Юг России. Ставропольский край. Маленький поселок под названием Тамбукан. Вдоль единственной дороги выстроились низенькие, покосившиеся от времени, саманные хатки, крытые местами насквозь дырявым шифером. Магазин, школа, детский сад, контора бывшего колхоза, полуразвалившаяся, полурастасканная на кирпичи ферма. Тихая провинциальная глубинка. Но, как и везде в нынешней России, тут без особого труда можно найти русских беженцев из Чечни. В Ставропольском крае их особенно много. По официальным и далеко не полным данным, более 78 тысяч человек, а по неофициальным – более 150 тысяч. Это и понятно, Чечня ведь почти рядом, всего-то 100-150 километров до Грозного. Живут здесь русские беженцы так же, как и в других местах нашей необъятной Родины. Одинаково бедно и трудно. Прежняя жизнь - благополучная, спокойная жизнь в советской Чечено-Ингушетии - осталась только в воспоминаниях. Теперь свою жизнь эти люди делят на две неравные части – до и после войны. До боевых действий они были мирными, законопослушными гражданами, жителями большого, цветущего, южного города, в котором работали, учились, растили детей, дружили с коллегами и соседями – чеченцами. Теперь они гонимые по просторам России беженцы, потерявшие своих родных и близких, в одночасье лишившиеся всего, что составляло смысл жизни.
Живет в Тамбукане молодая русская женщина Татьяна Ивановна Чепашева. В Грозном работала библиотекарем, воспитывала с мужем четверых детей, была прихожанкой единственного православного храма – церкви Архангела Михаила, настоятелем которого был о. Анатолий Чистоусов. Теперь в Тамбукане живет в чужом доме, куда ее с детьми пустили вовсе не из сострадания, жалости или желания помочь, а из совершенно прагматических соображений – чтобы сохранить дом от разграбления. Муж Татьяны пропал без вести во время боевых действий в Грозном. Как сама тогда уцелела, не помнит, переживала за детей. О том, что чувствовала под артобстрелами и бомбежкой, рассказывать не любит. Как потом выбиралась из Чечни, как терпела издевательства бородатых боевиков, как целый день стояла с детьми на пропускном пункте под дулами их автоматов – тоже. И тогда и сейчас надеется только на себя да на Господа Бога. Молится, чтобы было чем накормить детей, во что их одеть, обуть и отправить в школу. Признается, что больше всего сердце болит за детей, за их будущее и за то, что на свою мизерную зарплату нянечки в детском саду никогда не сможет дать им образование, поднять на ноги. А еще переживает о том, что со дня на день приедут хозяева и выставят ее с детьми на улицу, чтобы продать этот дом. Где тогда им жить и как быть дальше? Компенсацию за утраченное в Чечне жилье и потерянное имущество (мебель, посуду, одежду и т.д.) получить Татьяна Чепашева не может. Вместе с их квартирой в Грозном сгорели и все документы. Миграционная служба поначалу взяла их на учет, но на этом посчитала свою миссию исчерпанной. В течение многих лет о них не вспоминает. О том, что в самой Чечне стали выплачивать компенсации за разрушенное жилье и потерянное имущество в сумме 350 тысяч рублей на семью, Татьяна узнала из телевизионных передач. Поначалу даже обрадовалась, раз платят такие большие деньги пострадавшим в Чечне, значит, и о ней и ее детях вспомнят и помогут выбраться из нищеты и обрести, наконец-то, после стольких мытарств, крышу над головой. Но довольно быстро выяснилось, что для Татьяны Чепашевой и сотен тысяч покинувших Чечню русских беженцев эта компенсация, согласно решению Правительства РФ, не положена, что платят только тем, кто живет в самой Чеченской Республике. Получилось, что этой самой компенсации для своих чеченцев добился у В.Путина бывший президент ЧР А.Кадыров, а за русских беженцев из Чечни в огромной России и похлопотать-то некому.
…Татьяна Чепашева не ходит на митинги, не ведет пустых споров о политике, не делит патриотов на истинных и прочих. Она не пишет писем в Госдуму, не жалуется на свою жизнь президенту и губернатору, а просто живет, с огромным терпением и смирением, той нелегкой жизнью, которая выпала на ее долю. По воскресным дням она с детьми ездит в соседний поселок в православный храм, молит Бога о помощи, считает свои копейки и тихо несет свой жизненный крест.
В Чечне таких, как она простых русских людей, называли «колонизаторами» и «оккупантами», с наглой усмешкой бросали в лицо: «Не уезжайте, нам еще будут нужны русские рабы!..». А в самой России порой встречали с равнодушием и озлобленностью: «Понаехали тут, жить не дают».
Велик подвиг русского солдата, на поле брани «живот свой положившего за други своя». Но не менее велик жизненный подвиг многих тысяч простых русских людей, мирных тружеников, злой волей продажных политиков ввергнутых в адское пекло вооруженного конфликта в Чечне. Доколе эти несчастные русские семьи своими страданиями будут искупать грехи безразличия и равнодушия за всю Россию? Когда будет исчерпана мера их мучений и бед? Возможно, когда власть ответит на эти вопросы искренней заботой о своих гражданах, денежными компенсациями, социальной реабилитацией, тогда поднимется Россия с колен и начнет возрождаться не на словах, а на деле.
Олег МАКОВЕЕВ