уже почили. Многих помню, почитаю, за них молюсь.

Когда мы к вере приходили, мы об Афоне не знали. В тот момент мы раздумывали: где это, что это? Сели на самолет. Когда уже приехали, мы ощутили благодать и обрадовались, конечно. По натуре мой сын резвый, как и все мальчики. Кто знает, какая судьба ожидала бы его. Многих его друзей уже в живых нет. В те времена такие греховные соблазны были, многие не устояли. А он в трехлетнем возрасте уже в монастыре, в Почаеве, спал уже в келье у монаха. Там мы однажды даже забили тревогу, где сын, выходим, а монах говорит: «Все, он идет». И сыну: «Роман, иди, тебя папа с мамой уже ищут». Так что он с малого возраста побывал уже с братией..
Мы, по сути, не знали, куда едем, но то, что мы едем куда-то для спасения, какого-то нового шага в жизни, нас это очень воодушевляло.

Увидев Пантелеимонов монастырь, вначале я думал, что это обычный монастырь в запустении. Но это было утрата, потому что мы знаем историю обители: много пожаров он пережил, много нападений. Все здания, все было сгоревшее. Там, где канцелярия монастыря, просто бетонные перекрытия стояли. Вода, дождь, снег, там просто все лежало. Проведенных ныне работ не было бы, если бы не было благодетелей. Ведь когда я приехал, в монастыре находилось всего 24 монаха, все сидели за одним столом на трапезе.

А до революции две тысячи монахов было и рабочих одна тысяча.

Да, мы забыли сказать про мельницу. Какая мощь! Три каскада мельниц, вода попадала с одного колеса на другое. Преподобный Силуан нес здесь послушание, подвизался, и там ему явился Спаситель.

Памятны были приезды Патриарха Кирилла. Я его видел в монастыре, когда он еще был архиепископом, митрополитом. Он приезжал много раз.

И Рустику случалось возить высокопоставленных лиц духовных и мирских. Приезжали постоянно высокопоставленные люди. Были интересные, незабываемые встречи – с теми люди, с которыми я познакомился. Мне радость. Вроде постоянно в делах, но радость встречи всегда ощущается. Простой человек, который хочет один-два дня побыть в монастыре на послушании, всегда найдет ближнего и из братьев, и из мирян. Это здесь всегда. Богородица так устраивает. Я не говорю уже про то, как путник попадает в какие-то ситуации на Святой Горе, и не весть откуда приходит помощь. Об этом я не раз слышал и сам ощущал на себе. Необъяснимо. Многие, даже мои близкие друзья, рассказывали, что, спускаясь с вершины Святой горы Афон, они заблудились. Вой шакалов, страх, паника. Но если ты молишься, Богородица устраивает так, что ты натыкаешься на какой-то огонек и с Божьей помощью доходишь, тебя принимают на ночь.

Я переписываюсь со многими людьми, которые приезжали к нам в монастырь. Многие сначала присылали мне обычные, с верой никак не связанные ролики. Потом, когда начинаешь посылать им какие-то выписки из старца Паисия или Ефрема Сирина, поучения небольшие, короткие, к празднику, они, смотрю, уже задумываются и тоже начинают искать и присылают мне тоже что-то духовное. Хорошо сказано: «С кем поведешься, от того и наберешься». К хорошему, мне кажется, человек должен лучше тянуться, чем к плохому. Потому что плохое затягивает тебя в такую яму, в такую мглу, тьму, ты становишься злым, тебя начинает все раздражать, мрак в себе ты не ощущаешь, доброты в тебе нет, ты просто сгораешь, сжигаешь сам себя.

Я вижу, сколько лет живу здесь в монастыре, что у многих очень большое желание попасть сюда на Афон. Очень большое. Вы даже не представляете. Особенно в праздничные дни, на Пасху, в Пантелеимонов день. Сколько здесь паломников, иногда мы отказывали, просто негде было селить, потому что все было забито. Люди шли даже в другой монастырь, там их принимали, но на службу приходили сюда. Очень много друзей у меня появилось, которые в первый раз прибыли сюда и вот ощутили какую-то доброту, благодать от Богородицы, и они стремятся приехать снова любыми путями.

По поводу приезда на Афон Президента России Владимира Путина, я вам скажу, что во-первых, не только у меня, но и у всей братии это вызвало большое воодушевление, духовный подъем. Я не говорю уже о подготовке, об ответственности. В таком ритме монастырь никогда еще не пребывал. Мой сын опять попал в сопровождение, в эскорт, они ехали и сопровождали Президента, так что он был близко и видел, ему как монаху это было доступно. Посещение Афона главой государства – это не только поднятие нашего престижа, но это и отпечаток на всю Святую Гору. И такие посещения Афона Президентом, Патриархом, видными лицами – это незабываемые события. О них очень долго вспоминают.

Как-то много лет назад мне предложили: «Хочешь к старцу, к отцу Кириллу (Павлову)?». Я говорю: «Это мечта, конечно». Все хотят, и если Господу угодно, то человек попадет к нему. Мы поехали. Тогда дочка была в Покровском монастыре, и они с сестрами тоже поехали туда.

Мы прибыли вечером. Батюшка тогда уже был болен, принимал редко, но нас он принял. Матушку Феофанию принял отдельно, потом сестер, всех поцеловал. Не помню точно, какое напутствие нам сказал, необычное сказал что-то. И мы уехали. Получить благословение от старца – очень большая радость, особенно для матушек, потому что они так этого ждут.

А само посещение старца Кирилла – это такая духовная встряска, своеобразный электрошок. Воздействие ощущаешь, потому что настраиваешься и подходишь к старцу со страхом Божиим. Потом молишься и просишь Бога, чтобы это сохранялось у тебя в душе подольше, потому что такая встреча тебя воодушевляет, ты начинаешь ясно мыслить, лучше молишься и чувствуешь себя в здравии, и все остальное. Слава Богу!
Добавлю еще о посещении Афона Патриархом и нашим Президентом. Эти приезды дают такой толчок для развития всего – и для самой страны Греции, и для Афона. Происходит и духовный подъем, и материальный, потому что есть какие-то вливания, и помощь финансовая для бедных, и для самого Афона. Все ждали и готовились с очень большим нетерпением посещения Президента, потому что это поднимает многих и помогает в молитве.

Сегодня, может, запустение и есть здесь в некоторых местах, но Богородица посылает каких-то благодетелей, которые приезжают, помогают, и что-то восстанавливается. Когда-то русских на Афоне было 5 тысяч. Это было всемирное окормление. Тогда больше верующих было. Богоборческое время все разрушило. Когда я пришел сюда, в монастыре находилось всего 24 человек братии. О чем это говорит? Еще раньше, до 73-го года, мы знаем, оставалось 6 монахов в среднем возрасте 68 лет – 72 года. Таких стареньких, что они не имели сил спускаться вниз или подниматься вверх. Так доживали время, и монастырь был уже на грани потери своего статуса.

В прошлом году были рекордные цифры паломников. На Покрова было 520 человек, на Пантелеимона – 460. Любой праздник делается руками же паломников. И каждый предлагает свою услугу, свою помощь. Приходят, садятся, помогают. Келарь – он как бы один из направляющих в этом празднике, потому что кухня, трапеза – это как бы продолжение литургии. Он рулевой. Приходят, спрашивают: «Батюшка, чем помочь?». И все в воодушевлении, разговоры, разные люди. Всех объединяет такой праздник. Единицы, которые не могут выстоять до конца службы. Бдение идет 8-9 часов, но в большинстве случаев все паломники – 400-450 человек – выдерживают, потом приходят помогать, такое воодушевление!

Слава Богу, очень много вложено труда, монастырь перестроился, но ничего нового во внешний вид не внесено. Весь внешний облик сохранен. Восстанавливали все по старым фотографиям. Плюс к этому есть архитектурное общество «Кидак» в Греции, которое следит за постройкой и восстановлением всех зданий на Афоне. Внутри можно изменить, но снаружи нельзя. Сохранен стиль строения: камень, белая расшивка между камнями.

Да, я все эти 24 года в монастыре. Многие говорят: «О, Новый год настал, как год быстро пролетел». А я, например, год не могу никак закончить. Для меня он не заканчивается. У меня нет ощущения времени. У меня день так занят работой, послушанием, а если ты еще куда-то поехал в какой-то монастырь или скит, мне кажется, что не заканчивается этот день, не говоря уже о месяце или годе. Поэтому, пробыв здесь 24 года, я не знаю, было это со мной или не было. Это не ощущается.