«Да любите друг друга»

17 октября 2017 года в дорожно-транспортном происшествии в Псковской области погибла игумения Анна (Ткач), настоятельница Творожковского Свято-Троицкого монастыря Струго-Красненского района Псковской области, - на всю страну и весь русский мир сообщила Патриархия.ru. Пусть же образ этой замечательной труженицы и молитвенницы сохранится в сердцах тех, кто ее знал и кто узнает о ней сейчас, - навсегда…




Матушка Анна осталась в нашей памяти неразрывно с событиями марта нынешнего года, когда коллектив нашей редакции в канун столетия явления Державной иконы Божией Матери отправился на псковскую стацию Дно. Сначала наш путь лежал в Свято-Троицкий Творожковский женский монастырь, где нас ожидала торжественная встреча, поскольку мы везли редакционные Державную икону Божией Матери и хоругвь. А главное той мартовской ночью, когда мы плутали по бездорожью и весенней распутице, нас ждала, и – безспорно – молилась о нас матушка Анна, настоятельница Творожковского монастыря.

Этот год столетия трагедия революции сам по себе тяжёл. И такие чуткие, духовно глубокие люди, как матушка Анна, ощущали это более всех.

После безсонной ночи нам был явлен ясный солнечный день. После Литургии матушка Анна приняла коллектив редакции газеты «Русь Державная» и начальника Войсковой Православной Миссии Игоря Смыкова с сопровождающими, доставившими в монастырь мироточивую чудотворную икону Царя-мученика. В комнате, где проходила встреча у большого окна в ящиках поднялась уже к солнышку рассада – будущий урожай для насельниц и паломников. Рассаду некуда было поставить, и матушка разместила ящики у себя.
Первые минуты общения с ней мы испытали озарение тем ласковым светом, который исходил от её лица. Очнувшись, мы переглянулись с фотографом Александром и Викторией Медуниной, ахнув в один голос: «Какая матушка!..». На её лице лежала светлая печаль и несказанная милость ко всем нам. Она была необыкновенная, даже неземная, будто уже восходящая в неведомые нам Небесные обители.



Однако печаль её была о нас, земных. Жалею, что кратко записала, о чём она говорила. Матушка была весьма озабочена воспитанием детей, их зависимостью от компьютера, занятостью родителей, оскудением родительской любви. «Что лукавый делает с нашими детьми! Дети не находят любви в семье и в школе! Кому мы оставим Россию?!», – горевала матушка. Этот крик её души должен дойти до нас, родителей, особенно сегодня, когда, помимо всего прочего, безнаказанно орудует несколько сект, причастных к самоубийствам более сотни подростков только за последние полгода!.. «Если бы русский народ вздохнул о Боге, он бы изменил всё вокруг себя», – говорила она. И напомнила, что в царской России были институты благородных девиц, которые воспитывали девочек. Если для мальчиков сегодня есть кадетские корпуса, то для девочек, по её мысли, нам необходимо создать специальные школы или возродить институты благородных девиц.

Матушка была убеждена, что проповедовать сегодня нужно не словом, а делом. Она напомнила нам, что когда апостол Павел пришёл в Афины проповедовать, то возмутился наличию многих капищ. Однако набрался терпения и начал свою речь очень мудро: «Вы особо набожный народ…». В итоге многие из жителей Афин обратились к истинной вере. «Да любите друг друга – вот, что должно стать национальной идеей», – такими словами завершила матушка Анна свою встречу с нами. И это её послание осталась завещанием нам. Мы должны его исполнять.

Матушка ушла от нас в этот тяжёлый год, когда до предела обострилась борьба безбожников всех мастей с православными святынями, с памятью Государя-мученика. Матушка молилась за возрождение России, за будущее наших детей. И её гибель в какой-то мере – жертва Богу за наш безбожный мир.




Матушка Анна – тогда еще Вера – появилась у нас в Екатерининском Тверском монастыре в 97-м. Она пришла к нам с тремя детьми и попросила их пристроить. Рассказала, что работала на стройке, без респиратора, и зацементировала себе легкие. Врачи оставили ей три месяца жизни, – операция была невозможна, – легкие под ножом не резались бы, а крошились.

Сына определили в Звенигород, девочек мы забрали на Оршу, а Веру через несколько дней я повезла в Лавру, к нашему Батюшке, архимандриту Науму.

Тогда он еще принимал нас сразу по несколько человек, и много можно было там услышать ценного, – Батюшка умел так выстраивать беседы, что пользу получал каждый, кто был в тот момент рядом с ним. Это потом кто-то пожаловался, что приходится исповедоваться при народе, и всё закончилось. С тех пор мы заходили по одному, редко вдвоем–втроем, если только вместе приехали или связаны общим послушанием.
А ведь я прекрасно помню, что никогда не бывало такого, чтобы кто-нибудь услышал что-то, что являлось бы тайной другого человека. Или в нужный момент начинался неожиданный шум, – кто-нибудь станет пакетами шуршать, или отключалось внимание, а когда включалось снова, уже все тайное было сказано. Или уж, если очень было нужно, Батюшка просил всех выйти, оставляя у себя человека одного на покаяние.

Вот и в тот раз вокруг старца было много людей, мы вошли с Верой, и он сразу меня позвал: «Ну что у тебя?».

Я рассказала ему о ее смертельной болезни, а он попросил кого-то принести маленький черный томик «Букваря» – на букву «Д». «Открывайте статью «Дыхание», и читайте…». Начали читать вслух, статья была длинная-предлинная, какая-то почти медицинская. Мы слушали, как открываются и закрываются альвеолы, народ был в недоумении – у каждого вопросы, время уходит непонятно на что, а он как будто задремал, но встрепенулся, когда чтение закончилось.

«Дарим тебе дыхание. Вот тебе бесплатное лечение. Ну-ка, сделайте обе вот так» – он поднял руки, глубоко вздохнул, и выдохнул, резко отбросив руки вниз. Два раза так вздохните». Мы повторили за ним это неожиданное упражнение.

«Времени тут с вами потеряли, вон сколько народу ждет, а ну, идите отсюда!», и уже вслед нам: «У тебя там в Твери есть профессора? Покажи ее им».

«Какое-то тепло ходит по спине!» – сказала мне она, когда мы вышли из батюшкиной кельи.

Мы вернулись в Тверь, и Веру отправили в Областную больницу, там ей сделали рентген, и с изумлением увидели, что легкие у нее новые, как у младенца.

Прошли годы.

Дети выросли, определились, кто куда, уже родились внуки.

А Вера стала монахиней Анной, настоятельницей Творожковского монастыря в Псковской области.
Матушка очень спешила все успеть. Все делала быстро и хорошо. Устроенный монастырь, прекрасный сияющий чистотой и красотой убранства храм – реликварий, мало где можно встретить такое количество святынь.

О таких людях, как она, говорят – на все руки мастер. Но главное, что она умела – она умела молиться.
Совсем рядом с монастырем – несколько минут, на лодочке через озеро – маленький остров. Деревянная церквушка и два крошечных домика за высокой дощатой оградой. Матушка назвала его «Островом молитвы», и все ждала, когда же достроят домики, и там будет у нее затвор. Матушка дорогая, теперь у тебя на Небе, в Небесных селениях твой Остров молитвы.

Ее не стало 17-го октября 2017-го года. Ровно через 20 лет после второго рождения на этот свет тогда, в Троице-Сергиевой Лавре, в келье архимандрита Наума. И через пять дней после его ухода в Царствие Небесное.
Батюшка несколько месяцев уже не мог самостоятельно дышать, и его подключили к аппарату искусственной вентиляции легких.

А ведь очень похоже, что тогда, 20 лет тому назад, батюшка «подключил» мать Анну к своим легким, и в последние дни его жизни, когда он уже почти совсем не мог дышать, мать Анна собралась умирать. Сестры рассказали, что она стала задыхаться – к ней вернулись приступы астмы, тяжелый кашель, а где-то за неделю до смерти – может, и в день ухода в вечность нашего батюшки, она увидела в небе Лик Спасителя, как бы призывающего ее, и все поняла. За два дня до своей кончины позвонила сыну – «Приезжай ко мне проститься, я буду умирать».

Матушка навела порядок в делах и документах, сделала все необходимые распоряжения. А накануне ее последней дороги – к Владыке на день Ангела – к ней зашла благочинная и увидела матушку, лежащую в постели со сложенными руками. «Умирать буду», – сказала она. Но Господь забрал ее так, как Ему было угодно, и душу, горевшую любовью к Богу, провел через огонь, очистил огнем, чтобы сгорели в этом смертельном пламени ее последние немощи и забытые грехи.

Об этой страшной аварии сразу же узнал весь православный мир. Так матушка обрела множество молитвенников не только своей жизнью, но и своей смертью.

Вечная тебе память, новопреставленная матушка Анна! И Остров молитвы в Царствии Небесном!





Монахиня Анна, в миру Вера Ивановна Ткач, родилась в 18 декабря 1957 года в с. Сокольское Липецкой обл. в многодетной благочестивой семье. Мать Анна была четвертым ребенком из восьми детей.

Похвальное слово нужно сказать отдельно о матери этого большого семейства, Марии Филипповне. Это была сильная натура, мудрая женщина. Ее родители жили на Полтавщине, но в годы богоборческой власти были репрессированы и сосланы в Сибирь. Семье пришлось хлебнуть много горя, но это не сломило, а наоборот закалило характер Марии Филипповны. Поскольку священников в те времена не было - кого уничтожили, кого сослали, своих детей она крестила мирским чином. В школе Мария Филипповна не разрешила вступать своим детям ни в пионерскую, ни в комсомольскую организации. Учителя и дети издевались над ее детьми, выбрасывали их портфели, топтали пальто, учителя занижали оценки… Школа была для детей большим испытанием, но никто из них веру не предал, не нарушил материнский наказ. В семье Зиновьевых выросло трое монашествующих.

Понятия долга, чести, уважения к старшим прививались в семье с раннего возраста, и ими Вера, будущая монахиня Анна, руководствовалась в жизни – когда случилось несчастье, и в автокатастрофе погибла ее близкая родственница, она удочерила двух ее малолетних детей.

В Тверском Свято-Екатерининском монастыре она несла послушания, которые ей поручали. За что бы она ни бралась, она делала все быстро и хорошо. Она трудилась не покладая рук на самых разных послушаниях, не жалея себя. Монастырь только-только поднимался из руин, и дел было много. Ей давали все более ответственные послушания; она несла послушание эконома, затем келаря, причем на оба монастыря. С 2000 по 2004 годы мать Анна училась на богословских курсах при монастыре.

В 2008 году Божиим промыслом она попадает к архимандриту Гермогену (Муртазову). Он становится ее духовником. 26 апреля 2008 года над ней совершается монашеский постриг с именем Анна в честь св. прав. Анны архимандритом Гермогеном. Батюшка направляет ее в Свято-Троицкий Творожковский женский монастырь. 15 февраля 2009 г. она переступила порог Творожковского монастыря. Несла послушание церковницы, эконома и др. В октябре 2011 г. после скоропостижной кончины настоятельницы монахини Иоанны (Двойнишниковой) она назначается старшей сестрой, а затем настоятельницей Свято-Троицкого Творожковского женского монастыря.

Дух древнего подвижничества, который восприяла от о. Наума, мать Анна старалась прививать сестрам, вверенным ей по послушанию в Творожковском монастыре. Это не всегда адекватно воспринималось сестрами, потому что мать Анна планку подвижничества поднимала очень высоко. Она прилагала огромные усилия к тому, чтобы монастырь обустраивался не только в материальном, но и в духовном отношении. Мать Анна была твердым, решительным человеком, знавшим, чего она хочет. Матушка всю себя отдавала делу Божию, на которое была поставлена и сестрам, ради которых она не жалела себя и трудилась не покладая рук. Она была инициатором строительства новой монастырской трапезной, которая стала архитектурным сооружением, уникальным в своем роде, по вместимости, способу кухонного оборудования для приготовления и хранения продуктов. Трапезная одновременно может вместить и обслужить до 120 человек. Оборудована исключительно продуманно, практично и профессионально; сестрам здесь легко трудиться и делать заготовки на зиму.

Матушка была скромной, имела сердце нежное и принимала все близко к сердцу. Она страдала, когда сестры не желали, не могли подниматься духовно. Она молилась за сестер, с которыми бывали искушения. Монастырский священник о. Виктор свидетельствует, что она в такие дни приходила в храм с заплаканным лицом – как после бессонной ночи. У нее была святоотеческая ревность и решимость - редкие по нашим временам качества монашеские. Самое дорогое, что у нее было – это ее горячая вера и ее сестры, сестры Творожковского монастыря.

Матушка Анна стала преподавать сестрам Закон Божий, затем ввела в практику раздачу сестрам различных тем для их самостоятельных рефератов с последующими докладами по выбранным темам с тем, чтобы сестры научались пользоваться библиотекой и прививались к святоотеческому наследию.

Она своими руками могла класть кирпичную кладку, штукатурить, класть плитку. Испеченные ею пироги и торты были необычайно вкусны и талантливо оформлены. Она водила пчел, мастерски справлялась с роями (в пчеловодческой практике сохранение вылетевшего из улья нового роя). Она разбиралась и в колокольном литье, знала овощеводство, животноводство, прекрасно шила монашеские облачения и предметы церковного интерьера, мастерски собирала букеты, своими руками выложила диким камнем (валунами) клумбы и цветники в монастыре, плела из лозы, умела ткать, вязала быстро и красиво; связанные ее вещи носились годами. Свято-Троицкий собор при ее настоятельстве просиял чистотой и светом, каждый уголок был строго продуман и выверен. Святыни богатого реликвария монастыря были также со всей тщательностью облагоукрашены, оформлены и достойно размещены в монастырских храмах. Богослужебный круг был строго определен в соответствии с богослужебным уставом Русской Православной Церкви; Божественная Литургия стала служиться в монастыре вседневно. Быт насельниц, монастырские строения, внешний и внутренний вид и строй монастыря значительно изменились в лучшую сторону и сам монастырь стал жемчужиной Стругокрасненского района да и пожалуй, всей епархии.




.
Несколько лет назад Анастасия Горюнова записала рассказ матушки Анны об истории восстановления обители.

Публикуем отрывок из этого рассказа, посвященный самому главному – духовному становлению монастыря.
Главное – это монашеский дух, и он у нас ощущается. Богу же не нужны наши оперы, Ему нужно молитвенное пение, Ему нужна молитва. Внутренняя молитва или внешняя – главное, что молитва. Строить здания – это хорошо. Но главное – это не строительство, главное – внутреннее домостроительство человека. И, строя внешнее, мы не должны забывать о внутреннем человеке. За это Бог будет спрашивать. Он не будет спрашивать, какие мы здания строили. Ведь монастырь – это не здания, монастырь – это не территория. Монастырь – это люди, которые населяют это место. И человек освящает место – молитвами, своими подвигами. Поэтому мы сейчас очень стараемся работать над собой, над внутренним человеком. Весь акцент направлен на борьбу со своими помыслами, со своими страстями, чтобы увидеть себя, познать себя.

Святые говорили: «Познай себя – и будет с тебя». Искренне считать себя, что ты хуже всех, – это, конечно, высота всей нашей духовной жизни. Как я могу сказать о человеке плохо, если я сама хуже, если я искренне считаю себя такой. Как я могу другого судить?! И в этом – исполнение заповеди Божией, заповеди о любви. Заповедей Божиих десять, а все они сходятся в одну заповедь – заповедь любви. И нет других заповедей. Бог сказал: «Любите друг друга». И в Евангелии сказано: «Возлюбите ближнего вашего, как самого себя».
А как это понимать? Часто мы беседуем, говорим об этом с сестрами, проводим занятия. Я даю сёстрам темы: «Вот ты готовишь этот материал по этой страсти, ты – по такой-то добродетели, ты – как приобрести вот эту добродетель…». И они ищут материал сами. А я смотрю, к чему стремится сердце каждой. Вижу, что человек открыл что-то важное для себя, и радуюсь…

Мы ещё не начали себя любить. Господь говорит: «Возлюби, как самого себя», то есть научись сначала любить себя, оберегай себя от всего плохого. Вот эта страсть тебе мешает жить – убери её, и ты полюбишь свою душу, и ты увидишь, какая она без этой страсти. Она чистая, хорошая, богоугодная, светлая. И в этом весь смысл. А потом ты поймёшь, как полюбить ближнего – не делай другим того, чего бы ты не хотел, чтобы тебе сделали. Всё просто. Господь говорит: «Заповеди мои не тяжкие. Заповеди мои просты. Научитесь их исполнять». Но самолюбие, но страстная природа, с которой человек сросся и думает, что это он и есть – мешают нам больше всего. Человек же даже с телом своим бренным и смертным сросся, и ему кажется, что «это я». Вот он Я! Он даже не понимает, как душа может отделиться от тела. Он не понимает, что, когда он будет вести духовную жизнь, то увидит душу, отделённую от тела. Он увидит это собственным сердцем. Но к этому подготовиться надо, надо над этим работать.

Насильно никого не заставишь жить духовно, каждый должен пойти на это добровольно. И моя задача – преподнести сестрам эти уроки так, чтобы не я этого желала, а чтобы они искренне этого хотели. Бывает часто в современных монастырях – послушание «под каблук». Нет, послушание должно быть добровольным. Господь говорит: «Без насилия, добровольно…» Воля свободного человека, он должен этой свободной волей сам отдать себя в послушание или не отдать. Он сам добровольно должен это сделать. На это годы и годы уйдут, пока он это поймёт. Но он всё равно это поймёт. А насильно располагать к себе и лезть в душу человека, а потом её растоптать своей же страстью, это страшное разрушение. Самому руководителю надо работать над собой, чтобы не задавить вверенных тебе, потому что у настоятелей, естественно, есть власть и есть сильная воля. Их бы Господь не избирал в начальствующие, если бы они не имели воли. А раз Господь их избрал, то он их и спросит: «Как направлял ты свою волю? Хотел себя везде выставлять или всё-таки предпочитал пользу ближнего?». И смысл весь в том, чтобы ближнего поставить выше себя.

Потихонечку, по крупицам мы начали строить монашескую жизнь. Было очень сложно, потому что в период строительства некогда было следить ни за дисциплиной, ни за чем-то другим из монастырского уклада. Строй монашеский не сразу установился. Внутри обители это была революция, в которой Господь оказался победителем. Всё восстановил, всё сделал Он Сам. И теперь милостью Божией, можно Бога поблагодарить, что мы мало-помалу приближаемся к Уставу. Начинаем понимать, с чего надо начинать или с кого надо начинать: с соседа или с себя.

Потихонечку начинаем возрождаться. У нас двадцать сестёр, и ни с кем из них я расстаться бы не хотела. Когда-то хотела бы всех заменить, честно скажу, но теперь я не хочу ни одной потерять. Потому что теперь всё прошло, и слава Богу за то, что было, и за то, что есть. Сейчас мы живём дружно и мирно. Устав у нас взят по большей части из Тверского монастыря, так как я оттуда, а монастырь у нас был строгий. И частично Устав взят из этого монастыря, каким он был до революции.

Матерь Божия управляет всем. Я даже иногда удивляюсь. Посмотришь, вроде никто не суетится, никакого давления ни на кого, но всё делается. Усилий вроде бы никаких начальнических не прикладываешь, а всё идёт само собой. Воистину Матерь Божия всем управляет. Это неоспоримый факт.

Я без сестёр – ничто. Они – моя жизнь, они – моя отрада, они – моя любовь. Во Христе. И мне другого ничего не надо. Сама по себе – я никто. Я простой человек, такой как все. И ничего особенного во мне нет. А их трудами, их молитвами, переживаниями, соответственно, совокупными с моими трудами и силами, мы образуем монастырь.

Матушка Анна ушла от нас в Царство Любви.

«Да любите друг друга», - вслед за Христом повторяла нам матушка в дни столетия явления Державной иконы Божией Матери. Это наказ, завещание всем нам, остающимся без нее на этой грешной земле.

Просим наших дорогих читателей молитвенно поминать новопреставленную монахиню Анну.