Добавлено:

ЗВЕЗДА И КРЕСТ РУССКОГО ОФИЦЕРА

«Светите нам, воины русские, яко же звезды светлые…»
 (Из молитвы о погибших за Отечество)

Умирая, он сказал сидящей рядом с ним матери: «Прошу, чтобы я не видел твоих слез. Разве ты хотела бы, чтобы вместо тебя плакали сто пятьдесят других матерей?» Четыре долгих года Олег Зобов боролся с тяжелейшим ранением, полученным во время трагического штурма Грозного 1 января 1995 года. И все эти годы, когда изматывающая болезнь то отступала, то вновь настигала его, он ни на минуту не усомнился, что поступил в ту страшную новогоднюю ночь правильно. Поступил так, как и должен был поступить русский офицер. Говоря матери последние суровые слова, он будто еще раз подтверждал, что у него был только один выбор.
 Сводный батальон 237-го парашютно-десантного полка Псковской десантной дивизии вошел в Грозный в ночь под Новый 1995 год. Двигались по узкой улице. Недалеко от парка колонна попала в засаду. По танку, что шел во главе колонны, шарахнули из гранатомета, десантников начали поливать автоматным и пулеметным огнем, забрасывать гранатами. Командир роты капитан Евгений Чупрынин был ранен в первые минуты боя, и Олег Зобов взял командование на себя. Но тут взрывная волна ударила в Олега. Осколки сорвали кожу с правой стороны лица, и она висела кровавым лоскутом. На короткое время офицер потерял сознание. Когда очнулся, рядом были солдаты, сделавшие командиру перевязку. Из-под бинтов виднелись только глаза.
 Ситуация складывалась критическая: колонну стали обстреливать не только с фронта, но и с тыла. (Именно так чеченцы из укрытий всю новогоднюю ночь убивали обездвиженных на узких улицах, запертых в огненных мешках бойцов Майкопской бригады). Решение надо было принимать немедленно. Сплевывая кровь, заливавшую рот, Зобов отдавал приказы: сдвинуть колесную технику на тротуары, чтобы дать пройти бронемашинам, подбитый танк подцепить тросом и тоже сдвинуть в сторону. Сам же решил атаковать стоящий впереди метрах в пятидесяти трехэтажный кирпичный дом старинной постройки, откуда велся особенно сильный, кинжальный огонь. Это был единственно верный выход, позволяющий переломить ход боя и вырваться из западни. Собрав группу бойцов, Зобов сумел подвести их вплотную к зданию. Закидали гранатами подвал и первый этаж. Одна из брошенных гранат, отскочив от рамы, упала обратно. Олег отбил ее ногой в сторону. Высадив входную дверь из гранатомета, десантники ворвались в дом. Очистив первый этаж, с ходу взяли второй. Там лежали мертвые «духи» без оружия, видимо, отходящие боевики забрали его с собой. Олег отдал приказ сержанту загрузить раненых и убитых десантников в уцелевшую машину и под прикрытием брони уходить. Только тогда его покинуло сознание.
 Очнулся Зобов в машине, летящей по разбитой дороге. Вот она резко затормозила, открылся люк, и чей-то голос крикнул: «Командира вытаскивайте! Он вроде еще живой». Олег почувствовал, что чьи-то руки рванули его беспомощное тело, и снова потерял сознание. Пришел в себя, когда сквозь камуфляж вкололи обезболивающее. Слегка приподнявшись, спросил:
 – Вышли все?
 – Нет, командир, остались люди из взвода прикрытия, надо бы забрать, но как? Машин целых нет.
 Снова пронзила боль, и он приказал: «Коли еще». Полежал немного, встал и пошел к офицерам другой части, стоявшей неподалеку. Выделив взглядом майора, представился и попросил:
 – Майор, дай бойцов и машину, мои не все вышли. Помоги!
 То, что услышал в ответ, просто не дошло в первый момент до его разума:
 – Мои люди все здесь, а до чужих мне дела нет, своих бы сохранить. Мне приказано стоять здесь, и я не собираюсь терять погоны из-за твоих придурков.
 Олег отшатнулся, словно его ударили по лицу:
 – Ты мразь!
 Сзади его обхватили чьи-то руки, и он услышал шепот своего сержанта:
 – Спокойно, командир, этому зачтется потом. Пошли. Нашли мы машину.
 Снова мелькают кусты, БТР бросает на ухабах, и стоит большого труда удержаться на броне. Вот уже видны знакомые строения, машина резко тормозит, и все скатываются с брони. Олег командует сержанту, и тот бежит с группой бойцов к зданию. Через короткое время все вырываются и волокут раненых на плащпалатках. Противник, запоздало поняв, что вот сейчас они уйдут, открывает более яростный огонь. Но БТР уже загружен и отъезжает, давая возможность укрыться за броней отходящим. Олег в группе прикрытия, теперь он сам смотрит, чтобы ушли все. Еще несколько метров, и они будут недосягаемы для огня боевиков. И тут его будто толкает что-то в спину. Боли нет, но шатает из стороны в сторону. Он последним подбегает к машине, хватается за скобу. К нему тянутся руки, и его рывком втягивают в машину. Вырвались все!
 И только когда подъехали к санитарным машинам, Олег почувствовал, что спина и ноги словно онемевшие, он не может слезть с брони, так и сидит, прислонившись к люку.
 По дороге к госпиталю колонну санитарных машин обстреляли. Рядом с их машиной разорвался снаряд, и ее перевернуло. Очнулся Олег лишь через несколько дней в госпитале во Владикавказе и узнал, что у него – компрессионный перелом позвоночника…
 За тот бой начальство представило Зобова к высшей награде – Золотой звезде Героя России. Но то ли документы затерялись в военно-бюрократических инстанциях, то ли кто-то посчитал, что достаточно будет и ордена Мужества. Ребята, которые остались в живых благодаря Олегу, стали писать «наверх». Не сразу, но справедливость все же восторжествовала. В документе о присвоении звания Героя России по-военному четко и кратко говорится о подвиге Олега Зобова: «Вместо раненого командира роты командование принял Олег Зобов. Он также вскоре был тяжело ранен, но поле боя не покинул. Под огнем боевиков Зобов организовал отпор врагу, обеспечил отвод колонны автомобилей с личным составом, тем самым спас жизни более 150 человек».
 23 февраля 1998 года в госпитале имени Бурденко, где Олег лечился от последствий ранения, тогдашний министр обороны маршал И.Сергеев вручил гвардии майору Зобову Золотую звезду Героя России. В тот день ему исполнилось 40 лет. И словно вся жизнь прошла перед ним…
 После школы Олег, сын солдата-сталинградца, прошагавшего в войну до «встречи на Эльбе», естественно, решил поступать в военное училище. К тому времени он уже в ДОСААФ прыгал с парашютом. Мечтал об известном на всю страну Рязанском десантном. После выпуска Зобова направили в Псковскую воздушно-десантную дивизию (ту самую, бойцы которой вызвали огонь на себя, геройски полегли в бою с чеченскими бандитами под Улус-Кертом, но не пропустили боевиков к границе). Началась полная тревог служба.
 Перед отправкой в Афганистан в 1986 году Олег сообщил родителям, что якобы улетает в командировку, в Мозамбик. В письмах писал: «Здесь, в Африке, жизнь течет размеренно и спокойно, вот только очень жарко». Жарко было не только в прямом, но и в переносном смысле. Год Олег воевал под Кабулом, полтора в Кандагаре близ пакистанской границы. Уже перед его возвращением родители получили по почте маленькую посылочку. В коробочке оказалась медаль «За отвагу» и удостоверение к ней с пометкой внизу «г. Кабул» – так вот оно что!
 В тот осенний день 1994 года, когда родители последний раз проводили Олега, еще здорового, на службу, к ним домой вскоре прибежал солдат с запиской: «Мама! Собери все продукты, что есть в доме, и отдай. Уезжаем в командировку». К тому времени у офицера за плечами были «командировки» в Приднестровье, Осетию, Абхазию. Но на этот раз у матери как-то особо тревожно было на душе, может быть, потому, что из части доносился постоянный гул моторов…
 Только вечером у телевизора, когда передали тревожную информацию из Чечни, мы догадались, что Олег улетел туда. Позже я узнала, что перед отправкой сын исповедовался и получил благословение отца Федора из храма Александра Невского, который окормляет десантников.
 Мы сидим в квартире Зобовых, больше похожей на музей, где уже с порога смотрят на входящего портреты молодого офицера с Золотой звездой Героя на груди. Вот он на лугу в полевых цветах, взгляд мягкий, растворенный в благодати мирного летнего дня. Этот портрет молодой московский художник Филипп Москвитин, ученик Ильи Глазунова, написал с фотографии, сделанной где-то поблизости от Псково-Печерского монастыря.
 – Олег знал всю область, как свои пять пальцев, – рассказывает мать. – Он очень любил Псковщину, объехал много святых мест. В последний год перед Чечней побывал и на Валааме, и в Соловецком монастыре. Говорил: «Вот где красота неземная!» Мечтал меня туда свозить. Не сподобил Господь. А в Пскове водил нас с отцом по всему городу, обошли чуть не все храмы…
 После того прощания у ворот, на ходу, мать увидела сына уже в госпитале, в бинтах, неподвижного. За его жизнь боролись врачи Владикавказского и Псковского госпиталей, Петербургской военно-медицинской академии, госпиталя имени Бурденко в Москве, куда позже переехали Зобовы, чтобы Олег был ближе к клинике, где ему регулярно проводили переливание крови. И везде его сопровождал образ Божией Матери, постоянно стоявший на тумбочке. На помощь Богородицы он уповал, терпеливо неся свой крест, и мечтал только об одном – вернуться в строй. Мужества ему было не занимать, пройдя все испытания, он вернулся на службу! Инспектировал части и хотел посвятить жизнь воспитанию молодого поколения. Но в его организме начались необратимые процессы, которые медики не могли остановить…
Меньше года довелось Олегу прожить Героем России. Он и не особо радовался, получая эту награду, говорил, что Звезда, наверное, важнее не для него, а для ребят, с которыми входил новогодней ночью в Грозный. Что в этой Звезде – частичка каждого, кто был вместе с ним в том бою. 17 февраля 1999 года гвардии майор Олег Зобов умер в госпитале имени Бурденко в Москве. На его памятнике выбиты православный крест, Золотая звезда и слова современной песни: «Ты сердце не прятал за спины ребят». Они впрямую перекликаются с заветом, дошедшим к нам из давних лет, – «нет выше подвига, нежели кто положит жизнь за други своя…»
 Этот завет в нашем народе привыкли чтить. С особым уважением относятся люди к родителям павших за Родину солдат. Их жизнь государство стремилось облегчить с помощью различных льгот.
 Сейчас же в рыночной стихии все меряется деньгами. И кое-кто уже счел себя свободным от любых долгов и обязательств перед теми, кто защищал Отечество ценою собственной жизни. Именно такой черствый чиновник от медицины отказался выдать направление на госпитализацию отцу Героя России, участнику Великой Отечественной войны Николаю Александровичу Зобову, когда ему после перенесенного недавно инсульта потребовалось провести повторный курс лечения.
 – Раз он не обслуживает себя, мы не можем дать направление. Обращайтесь в больницу Красного Креста, – заявили Марии Никитичне Зобовой в московской поликлинике № 158.
 Сейчас Мария Никитична вынуждена залезать в долги, чтобы платить коммерческую цену за капельницу. Она старается поднять мужа, пока еще есть такая надежда.
 Возможно, тот чиновник в белом халате считает себя правым. Но может ли быть здоровым общество, в котором на благородство и жертвенность хоть один государственный человек способен ответить бездушием и цинизмом? И не само ли государство провоцирует подобный цинизм, отмечая святой праздник День Победы дискуссиями о том, как лишить льгот доживающих век немногочисленных уже ветеранов?

Светлана ВИНОГРАДОВА

от 29.03.2024 Раздел: Август 2004 Просмотров: 793
Всего комментариев: 0
avatar